Елена Геннадьевна Степанова
Культурные люди
Спорщик (громким шёпотом). Точно! Старый мудрец и султан! (Тихо смеётся.) Я и не знал, что Глафира смотрит сериалы.
Тихоня. Я тоже не знал…
Спорщик. Так и ты тоже смотрел?
Тихоня. Мне только этот старик и понравился.
Мать. Для того чтобы сохранить культурную сокровищницу человечества, мы должны изучать разные национальные культуры, особенно те достижения в области фольклора, ремёсел, народного зодчества, которые уже признаны ЮНЕСКО в качестве культурного наследия. Надеюсь, это понятно?
Все кивают.
Вы знаете, в каком мире мы живём. Глобализация разрушила и продолжает разрушать социокультурные миры. Национальные сообщества трансформируются, языки вымирают, традиционные культуры исчезают. Это необратимые изменения. Мировая культура и так слишком многое потеряла, чтобы терять то, что осталось.
Тормоз. Я не понял.
Мать. На кого вы учитесь, ангел мой?
Тормоз. На этого, культуролога.
Мать. Культуролог как раз и занимается изучением культурного наследия, чтобы сохранить его и передать следующим поколениям.
Тормоз. Но вы, Глафира Порфирьевна, говорили что-то про потери.
Мать. Боже, дай мне терпения… Да, Трупунов, я говорила о культурных потерях, которые нельзя допускать. Представьте, что вы работаете в культурной полиции. Нет, не так. В полиции культуры.
Тормоз. Круто!
Все смеются.
Это что, памятники охранять?
Мать. В общем смысле да. Вот олонхо – памятник якутского устного народного творчества. Его тоже нужно охранять. От всяких Перебейко.
Спорщик. Ну зачем вы так, Глафира Порфирьевна? Я всё понял.
Мать. Я рада, что вы хоть чем-то отличаетесь от Трупунова.
Все смеются, кроме Тормоза.
Тормоз. А оружие мне полагается?
Мать. Что?
Тормоз. Ну, если я из культурной полиции, мне же оружие должны выдать.
Все громко смеются.
Мать (улыбаясь). Какое же оружие вы хотите?
Тормоз. Ну, лазерный меч какой-нибудь.
Все громко смеются.
Мать. И что вы будете им делать?
Некоторые от смеха уже лежат на ноутбуках.
Спорщик. Нет-нет, не давайте ему меч! Я ещё жить хочу!
Общий гогот.
Мать. Какое весёлое у нас занятие…
Все радостно кивают.
Самое смешное в нём то, что оно подходит к концу, а тема осталась нераскрытой. Я, знаете ли, готовилась к этому занятию, читала труды, источники, делала сравнительный анализ и надеялась удивить вас некоторыми фактами. Однако вы выбрали иной путь. Я бы сказала, путь культурных потерь… Что ж, это ваше право.
Молчание.
Чтобы восполнить культурную лакуну…
Тормоз. Я не понял.
Мать молчит, борясь с желанием отругать студента.
Я не понял вот это последнее слово.
Мать. Лакуна?
Тормоз. Ага.
Мать. В данном случае это пустота, отсутствие…
Спорщик выразительно стучит по виску.
Раз занятие как таковое не состоялось, раз я не донесла до вас нужные знания, у вас образовалась культурная пустота, лакуна. Её нужно восполнить. И вы, мои дорогие, сделаете это самостоятельно.
Все хмурятся, кроме Зубрилки.
Каждый из вас к следующему занятию подготовит сообщение на три минуты по теме «Опыт Якутии в сохранении нематериального культурного наследия» или по теме «Особенности якутской мифологии».
Спорщик. Ну…
Болтушка. А что вы мне посоветуете взять, Глафира Порфирьевна?
Мать. Хм. Ну что ж, записывайте. «Знаменитые олонхосуты: традиции и новаторство».
Болтушка. Ой, как красиво! Сейчас запишу. (Записывает.)
Спорщик. А можно узнать, почему вы Восторговой дали такую тему?
Мать. Да потому, что олонхосут должен уметь рассказывать своё олонхо очень долго, например трое суток подряд!
Все смеются, кроме Болтушки.
Зубрилка. Глафира Порфирьевна, а если сообщение получится чуть длиннее, чем вы сказали?
Мать. Насколько длиннее? Вы, Педантова, хотите выступить в роли олонхосута?
Все смеются, кроме Тормоза.
Зубрилка. Нет, что вы. Ну можно хотя бы пять минут?
Мать. Вам – да.
Зубрилка. Ой, спасибо большое.
Мать. Не за что. Благодарю вас за внимание. Очень надеюсь на то, что каждый из вас достойно выступит на следующем занятии. За день до занятия вы должны мне прислать тексты своих выступлений. Не забывайте, это всё идёт в зачётную копилку.
Тормоз. Я понял!
Мать. Я очень рада. Всего доброго.
Отключается. Все лица исчезают.
Явление второе
Появляются лица в макетах ноутбуков Спорщика и Тихони (первый связался со вторым по скайпу).
Тихоня. Что тебе?
Спорщик. Ты какую тему выбрал?
Тихоня. Никакую пока. А что?
Спорщик. Слушай, может, ты мне тоже сделаешь сообщение?
Тихоня. Ну, ты же сам можешь.
Спорщик. Да я-то могу, только, понимаешь, сильно занят, много дел, не успею.
Тихоня. Да какие у тебя на фиг дела?
Спорщик. У нас туса наклёвывается, только ты никому.
Тихоня. Какая туса?
Спорщик. Тематическая на фиг, какая.
Тихоня. Не понял.
Спорщик (смеясь). Ты мне щас кого-то сильно напоминаешь…
Тихоня (делает вид, что бьёт его в лоб). Вот к Трупунову и обращайся.
Спорщик (делает вид, что ему больно). Ну чё ты, ты же самый умный из нас, на дураков не обижаются.
Тихоня. Я тебе напишу, если хочешь, только ты про тусовку свою расскажи.
Спорщик. У Восторговой в субботу день рождения. Её родители разрешили приехать к ним на дачу. Представляешь? Шашлыки, бухло, девочки…
Тихоня. Какие девочки? Наши, что ли?
Спорщик. Ну да.
Тихоня. И Педантова?
Спорщик. Ну, мне-то она лично не того, у меня с Курносовой отношения завязываются, да и Восторгова ничего.
Тихоня. Значит, вас будет четверо?
Спорщик. Нет, пятеро.
Тихоня. А, ещё одна девочка?
Спорщик. Нет, один тупой Трупунов.
Тихоня. А он-то зачем?
Спорщик. И я говорил: «Зачем?» Но надо же кому-то тяжести таскать, мебель передвигать и тэпэ, а он сильный, как носорог.
Тихоня. Подожди, я не понял.
Спорщик ржёт.
Ты подожди ржать. Смотри, какая интересная картина получается: нас в группе всего шесть человек.
Спорщик. Ну да.
Тихоня. Всех пригласили, а я что?
Спорщик. Да, некрасиво получается. Но, понимаешь, это же инициатива Восторговой. Она сказала тебя не звать.
Тихоня. Вот как…
Спорщик. Ты не обижайся, слышь, я же не виноват…
Тихоня. Ты знаешь, я, пожалуй, не смогу тебе помочь. у меня тоже очень много дел. Пока. (Отключается.)
Спорщик. Не понял. (Отключается.)
Явление третье
Появляются лица в макетах ноутбуков Болтушки и Красавицы (Болтушка связалась с одногруппницей по скайпу).
Красавица. А, это ты.
Болтушка. Да, слушай, надо кое-что обсудить. Ты в чём придёшь?
Красавица. Не знаю.
Болтушка. У тебя есть платье такое облегающее, в блёстках, помнишь?
