Стук железной двери заставил меня вяло перевести взгляд в сторону звука. Дверь в разинское парадное была распахнута настежь, а по ступенькам медленно и осторожно спускалась чрезвычайно нагруженная женщина. Обеими руками она сжимала ручки десятилитровой кастрюли, вдобавок на локтях висели шуршащие хлебные пакеты, а под мышкой торчали пластиковые бутыли с водой. Женщина деловито устремилась в сторону стола, наверное, она была вроде как дежурная по кухне. Только секунд через десять до меня дошло, что это мать Таси и Ивана.
Я вскочил на ноги, вглядываясь в суетящуюся у столов женщину. Прежде я видел ее пару раз, всегда растрепанной и в халате – теперь же на ней было почти летнее платье, короткие волосы блестели на солнце, и на лице не прослеживалось никаких следов недавних злоупотреблений. Пока я рассматривал женщину, появился и Разин-отец со сковородкой в руках. Вдвоем они начали бойко шуровать в печи, разводя огонь.
Сначала я намеревался просто подойти к ним, спросить о Тасе и Ваньке. Могут ли родители быть так веселы и безмятежны, не зная, где их дети? Сознание услужливо подсказало: могут, моя мать вон тоже в ус не дует. И у меня родился другой план.
Я вспомнил слова отца, что теперь мало кто запирает двери в квартиры, особенно когда ненадолго выходят во двор или нагружены по максимуму. А дверь в парадное так и стояла призывно распахнутой. Я вскочил, прокрался вдоль стены дома под прикрытием цветущего палисадника, мигом взлетел на пятый этаж. Так и есть, между дверью в квартиру и косяком оставалась щель с мою ладонь. Я глубоко втянул в себя воздух – и шмыгнул внутрь.
Заглянул сначала в гостиную. Там было свежо и очень чисто, на диване резвились, охотясь на хвосты друг дружки, два котенка, белый и рыжий. Прежде Тасе не разрешали заводить животных, а она так мечтала хотя бы о попугайчике. Неужели она дома? Задыхаясь от волнения, я рванул в ее комнату и застыл на пороге, стиснув зубы от разочарования. Пусто. Каждая вещь лежит на своем месте и словно кричит о том, что ее давно не касались руки юной хозяйки. В этой комнате больше не было жизни.
И все же я переступил порог и обошел всю небольшую квадратную комнатушку по периметру. Я понятия не имел, что пытаюсь найти. Ясное дело, Тася не могла оставить для меня записку, с какой стати, я и не бывал тут прежде. