Елена Граменицкая
Игры Стражей
КИРИЛЛ ЛУРЬЕ
«Все осточертело! Я тяну резину в надежде на счастливый случай, на очередной джек пот, забыв, что удача выпадает лишь раз в жизни. Волшебство фишки из казино оплачено сполна безудержно стареющей женщиной, заснувшей на моем плече.
Уверен, она также чувствует, пришло время внести коррективы. Не удивлюсь, если я словно вымпел перейду из одних рук в другие. Она сбагрит меня одной из своих великовозрастных приятельниц.
Это неплохо: во всяком случае, год-два безоблачного существования мне обеспечено. Существования, не более. Хотя – грех жаловаться. Не этого ли я желал всем сердцем, когда, голодный и злой, приходил вечером каждого вторника в «Кабинет»? « Last chance» так называлась моя сольная программа, исполняемая в основном для бывших соотечественников – фортепианные композиции: классика и немного шансона. Русский вторник в клубе поддерживал на плаву, не давал умереть с голоду, но не более. Хозяин клуба милостиво закрывал глаза на ничтожный процент, что я отдавал ему. Казалось, удача покинула навсегда, женщины забыли о щедрости»
«Я не предлагаю общество себе подобных, хотя платят господа на порядок больше. Возделывай маленький сад в женском раю, малыш. Жди своего часа…» —
Он помнил этот совет и старался следовать ему.
Таинственный друг оказался прав.
Звездный час пробил. Кирилл вновь срубил банк, поймав в сети знаменитую Катрину Лешер, наследницу металлургического короля. Когда уже совершенно потерял надежду.
Три года покоя и необременительных физических затрат – неплохой приз за перебирание клавиш в ресторане закрытого от простых смертных «Кабинета». Зрелое тело любовницы явилось одним из удачных вложений ее капитала. Оно не вызывало в Кирилле привычного отвращения, в отличие от предыдущих, высохших на модных диетах «мамочек».
Харизма, присущая Катрине, ее самоуверенность и самолюбование добавляли шарма, возбуждали.
Но все конечно. Трех лет хватило, чтобы Кирилл до зубовного скрежета возненавидел себя и потерявшееся во времени существо рядом.
Молодой мужчина непроизвольно поежился, плечо дрогнуло. Катрина, вынырнув из дремы, пожевала губами, причмокнула, быстро вытерла увлажнившийся угол рта (Бог ты мой!! Она сейчас напомнила мне маму). Отодвинувшись от Кирилла, свернулась в клубок и устроилась на другой стороне кресла.
Кир с нескрываемым сожалением смотрел на стареющую женщину, мимолетно вернувшую теплое воспоминание о родном человеку, которого давно не было рядом.
Сколько Катрине сейчас? Полтинник? Больше? Он не удивится, если уже шестьдесят.
Тело еще свежо, подтянуто, ни одной лишней складки. Левая грудь, неосторожно выпавшая из декольте, соблазняла естественной полнотой. Сквозь тончайший щелк блузы проступил бугорок соска, розовая ареола вокруг него заставила сердце сжаться. Мужчина непроизвольно сглотнул, его взгляд скользнул выше.
А вот шея уже плоха – появилась заметная дряблость. Обычно Катрина держит голову выше, стараясь избежать излишних морщин, но сейчас расслабилась. При нем она не стесняется возраста. Потеряла нюх. А зря…
Сколько бы зрелая красавица ни вкладывала в свое тело, она не догоняет главного: никто не поможет ей омолодить свое сознание. Все беды в голове. И еще в запахе. Кожа стареющей женщины, несмотря на сверхмодные ухищрения, пахнет совсем по-другому.
Кирилл закрыл глаза и попытался интерпретировать запах.
Пожалуй, он напоминает разогретую под палящим солнцем яблоневую смолу, слегка припорошенную пеплом венесуэльской сигары. Хотя нет.… Все чаще он ассоциируется с воспоминанием о походах в институтскую библиотеку, где дух времени и пыльных фолиантов облагорожен нотками дымящихся благовоний на столике дежурной и капелькой ее духов, французских или где-то рядом…
Рядом с приторностью катрининой кожи всегда хотелось глотнуть свежего воздуха.
Он мог бы привести множество других признаков дряхления, которые самовлюбленная красавица предпочитала не замечать, но они не ускользнули от внимания мужчины рядом с ней, молодого и циничного.
Повисшая кожа мраморных, избегающих загара рук, паутинка мелких морщинок над грудью, прозрачность и натянутость кожи, готовой треснуть, словно тончайший пергамент и раскрошиться. Но самое главное – предательская усталость во взгляде, которую не скроют дорогие консилеры. Глаза – отражение утомившейся души, враг номер один.
Молодой человек, отвернувшись от тихо посапывающей спутницы, уставился в иллюминатор «Сессны». Самолет уже набрал высоту и вышел на заданный эшелон. Полет до Женевы продлится не более часа, потом недолгий переезд и цель их путешествия будет достигнута. Развалюха на холме, носящая нескромное название «Роял» – «королевский» – распахнет скрипучие двери.
«Черт бы подрал условности, которым я вынужден следовать, живя с руиной, похожей на ее же любимый отель. Затянувшаяся обрыдлая пьеса. Туш, малыш, туш!! Пожалуйте на бис!! На поклон. Сорвите аплодисменты!
Хорошо, что мамочке приходят в голову идеи разнообразить досуг и позвать пару-тройку молодых цыпочек. Она даже не догадывается, какое я получаю облегчение, когда выхожу из спальни, удовлетворив ее хрупкое, быстро устающее тело. Гордячка безмятежно засыпает, не предполагая, что в соседних покоях царит откровенный бордель. Что я, наконец, получаю сатисфакцию за терпение и за необходимость сопровождать по свету старуху. Не только сопровождать, но и делать вид, что до сих пор люблю и жажду близости с ней. О, Господи, дай мне еще один шанс! Всего один!»
Кирилл закрыл глаза и отдался воспоминаниям. Их никто у него не отнимет. Воспоминания – единственное богатство, тайник, куда вход посторонним заказан.
На вопрос, о чем он жалеет, а точнее, что бы захотел изменить, он ответил бы не задумываясь: предупредить Софию. Позвонить днем раньше, когда она была еще во Франкфурте, сказать, что не сможет встретить, потому что появилась неожиданная перспектива круто изменить жизнь. Вот только решимости для шага в неизвестное не хватило.
Дьявольское провидение сыграло с ним роковую шутку.
Кирилл все-таки приехал в тот пасмурный вечер января в аэропорт, потому что безумно соскучился по Софии, и…
Яркая вспышка и чудовищной силы акустический удар лишили его на несколько мгновений сознания. Придя в себя, он почти не контролировал своих действий, словно в тело вселился чужой. Этот кто-то достал из внутреннего кармана куртки паспорт и подсунул его под дымящийся труп несчастного, вследствие взрыва оставшегося без лица.
Тот же подселенец заставил его, слегка контуженного и оглушенного, немедленно покинуть затянутый облаком пыли зал прилета, смешавшись с кричащими от боли и страха свидетелями теракта.
Жизнь Кирилла Самойлова, выпускника Музыкального училища имени Гнесиных по классу фортепиано, подрабатывающего частным извозом, впечатлительного интеллигентного интроверта, закончилась навсегда.
И началась другая. ЭТА.
Да, оглядываясь назад, он сожалеет лишь об одном. Он повел себя низко, не по-мужски. София Томилина, безусловно, страдала, оплакивая его гибель. Но время лечит.
Воспоминания о ней до сих пор вызывали в душе Кирилла сладкое томление. Девочка была старше его, но внешне разница почти незаметная. А тело ее пахло летом, расцветшими на лугу васильками, пеньем соловья, обожженной солнцем травой, безмятежностью.…Сколько он не искал подобия – все напрасно.
Мысленное путешествие в прошлое возвратило Кирилла к тому дню, когда встреча со странным господином, попросившим подбросить его до отеля, стала золотым ключиком, открывшим путь на Поле Чудес.
Был апрель 2010 года.
Кирилл, проводив Софию в очередную командировку, шел по аэропорту в поисках аптеки. Голова безжалостно раскалывалась от перепадов атмосферного давления.
Растворимого аспирина на полках не нашлось. Он направился было к кассе, чтобы спросить фармацевта о замене, как вдруг его внимание привлек иностранец, растерянно рассматривающий соседний стеллаж. Блондин с волнистыми волосами, стянутыми кожаным ремешком в хвост, выше среднего роста, одетый в дорогое, идеально подогнанное по фигуре кашемировое пальто, нерешительно мял в руках шляпу из фетра. Он явно терялся в незнакомых названиях. Кирилл задержался, разглядывая щеголя. Легкий загар на скулах выдавал вернувшегося из недавнего отпуска европейца. Стать, горделивая посадка головы, изящество жестов, дорогие аксессуары – все указывало на редкую птицу -истинного аристократа. Мимолетный взгляд его ярко-синих глаз вызвал в Кирилле невольную дрожь. Молодой человек смущенно отвернулся.
«Как неудобно. Разве можно так пристально разглядывать людей?»
Но этого короткого зрительного контакта оказалось достаточно, чтобы иностранец обратился к нему за помощью.
«Британец», – решил Кирилл, слушая исключительно правильное, каноническое произношение.
Перетряхнув запасы школьного английского, он кое-как объяснил приезжему, где найти необходимое лекарство.
Искренне поблагодарив, англичанин по-детски открыто улыбнулся, заставив Кирилла засомневаться в природной чопорности жителей Туманного Альбиона. Симпатичный незнакомец располагал к себе с первого взгляда.
Кирилл забыл, зачем сам пришел в аптеку, потому что головная боль внезапно исчезла, как рукой сняло. Но тогда он не придал этому никакого значения.
Отойдя от киоска, иностранец невзначай поинтересовался, не поможет ли Кирилл найти стойку такси.
Что заставило Кира предложить подбросить англичанина в город? Необычайное обаяние иноземца? Провидение? Судьба?
Не гася улыбки, незнакомец внезапно протянул руку:
– Как неудобно – я не представился. Можете звать меня Клайв Мортон.
– Кирилл… Кирилл Самойлов, – голос дрогнул. Молодой человек быстро ответил на рукопожатие.
Именно с этой встречи все и началось.
Высадив пассажира у воздвигнутого на месте бывшего совдеповского «Интуриста» отеля «Ритц» и поблагодарив за щедрые чаевые, Кирилл с невольным сожалением готовился распрощаться с общительным господином, как тот вдруг неожиданно предложил:
– Если твоей подруги не будет в Москве еще неделю, согласишься на время стать моим шофером? Краткосрочный ангажемент за хорошее вознаграждение. Три тысячи евро за пять дней покроют твои издержки? Что скажешь?
Кирилл от неожиданности поперхнулся. Три тысячи всего за пять дней извоза.… Это невероятно! Ему еще ни разу не приходилось держать в руках такое количество денег.
Глаза молодого человека радостно заблестели. И сразу зародилось сомнение: не слишком ли много предлагает щедрый иноземец? Не потребуются ли ему услуги особого рода?
Респектабельный вид англичанина, его обаяние и приветливость могли служить нетрадиционной маской, но, он был готов поклясться, чертовски соблазнительной.
«Why not?19
Почему бы не рискнуть, пока нет рядом Софии? Попробовать… Три тысячи мне никто больше не предложит».
Не дожидаясь согласия, Клайв протянул руку:
– Ну и замечательно. Дай мне номер мобильного. Сегодня вряд ли наберу, но начиная с завтрашнего дня, ты полностью в моем распоряжении. Готов? – и вновь приветливо улыбнулся. В голубых, словно ясное весеннее небо, глазах запрыгали веселые чертики.
«Соглашайся, дурачок!»
Кирилл, почувствовав пробежавший по спине холодок, снова поспешил ответить на рукопожатие и рассыпался в словах благодарности.
«Договорились. Вот это удача!!»
На самом деле, у страха глаза оказались велики.
Приехавший на научную сомнологическую конференцию господин Мортон не собирался загружать Кирилла работой. И тем более не был извращенцем. Все оказалось куда интереснее.
В первый день англичанин, как обещал, не позвонил.
На следующий, закончив тренинг еще до обеда, он попросил отвезти его в центральный офис строительного холдинга, инвестиции которого курировал. Побыв там от силы пару часов, британец расположился на переднем сидении автомобиля и назвал адрес в ближайшем Подмосковье.
– Дмитровский район, поселок Рождественское, поместье Ганиных.
Кирилл, услышав о пункте назначения, удивленно приподнял брови, но промолчал. Неужели старый дом семьи Ганиных (кто они вообще такие и чем знамениты?) мог представлять историческую ценность для гостей столицы? Но как знать… Времена меняются, особняки реставрируются, открываются небольшие музеи.
Дорога из центра до поместья заняла часа полтора. Кольцо оказалось свободным, Дмитровка летела. Правда, минут двадцать они петляли по сосновому лесу в поисках верного поворота. Первый и последний указатель на особняк стоял лишь на съезде с шоссе.
Стоило им свернуть в направлении указателя, болтавший всю дорогу Клайв вдруг затих, словно воды в рот набрал. Пока Кирилл кружил по лесу, турист не проронил не слова. Напрягся, сосредоточился, словно перед важной встречей. Сжатые в замок руки с побелевшими костяшками пальцев выдавали крайнюю степень волнения. Кирилл мог поклясться, что воздух в салоне машины начал чуть слышно потрескивать, как перед надвигающейся грозой.
Они все-таки заблудились.
Шофер пару раз выходил из машины, спрашивая у встречных совета. Первый раз безрезультатно: женщина с ребенком оказалась дачницей, снимающей дом за городом на весну-лето, и местность вокруг не знала. Второй раз Кирилл затормозил у неказистого щуплого мужичка в телогрейке с лопатой в руках и попал в точку.
– Дурка, штоль? Так эта вон тама, после церковки поверни зараз налево и дык по прямой и кати. Упрешси в ворота, холубь.
Следуя подробным указаниям аборигена, несколько минут спустя Кирилл остановил машину у высоких кованых ворот, на которых красовалась латунная вывеска: «Реабилитационная наркологическая клиника доктора Смирнова».
Однако!..
Не обращая внимания на удивленный взгляд шофера, Клайв вышел из машины и уверенным шагом направился к входу на территорию. Перекинувшись парой слов с охранником (он говорит на русском? – удивление Кирилла только росло), англичанин миновал пост и скрылся за углом постройки восемнадцатого века.
Оставшись возле пропускного пункта, Кирилл некоторое время стоял около машины в надежде на скорое возвращение пассажира. Выкурил подряд две сигареты, протер зеркала. Проверил на всякий случай сцепление. Купленный год назад в кредит «Пежо», с любовью называемый «Шурочка», отвечал ему взаимностью. Машина еще ни разу не подвела. Кирилл нежно погладил капот.
«Умница моя…»
Прошло полчаса. Клайв Мортон не возвращался.
«Родственники у него здесь, что ли? Алкоголики, наркоманы? Чудеса, да и только…»
Понимая, что путь на территорию ему заказан, Кирилл решил убить время и прогуляться вдоль кованого забора клиники.
Апрельский снег уже таял. Аккуратно ставя ноги в протоптанную рыхлую стежку, старательно избегая рытвин, заполнившихся талой водой, молодой человек прошел добрую сотню метров по периметру парка, окружающего особняк. Остановился, вдыхая всей грудью чистейший воздух.
«Благодать-то какая!..»
Сосны, прогретые весенним солнцем, шумели в вышине. Обезумевшие от счастья птицы неистово приветствовали приход долгожданного тепла. Смолянистый запах лопающихся хвойных почек дурманил голову.
Кирилл поднял лицо к ласковым лучам и замер, наслаждаясь покоем.
Особняк за забором казался покинутым людьми, опустевшим, но лишь на первый взгляд. В современных стеклопакетах с зеркальным напылением отражались раскачивающиеся под ветром ветви деревьев. Плотно закрытые двери парадного входа с двумя камерами наблюдения не оставляли шансов на попытку пройти внутрь незамеченным. Легкие ажурные решетки на окнах, служившие продолжением внешней отделки здания, никоим образом не выдавали его истинного назначения – закрытой от мира элитной богадельни, реабилитационной наркологической клиники.
