Елена Черткова
Кока. Огненный демон
В тот же миг сверху свесилась рука и тихонько постучала ногтем по стеклу. Потом показала три пальца и исчезла.
Я спустилась в гостиную за яблоками, чем огорошила родственников.
– Ты что, в окно пролезла? – приподнял бровь папа.
– Да если бы мимо вас лошадь проскакала, вы бы не заметили, – отшутилась я и скрылась со своей добычей на лестнице.
Утром яблоки с подоконника, конечно же, исчезли.
Не помню, когда последний раз я так рано вставала и так часто смотрела на часы в ожидании, когда ленивые стрелки переползут на те цифры, после которых визит к малознакомому человеку уже не будет считаться невежливым. И вот я наконец вылетаю из дома на утреннюю улицу.
Женщина встретила меня поднятыми бровями и хитрой улыбкой. Поманила, приглашая войти, и предложила кофе.
Я еле дождалась, когда она устроится с чашкой напротив, и выпалила:
– Я видела коку! Двух! Вчера…
– Ка-а-ак? – протянула она с хитрым любопытством.
И я разразилась рассказом. Путаным и странным даже для участницы событий. Но лисье лицо сеньоры Клары ни в одну секунду не отразило удивление или сомнение. Только интерес, причем какой-то жадный. Она не торопила, нет, просто наслаждалась каждым сказанным мною словом.
И вот я подошла к финалу нашей с Хэйме прогулки и спросила:
– Он сказал, что все это произошло благодаря вам. Это правда?
Моя собеседница не спеша отставила чашку на столик.
– И да, и нет. В сезон дождей вода сбегает с гор не по всей поверхности, а только там, где ландшафт подходит для этого. Правда, иногда на ее пути лежит какой-нибудь камень. Считай, что я его убрала, и теперь то, что могло бы естественно происходить с тобой, просто происходит…
– Зачем?
Сеньора Клара опустила глаза. Не со стыдом, нет, но с горечью.
– Поверь, я не хотела подвергать тебя опасности. Но мне показалось, что ты ищешь… волшебства…
– Кока сказал, что вы хотите попасть на Великую Ярмарку.
– Я хочу попасть домой… – выдохнула она.
И рассказала мне свою историю.
Больше столетия назад она и сама была кокой. Земля, к которой она была привязана, располагалась далеко в горах, где выпадал снег. Потому ей приходилось оборачиваться в лисицу редкой светлой масти. И вот однажды молодой ловкач Жоао изловил ее. Ей бы спалить мерзавца заживо, но, похоже, в плен угодило не только ее тело, но и сердце. Мне казалось, что сеньора Клара вот-вот завоет от тоски, когда она говорила о нем. Жоао был из знатной, состоятельной семьи, хорошо образован. Его дед был известным охотником, и в горы они приехали с целью подстрелить какого-нибудь диковинного зверя в коллекцию. Но кто же знал, что он и сам получит стрелу в сердце?
Несколько дней они провели в объятиях друг друга, но земная жизнь звала его обратно. Расставаясь, влюбленные пообещали, что встретятся вновь летом на Сан-Жоан. Пусть время проверит их чувства…
Что такое полгода для бессмертной души – мгновение! Но другое дело – полгода для цветущего юноши, перед которым как раз открываются все дороги. И все же он вернулся за ней. Вернулся еще более горячий, чем был. И тогда Клара решила, что он выкупит ее у мироздания на Великой Ярмарке. Найдет способ сделать ее человеком. И он нашел!
Не сразу – им потребовалось несколько лет, чтобы заключить эту сделку. И вот после очередного Самайна Жоао вернулся в родовое поместье с молодой женой.