Красавица. Да у меня их несколько.
Болтушка. Вот везёт. Я только одно у тебя видела, зелёное. Ты в нём прямо как Хозяйка Медной горы, когда она ящеркой была.
Красавица. Чего?
Болтушка. Ладно, проехали. В общем, оно такое красивое и очень тебе идёт.
Красавица. Сама знаю.
Болтушка. Я чего звоню: хочу попросить тебя, чтобы ты его не надевала.
Красавица. Да я и не собиралась.
Болтушка. Я себе недавно похожее купила, вот хочу его на день рождения надеть. Ну чтобы мы с тобой не были похожи, как сёстры. (Смеётся.)
Красавица (рассматривая длинные ногти). Не бойся, мы с тобой ни в каких платьях не будем похожи.
Болтушка. Не поняла.
Красавица. У тебя мозгов, как у Тормоза.
Болтушка. Ну спасибо, дорогая, за комплимент. Даже не знаю, будет ли теперь у меня настроение что-либо праздновать.
Красавица. Тебе слово сказать нельзя.
Болтушка. Смотря какое слово. Я вот стараюсь так с людьми разговаривать, чтобы им было приятно.
Красавица. Ну да, слушать противно, как ты стелешься перед Глафирой.
Болтушка. Если противно, так не слушай. Я, между прочим, говорю ей комплименты не просто так, а чтобы она о нашей группе была хорошего мнения.
Красавица. Ну-ну, Восторгова Лиза-жополиза.
Болтушка. А тебя, Курносова Лола, некоторые считают девушкой с низкой социальной ответственностью.
Красавица. Не поняла.
Болтушка. А ты погугли. (Отключается.)
Красавица. Дрянь! Чтоб ты утопилась! (Отключается.)
Явление четвёртое
Появляются лица в макетах ноутбуков Тормоза и Зубрилки (он связался с ней по скайпу).
Зубрилка. Тебе что?
Тормоз. Ты пойдёшь к Восторговой на день рождения?
Зубрилка. Не знаю.
Тормоз. А чё так? Приходи.
Зубрилка. Да только время зря терять.
Тормоз. Не понял.
Зубрилка. Ну, тебе интересно есть шашлыки, пить водку с пивом, громкую музыку слушать, с девчонками танцевать?
Тормоз. Само собой!
Зубрилка. А мне неинтересно.
Тормоз. А ты с девчонками не танцуй.
Зубрилка смеётся.
Ты со мной танцуй.
Зубрилка. Не ожидала…
Тормоз. Правда, ты мне больше всех нравишься.
Зубрилка молчит.
Ты мне старшую сестру напоминаешь. Она тоже строгая была и умная.
Зубрилка. Была?!
Тормоз. Ну… Э… Так она и сейчас есть, только я её давно не видел.
Зубрилка (облегчённо). А… Но я как-то не слышала, чтобы девушку выбирали только потому, что она похожа на старшую сестру.
Тормоз. Я… Только ты никому.
Зубрилка. Не беспокойся.
Тормоз. Мамка-то нами сильно не занималась, я вот говорить научился только лет в пять.
Зубрилка. Как это?
Тормоз. Мамка меня родила да и отвезла в другую деревню, к бабке, а ей я тоже был не нужен. Она всё ворчала, что лишний рот. А со мной даже и не разговаривала, больше по затылку била.
Зубрилка. Какой кошмар.
Тормоз. А потом за мной Аня приехала. Она меня на десять лет старше. Поругалась с мамкой, с бабкой и забрала меня.
Зубрилка. Куда?
Тормоз. Куда ещё? К мамке! Там же у нас половина деревянного дома, места много. Народу тоже, правда, много было.
Зубрилка. Много детей?
Тормоз. Много пьянчуг, они к мамке в гости каждый день ходили, самогонку пили, песни орали, дрались да всяко-разно.
Зубрилка. Ужас.
