Елена Дымченко
Чужие здесь не ходят. Дела ведьм. Часть третья

Глава 4

Михалыч поговорил с рабочими, успокоил как мог, и ему удалось уговорить остаться тех, чья работа не была связана с валкой леса. Но группа арбористов из оставшихся шести человек наотрез отказались работать на этом участке.

Справка: Арборист – специалист по обрезке и спиливанию деревьев с альпинистской подготовкой или гидравлическим подъемником.

Испуганных рабочих в желании покинуть зловещее место не остановила даже довольная крупная неустойка, которую они обязаны будут выплатить компании за срыв контракта. Пятеро уехали, а Сомов остался. Несмотря на то, что он был напуган больше всех, Лёха объявил, что готов продолжить работу, попросив лишь перевести его на другой участок, где подобной чертовщины не наблюдалось.

Его решение удивило прораба, и он не удержался от вопроса:

– Я, конечно, рад, что ты остаёшься, но ты же больше всех кричал и возмущался. Почему же передумал?

Немного помявшись и не глядя Михалычу в глаза, Лёха ответил:

– Ипотека у меня, да и свадьба скоро, так что деваться некуда,

Через четыре дня приехала новая партия пильщиков деревьев. Весело гомоня, они заселили выделенный им вагончик и, отобедав, изъявили готовность приступить к работе. Михалыч был рад подобному энтузиазму. Он сам сопроводил новичков на участок, решив остаться, и если, не дай бог, странное членовредительство снова повторится, увидеть всё собственными глазами и даже снять на камеру, чтобы потом предъявить начальству.

Четверо молодых мужчин, ничего не подозревавших о своём участие в эксперименте, бросили сумки с пока ненужным ещё снаряжением и вооружились бензопилами. Распределившись по кромке еловой чащобы, они намеривались сначала убрать нижние ветви, а уже потом приступить к спиливанию самих деревьев. Михалыч, предусмотрительно стоя на отдалении, включил камеру и поднял голову вверх. Чёрная туча воронов, зависшая нал лесом, замерла в молчаливом ожидании.

Прораб, не веривший до сих пор ни в чёрта, ни в беса, вдруг почувствовал, как его сердце тревожно забилось, а к горлу подкатил колючий ком. Руки, держащие включённую камеру, мгновенно вспотели.

– Стойте! – неожиданно для себя выкрикнул он, – отставить!

Трое оглянулись и убрали руки с рукоятки стартера, но четвёртый, стоявший дальше всех, то ли не услышал команды, то ли не понял. Резкий рывок, нарастающий рёв мотора и бензопила готова к действию. Сделав решительный шаг к ближайшей огромной ели, он вдруг остановился. Постояв пару секунд, развернулся и направился к стоявшему невдалеке товарищу. Тот, находясь к нему спиной, даже не успел ничего понять или испугаться. Срезанная пилой голова, упав с плеч, покатилась по земле, подскакивая как футбольный мяч. Затем с небольшой задержкой рухнуло мешком и обезглавленное тело.

Михалыч, разинув рот и не в силах сдвинуться с места, с ужасом наблюдал за тем, как, покончив с одним приятелем, парень с пилой направился к следующему. Но тот, ставший свидетелем кровавой расправы, кинулся от него наутёк.

– Братва! Спасайся!

Рабочие бросились врассыпную. Сделав несколько шагов вслед за ними, убийца остановился. В его глазах появилась отсутствующая до сих пор осмысленность. С ужасом он посмотрел на свой забрызганный кровью комбинезон и на всё ещё жадно рычащую пилу. Затем, оглянувшись на распластанное на земле безголовое тело, в ужасе откинул в сторону ненасытное орудие. Ноги его подкосились, и он рухнул на колени.

– Что это, господи? – плаксиво пролепетал он, глядя на свои окровавленные руки. – Что я наделал?

Отбежавшие в сторону рабочие недоумённо переглянулись. Никто из них пока ещё не решался подойти к коленопреклонённому товарищу. Наконец, один из них решился. Медленно, не спуская с безумца глаз, и готовый в любую минуту спастись бегством, он подошёл прежде всего к рычащей бензопиле и, заглушив мотор, отнёс её подальше.

Стоящий на коленях мужчина, размазывая по щекам слёзы, смешанные с кровью, даже этого не заметил. Находясь в шоке, он всё так же с недоумением и ужасом рассматривал свои руки и даже не смог бы заметить спускающуюся прямо на него снежную лавину.

– Эй, – тронул его смельчак за плечо, – ты в порядке?

Тот поднял на него взгляд загнанного в западню зверя:

– Тёмыч, как же так? Я не понимаю… Что же теперь будет?

Тому оставалось только беспомощно пожать плечами.

***

Вернувшись на базу, Михалыч запёрся в офисе. Достав из сейфа припрятанную для важных гостей бутылку водки, он налил себе целый стакан и вылил в себя, не оставив и капли. Давно забытое тепло побежало по телу, голова приятно закружилась. За десять лет трезвой как стёклышко, жизни он уже и забыл каково это. Немного посомневавшись, налил ещё и, выпив половину, отставил стакан в сторону и погрузился в размышления.

Сомов был прав, с этим лесом что-то нечисто. Ведьмы или сам чёрт с рогами, это и неважно, главное, что люди сходят с ума и гибнут ни за грош, и это никакая не случайность. Он сам сегодня всё видел своими глазами. Больше он туда ни ногой и никого из ребят к этому еловому лесу близко не подпустит. Хватит уже трупов. Убираться нужно отсюда, пока живой. Жаль, конечно, хотел подзаработать, квартирку купить, но бог с ним. Жил всю жизнь в коммуналке и ещё поживёт.

Надо ехать в контору и увольняться всей бригадой, ничего не поделаешь. А насчёт неустойки, так шиш вам. Он заснял всё, что творится в этом лесу. Пригрозить оглаской и пошли они все лесом.

Взяв камеру, он включил воспроизведение, чтобы посмотреть, что ему удалось заснять. Оператор из него, конечно, аховый, да и кто бы смог, видя такое, удержать камеру твёрдой рукой. Кадры тряслись, метались из стороны в сторону, но то, как этот несчастный Масленников снёс голову бензопилой Карпову, слава богу, попало в кадр.

Достав ноутбук, он перекинул запись на жёсткий диск, а потом отправил сам себе с одной электронной почты на другую.

«Вот так, – удовлетворённо подумал он, – даже если у меня отберут камеру, копия записи останется».

Положив ноутбук в сумку и покидав в неё же оставшиеся вещи, он достал телефон.

«Сейчас позвоню этому борову, поговорю с ребятами и ходу отсюда».

Услышав о новой жертве глуховского леса, Евгений Глебович сразу снизил взятый им поначалу снисходительный и высокомерный тон. Находясь под впечатлением от новости, он смиренно принял известие о том, что Михалыч вместе с бригадой увольняются подчистую.

Перепуганные рабочие, выслушав предложение прораба о поголовном увольнении и отъезде из этого дьявольского леса, согласились сразу. Никто не был готов рисковать ради хоть и приличного, но не стоившего жизни заработка.

Когда к вечеру на базу приехали присланные Глебычем микроавтобусы, никто не заставил себя ждать и, погрузив тело несчастного Карпова, рабочие во главе с прорабом попрыгали в машины, чтобы без всяких сожалений покинуть это проклятое место. Все, кроме Лёхи, который вдруг выразил желание остаться, чтобы присмотреть за брошенным имуществом, а заодно и дождаться новой партии рабочих. Увольняться он не собирался. Не смевший об этом никого просить Михалыч был удивлён подобным решением и даже пытался того отговорить, но Сомов был непреклонен.

– Ипотека… – то и дело повторял он.

Пожав недоумённо плечами, Михалыч вздохнул, залез в автобус и покинул базу. Проводив автобусы глазами, Лёха вернулся в лагерь и, зайдя в вагончик, растянулся на своей койке.

Глава 5

На глуховский лес вновь опустилась привычная тишина. Ни рёв двигателей, ни голоса рабочих больше не нарушали покоя этих мест. Птицы, осмелев, радостно встречали рассвет переливчатыми трелями, а вечерами кукушка щедро отсчитывала долгие года всем, кто только пожелает.

Но такая благодать длилась недолго. Через пару недель кавалькада машин самых разных размеров и назначения снова нарушила тишину, наполняя чистейший воздух парами бензина, рёвом моторов и оживлёнными голосами.

Среди заселивших вагончики рабочих на этот раз не было ни арбористов, ни обычных пильщиков деревьев, но не потому, что руководство решило отказаться от вырубки строптивого участка. Как не уговаривал Евгений Глебович заказчика изменить проект и оставить в покое еловый лес, тот был непреклонен.

– Этот участок феноменальный, ты же видел аэрофотосъемку. Геометрически круглая поляна, окружённая густым ельником. Я видел эти ели, это нечто… Им же сто лет, не меньше и как густо растут, никто не проберётся, полная конфиденциальность. Крепость, построенная самой природой, никакого забора не нужно. Там у нас по плану VIP-зона. Люди будут чувствовать себя совершенно свободно и не беспокоится, что их кто-нибудь снимет на камеру. И прорубить-то всего надо узкую просеку для проезда. Из-за этого места я, собственно, всё и затеял. А ты предлагаешь от этого отказаться?

Уже влюблённый в то, чего ещё не было, заказчик наотрез отказался что-то менять. В этот проект было вложено немало финансов Влиятельные люди, оказавшие помощь в реализации проекта, тоже сделали это небескорыстно и ожидают от него благодарности за предоставленные преференции. Он душу продал, чтобы воплотить этот проект в жизнь и ему некуда отступать.

Даже два смертельных случая, загадочное членовредительство и увольнение целой бригады вместе с прорабом, не могли повлиять на это решение.

– Проект менять не будем. Подбирай людей, а просеку мы прорубим по-другому, без привлечения ручного труда. Срежем под корень и никакой тебе больше хренотени. Арендуй харвестер и все дела. Он управится за день?

Мысленно прикинув объём предстоящих работ, Евгений Глебович был вынужден признать, что одного рабочего дня для вырубки просеки для такой машины должно хватить.

– Вот и чудненько! – в голосе заказчика послышались довольные нотки. – Действуй! И помни, ты лично отвечаешь за этот участок, лично! Чтобы никакого больше членовредительства на участке, а то… – и бросил трубку.

Когда лесной комбайн приступил к работе, и еловые шестиметровые брёвна одно за другим с глухим стуком начали падать на землю, стая воронов с тоскливым карканьем взметнулась в потемневшее небо и, горестно стеная, разлетелась в разные стороны, разнося печальную весть.

Чудо-машина работала без сбоев. Обхватив лапой толстенный ствол, мгновенно подрезала могучее дерево под самый корень. Подхватив захваченную пленницу, головка харвестера стремительно срезала все ветки и ровно через шесть метров делала второй спил. Ровное, без сучков бревно падало, а лапа ползла дальше, оголяя и обрезая могучий и казавшийся несокрушимым ствол, готовя следующее бревно.

Евгений Глебович, решивший лично поприсутствовать при спиле этого заговорённого участка, не мог оторвать глаз от быстрой и слаженной работы могучей машины.

«Да уж, это тебе не наши дровосеки, – подумал он, – эти бы здесь провозились не меньше недели».

