Елена Филон
Меченая: крест
Глава 19
Утро было ветреным. Солнце спряталось за тяжёлыми грязными тучами, создав идеальные декорации для моего поганого настроения. И даже не знаю, что сказывалось на нём самым пагубным образом: вчерашний разговор с Дакиром, инцидент в столовой, то, что я застряла здесь до скончания веков, или то, что за целую ночь в моей голове не родилось ни одной здравой мысли по поводу того, как, не умерев уйти из Креста. Как дойти до Ангела, как найти там Кристину и где нам жить дальше.
Какая-то Ж…
А ещё, оказалось, что комната Чейза находится прямо через стену от моей камеры. Как я это узнала? Всего лишь увидела, как он на пару с блондинкой в кожаном костюмчике заходит в соседнюю от моей комнату. К тому же стены оказались слишком тонкими, чтобы заглушать звуки удовольствия, нескончаемым потоком вылетающие изо рта Марлин. Кажется, я до сих пор их слышу, хоть и нахожусь в кабинете Киры в медицинском корпусе.
Кира всё время улыбалась. Сегодня её настроение было полностью противоположным вчерашнему.
– Ты под кайфом? – вскинув бровь, поинтересовалась я. – Если да, то я тоже хочу.
– Под кайфом от того, что ты вчера врезала Чейзу, а он практически сказал тебе спасибо! – Теперь она рассмеялась в открытую.
Я закатила глаза.
– Чёрт, Джей, что это вообще вчера было? Ты больна, раз решилась на такое!
– Я рада, что это подняло тебе настроение, – ухмыльнулась я, разглядывая картинки, вырезанные из медицинских журналов и развешанные на стенах.
– Да ты просто бомба замедленного действия для сектора обороны! – Она продолжала разматывать бинты, всё время улыбаясь. – Тут за такое знаешь, какое наказание впаривают?.. За исключением Брея конечно, он своё уже получил. И он полный придурок, но теперь его рёбра надо собирать по кусочкам благодаря Чейзу. И чего это он вообще за тебя вступился?
– А ты угадай! Понятно же, что Дакир приказал ему за мной присматривать.
– Ты поэтому его кулаком огрела? – бровь Киры озадаченно изогнулась. – Типа «Я и сама мужик, чего сунешься»? – звонкий смех Киры оказался настолько заразительным, что я не смогла не поддержать.
– Ну я ещё не в вашей секте, так что терять было нечего.
– Ошибаешься, девочка. – Улыбка Киры перестала быть такой яркой. – Тебя жизнь ни чему не учит. Это Крест! И каждый здесь получает то, что заслуживает. Не важно на каких ты тут правах, только если ты не сам Бог! Давно кнутом по спине не получала? Поздравляю, теперь на твоём счету ещё одно наказание и тебе повезло, что Блейк ничего не видел!
– Что?! – От возмущения вскочила на ноги, но Кира одним рывком усадила меня на место. Это абсурд! – Ты шутишь, да? Ты точно под кайфом. Или пьяная?!
– О нет, сегодня я ещё не употребляла.
Я злобно фыркнула:
– Там были сотни очевидцев! Пусть Дакир спросит у кого хочет: я защищалась!
– И от Чейза? – На этот раз Кира выгнула две брови, глаза лукаво блестели.
– Перестань, – хмурясь, вздохнула я. – Как же меня достали эти ваши правила…
– В Скале было лучше?
Я смолкла.
Если честно, то я даже не знаю, где лично для меня было лучше. Наверное при выборе между двумя мирами: миром До, и миром После, я бы выбрала мир После. Потому что прежний мир был не для такой как я. Я бы просто не смогла в нём буднично существовать. Так и при выборе между Скалой и Крестом… В Скале я выживала. А в Кресте меня выживают.
– И что за наказание?
Кира дёрнула плечами:
– Точно не знаю, но в штабе на стене приказов твоё имя обведено опасным красным кружочком и это не значит ничего хорошего, поверь на слово.
– Охотно верю.
Кира убрала бинты в сторону и громко ахнула:
– Святая дева Мария, что у тебя со спиной?!! Это Брей тебя так?! Я убью его! Чёрт, я убью его!!! Загоню ему воздух в вену, пусть сдохнет, имбецил проклятый! У меня нет на тебя больше лекарств!
– Что, так хреново?
– Слушай, детка, – Кира упёрла руки в бока. – Я тебя не зашивала, понимаешь? У тебя итак останутся здоровенные рубцы, если, конечно, и они останутся! Порезы опять кровят и молись, чтоб не началось воспаление!
Кира выхватила со шкафчика две пачки бинта и стала яростно разрывать упаковки.
– Вот это, – взглянула на меня, – тебе не предназначалось. Вот это, – кивнула на мой грязный бинт, – был последний бинт, разрешённый медицинским комитетом на тебя переводить. А вот это, – кивнула на прозрачный пузырёк на столике, – заживляющая мазь, за которую мне оторвут голову. Так что просто запомни, девочка, я очень неравнодушна к шоколаду и к любой выпивке свыше двадцати градусов. Так что если вдруг…
– Да-да, я поняла…
Кира застыла:
– Нет, я серьёзно, если Блейк, или кто-то из комитета узнает, спину вспорют и мне!
– Тогда почему ты мне помогаешь?
Почему все в этом секторе мне помогают?!
Кира откупорила пузырёк с мазью и взглянула на меня поверх очков:
– Потому что ты гораздо больше достойна получить эти бинты, чем какой-то отморозок вроде Брея!
Уйдя из кабинета Киры, я кое-что прихватила с собой – большие металлические ножницы; ими можно отлично остричь волосы! Кира, конечно же, взяла с меня клятву, что я не вспорю ими кому-нибудь живот и только тогда отпустила. Живот я никому вспарывать не собиралась, но на её месте всё равно не стала бы доверять такой, как я.
Постельное бельё получила ещё вчера. Я сказала постельное бельё? О, нет, это всего лишь потрёпанный кусок плотной ткани,очень издалека напоминающий одеяло, подушка – маленький свёрточек набитый перьями сомнительного происхождения, может даже голубиными, и не большое полотенце похожее на решето. А я так рассчитывала хотя бы на простынь для грязного вонючего матраса. Кажется, моё везение окончательно ушло в отпуск.
Вывернула на кровать всё содержимое рюкзака, собираясь провести инвентаризацию. Что ж, пожитков не много, но они мои, и я их честно заработала. Ну ладно, кое-что украла.
Зубная щётка, полтюбика пасты, кусок хозяйственного мыла, маленькая баночка с остатками шампуня, деревянная самодельная расчёска, блокнот с рисунками Кристины, огрызок карандаша, фальшивый бланк о сдаче крови, пинцет, одна третья коробки спичек, чёрные нитки с иголкой, два одноразовых станка, которые давно превратились в очень и очень многоразовые, упаковка прокладок, двое трусов, один лифчик, две пары залатанных носков, джинсы с оторванной штаниной, огромный растянутый свитер серого цвета, кофта с капюшоном, запасная футболка, вязаная шапка и толстая книжка Р. Докинза «Эгоистичный ген»– книга про ДНК. Ещё осталось кое-что из еды – вяленое мясо кролика, немного сушёных грибов, помятая фляга с остатками жёлтого пойла и банка сардин, плюс немного медикаментов: полбаночки антисептика, две таблетки аспирина, пластинка таблеток от кашля, глазные капли, ампула новокаина и… и всё. Вроде и не много всего, но в рюкзак влезало с трудом.
Ещё мне надо срочно помыть тело и вымыть голову, я ненавижу ходить грязной и ещё больше ненавижу, когда от волос пахнет. Конец света ещё не значит, что я должна превращаться в ходячую помойку. Если я до сих пор жива и ощущаю себя человеком, то эта человечность не должна вонять, как труп. Это трупу не надо мыться. И даже когда я сама им стану, то пусть это случится, когда я буду с почищенными зубами.
Окно моей камеры выходило на тренировочный корт. Сейчас один из пяти отрядов наматывал круги вокруг корпуса. Не знаю, как называть этих ребят: солдаты, бойцы… Все они здесь просто люди со своими взглядами и целями. Не знаю, к чему они стремятся, что они защищают: Крест, его жителей, или самих себя. Я знаю одно: если Земля, или может быть Бог, а может и сам Дьявол, однажды решили избавиться от всего живого, что населяет нашу планету и до конца у них это сделать не получилось, так где гарантии, что это не повторится вновь? Быть может скоро и не останется никого кому будет нужна эта защита.
Признаться, идя на ужин, рассчитывала встретить там Дакира и поинтересоваться, с какого такого на хрен перепуга я должна отрабатывать наказание, за то, что на меня напали? Но, кажется, Дакир не ужинает в общей столовой, потому что там я не увидела ни одного знакомого лица, даже рожи Чейза не было, поэтому всё что оставалось, это дальше давиться возмущением и теряться в догадках – какое наказание будет на этот раз и с какой такой огромной радости я вообще его получила?
Под вечер солнце сменило декорации, стряхнув с себя грязные разводы туч, и подарило небу поцелуй, распалив огненно-красный костёр заката.
Пора приводить голову в порядок, то есть обстричь лохмы до приемлемой длины – думаю, до уровня подбородка будет самое то! Зеркала нет; что получится, то получится.
Захватив первую прядь ножницами, уже почти сделала то, что давно собиралась сделать, как дверь моей камеры бесцеремонно открылась и на её пороге показалась взлохмаченная голова Чейза.
Застыла.
Его взгляд скользнул от моего лица к ножницам, и снова уставился в лицо. Что это? Он озадачен?
Опустила ножницы и практически заорала во всё горло:
– То есть ты считаешь, что твоего авторитета вполне достаточно, чтобы врываться в мою камеру без стука?!
Чейз переступил порог и с грохотом захлопнул за собой дверь.
– Здесь нет ничего твоего, – отрезал, вонзая в меня ледяные осколки летящие из изумрудных глаз.
– Ты мог увидеть меня голой, а моё тело всё ещё принадлежит мне даже здесь! – Хотелось запустить в него ножницами!
– Правда что ли? – Чейз криво ухмыльнулся и клянусь, моя рука с ножницами дёрнулась. Кусок дерьма, который ещё недавно был рабом Скверны, раз за разом унижает меня из-за метки на запястье. – Расслабься, у тебя не на что смотреть.
Прошёл мимо меня и кинул на кровать большой бумажный свёрток.
Я испепеляла наглеца взглядом. Уничтожала!
– Ах, да, я ведь не подхожу под твои критерии. У меня нет светлых волос, длинных ног, и потолок я головой не задеваю. А ещё моя грудь не такая маленькая, чтобы её было практически незаметно; или это всё костюмчик? Настолько тесный, что превращает сиськи в два плоских блюдца? Ты прав, у меня точно не на что посмотреть.
Чейз выждал недолгую пазу и медленно повернул голову ко мне. Скажу честно, красное небо за его спиной и оконная рама стали самым настоящим обрамлением картины, а Чейз главным персонажем на ней. Идеальным персонажем. И идеальным придурком.
– Что это? – низким голосом произнёс он и шагнул в мою сторону. Глаза сузились. – Марлин не выходит у тебя из головы?
Из моей головы не выходят её вчерашние стоны, но не суть.
– Мне нет дела до твоей подружки. Выметайся отсюда, я планировала подстричься. – Сделала шаг к нему, пристально глядя в глаза. – Чтобы стать похожей на мальчика и окончательно и бесповоротно вычеркнуть себя из списка тех, к кому ты неравнодушен.
Чейз издал тихий смешок, больше похожий на звук, когда чем-нибудь поперхнёшься.
– С чего взяла, что ты там есть?
– С того, что тебя стало слишком много в моей дерьмовой жизни. Будь добр, попроси Дакира кого-нибудь другого сделать моим надзирателем.
– Поздно.
Я сузила глаза.
– С сегодняшней ночи ты отрабатываешь наказание. Вместе со мной. Патрулирование территории.
– Ха. Ха. Ха… Как думаешь, сколько раз нужно стукнуть мне по голове, чтобы я потеряла рассудок и вышла с тобой на ночное дежурство? – Я приблизилась ещё на шаг. – Дать подсказу? Хотя нет, сама отвечу: можешь отбить мне все мозги, я всё равно с тобой никуда не пойду. Я даже не житель Креста. И мой обещанный реабилитационный отпуск ещё не закончен.
Некоторое время мы молча убивали друг друга взглядами, а затем Чейз шагнул к моей кровати и одним резким движением вывернул свёрток на пол:
– Твоя форма. Через два часа жду тебя на первом посту. Если не придёшь, завтра утром будешь кормить собой тварей за стеной. Пора отрабатывать еду, медикаменты и крышу над головой, или там, где ты была всё доставалось на халяву? Я в курсе, что твоя работа сильно отличалась от того, чтобы защищать город от тварей, но своим приёмам ты всё-таки как-то научилась, так что на части не развалишься…
Он говорил что-то ещё, но я больше ничего не слышала. Мне всё это надоело. Я больше не могу слышать, как он постоянно меня унижает! Как Койот меня унижает! Как бывший раб меня унижает! Как бывшая собственность Скверны меня унижает! Это был предел… Он сам такой же кусок дерьма, как я, и он меня унижает!
Выронила ножницы, рванула к нему и со всей силы толкнула в грудь! Чейз пошатнулся, но не упал. Я и не рассчитывала, но ударила с новой силой, рыча, как дикая собака. От третьего удара он увернулся и применил ко мне захват, развернув к себе спиной, схватив мои руки одной рукой, и зажав шею другой. Сильно, но не причиняя особого вреда.
Попытка вывернуться потерпела фиаско. Что я такое по сравнению с Койотом? Пыль. Он резко развернул меня к себе лицом, сцепив мои руки в замок за спиной.
Я дышала ему в подбородок. Вдыхала его запах, наслаждалась им и в тоже время хотела разорвать этого человека на куски. Хотела, чтобы он перестал меня унижать. Хотела рассказать, кому эта сволочь обязана тем, что всё ещё дышит. Хотела рассказать, что моя татуировка вовсе не значит то, что все в Кресте обо мне думают. Да, такая вот я эгоистка и мне не стыдно в этом признаться.
Но я не могла… Об этом моём секрете знает только Дакир и больше никто знать не должен, особенно Чейз. Когда я собиралась его найти, понятия не имела, что с первых же минут он меня возненавидит. Я планировала ему всё рассказать, веря в то, что он поймёт – это был мой способ выживания. Но всё оказалось не так. Чейз оказался не таким, каким я его себе представляла. Этот Чейз живого места на мне не оставит, если узнает, что почти всё своё детство я называла отцом человека, который превратил его жизнь в ад.
Его лицо было так близко, что я могла разглядеть рисунок на радужке его холодных глаз. Меня тянет к нему, и я всё меньше могу этому сопротивляться. И я всё больше начинаю его ненавидеть, что в конец заводит в тупик. Это качели, которые постоянно перевешивают из одной стороны в другую. И я точно знаю, если это всего лишь физическое притяжение, то с ним я справлюсь, но если это нечто большее… Стоп. Разве это может быть нечто большее? Он ведь придурок!
– Зачем ты спас меня в Де-мойне? – спросила, бросив тщетные попытки освободиться.
– Что? – Шум волн. – Твари нападали на человека, человек убегал. Зачем, по-твоему, я спас тебя?
– Это Дакир тебе внушил? «Жизнь человека превыше всего ибла-бла-бла».
Холодный взгляд скользнул по моему лицу, изучающе, почти брезгливо. Ну да, я ведь шлюха. «Сколько вонючих ртов прикасалось к этим губам», – думает он.
– За что ты меня возненавидел? – жёстким, как наждачная бумага, голосом спросила я.
Чейз взглянул мне в глаза.
– Из-за метки? – Я была на грани от приступа безумного смеха. – Из-за неё?!
– Почему тебя это волнует? – Он был потрясающе спокоен (безразличен), на лице стальная маска.
Почему? Я уже говорила, что меня всегда волновало, что думают обо мне другие. Это мой недостаток. По крайней мере, в Новом мире. Всё никак не могу от него избавиться. Просто парадокс какой-то! Мне плевать на людей, но не плевать на то, что они обо мне думают! Я ненормальная, да?
– Хочу понять, у тебя это тоже стадный инстинкт, или есть другая причина?
В его глазах что-то поменялось. Они стали казаться ещё острее.