Тормоз. Ну вот Аня одну комнату у мамки забрала, дверь там железную поставила, чтобы гости не вломились, и мы там жили. Аня мне сказки читала, истории всякие рассказывала. И я заговорил.
Зубрилка. Какая хорошая у тебя сестра!
Тормоз. А я что говорю!
Зубрилка. А где она сейчас?
Тормоз. Там осталась, в деревне. Мамку паралич разбил, так Аня за ней ухаживает.
Зубрилка. Ах… А работа у неё есть, деньги? На что они живут?
Тормоз. У мамки пенсия по инвалидности, сестра на почте работает, зарплата маленькая, конечно, но Аня экономная, всё так рассчитывает, чтобы и мамке на лекарства хватало.
Зубрилка. А ведь ты тоже мог бы им помогать.
Тормоз. Как?
Зубрилка. Учись и подрабатывай одновременно, а деньги посылай сестре.
Тормоз. Так я и так подрабатываю. Грузчиком. Только мне одному этих денег еле хватает.
Зубрилка. Я не знала. (Молчит.) Хочешь, я буду помогать тебе с учёбой?
Тормоз (широко улыбаясь). Хочу.
Зубрилка. Договорились.
Тормоз. Так ты придёшь к Восторговой?
Зубрилка. Ладно, уговорил.
Смеётся. Он хохочет в ответ. Оба смеются.
Тормоз. Ты лучшая.
Зубрилка закрывает лицо руками. Она счастлива.
Пока-пока!
Зубрилка. Пока!
Тормоз отключается.
Вот тебе и Тормоз… (Отключается.)
Явление пятое
Появляются лица в макетах ноутбуков Болтушки и Тихони (он связался с ней по скайпу).
Болтушка. Тихоня?..
Тихоня. Что?!
Болтушка. Ой, извини, Смирнов, вырвалось. Это я нечаянно.
Тихоня. Так вот вы, значит, как меня называете. А кто это придумал?
Болтушка. Извини, пожалуйста, я не хотела. Э-э, я не помню, кто первый сказал, но остальные подхватили.
Тихоня. И что, у всех есть прозвища?
Болтушка. Конечно. Меня зовут Болтушкой, Трупунова – Тормозом, Педантову – Зубрилкой, Перебейко – Спорщиком, Курносову – Красавицей. Хм.
Тихоня. Надо же, а я всех только по фамилии и имени знаю. Странно.
Болтушка. Что странно?
Тихоня. Ну мы же не в школе, чтобы клички друг другу давать, всё-таки уже взрослые.
Болтушка. Ой-ой-ой. Да это же в природе человеческой – кликухи давать. (Смеётся.) Надо будет подкинуть эту идею Глафире. Пусть устроит коллоквиум про культурное значение кликух. (Смеётся.)
Тихоня. А у Глафиры тоже прозвище есть?
Болтушка. Зачем? У неё такое имя, что лучше всякой кликухи. (Заразительно смеётся.)
Тихоня. Ну… Просто редкое имя. Кстати, говорящее.
Болтушка. Не поняла.
Тихоня. Я проверял как-то по словарю имён: это греческое слово, обозначает «изящная». А отчество тоже со смыслом: «Порфирьевна» от имени «Порфирий». Тоже греческое слово со значением «пурпурный».
Болтушка. А при чём здесь цвет?
Тихоня. У пурпурного цвета особая символика: он считался знаком роскоши и высокого положения. Ты что, не помнишь? Мы же изучали. Древние римляне очень ценили пурпур, особенно такой оттенок, близкий к фиолетовому, его только императоры могли использовать в одежде.
Болтушка. И что это значит?
Тихоня. А то, что Порфирий имеет отношение к власти. Вот и получается, что Глафира Порфирьевна – это изящная высокопоставленная дама, может быть, дочь императора.
Болтушка. Ну надо же. А я над её именем всегда потешалась. То есть мы все.