Поднявшийся ураганный ветер и сокрушительный ливень не смогли остановить чудо-машину. Огромные колёса упрямо ползли по раскисшей от дождя почве, а могучая лапа, безжалостно скашивая под корень когда-то суровых охранниц, вгрызалась всё глубже в казавшуюся непроходимой еловую стену. Одно за другим, вековые деревья падали, не в силах сопротивляться, уступая могучей, механической силе.

Когда последние упрямицы были побеждены, и в конце свежей просеки появился просвет, Евгений Глебович, забравшийся с наступлением ливня в кабину богатырской машины, с недоумением смотрел на разбросанные по заветной поляне камни.

– Мне кажется, или они, действительно, разложены здесь по какой-то системе? – спросил он у закурившего водителя харвестера.

– Похоже на кладбище, – буркнул тот.

– Вот и мне так показалось, – чувствуя себя не очень уютно, пробормотал начальник строительства, – что-то мне нехорошо. Поехали отсюда.

Достав из кармана маленькую пластиковую баночку и вытащив из неё крошечную таблетку, он положил её под язык и откинулся на спинку сидения.

– Работу принимаете? – спросил его водитель, щелчком отправляя недокуренную сигарету в щель приоткрытого окна и с тревогой поглядывая на побелевшее лицо Евгения Глебовича.

– Да-да, всё отлично, – кивнул тот, не открывая глаз, – давай на базу, там подпишем все бумаги.

Сообщение о найденном за еловым лесом загадочном кладбище ничуть не смутило заказчика.

– С чего ты взял, что это кладбище? Кто будет хоронить своих близких в такой глуши? Но даже если это и так, ведь там не кресты, а просто камни, а это значит, что кладбище совсем древнее, скорее всего, ещё дохристианское. С тех пор, как там последний раз кого-то хоронили, вырос непролазный лес и прохода на кладбище нет. Значит, не бывает там никто и претензий предъявлять некому. Если мы расчистим это поле, то вряд ли объявятся возмущённые родственники. Давай, экскаватор подгоняй и начинай уже рыть котлован.

– А вы не боитесь строить дом на месте хоть и древнего, но кладбища?

– А чего я должен бояться? Призраков? – усмехнулся тот.

– Ну, не знаю… Сомову местные бабки говорили про ведьминское кладбище, вот, наверное, это оно и есть.

– Ты веришь в ведьм?

– Да, вроде, нет, но… несчастные случаи…

– Хватит нести чушь! – повысил голос заказчик. – Кадры надо лучше подбирать! Набрали недоумков, неумёх, а мне тут про ведьм рассказываете. Прочистили же просеку, прочистили, что же твои ведьмы не вмешались?

На этот вопрос у Евгения Глебовича не было ответа.

– Вот-вот, мне от тебя нужен результат, а если ты намерен саботировать, то у нас, как ты знаешь, незаменимых нет. Всё, мне пора. Я на недельку отлучусь, на день рождения к жене в Лондон слетаю, а ты давай, работай. Приеду, доложишь.

Глава 6

В тот день, ожидая прибытия харвестера, Лёха напрасно оттирался неподалёку, надеясь улучить момент, чтобы вывести из строя лесной комбайн. Сезон был горячий и время водителя чудо-техники было расписано по часам. Поэтому прибыв на место и не задерживаясь ни на минуту, тот сразу же приступил к работе, не дав Сомову возможности даже приблизиться к своей машине.

Когда же для рытья котлована на старое кладбище пригнали экскаватор, Лёха проявил небывалую смекалку и изобретательность, чтобы получить возможность подобраться к старому трудяге.

Согласившись на чашечку чая и оставив могучую машину на полчаса без присмотра, экскаваторщик подписал ей тем самым приговор. Пару горсточек песка в масляном баке гидросистемы сделали своё дело. И вот уже застывший гигант беспомощно горбится под проливным дождём, не в силах поднять стрелу или хотя бы шевельнуть ковшом.