«Странное место, скорбное какое-то, покаянное» – подумал Кирилл и вдруг замер как вкопанный.
Несколько раз сморгнул, не веря глазам. Посреди небольшой лужайки с торца здания, в окружении пушистых, отогретых весенним солнцем елей, налегке, в одном костюме, стоял мужчина. Кашемировое пальто лежало рядом на пеньке. Клайв – а это был именно он – замер неподвижно, словно изваяние. Его руки были слегка согнуты в локтях, повернуты открытыми кистями наверх, тело напряжено. Он не сводил глаз с окон на третьем этаже, украшенных, как и прочие, ажурной решеткой. Кирилл постарался разглядеть кого-нибудь за стеклом, но напрасно.
Англичанин стоял неподвижно, приподняв руки и запрокинув голову. Поза его была столь неестественна, что Кирилл не знал, что и думать. Он не мог отвести взгляда от живой скульптуры и не знал, как ему поступить: окликнуть Клайва или продолжать тайком наблюдать за ним.
В этот момент произошло невероятное. Ледяная корка под ногами англичанина начала таять на глазах, снег отступил, образовав вокруг небольшую, покрытую жухлой травой проталину.
Кирилл больно ущипнул себя за руку, стараясь вернуться в реальность. Резкий крик ворона пронзил щебет весеннего леса. И замер в воцарившейся испуганной тишине. Резонансный звук, отозвавшийся внутри грудной клетки, заставил Кирилла схватиться за встрепенувшееся сердце. С небес на плечо англичанина камнем упала черная как смоль птица. Вцепившись когтями в ткань костюма, она сложила крылья и застыла, обратив взор к тому же загадочному окну.
«О Господи…» – прошептал испуганный до смерти Кирилл.
В этот момент Клайв вздрогнул всем телом и медленно повернул голову к ограде. Ворон, жалобно застонав, взмыл свечой вверх и исчез, попросту растворился в небе. Словно его и не было…
Молодой человек в последний момент успел спрятаться за каменный столб ограды и, прижав руки к груди, постарался заглушить сумасшедшие удары сердца, готового выпрыгнуть из горла. Ему казалось, что стук его, словно колокольный набат, отражается от притихших вокруг сосен. Он с ужасом ждал, что Клайв вот-вот окликнет его. Но ничего не происходило. Страх постепенно притупился, дыхание восстановилось. Кирилл осмелился выглянуть из своего укрытия. На опушке уже никого не было. Лишь круглая проталина, оставшаяся на том месте, где недавно стоял Клайв, свидетельствовала о реальности произошедшего.
Кирилл со всех ног бросился назад к машине, спотыкаясь и чуть не падая на скользкой тропе, но опоздал. Англичанин уже сидел на переднем сидении открытой машины и улыбался во весь рот, как ни в чем не бывало.
– Хай! Ты где запропастился?
Кирилл не отвечал, его зубы продолжали отбивать морзянку. Разве он не поставил машину на сигнализацию? Что сейчас произошло в парке? Чему он стал свидетелем?
Подойдя на ватных ногах к машине, молодой человек замер, боясь дотронуться до двери.
Клайв получал явное удовольствие, наблюдая за ним. Улыбка не сходила с его лица, глаза хитро поблескивали.
– Кирилл, садись за руль. Что случилось? Можно представить, что в мое отсутствие ты столкнулся с призраком.
Глубоко втянув в себя воздух, молодой человек, белый как мел, с усилием согнул ноги в коленях и, нырнув в салон, мертвой хваткой, словно в спасательный круг, вцепился в руль.
Клайв, стерев улыбку с лица, несколько мгновений молча разглядывал парня. Потом заговорил, отвечая на висящий в воздухе вопрос:
– Я навещал человека, который мне дороже жизни. Ты увидел меня, когда я пытался говорить с ней. Но бесполезно. Она не желает отвечать.
Кирилл, отвернувшись к окну, старался дышать ровнее:
– Я не понимаю…
Клайв терпеливо ждал, пока парень придет в себя и продолжит.
