Елена Бушаева
Чёртик
– Я… я не… прости, – только и смогла выдавить тоже вскочившая Настя, вдруг разом ощутив груз всечеловеческой вины за всех этих ангелов, ставших демонами, потерявших себя и всё, что у них было дорогого: крылья, Небеса… отца.
Чёрт, осёкшись, взглянул на неё, покачал головой и упал обратно на диван, закрыв лицо руками. Его била мелкая дрожь.
Девушка нерешительно подошла и снова коснулась его плеча, обнажённого и беззащитного, мраморно-белого под слоем копоти. Теперь оно пылало.
Чёрт с глухим стоном обхватил её колени, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Девушка запустила пальцы в его волосы, всё-таки нащупав под волосами маленькие твёрдые рожки, гладила по голове, а в груди и теле разгоралось что-то жаркое, будоражащее, совсем не похожее на то, что было с Костей, более сильное, более крепкое, вечное, словно адский огонь, и цвета густой крови, полной жизни и смерти.
– Это ты меня прости. – Чёрт поднялся, положив ей руки на плечи, скользя сумасшедшим взглядом по лицу и жарко дыша, глаза у него были сухими. – Я просто… я хочу жить, понимаешь? Любить… я скучаю по братьям. Чтобы они не отворачивались от меня, как от прокажённого… и Отец тоже… я был ангелом… я устал ненавидеть… устал… я… ты понимаешь? Ты же понимаешь. Я же вижу, тебе тоже не хватает любви. Ты даже не представляешь, как тебя любят! Просто по праву рождения! А меня!.. А как же я?
У Насти кружилась голова, и подкашивались ноги. Что она могла ему сказать? Только подарить часть той любви, которой он так отчаянно жаждал, поделиться теплом, а не иссушающим жаром, согревающим, а не сжигающим.
Халат полетел на пол, и её обхватили уверенные руки, полные додревней силы и страсти, а тело испятнали жадные поцелуи, больше похожие на укусы, грозящие назавтра превратиться в синяки…
Моросящий дождь окончательно смыл склизкий снег, небо постепенно светлело. Под окнами многоэтажки неспешно прогуливалась женщина в длинном дорогом пальто, не обращая внимания на противный стылый холод, заползающий под воротник и рукава.
Запищала дверь с кодовым замком, и из подъезда вышел мужчина, одетый в одни штаны. Утренний холод со страхом отпрянул от разгорячённой кожи, словно светящейся изнутри лавовым огнём.
– Наконец-то, – проворчала женщина. – Успел?
Чёрт остановился, окинул её довольным взглядом и кивнул.
– Конечно.
– И которая это по счёту дура?