– Чёрт знает что такое, – пнув в сердцах огромное колесо, кричал злой, как чёрт, тракторист, – похоже, гидравлика вышла из строя. Это же сколько бабла понадобится на ремонт!

Удостоверившись, что экскаватор сегодня не сможет ничего копать, Сомов бесшумно ретировался и поспешил вернуться к работе. Новый прораб, угрюмый и неразговорчивый мужик, даже не заметил его отсутствия. Только приступив к разметке строящегося сруба, Лёха сразу же забыл о том, где был и что делал всего десять минут назад. И если бы его об этом кто-либо спросил, он с полной искренностью ответил бы, что не покидал рабочего места ни на минуту.

Подобные провалы в памяти появились у него не так давно. Став невольным свидетелем нелепых и от этого не менее страшных несчастных случаев, Лёха вспомнил разговор с глуховской старухой. Ведь она предупреждала и оказалась права. Опасения местных жителей по поводу старого кладбища оказались вполне обоснованными. Верь не верь, а без ведьм здесь явно не обошлось. Как может здоровый молодой мужик в здравом уме сам себе отрезать руку? Что бы там ни было в этом лесу, но ведьмы явно были против, чтобы здесь хозяйничали чужаки.

– Надо валить отсюда, бежать, пока живы! – делился он страшным открытием с остальными.

Кто-то посмеивался над мистической версией испуганного насмерть товарища, а кто-то, глядя в расширенные от ужаса глаза когда-то весёлого и бесшабашного парня, начал сомневаться и задумываться. Михалыч, видя, что в лагере всё больше растёт паника и страх, запер тогда Сомова от греха подальше в вагончике.

И ночью, когда лагерь спал, а богатырский храп молодых, крепких мужчин заглушал все потаённые звуки летней ночи, она пришла.

Увидев рядом с собою неизвестно откуда взявшуюся нагую, красивую женщину, Лёха даже не успел испугаться. Стоило ему посмотреть ей в лицо и встретить взгляд прекрасных глаз, страх, не успев распуститься, сник, а душу наполнило чувство такой щемящей нежности, что у грубоватого, падкого на женскую красоту Сомова перехватило дух. Не в силах оторваться от совершенного, нежно мерцающего в темноте лица, он безропотно застыл.

– Здравствуй, Алёша! – услышал он мелодичный, нежный голос.

Никто кроме матери не называл его так. Друзья звали Лёхой или Лёнчиком, девушки – Лёшей или Алексом, и только мать когда-то звала его нежно и трепетно – Алёша.

При воспоминании о матери, сердце парня ёкнуло, всплыли в памяти большие, карие глаза, закрывшиеся навсегда десять лет назад, и он, не в силах ответить на приветствие, лишь нервно сглотнул.

Женщина грустно улыбнулась, сделала шаг вперёд и обхватила ладонями его лицо. Он не почувствовал прикосновения нежных рук, лишь приятная прохлада обволокла его горящие щёки.

– Кто ты? – шёпотом спросил он.

– Не бойся, ничего не бойся… Меня зовут Анфиса.

– Какое чудесное имя…

Она не отрывала от него взгляд, и он почувствовал, что ради неё готов на всё.

– Я боюсь только того, что ты уйдёшь, – сказал он.

В больших глазах промелькнул отблеск улыбки.

– Мне пора…

Также стоя лицом к нему, она, нарушая все законы физики и здравого смысла, начала плавно от него удаляться. Лёху это совсем не смутило, как ранее его не испугал сам мерцающий облик красавицы. Глядя, как она, тая, становится всё прозрачнее, он вдруг почувствовал остро нахлынувшие одиночество и безысходность.

– Не уходи… – чуть ли не плача, крикнул он.

– Я теперь буду с тобою всегда… – ответила она и исчезла.