– Я не понимаю, каким образом вы пытались говорить с кем-либо, стоя на улице в странной позе.
Англичанин снисходительно рассмеялся и пояснил как само собой разумеющееся:
– Я освобождал потоки, позволял энергии света пройти через ладони в основные чакры. Налаживал канал. Надеюсь, ты не станешь разуверять меня в реальности телепатического общения, Кирилл?
Парень отчаянно замотал головой.
«Нет, безусловно, нет. Как знать… Говорят, что можно обмениваться мыслями на расстоянии… Но… СНЕГ…»
– А что снег? – Клайв насмешливо вскинул бровь, и уголки его рта, дрожа, поползли вверх. Казалось, еще секунда, и он согнется в приступе смеха.
«Бог мой! Я ведь не произнес это вслух!» – мелькнула запоздавшая мысль.
– Снег таял под вашими ногами, я видел… Таял на глазах, – обреченно закончил Кирилл.
Клайв на мгновение задумался, в нерешительности потер переносицу, поднял глаза к потолку, словно ища там логическое объяснение.
– Но не мог же я позволить, чтобы мои любимые туфли от Джона Лобба расползлись по швам? Потому нашел проталину в снегу и стал в нее, а что тебе пригрезилось, я не знаю…
– А ворон мне тоже пригрезился? – осмелев, парировал молодой человек.
В салоне машины воцарилась мертвая тишина. Кириллу показалось, что у Клайва перехватило дыхание, что он отчетливо слышит глухие удары его сердца.
От былого веселья на лице англичанина не осталось и следа. Продольная морщина прорезала лоб, сапфировые глаза под нахмурившимися бровями заметно потемнели.
– Ты видел… птицу? – голос Клайва дрогнул, а глаза крючками вцепились в лицо растерянного Кирилла.
– Да. Я видел огромного ворона, внезапно упавшего с небес. И так же внезапно исчезнувшего, стоило вам заподозрить, что я рядом.
Клайв тяжело вздохнул и, не произнеся не слова, отвернулся к окну.
Несколько минут в машине висела напряженная тишина.
Кирилл уже сто раз пожалел, что согласился на авантюру, подвизался на службу неизвестно к кому. Он явственно почувствовал опасность, исходящую от странного британца, и теперь безуспешно искал возможность вежливо отказать ему в дальнейших услугах. Но как? Выкинуть прямо сейчас из машины? Посреди леса? Втопить в пол педаль газа, исчезнуть?
– Пришло время нам познакомиться чуть ближе, ханни… – раздался нежный проникновенный голос. Рука Клайва легла на замершую на руле кисть Кирилла и легко сжала. – Не двигайся, дурачок, – по-змеиному зашелестел англичанин.
Его язык коснулся уха застывшего в ужасе молодого человека, скользнул по мочке вниз.
– Сладкий… сахар.
Жаркое дыхание обволокло тело, шепот затуманил разум.
– Не надо меня бояться. Я пришел с добром…
– Мадам Лешер, месье Лурье, наш самолет начал снижение, через двадцать минут мы сядем в аэропорту Куантран. Еще бокал шампанского, месье? – обратилась к Кириллу заглянувшая в салон «Сессны» стюардесса.
Молодой человек с отсутствующим видом отрицательно мотнул головой, погруженный в свои воспоминания.
Катрина, проснувшись, хмуро смотрела в иллюминатор и молчала.
Последние дни пребывания господина Мортона в Москве остались смазанными в памяти Кирилла. События перемешались, словно осколки мозаики. Ни одно не восстанавливалось от начала и до конца. Все как в тумане: бесконечные поездки по городу, рестораны днем, ночные клубы вечером. Иностранец наслаждался свободой, доступностью удовольствий.
В голове у Кирилла осталось лишь ощущение ведóмости, полного контроля со стороны Клайва.
Еще его преследовало чувство выпотрошенности, вывернутости наизнанку. Тотальной лоботомии.
Временный работодатель задавал множество вопросов о прежней жизни Кирилла, о родных, о знакомых, внимательно слушал ответы, исследовал реакции, анализировал эмоции. Словно поставил себе задачу за три оставшихся дня досконально понять человеческую сущность, прочесть ее как книгу. Только вот зачем?