– Тебя не должно быть здесь. – Чейз едва заметно покачал головой. – Ты, как мышь в банке с крысами: вроде бы похожа, но совсем другая. Тебе здесь просто не место. Ты никогда не будешь подчиняться законам Креста и рано, или поздно Крест убьёт тебя. Ты уже труп. Тебе не уйти отсюда живой, и здесь тебе не выжить. Я вообще не должен был подбирать тебя.
Я горько усмехнулась:
– Так поэтому моё присутствие доставляет тебе столько проблем? Потому что тебя «приклеили» к бунтарке? Потому что не можешь со мной справиться? Я слишком поломанная, чтобы меня склеивать и приходится терпеть что есть? Пока я окончательно не сломаюсь?
– Если коротко – ты просто заноза в моей заднице. Если бы знал, что твоя поломка настолько серьёзная, ни за что бы не стал спасать от тварей в Де-мойне.
– Ты мог позволить им сожрать меня здесь. Помнишь, недавно я была аппетитным куском мяса? Твоей занозы могло бы не стать.
Неожиданно его лицо расслабилось. Впадинка между бровей исчезла.
– Моей занозы?.. – еле слышно прошептал он.
По коже невольно побежали мурашки. И напрасно – это было сказано совсем не ласково.
– Слушай, мне плевать, что там у тебя на запястье, – скучающе продолжал Чейз. – Не знаю, почему ты из-за этого так сильно печёшься, но мне действительно плевать. Ты сама по себе – уже повод беситься. Твои принципы рано, или поздно доведут тебя до могилы и тогдаДакир наконец снимет тебя с моей ответственности. Но пока ты даже представить себе не можешь, как сильно я жду момента, когда ты, наконец, куда-нибудь исчезнешь.
– Тогда почему ты так сильно меня к себе прижимаешь?
Глубокая впадинка между бровей вернулась на место, Чейз напрягся и тут же отшвырнул меня от себя.
– Ты каждый раз так делаешь, когда я говорю правду, которая тебе не нравится. – Я распрямила плечи. – И да, ты стал поразительно много со мной разговаривать, парень. Аплодирую стоя!
– Через два часа на первом посту, – отчеканил он и направился к двери. – Да и… тебе не пойдёт короткая стрижка.
– А ты значит до того, как мир сдох парикмахером был?!
Дверь хлопнула. Я подобрала ножницы с пола. И знаете что? Я обрежу их!
Нет… не обрежу.
Отшвырнула их в дальний угол и рухнула на пол.
«Чейз, будь ты проклят! Ты превращаешь меня в размазню!»
Куртка и штаны цвета хаки были сшиты на человека размером с медведя. Подложив их со всех возможных концов и нацепив на лицо самую непробиваемую мину, направилась на пост первого этажа, на встречу со своим надзирателем. Волосы связала в тугой узел на затылке и спрятала под вязаной шапочкой. Я не дам ему самоутвердиться за мой счёт, только не сегодня.
Брови Чейза слегка приподнялись при виде меня. И если он всё ещё здесь значит, я пришла вовремя.
Он без слов всучил мне в руки большой фонарик и двинулся к выходу из корпуса.
Прочёсывать Крест оказалось не простой задачей. Городок-то оказался далеко не из маленьких – в раза три больше Скалы. И если бы был приказ обходить его по периметру, мы бы и один круг до утра не навернули. Наш участок занимал два часа туда-обратно, что тоже достаточно сильно выматывало.
Мы так и не сказали друг другу ни слова. До самого утраединственной с кем говорил Чейз была его рация. Из моего рта не вылетело ни звука. Чувство беспокойства внутри меня росло. Становилось по-настоящему страшно от того, что глядя на его высокую фигуру, шагающую в нескольких метрах от меня, тело пропускало разряды тока. Это ведь обычное физическое влечение, верно? Рано, или поздно моему организму должно было захотеться чего-то подобного при виде симпатичного парня?.. Я ведь молодая девушка, все функции моего организма ещё работают как надо, гормоны там и всякое такое. Это не может быть что-то большее, только если я не мазохистка. А я не мазохистка. Мне не может нравиться человек, который считает меня чем-то грязным и недостойным его внимания. Гормоны. Определённо. Ну ладно – наверняка.