Несмотря на то, что Сомов был расстроен уходом Анфисы, тревога и страх ушли. В душе поселился покой и ожидание скорой встречи. Откинувшись на подушку, Лёха закрыл глаза и вновь увидел восхитительное лицо. Так он и заснул с блаженной улыбкой на губах.

Теперь он жил от ночи до ночи, от встречи до встречи. Анфиса приходила, и он забывал обо всём, время терялось, действительность утрачивала смысл, весь мир затмевало милое лицо. Сколько времени они проводили вместе, чем занимались, Лёха не знал. Иногда, проснувшись утром, он обнаруживал себя не в своём вагончике, а на какой-нибудь потаённой поляне в лесу. Как сюда попал, он не помнил, но это его не пугало и даже не настораживало. Главное, что сегодня ночью он снова увидит её. И он ждал, баюкая в памяти чудесный лик.

Забыв о доме, о своей невесте Юльке, он думал только о ней, о блистательной, недостижимой Анфисе. О том, чтобы покинуть Глуховский лес не было больше и речи. О том, чтобы жить, не видя изящного, мерцающего лица, Лёха теперь даже помыслить не мог.

Даже история с обезглавливанием не изменила его решение остаться. Откуда-то он знал, что милая Анфиса убережёт его от беды. Бригада уехала, на смену приехала другая. Подселившиеся в Лёхин вагончик новички не смогли омрачить его счастье, никто кроме него не видел призрачной красавицы. Каждую ночь она приходила и уводила его туда, куда не было ходу больше никому.

Однажды, заговорщицки прижав пальчик к губам, она толкнула дверь неизвестно откуда взявшейся избушки и, зайдя внутрь, поманила за собой. Последовав за Анфисой, Лёха увидел лежащую на постели девушку. Приблизившись, он с удивлением узнал любимые черты. Протянув руку, погладил нежную щёку. В отличие от прекрасной, но недостижимой Анфисы, кожа красавицы была вполне ощутима, хоть и холодна.

– Но как это возможно? – удивлённо воскликнул он, переводя взгляд с призрака на лежащее на кровати тело.

– Ты можешь это исправить, если, конечно, захочешь.

– Но как?

Анфиса лишь таинственно улыбнулась.

Глава 7

– Две тысячи семьсот тридцать два, две тысячи семьсот тридцать три… – ползая на коленях, Лёха выбирал из высокой травы осколки стекла, разбросанные по поляне, и складывал их в мешок от строительной смеси.

Два больших мешка, набитые доверху, уже стояли в стороне. Из шестисот шестидесяти шести тысяч шестьсот шестидесяти шести осколков Лёха с ночи собрал всего двадцать пять тысяч триста, это была всего лишь одна двадцать четвёртая от того, что нужно было найти. Работы ещё было немерено. Трудность была не только в невероятном количестве прозрачных кусочков, но и в том, что они были практически невидимы в траве. Обнаружить их можно было только на ощупь. Вот и ползал Лёха по поляне, не поднимая головы.

– Две тысячи семьсот семьдесят семь, две тысячи семьсот семьдесят восемь…

– Эй, парень, ты чего здесь потерял? – послышался сзади насмешливый мужской голос.

Боясь сбиться со счёта, Лёха лишь нетерпеливо отмахнулся: «Не мешай!»

– Две тысячи семьсот восемьдесят девять, две тысячи семьсот девяносто. Ух! – вытащив из кармана маленький блокнотик, он записал цифру, чтобы не забыть, и оглянулся.

Привалившись плечом к старой сосне и покусывая сорванную травинку, за ним наблюдал здоровенный мужик с рыжей копной на голове. В больших, тёмных глазах плескались усмешка и любопытство. Этого парня Лёха раньше не видел, во всяком случае, он точно был не из тех, кто пару дней назад приехал на злосчастный объект. Влюбившись в Анфису, Сомов хоть и ходил как в тумане, но на лица у него всегда была хорошая память. Да и одет этот крендель был не в спецовку, что выдавала строительная компания своим рабочим, а в какое деревенское тряпьё. Он явно был из местных.

– А тебе какая разница? – с вызовом спросил Лёха.

Незнакомец отличался внушительными габаритами, но от него не исходило никакой угрозы или недоброжелательства, настроен он был вполне дружелюбно.

– Да просто интересно… – выплюнул рыжий травинку и, подойдя к мешкам, стоявшим недалеко от него, заглянул внутрь. – Ого! – присвистнул он.

– Не трогай, рассыплешь! – вскочил Сомов на ноги.

Не хватало ещё, чтобы этот бугай вывалил на землю с таким трудом собранные осколки.

– Эй, охолони, – взявшись рукой за край мешка, добродушно сказал тот. – Лучше скажи, зачем собираешь?

– Тебе-то что? – не спуская глаз с его руки, спросил Лёха.

– Значит есть «что», раз спрашиваю, – лицо незнакомца стало серьёзным, цепкий взгляд ловил малейшие изменения в Лёхиной мимике.

Тот упрямо молчал. Мужик насмешливо хмыкнул и спросил:

– Это тебе Анфиска, что ли, поручение дала?

– Ты знаешь Анфису? – удивлённо спросил Сомов.

– А кто ж её тут не знает, – усмехнулся тот. – Зачем она тебе приказала осколки собрать?

– Она не сказала, – буркнул Лёха. – Просто надо собрать и всё.

– Мда… – промычал рыжий и убрал руку с мешка. – А зачем ты их считал?

– Чтобы ни одного не пропустить, – неохотно, но всё же ответил Сомов.

– И сколько их должно быть? – не отставал мужик.

В его голосе уже не было насмешки, в нём Лёха вдруг услышал тревожность и личную заинтересованность. Этот рыжий здесь явно неслучайно оказался.

– Шестьсот шестьдесят шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть.

– Ого, – присвистнул тот, – хотя да, купол был большой.

– Какой купол?

– Осколки которого ты собираешь, – уклонился от ответа мужик. – И сколько ты уже собрал?

– Двадцать пять тысяч триста, хотя нет, с этими, – кивнул он на неполный мешок, стоящий возле него, – двадцать восемь тысяч девяносто.

– Да уж, тебе ещё пахать и пахать, – сочувственно вздохнул тот. – А для чего их нужно собрать, Анфиса не сказала?

Вспомнив девушку в избушке и призрачное лицо возлюбленной, Лёха озадаченно молчал, не зная, как это можно всё объяснить, да и нужно ли. Рыжий увидел его нерешительность и спросил:

– Ты девушку видел?

– Какую девушку? – подозрительно переспросил Сомов.

– Видел, значит, – вздохнул тот, – тебе Анфиса показала?

Лёха лишь молча кивнул.

– А ну-ка, проверим, – мужик сунул руку в мешок и вытащил осколок побольше. Поднеся к лицу, он посмотрел через него куда-то мимо стоящего парня.

– Ого, – обрадовано воскликнул он.

– Что там? – обернулся Лёха, но ничего кроме кустов и деревьев не увидел.

– Так не видно, – усмехнулся рыжий, – ты через стекло посмотри.

Взяв осколок из мешка, Сомов посмотрел через него туда, куда смотрел мужик. К его удивлению, на пустом доселе месте он увидел старую, поросшую мхом, избушку.

– Что за фигня, – удивлённо пробормотал он и опустил стекло.

Старый разросшийся куст шиповника, пара низкорослых сосен и высокая многолетняя трава предстали его невооружённому взору. Подняв снова осколок к глазам, он вновь увидел спрятанное от мира жилище.

– Пойдём, посмотрим, как она, – сказал мужик и, не отнимая от лица похожего на обычное стекло осколка, двинулся по направлению к избушке. Сомов поспешил за ним.

Выскочивший из дома огромный чёрный пёс, узнав рыжего мужика, завилял вдруг хвостом, выражая радость от встречи.