Нескрываемая заинтересованность чужого человека настораживала, а любые робкие попытки вернуть контроль над ситуацией оканчивались фиаско. Память подкинула краткую вспышку: глаза собеседника, пронизывающие и властные, порой становились темными словно обсидиан. Тихий вкрадчивый голос, завершающий плавный жест рук, успокаивающий, расслабляющий. Широкое золотое кольцо с угловатым узором, сверкающее в тусклом свете… И – снова провал. Снова туман, в котором появляется другое лицо Клайва – приветливое, жизнерадостное, с ясными, как небо глазами. Заливистый смех, нескончаемые шутки.…
За десять с небольшим лет воспоминания о странном госте несколько раз претерпевали метаморфозу. С течением времени Кирилл нашел логичные объяснения почти всем фактам, которые тогда казались ему невероятными.
Происшествие в загородной клинике он объяснил усталостью: весь день был за рулем, мало ли что может привидеться? Тем более существование телепатии доказано научно.
Изменение цвета глаз собеседника – игрой освещения и приличной дозой спиртного в ресторанах и клубах, щедро заказываемого иностранцем.
Подспудное чувство опасности – затянувшейся депрессией вдогонку с неврозом из-за безработицы.
Все просто. Чудесам нет места. Оставалась зацепка, не поддающаяся логическому объяснению: ворон, упавший с небес и вознесшийся ввысь свечой.
Последний вечер пребывания Клайва в Москве запомнился достаточно хорошо.
Вызвав такси, турист посадил Кирилла рядом с собой на заднее сидение, обнял по-братски и, наклонившись к уху, прошептал:
– Пришло время отблагодарить тебя, ханни.
Кирилл в недоумении взглянул на британца.
«Неужели плотный конверт, лежащий во внутреннем кармане пиджака и греющий мне сердце, – недостаточная плата за пять дней работы?»
Тот, в который раз прочтя его мысли, — растекся в приторной улыбке:
– Парень, я говорю не о деньгах. Речь идет об удаче!
Машина установилась в темном переулке на Остоженке. Клайв, расплатившись с шофером, уверенным шагом москвича направился к подъезду жилого дома, сбоку которого красовалась незамысловатая вывеска «Склад НИИ „Квант“» и ниже предупреждение: «Вход строго по пропускам».
За несколько дней общения со странным туристом Кирилл уже перестал удивляться происходящему. Он поспешил за поднимающимся на крыльцо Клайвом и замер в недоумении перед закрытой дверью. Склад?
Англичанин подмигнул: ни за что, мол, не догадаешься. И легким движением пальцев набрал на домофоне комбинацию цифр.
Услышав протяжный сигнал, потянул дверь на себя и шагнул внутрь.
Кирилл, не понимая ровным счетом ничего, проследовал в ярко освещенный подъезд и попал прямо в бульдожьи руки охранников, которые оставили его в покое лишь после предупредительного жеста Клайва.
Спустившись по узкой лестнице, мужчины оказались в освещенном мягким приглушенным светом подвале, оборудованном под игровой салон.
– Черт подери! – Кирилл застыл на входе. Его удивлению не было предела.
«Каким образом интуристу известно о подпольных казино? Служба гостиничных консьержей в доле у теневиков? Неужели не могли предложить гостю столицы приличное заведение, а не перепрофилированный под притон склад?»
Кирилл брезгливым взглядом скользнул по потрескавшимся от влаги стенам. Следы плесени замаскированы рекламными плакатами с видавшими виды мальборовскими ковбоями. Вокруг одного из рулеточных столов толклись серьезные, меченные иглой «быки». Им было не до новых посетителей. Лишь один оторвался от игры, бросил быстрый, словно выстрел, взгляд на вошедших и тут же отвернулся. Сейчас главное не спугнуть фарт! У притаившейся в углу стойки бара приготовились к атаке пергидрольные, утопающие в глубоких декольте, блондинки. Закинув ногу на ногу, небрежно гоняя во рту жевательную резинку, красотки с интересом разглядывали вошедших. Запах дешевых духов, обильно сдобренных феромонами, столбы сигаретного дыма мгновенно образовали в горле Кирилла комок, вызвавший приступ кашля.