За всё ночное дежурство он удостоил меня взгляда всего два раза: первый, когда я споткнулась и выругалась так, что даже птицы взмыли с деревьев в чёрное, как сажа небо. А второй, когда пошёл дождь, и я как сумасшедшая стояла под ливнем, устремив лицо к небу, совершенно наплевав, что я на дежурстве и надо двигаться, обходить территорию. Для меня дождь – это освобождение. Если обычная вода делает чистым тело, то дождь способен очищать душу, так я всегда считала. Я не верю в Бога после того, как он позволил вывернуть Землю наизнанку, но я верю в некую силу, которая до сих пор оберегает тех, кто остался в живых. И она находится где-то там, где-то наверху. А дождь, это небесная вода и я просто верю в неё.
Когда я улыбаясь до ушей как самый большой придурок на свете опустила голову, Чейз стоял и, не двигаясь наблюдал за мной. Пристально, пугающе пристально. И даже в этот раз он не сказал ни слова. Просто продолжил патрулирование, а я пошла следом, мокрая до нитки, шлёпая ботинками по лужам. И если бы моя куртка оказалась промокаемой, то на утро Кира бы выцарапала мне глаза, за то, что я намочила раны. Как хорошо, что куртка оказалась непромокаемой.
Второе ночное патрулирование проходило на сторожевой вышке у северной стены. Я пыталась скрыть эмоции от того, что забралась на самую высокую точку Креста, пыталась, как могла! Но поверьте, оказавшись здесь в первый раз это просто невозможно.
Стены были высокими, а вышки ещё выше! Я словно взобралась на Эверест! Моё дыхание стало частым и возбуждённым, не могла сдержать улыбки, глядя на лесные просторы, извилистую реку, отражающую в себе миллионы бриллиантовых звёзд. Глядя на крохотные огонёчки в домах тех, кто ещё не спит. Вот маленькое футбольное поле, а там, наверное, поля для посева, коровники, курятники… Улицы озаряются факелами вдоль каждой из четырёх широких дорог. Они потрясающе чистые и ухоженные. Какая-то женщина кричит на детей, загоняя их в дом. А дети не хотят отпускать собаку, которая весело лает и прыгает на них требуя продолжать игру. Здесь собака не еда. Здесь онадруг. Так и должно быть в нормальном мире.
Невидимая рука больно сжала сердце в груди, и я перестала улыбаться. Вот это место. Единственное место, где сохранились крупицы человечности. Где люди всё ещё живут нормальной жизнью, ну или практически нормальной, ну или просто убеждают себя в этом. Это всё что осталось. Это все, кто остался. Все, кто ещё готов к переменам, все, кто не одичал. Это цель Дакира? Спасти эту крупицу человечества и человечности?.. Спасти детей. Спасти будущее. Ведь однажды стены городов вроде Скалы падут, даже Скверна не вечна. И что будет потом? Не твари ли наше будущее? Как Дакир собирается избавиться от них, или он собирается вечно прятаться за стенами Креста? Сможет ли такая как я когда-либо понять его? Понять, ради чего Чейз здесь? Неужели после всего, что пережил этот парень, он всё ещё способен верить в то же, во что и Дакир?
Ну вот, опять все мои размышления свелись к мыслям о Чейзе.
Резкий порыв морозного ветра сорвал с головы вязаную шапочку и унёс в направлении реки. Волосы, большими непослушными волнами упали на лицо. Ветер подхватил их и вихрем закружил над головой, затем ударил о спину. Загорелое лицо Чейза было ещё одной тенью в темноте, но его изумрудные глаза горели ярче звёзд. И они были направлены на меня. Как долго он за мной наблюдал?
Это молчание было каким-то болезненным, словно только что мы оба думали об одном и том же. Я пыталась выдавить из себя хоть слово, но единственное на что была способна, это просто смотреть на него, проклиная сердце, которое с медвежьей силой стучало о рёбра.
Конечно же, он первый отвёл взгляд, уселся на каменный выступ и принялся прочищать дуло винтовки. Я с трудом сглотнула, прожив момент, и отвернулась в сторону леса, подперев локтями ограждение вышки. Почему мне не выдали оружие, даже не стала спрашивать, всё, что у меня было это долбаный фонарик, когда у Чейза винтовка и пистолет на плечевой кобуре. Надеюсь, когда-нибудь они вернут мне моё оружие и желательно до того момента, как я отсюда сбегу.