– После столетий в образе коки жизнь в человеческом теле давалась мне непросто, – рассказывала она. – Все казалось очень грубым и неповоротливым. Ограниченные возможности, с одной стороны, и такая хрупкость, с другой… Первое время ни дня не проходило, чтобы я не поранилась, тем более чтобы не сморозить глупость. У меня на лице было написано, что я прилетела как минимум с Луны. О, мой милый Жоао, как же он был терпелив! Такие на небесах сразу становятся ангелами. Наблюдать за людьми и быть человеком ведь не одно и то же, ты мне поверь. Правда, есть и плюсы. Все эти чувства, ощущения, которые дарит смертное тело. Оно постоянно страдает то от холода, то от голода, то от усталости, но какое же наслаждение утолять эти страдания! И то же самое с терзаниями сердечными. Миллионы оттенков одних только желаний! Тебе сложно представить, каково это, когда такое многообразие сваливается на душу впервые. Конечно, я казалась своим новоиспеченным родственникам совершенно безумной, и нам скоро пришлось уехать, чтобы не огорчать сердобольную матушку. А потом выяснилось, что я, даже пообвыкнувшись и получив должное образование, не способна стать полноценным членом семьи моего возлюбленного. Любого общества. Выяснилось, что я слишком медленно старею. Видимо, некогда бессмертная душа оказывала влияние и на тело. Мы были вынуждены снова и снова переезжать с места на место. Разрывать связи с семьей и друзьями. Со всеми, к кому успевали хоть мало-мальски привязаться. Жоао старел, – голос сеньоры Клары все сильнее дрожал. – Старел и страдал, понимая, что я все еще девица, а он вот-вот начнет ходить под себя. Меня это не смущало. Для меня он был всем. Был и будет. Но его не стало… То, что привело меня сюда и держало здесь, больше недоступно. При этом мне снова пора бежать. От косых взглядов и пересудов насчет того, почему я так медленно увядаю. Только на этот раз одной. Искать какую-нибудь последнюю глушь, где люди еще не привыкли чуть что смотреть в документы. Я всегда была чужая для этого мира. Сотню лет я училась выживать здесь, но осталась чужой. Только раньше у меня была любовь, а теперь я совсем одна. Десятилетие за десятилетием. И даже в те крупицы дней, когда я могла бы снова хотя бы поговорить с Жоао, нас не пускает друг к другу мое давнее обещание. Опрометчивое. Необдуманное. Данное в горячности любви.
– Какое обещание?
– Обещание никогда больше не возвращаться обратно. Но я совру, если скажу, что хочу вернуться назад лишь затем, чтобы поговорить с ним. Это подошло бы для книжного романа. Но в реальности… Я просто хочу домой… Туда, где мое истинное место. Хочу снова стать той, кем я была рождена. Жизнь преподала мне хороший и очень долгий урок, на деле объяснив, что для каждого приготовлено свое место. Нарушая правила, ты не всегда становишься свободным, иногда и наоборот…
Сеньора Клара наконец замолкла и опустила голову так, что уже не видно было лица.
– Значит, вы жалеете о том, что сделали? – неуверенно спросила я.
– Нет… Не совсем… – шмыгнула она носом. Провезла рукавом по лицу и снова подняла на меня глаза. – Верни меня сейчас в ту же точку, я поступила бы так же. Хоть сотню раз. Я бы снова и снова давала это обещание. Тогда не было ничего, кроме любви. Я не видела… Не желала видеть ничего, кроме нее. Только получив этот опыт сполна, я смогла осознать, какую цену заплатила за право нарушить законы мироздания. Сначала была практически только любовь. Ее грохочущая волна просто смывала все трудности и невзгоды. Да, года шли, и штормовой океан любви превратился в стоячую воду. Но эта вода питала и ласкала. Она все еще была источником жизни, способным омыть мои раны и спрятать от ощущения, что я – семя, растущее не в той почве. Но проклятые часы шли, и вода высыхала. День за днем я осознавала, что не могу больше не то что укрыться в ней, даже утолить жажду. Теперь я живу в ненавистной пустыне. Я помню звук бушующего океана. Но его здесь нет. Давно нет. И не будет больше никогда. Но попытайся объяснить это той влюбленной лисице – она лишь фыркнула бы тебе в лицо.
Я вздохнула, понимая, что и правда ждала от этой истории чего-то книжного, а реальность – она вот такая. Настоящая. И пожалуй, эта искренняя настоящесть больше всего подкупала меня.
– В чем состояла эта сделка?
– Сначала мы должны были найти человека, который продал бы мне на Великой Ярмарке свое тело. В обмен я отдала свое бессмертие. Точнее… Я не могу продать качества своей души. Они от меня неотделимы. Но там, в пространстве, где живут такие, как кока, нет времени, поэтому мы не стареем. Наши тела разрушаются под властью других законов. Но не времени. А по человеческим представлениям это и есть бессмертие. – Она вздохнула и продолжила: – Мы нашли девушку. Леонор. Она осталась там, а я проснулась одним ноябрьским утром в ее теле.
И тут я вспомнила, что уже слышала это имя.
– Так звали лисицу, которая привела меня в тот дом!
– Десятилетиями она следует за мной, куда бы я ни отправилась, и делает все для того, чтобы я никогда не вернулась домой. Не жалея никого, к кому мне стоит только приблизиться! И после всего, что она сделала, клянусь, ей и вправду есть чего бояться!
– Вот, значит, о каких личных мотивах говорил кока!
– Возможно, не только… – Гнев на ее лице сменила хитрая улыбка. – Хэ-эйме… – сладким полушепотом протянула она. – Красавец, правда?
Я почувствовала, как беспощадно краснею. До самых корней волос.
– Смотри не угоди в ту же ловушку, что и я когда-то. Впрочем, кому нужны советы старой лисицы, – усмехнулась она. – Полагаю, у тебя есть все шансы увидеть его снова очень скоро.
– Почему вы так решили?
– Ах, дорогуша, и мешок яблок не стоит такой заботы со стороны коки. А уж тем более тайн, в которые он так легко тебя посвятил. Думаю, он и сам ищет с тобой встречи. Возможно, даже дольше, чем ты думаешь…
– Но он сказал, что не даст вам ключ.
– Мне нет, а тебе – да. И там ты сможешь выкупить мое проклятое обещание не возвращаться туда. Сейчас…
Ее рука выловила из-под кофты небольшой медальон на серебряной цепочке и протянула его мне. Украшение, еще хранившее тепло сеньоры Клары, выглядело очень старым. Оно было выполнено в форме какой-то руны. Работа грубоватая, металл вокруг рисунка потемнел, а выступающие части были изранены царапинами. Но в центре основной перекладины руны горели два камня. Алый чуть выше, зеленый под ним, они блестели так, будто свет не падал снаружи, а исходил изнутри.
Не знаю, сколько я просидела, просто вглядываясь в их бесконечную, сияющую сердцевину. Минуту? Две? Потом спохватилась и подняла глаза на хозяйку украшения. Она улыбалась. Улыбалась с пониманием.
– Невероятные камни… – только и смогла пробормотать я.
– Рубин жизни и изумруд смерти. Они очень древние. Когда-то эти камни были глазами статуи богини, к которой шли на поклон даже цари. Теперь они принадлежат тебе.
– Нет-нет-нет… – я чуть не выронила украшение из рук. – Я не могу его принять!
– Почему нет? – с искренним удивлением спросила сеньора Клара. Будто для нее было естественно дарить драгоценные реликвии людям, которых она видит второй раз в жизни. Потом она усмехнулась: – Для меня нет ничего ценнее надежды на возвращение. Даже не самого возвращения. Надежды! Я готова отдать тебе все, что имею. Дом. Библиотеку. Только это все пустяк. А вот они… Эти камни дорогого стоят в любых мирах. Только не подумай, что это плата. Распорядись всем так, как посчитаешь нужным. Можешь просто оставить их себе, пусть они будут приятным напоминанием о чудесах, что произошли с тобой, и не более. Можешь отправиться на Ярмарку и обменять этот медальон на все, что пожелаешь. Я готова платить за свои ошибки. Даже если ошибаюсь снова… – И она надела медальон мне на шею. – Тебе нужно время, чтобы подумать. День. Год. Когда ждешь так долго, уже не важно. Иди.
Я встала и послушно подошла к двери.
– И да. Пока камни у тебя на шее, можешь не бояться Леонор. Она ничего не посмеет тебе сделать.
Мы попрощались. Но рассказ сеньоры Клары не покидал мою голову весь день. Даже если я специально пыталась думать о чем-то ином, мысли, словно непослушные пряди, снова завивались в эту сторону. Я даже достала гадальную кость, но так и не развернула салфетку, в которую та была закутана. В это мгновение я отчетливо поняла две вещи. Во-первых, я никогда не прощу себе, если откажусь от шанса побывать на этой Ярмарке. Даже не так… Теперь я просто неизбежно буду пытаться сделать это до тех пор, пока не окажусь там. А во-вторых, меня не мучал вопрос, стоит ли помогать сеньоре Кларе. Я хотела ей помочь. Да, совершенно точно хотела! Просто не знала, как. Не была уверена, что смогу. Имею ли вообще на это право. Но ведь я не давала никаких обещаний… Можно попробовать, а дальше все будет так, как будет.
К вечеру подоконник и даже воронка водостока были завалены яблоками. Но кока упрямо тянул с появлением почти до полуночи. Заметила я сначала не его, а исчезновение фруктов. И только потом перед окном свесился головой вниз уже знакомый паренек. Его лицо украшала озорная ухмылка. Рыжие кудри мели подоконник. Как он там держался – непонятно.
– Чего хотела? – без приветствий спросил он в давно открытое окно.
– Возьми меня на Ярмарку, пожалуйста!
Хэйме задумался. Все эмоции на его лице проявлялись столь живо, что от этого мимического театра невозможно было оторваться. Он прошелся взглядом по мне, поблуждал им по комнате, и тут его глаза сверкнули яркими огоньками. Рот снова разъехался в чрезмерно широкой улыбке.
– Давай договоримся вот о чем. Я дам тебе ключ, но в обмен на обещание, что ты сыграешь несколько партий в карты с одним сеньором. И если выиграешь, то выигрыш будет принадлежать мне. Например, дьявольская удача.
– А проигрыш?
– А проигрыш, так и быть, можешь оставить себе, – хихикнул он.
– А ты уверен, что вообще есть смысл играть с обладателем дьявольской удачи?
– Абсолютно! Эта удача оказалась строптивой дамой. Так что он до сих пор так и не научился с ней обращаться. Согласна?
– Да! Но с одним условием. Я отдам ее тебе, только когда вернусь обратно.
Кока немного насупился. Рыжие брови сошлись на переносице, но быстро взлетели обратно, возвращая лицу привычное игривое выражение.
– По рукам. Только карты возьми! – сверху свесилась еще и рука. Палец указал на кровать, где я в ожидании коки уже второй час раскладывала пасьянсы. – А еще поблагодари их как следует за то, что они к тебе так добры.
Я начала было собирать карты, но с недоумением повернулась.
– У меня нет мотивации давать тебе глупые и ненужные советы. Так что я бы на твоем месте расцеловал бы все старшие карты так, будто это родная матушка. Или еще кто поинтереснее. Ну кто так целует?! Ты парней тоже так целуешь? Будто лимон лизнула. Может, тебя научить?! – Я бы решила, что он издевается. Но искренность, с которой паренек участвовал в процессе, постепенно захлестывала и меня. – Нет, нет, даму не целуй, даме лучше поклониться. Или ручку поцеловать. Ага! Вот так. Карты помладше можно погладить или к сердцу прижать. Да, так, будто они тебе жизнь спасли. И поблагодари еще раз. Скажи, что они твои друзья и очень тебе дороги. Все собрала? Теперь суй как можно ближе к сердцу.
Я вопросительно приподняла бровь.
– Лифчик уже носишь? – он немного подался вперед, будто собирался заглянуть мне в вырез свитера, но быстро понял, что висит вверх ногами и ничего у него не выйдет. – Суй под кофту и резинкой прижми, чтобы на уровне сердца лежали.
– Нет, ты все-таки шутишь?!
– Да у меня вообще нет чувства юмора! – лицо Хэйме снова разошлось в пугающей улыбке. – В моей профессии совершенно бесполезное качество. Теперь пошли.
И появившаяся за окном рука схватила меня за запястье. Я выдернула его и отвернулась. Зафиксировала колоду карт на озвученном месте. Кстати, не очень-то удобно. И взяла со стула давно подготовленный рюкзак.
– А там что?
– Ну я же на Ярмарку иду!
Хэйме прыснул.