– Привет, Ярый! – потрепал тот его по голове. – Как вы тут?

Собака в ответ лишь прижалась боком к его ноге.

Поднявшись на пару ступенек по шаткому, прогнившему крыльцу, мужчины зашли в дом.

Прекрасная девушка, с разметавшимися по подушке белокурыми волосами, лежала на постели, как и в тот день, когда её показала Лёхе Анфиса.

Мужик подошел и сел рядом с нею на постель. Протянув руку, нежно погладил девушку по волосам.

– Привет, Энджи, давно не виделись.

– Как ты её назвал? – удивлённо переспросил Сомов.

– Энджи, – ответил тот, – её зовут Энджи.

– А я думал… – начал было Лёха, но растерянно замолчал.

– Что это Анфиса? – усмехнулся рыжий, – да, они очень похожи, но это всё-таки именно Энджи.

– Она мертва?

– Нет, она спит, но, похоже, ведьмы решили, что пора её разбудить, чтобы спасти своё кладбище. Поэтому Анфиса и попросила тебя собрать осколки купола. Вероятно, без него этого не сделать.

– А как же она спасёт кладбище?

– Энджи обладает огромной силой, она очень могущественная ведьма. Её магия столь велика, что предки решили её усыпить до тех пор, пока не подрастёт её дочь, чтобы разделить эту магию между ними.

– Ты меня разыгрываешь? – попытался вернуться в реальность Лёха.

– Ты сомневаешься в моих словах? А разве один из ваших не отпилил себе руку? А другой не снес товарищу голову бензопилой?

– А ты откуда знаешь?

– Знаю и всё, – хмыкнул тот.

– И что она сделает, когда проснётся? Мы все друг друга порубим бензопилами?

– Надеюсь, нет. Энджи девушка добрая и, скорее всего, выберет способ погуманней.

– Например?

– Ну… не знаю… Будь я ведьмаком, я бы сделал так, чтобы все имеющие отношение к этой стройке просто забыли о ней начисто и всё. И никто бы не пострадал. Но как сделает она – не знаю, – вздохнул он. – Ладно, давай вернёмся к нашим делам. Тебя, кстати, как зовут?

– Лё… Алексей.

– А меня Фёдор, – кивнул тот, – я помогу тебе собрать осколки, но одного мы недосчитаемся.

– Почему?

– Когда купол рассыпался, Анфиса сказала одному парню, чтобы он взял себе осколок, он так и сделал.

– И?

– Он и взял, и отдал его мужу Энджи.

– У неё есть муж? – разочарованно протянул Лёха.

– Да, был, – вздохнул Фёдор. – Он и обнаружил это странное свойство осколка. Два года он каждый месяц приезжал посмотреть на Энджи и удостовериться, что с нею всё в порядке, а потом…

– Что потом?

– Потом пропал. Никто не знает, где он и что с ним.

– Может, сбежал? – насмешливо спросил обнадёженный Лёха.

– Егорша? Да, ни за что, он её очень любил.

– Ну, знаешь, любил, потом разлюбил. Так бывает…

– Как бы то ни было, осколок у него, а он сам неизвестно где.

– И что же делать?

– Надо его найти. Если мы не спасём кладбище, бог знает что будет. Души мёртвых ведьм, лишённые упокоения, будут мстить. И это будет похуже, чем истории с бензопилой.

– Боюсь, что мы не успеем собрать все шестьсот тысяч осколков, тем более, если один неизвестно где. Завтра на площадку приедет новый экскаватор. Один мне, конечно, удалось вывести из строя, но выведу второй, а потом приедет третий…

– Если они перекопают кладбище, остановить месть ведьм сможет только Энджи. Не знаю как, но сможет. Мы должны её разбудить. Поэтому мы по любому соберём эти чёртовы осколки и Егоршу найдём, надеюсь, он жив. Так что за дело.