– И что надо делать? – спросила через какое-то время.
– Вниз смотреть. – Чейз даже не поднял головы.
Судорожно вздохнула, поёжившись от холода.
– Сколько мне отрабатывать?
– Ещё пять ночей.
– А тебе сколько добавили?
Чейз взглянул на меня из-под длиннющих ресниц:
– Нисколько.
Так, подъём по шкале грубости начался!
– А Брею? – я тоже на грубость не скупилась.
Чейз отложил винтовку в сторону и откинулся спиной на каменную стену.
– Ты ведь сама просила не выставлять тебя куском вонючего дерьма, – сухо произнёс он. – Если бы Дакир назначил наказание только нам двоим, ты бы опять стала бедной девочкой, жертвой обстоятельств, как тогда, в столовой, да? Так что отрабатывай и скажи спасибо. Хотя… – он упёр локти в колени, – мне действительно интересно: когда репутация итак безвозвратно испорчена, разве имеет значение, что ещё могут подумать о тебе окружающие?
Снова. Он снова это делает!
– Пошёл ты, – процедила сквозь зубы и отвернулась, прежде чем он успел что-нибудь добавить. А он хотел добавить, потому что выглядел так, будто не то имел в виду, или это я не о том подумала.
Но я больше не хотела его слушать.
Крохотные снежинки закружились в чёрном небесном бархате, орошая промозглую землю первой порцией снега. Зима началась.
Выдохнула изо рта большое облако пара, думая о Кристине.
«Как ты там, моя девочка? Просто подожди ещё немного. Я найду тебя, чего бы мне это не стоило. И надеюсь, ты простишь меня…»
Что-то коснулось моей головы и упало на глаза. Шапка?
Круто обернулась. Чейз закидывал винтовку на плечо, а на его голове больше не было чёрной вязаной шапочки.
Что-то я совсем расклеилась, раз не сорвала её с головы и не швырнула ему в грудь. Именно так я и должна была поступить! Джей должна была так поступить, а тряпка вроде меня не поступила! Хоть я и пытаюсь это отрицать, но отчаяние слишком быстро прожигает дыру в ещё живом кусочке моей души. Потому что я снова застряла. Потому что я здесь, а Кристина нет. Потому что не сдержала обещание. Потому что я плохой друг и плохая сестра.
Сглотнула горький комок в горле и села на пол, уперев затылок в холодную стену и прикрыв глаза.
«Давай, Джей! Молодец! Расклеивайся окончательно! Это последнее, что тебе осталось! Забить на всё и сброситься с этой вышки к чёртовой матери! У тебя ведь есть целая очередь желающих найти Кристину. Кто-нибудь обязательно сделает это за тебя!»
– Я читал твою карту, – вдруг сказал Чейз, глядя в сторону леса.
Подняла голову:
– Ты читал мою медицинскую карту?
– Ту, что Кира оставила Дакиру.
– Я поняла, спасибо за подробности. Что тебе понадобилось от моей карты?
– Я должен знать, что за объект живёт на одном этаже с моим отрядом и с некоторых пор входит в моё окружение, – говорил так, словно некролог читает. – В твоём паху шрам от ножевого. Как ты его получила?
– Какое тебе на хрен дело? – Кира! Зачем она вообще написала в карте про этот шрам?!
Чейз повернулся ко мне лицом, опустив руки в передние карманы штанов.
– Какое? – Голос казался холоднее зимнего ветра. Он облизал губы и слегка склонил голову набок, глядя из-под бровей. – Почему собственность банды работала в каком-то баре? Это там тебя пырнули?
Ни один мускул на моём лице не дрогнул. Вот и всё. Кажется, моя скорлупа дала трещину. Ведь Чейз жил в Скале, он знает, что там и к чему, рано, или поздно он должен был над этим задуматься. Только вот он не в курсе, что и я много чего о нём знаю.
Хорошо, пойдём тем же путём, что и он.
– А с чего ты взял, что собственность банды не может работать в баре? Ты был в Скале? Много знаешь?
– Выключай дурочку. Ты в курсе, что у нас там есть свои люди.