– Тогда я как честный таможенник обязан ограничить тебя тремя вещами. Первая – это карты. Вторая – эта прекрасная вещица, которой снарядила тебя старая лиса…
Я прикусила губу.
– …Такие существа, как я, подобные вещи хоть с луны почуют, не то что с пары шагов.
Я послушно открыла рюкзак и вытряхнула все на кровать. Пара яблок, золотые сережки в бархатном мешочке, отличный горький шоколад с кусочками ягод и красным перцем да бутылка воды. Оглядев эти сокровища, я почувствовала себя глупо. И так полдня ломала голову над тем, что взять с собой, и больше ничего не придумала. А сейчас на фоне обмена тел и игр в карты на дьявольскую удачу мой скарб показался совсем уж нелепым. Кока же, к моему удивлению, даже не хихикнул. Рука его неприятно вытянулась, схватила краснобокий плод и опять исчезла за оконной рамой.
– Воду бери, не пожалеешь! – заговорщически улыбнулся он и, по-видимому, устав меня ждать, снова схватил за запястье и потянул к окну.
Я еле успела сунуть бутылку обратно в рюкзак да поставить ногу на подоконник, как рука коки с силой дернула меня. Но не вверх, а вниз.
Второй прыжок в компании Хэйме оказался не менее захватывающим и необычным, чем первый. Нас словно подхватил сильный порыв ветра, перевернул, пронес метров двадцать параллельно земле и забросил в соседский сад. При этом приземлились мы так мягко, будто спрыгнули с табуретки, а не выпали из окна второго этажа.
– Сколько нужно яблок, чтобы ты меня еще так покатал? – спросила я, убирая упавшие на лицо волосы.
– Предпочитаю не злоупотреблять служебным транспортом в личных целях. Впрочем, вернемся к этому разговору позже.
Хэйме по-хозяйски пошел к соседскому флигелю, спрятавшемуся среди плодовых деревьев.
– А нам точно можно находиться здесь? – зашептала я, стараясь поспевать за спутником.
Мы остановились у двери. Окна в небольшом одноэтажном домике не горели. Судя по горке листьев у входа, он вообще использовался редко.
– Рекомендую сразу оставить все свои представления о возможном и невозможном здесь, – парень указал на порог. А потом его палец удлинился, ноготь на нем по-звериному заострился и запылал, словно раскаленный уголь. Кока начал царапать им по деревянной поверхности, выводя небрежный строй рун. На последней замок щелкнул, и ручка подмигнула нам желтоватым светом.
Хэйме повернул ее и открыл дверь в абсолютную темноту. Густую настолько, что свет фонарей с улицы не смог нащупать ничего, что располагалось бы дальше порога.
Кока опять взял меня за руку, и мы двинулись в темную бесконечность. Шаг за шагом я прислушивалась к звукам и ощущениям, но не находила ровным счетом ничего. Пол, по которому ступали мои ботинки, не издавал ни единого звука. Я даже не могла понять, жесткий он, как дерево, или мягкий, как трава. Не было ничего, кроме моего собственного дыхания и горячих пальцев Хэйме.
А потом впереди появилась алая точка. Она дрожала и росла, возвращая органам чувств объекты для осознавания.
Явился запах соли; человеку, живущему на океане, он знаком с детства. Раздался первый еле уловимый скрип дерева под ногами. Уже через несколько минут стало очевидно, что мы идем по узкому мостку над спокойной водой, а навстречу движутся красные острые башенки города. Перед ним играл огнями порт с сотнями кораблей и лодочек.
От волнения и предвкушения перехватывало дыхание. Я повернулась к своему спутнику и охнула. Хэйме сиял. Никак иначе это нельзя было назвать. Вроде он был тот же – те же лицо, рост и непослушные кудри. Но на нем теперь были вышитые золотом сказочные одежды и звенящие бубенцами сапоги, а главное, его кожа будто покрылась слоем мерцающих блесток, и радужка глаз напоминала рыжие опалы.