Не обращая на растерянность спутника никакого внимания, Клайв, словно завсегдатай, осадил взглядом декольтированных хищниц и направился к кассе. Вернулся через минуту, неся в обеих руках фишки.
– Пойдем, ханни. Пора заняться настоящим делом. – И подтолкнул кашляющего Кирилла к свободному от братков столу. Вокруг него пока не накалились страсти.
– Ты ставил хоть раз на рулетку?
Молодой человек отрицательно качнул головой, безуспешно пытаясь остановить слезы, сочившиеся из глаз. Больше всего на свете ему сейчас хотелось исчезнуть из мерзкого гадюшника, пропитанного табачным дымом, запахом пота и пыльного парфюма. Из царства копеечного разврата, азарта, смешанного с разочарованием. Глотнуть свежего воздуха. И бежать как можно дальше.
Щелкнув пальцами, Клайв подозвал официанта и заказал местного коньяка. Наполнив дешевым пойлом бокал, протянул Кириллу:
– Пей, пора расслабиться. Выглядишь словно целка. Пей, говорю!
Молодой человек, следуя приказу, через силу, давясь, сделал несколько больших глотков. Вытерев рукавом слезы, присел на высокий стул рядом с невозмутимым британцем.
«Целкой меня никто еще не называл. Что за моветон?»
Вцепившись руками в бортик рулеточного стола, Кирилл старался прийти в себя от приличной дозы спиртного, быстро всасывающейся в кровь.
Вскоре наступившая эйфория прогнала страх и смущение, расширила легкие, высушила слезы, услужливо нацепила на нос розовые очки, позволив взглянуть вокруг другими глазами.
«А здесь прикольно!»
Клайв дружески похлопал его по плечу и рассмеялся:
– Ну вот и все. А то было решил, что лишаю тебя невинности.
Кирилл покраснел и хотел возразить, но англичанин продолжал:
– В этом месте чистейшего порока я поделюсь с тобой единственным правилом, которое ты не должен забывать. Если хочешь чего-то получить от жизни – просто пройди мимо! Сделай вид, что не заинтересован. Наберись смелости и откажись. Но никогда не упускай желаемое из виду. Стань змеей, неподвижной, равнодушной к происходящему, хладнокровной, но зорко следящей за будущей жертвой. Змеей, ждущей счастливого момента. Возможно, единственного шанса.
Смотри, мой первый шаг очень осторожный: я ставлю на три дюжины, на чет и цвет.
Я пока еще изучаю игру и игроков, постепенно становлюсь ими. Их эмоции, желания, мысли начинают пронизывать меня насквозь. Я читаю их, вижу будущие верные ходы, предвосхищаю ошибки. Но я сознательно отстаю от других, потому что моя цель – угомонить азарт, который уже тянет щупальца от зараженных игрой безумцев ко мне. Я должен стать неуязвимым. Невидимым. Потому что мне все равно. Потому что я пришел сюда с заведомой правдой – я могу проиграть. Но могу и выиграть.
Как только почувствуешь, что первая атака азарта миновала, что его хватка ослабла, намеренно пропусти ход. А потом повтори первый: поставь на дюжины, цвет или чет-нечет. Ты не останешься внакладе. Фишки постепенно отыграются. Научись получать удовольствие от наблюдения за чужими пороками. От процесса игры. Жди. Терпеливо жди главной ставки. Концентрируйся. Ты внутренне почувствуешь, что демон отвлекся, успокоился, выпустил тебя из поля зрения. В этот момент действуй быстро: ставь все, что имеешь на одно число. Срывай банк и немедленно уходи. Слышишь? Уходи сразу и больше никогда не возвращайся в то место, где выиграл. Ты уже меченый.
Завороженный шелестящим на ухо голосом, Кирилл, не отрываясь, следил за изящным полетом рук Клайва над сукном.
Делайте ваши ставки, господа!
Время пролетело незаметно. По истечении часа англичанин выиграл гору пестрых фишек, незамедлительно обменянных на банкноты.