– И сколько посылок от ваших людей было уделено информации об элитных шлюхах Скверны? – Я криво ухмыльнулась, хотя тело пробивал холодный пот. Меньше всего мне хотелось, чтобы Чейз, узнав правду, решил научить меня летать, скинув с этой вышки.
Чейз сделал шаг в мою сторону, и я почувствовала себя маленькой и жалкой сидя на полу и взирая на этого огромного парня снизу-вверх.
– Я повторю вопрос: почему ты работала в баре? Почему ты вообще где-то работала?
– Решила сменить профессию.
– Откуда шрам в паху?
Я молчала.
– Ранение могло быть смертельным, – с нажимом продолжал Чейз.
Он что, сомневается в том, кем я была? Или может в подлинности татуировки?
А может быть знает что-то ещё и пытается вывести меня на чистую воду?..
– Где ты его получила?
Что ж, пожалуй, расскажу:
– Рядом с бойцовской ямой.
Новый поток ледяного ведра ударил в лицо, и я поёжилась.
Чейз не издал ни звука, превратился в каменную статую. Даже моргать перестал.
Минуты превращались в вечность.
– Что там делала такая, как ты? – наконец спросил.
– Пришла посмотреть, – дёрнула плечами. – Как и все. Меня привёл мой… тот кто… тот, кому я принадлежала. Я не любитель, знаешь ли, подобного вида зрелищ. Там что-то произошло, началась паника и во всей этой суматохе, кто-то решил вспороть мне живот.
Он не верил. Он знает что-то ещё! Точно знает!
– Зачем вспарывать живот простой шлюхе? – просто поинтересовался Чейз.
Я крепко стиснула зубы. Он специально это делает! Словно ему просто нравится выводить меня из себя. Хотя, по сути, для него слово «шлюха» – факт, – название профессии. Как и для всех. Словно он и не подозревает, что этим можно оскорбить.
– На мне были украшения, побрякушки всякие, думаю, они срочно кому-то понадобились. Я ответила на твои вопросы? Можешь отвалить?
– Понадобились побрякушки? После Конца света? Серьёзно?
– Это моё предположение. И я думаю, оно верное. Вору со стажем сложно избавиться от привычек, даже в Новое время. В баре многие ими расплачивались, и его владелец довольно-таки часто принимал такую оплату.
Какой же бред я несу!
– Ладно, тогда как ты оказалась в баре, если носила побрякушки и была всем обеспечена?
Ах ты ж, скотина.
– Когда мой… мой покровитель умер, он подарил мне так называемую свободу. – И это было правдой!
– Ты врёшь! – А это подобно удару ножа. Глаза Чейза сузились. Хочет подловить меня. – Ты врёшь, потому что вообще отвечаешь на мои вопросы, при этом, не посылая к чёрту и не называя кретином.
– Иди к чёрту, кретин!
– Однажды ты мне всё расскажешь, – бросил он, насмехаясь. – И тогда… {я} буду тем, кто тебя пошлёт.
Теперь я уверена – он что-то знает! И лучшее, что я сейчас могу сделать, это промолчать.
А потом Чейз отвернулся и на резком выдохе сменил тему:
– Ронни хочет тебя видеть.
– И ты лично мне это передаёшь?
Взглянул на меня из-под тяжёлых бровей:
– У меня нет выбора, ты, чёрт возьми, слишком понравилась этому мальчишке. И ты отлично знаешь, что я по этому поводу думаю!
Я выдержала паузу:
– Зайду к нему завтра.
– Не забудь перед этим помыться. – Сказал так, словно от меня воняет за километр! Хотя, может и воняет, Кира пока запрещает мне принимать душ. Так и довольствуюсь мокрой тряпкой и мыльным раствором.
– Почему сегодня факелы не горят? – спросила, поднявшись на ноги. Хорошо помню, как ярко они светились в ночном небе, когда я сидела на мотоцикле за спиной у Чейза.
– Зима. Мы не можем принимать людей, пока не пополним запасы. Факелы привлекают внимание.
– Ты такой душка, когда способен нормально отвечать на вопросы, – сказала излишне серьёзно.
Вот так вот. Он и я. Стоим лицом к городу, который, как считается, собрал в себе лучших из лучших: убийцу-раба для бойцовской ямы и элитную шлюху с меткой на руке.