«Странно я, наверное, выгляжу рядом…» – возникла мысль и так и застыла недодуманная, потому что взгляд упал на мои собственные ноги: в красноватых отсветах приближающегося города парил на легком ветерке мой любимый летний сарафан. Мягкий свитер, которого у меня отродясь не было, широкий, уютный, сполз с моего плеча так, что почти упал на локоть. Мешали ему только лямки рюкзачка. Тот, кстати, тоже претерпел изменения. Но метаморфозы эти будто замерли на середине процесса, испугавшись моего внимания. Простая коричневая кожа оплыла карминовым атласом. По карману, ткань которого не успела поменяться, уже петляла золотая вязь. На двух уголках позвякивали грозди крошечных колокольчиков. Нежно-нежно. И кажется, они запели, только когда я встряхнула свою ношу. Хмыкнув, я ощупала сквозь ткань содержимое – все на месте. И рюкзачок снова отправился за спину.
Между тем мосток, по которому мы шли, постепенно обрастал лодочками и другими плавучими сооружениями, как риф – обитателями моря. На некоторых платформах возвышались тканевые шатры или небольшие домики. Полы палаток, украшенных на все лады, звенели бубенцами и помахивали нам флажками. Крыши строений удивляли формой и покрытием – в ход шло все, что только можно представить. Кроме вполне ожидаемых огромных листьев или веточек, пусть и перетянутых цветными лентами, здесь можно было встретить пушистый мох, из которого, словно торшеры, торчали светящиеся грибы, гору атласных подушек с золотыми кистями, бутафорские головы сказочных животных, провожающие нас глазами, и даже аппетитно пахнущий хлеб. Так аппетитно, что кто-то не раз уже отломил от него кусочек. Я только и успевала вертеть головой.
На небе при этом сидела луна. В гордом одиночестве. Ни единой звезды или облака не просматривалось в этом бесконечном черном бархате. Сама же луна была волнующе крупной и отливала хищным багрянцем. Несмотря на свои размеры, света она давала не так уж и много, и хозяева плавучих домиков заботились об освещении кто как мог. Популярнее всего были парящие шары. Они дрожали и тянулись вверх, но тонкие звенящие цепочки не пускали их.
Заметив мое любопытство, Хэйме отцепил один алый шар и надел колечко цепочки мне на палец. Я вгляделась в волшебный свет и ойкнула: шар оказался скоплением тончайших волокон, из сердцевины которых на меня глядели две пуговки глаз.
Существо тихо заныло, отправляя по цепочке к руке приятную вибрацию. Мелодично, но очень жалобно.
– Не вздумай отпускать его, он только этого и добивается! – раздался голос коки над моим плечом. – Он получает свое за эту работу. Просто ищет простачка, чтобы сбежать.
Шарик обиженно взвизгнул, но затих.
Мы прошли еще немного и остановились возле остроносой лодки, на которой была свалена целая груда мелких веточек. Можно было подумать, что кто-то привез на продажу хворост. Настораживало лишь то, что к торчащим во все стороны палочкам привязали всякую всячину: старинную чайную ложечку, кукольный башмачок с блестящей пряжкой, гребень, потерявший пару зубцов, несколько рядов бус и другие мелочи. Ну и конечно же, вездесущие ленты и бубенчики – похоже, неизменный атрибут ярмарочного убранства.
– Бин, можно мы не будем к тебе заходить? – спросил Хэйме у кучи веток.
Конструкция всколыхнулась, и на борт выползло животное, которое можно было бы назвать кротом, если бы оно не было размером с кошку и не носило затейливый изумрудный жилет. Кажется, даже с карманными часами на золотой цепочке.
– Удачной ночи, старый плут! – проскрипел зверек. – Ах, прости, все время забываю, что ты расстался со своей дамой сердца. – Ехидный, неприятно высокий смех Бина резанул по ушам. – Чего изволишь?
– Последишь за девушкой, пока я отлучусь? Доставь ее в поместье Базиля к началу игр. Ну и позаботься о том, чтобы она не только не потерялась по дороге, но и никто не облапошил ее.
– А она меня послушает? – носатая мордочка повернулась в мою сторону. Кажется, если бы на ней были глаза, то они бы игриво прищурились.
– У нее довольно чуткое сердце, друг. Просто расскажи, что к чему, а она решит сама. Но вот на игре она должна оказаться в любом случае, ты меня понял?
В воздухе отчетливо пахнуло гарью. Ноздри крота шумно втянули ее, и мордочка охотно закивала.
– Откуда ты знаешь, какое у меня сердце? – сощурилась я.
– Я свободно читаю в них. В сердцах людей. Должен же я знать, чьи дары можно принимать, а чьи – себе дороже.
– И что же ты там читаешь?
– Всё! – Хэйме сиял. Лукаво и весело. – Даже то, что ты мною любуешься. Даже сейчас, когда жалеешь, что тебе нечем запустить в меня.
Я и вправду сжала зубы, а он сделал несколько шагов назад, то ли подыгрывая, то ли и правда собираясь уходить.
– Подожди! Ты что, не пойдешь со мной?!
– Мне еще кучу ключей нужно раздать. Так что ты пока развлекайся, а на игре встретимся!
– А если я не приду на игру?! – уперла я руки в бока. Почему-то после услышанного хотелось вредничать. Да, этот паренек получил надо мной какую-то власть. Власть, которую я так ясно почувствовала впервые.
– Он тебя заставит!
– Но это нечестно! – я даже топнула ногой, хоть и не помнила за собой такой детской привычки.
– Нечестно – это нарушать обещания, принцесса! А вот подстраховать тебя от глупостей – это называется заботой.
И тут его образ начал таять, будто истлевая по краям.
– Эй, а ключ!!! Ты же должен был дать мне ключ!!! – закричала я и бросилась к Хэйме. Шарик на цепочке сдавленно пискнул от рывка.
Но поймать беглеца я уже не успела. Зато парой секунд позже в воздухе проступила его рука. Постучала меня по плечу. После того, как я вскрикнула и отдышалась от неожиданности, указала пальцем на рюкзачок. И растаяла снова.
Я заглянула в свою ношу и достала тяжеленький ключик. Удивительно теплый, будто его только что долго держали.
– И куда его вставлять? – произнесла я вслух.
– В замочную скважину, – насмешливо отозвался Бин.
– И в какую? – передразнила я писклявый голосок.
– Да в любую! Он открывает любые двери. Просто за каждой из них будет твой дом.
– Удобно! – заметила я и пошла дальше.
Зверек спрыгнул с бортика лодки и вразвалочку засеменил следом.
– Я не слишком быстро иду? – поинтересовалась я, слыша, как пыхтит мой спутник. – Как вообще ты можешь заставить меня что-либо делать?! – всплеснула я руками.
– Например, вот так… – отозвалось существо и начало стремительно расти.
Я застыла. Через пару мгновений Бин достиг таких размеров, что одна его лапка сделалась размером с ковш экскаватора. И лишь богу известно, как узенький деревянный мостик выдерживал на себе эту тушу, ни разу ни скрипнув.
– И это только один из способов… – дополнил крот, демонстративно открыл рот с рядом пугающих разноразмерных зубов, поковырял между ними гигантским когтем и вежливо показал, что мы можем идти дальше.
После этого представления я какое-то время не решалась заговорить вновь. Однако прогулка по прямой уже начинала надоедать, а пагоды вдалеке словно застыли на месте.
– Далеко ли нам еще? Мне кажется, что город перестал приближаться.
– Город? – удивленно переспросил Бин.
– Ну да… Вон же крыши, – махнула я рукой, а потом осеклась, осознав, что объясняюсь с кротом, на морде которого нет и следа глаз.
– А-а-а! Это же декорация! Каждый год город разный и похож на столицу одного из миров.
– Столицу мира?!
– Ну да! Место, где связь между мирами самая крепкая. Где больше всего жителей пользуется этой связью.
– Интересно, какой это может быть город у нас, – задумчиво произнесла я.
Бин склонил ко мне слепую морду, и вдруг его длинный нос разошелся в стороны на десяток влажных щупалец. Этот мерзкий цветок шумно втянул воздух около моего лица и снова закрылся, возвращая кроту прежние ноздри.
– Бенарес! – авторитетно заявил он.
Я сглотнула и выдавила:
– Ты что, по моему запаху это понял?!
И понадеялась, что он не видит, как я скривилась.
– А что такого?! – пожал плечами Бин.
– Может быть, ты тогда и короткую дорогу на Ярмарку можешь по запаху найти?
– Какую еще дорогу? Мы уже на Ярмарке.
– Да? И где же?! Я ни одной живой души не вижу, кроме нас с тобой.
– А-а-а! – снова скрипуче протянул тот. – Сама хочешь предложить что-то или на других поглазеть?
– Посмотреть для начала… – неуверенно произнесла я.
– Ну так смотри! – равнодушно ответил крот и буквально втолкнул меня на ближайшую лодку.
Стройный деревянный домик покачнулся вместе с узенькой посудиной. Звякнул колокольчик – дверь от движения распахнулась. Нас буквально втянуло внутрь каким-то сильнейшим, но теплым и мягким сквозняком. И мы оказались в уютной комнатке. Ну как оказались… Я врезалась животом в покрытый плюшевой скатертью стол. А вот Бин как будто специально целился и аккуратно спикировал в старомодное аляповатое кресло.
Интерьерчик напоминал детские мультфильмы про волшебников. Полочки с пузырьками всех форм и цветов. Конечно же, светящихся. Кристаллы в две ладони длиной. В углу полукруглая стойка, заваленная фолиантами в кожаных переплетах. На столе большой стеклянный шар с загадочной туманностью в центре. Свечи в настенных канделябрах с необычно крупными огоньками на фитилях. Меня уже не особенно удивило, что изнутри строение не только оказалось раз в десять просторнее, но и имело другую форму. Скорее интересовало, можно ли трогать руками все это мультяшное великолепие. Когда я потянулась к первой склянке, Бин не стал меня останавливать, из чего я сделала вывод, что жизни это не угрожает. Если бы угрожало, то он бы не смог доставить меня на игру.
Жидкость внутри оказалась густой и кишела какими-то живыми блестками. Их движение завораживало, причем, похоже, не только меня. Шарик, парящий над моей рукой, подлетел ближе и издал протяжный звук, похожий на «о-го-о».
– Хотите попробовать?
Я вздрогнула и повернулась. За стойкой стоял человек, до смешного напоминающий ламу: большой приплюснутый нос, круглые глазки, спадающая на глаза растрепанная челка, ну и, конечно, шея – такая длинная, что на ней было намотано аж два платка один над другим и четверть места еще осталась. Конечно, вряд ли он был человеком. Просто говорящее существо в цветном халате сложно назвать животным. Даже с такой шеей.
– А что там? – поинтересовалась я.
– Исполнение желаний, – расплылся в улыбке человек-лама. – Почти настоящее.
– Почти – это как?
– Ну… – продавец чуть смущенно потупился. – Во сне… Но в очень реалистичном сне!
Бин на кресле снисходительно хмыкнул. Лама нахмурился и принялся объяснять дальше, будто оправдываясь:
– Согласитесь, это тоже многого стоит! Есть такие желания, которые ну никак не исполнятся. А есть такие, которые, ну… Понимаешь, что лучше бы им не исполняться в реальной жизни, а все равно хочется. – Бин снова хмыкнул, но продавец волшебных пузырьков не сдавался: – Или вот вы же примеряете туфельки перед ноской. И тут так же. Можно «примерить», каково это, если желаемое и правда произойдет. Ведь желания очень сильно меняют нашу жизнь! Мало что меняет нашу жизнь так сильно и часто, как желания. Ну разве что страдания и страхи, их примерять я, наоборот, очень не рекомендую!
– А как это работает? Откуда ваша бутылочка знает, чего я хочу? Точнее, я же много чего хочу, что конкретно она мне покажет?
– Я еще работаю над системой постановки цели, но данная модель оживит во сне то, о чем вы будете думать непосредственно перед сном. То есть в промежуток между приемом эликсира и засыпанием. И я хочу заметить, что она не просто проиграет заданный вами же сценарий. Нет! Это уникальная разработка, которая проникает во множество пластов данности. Она узнаёт вас, тех или то, о чем вы думали, и просчитывает максимально реалистичный положительный исход при вписании этого сценария в актуальную действительность.
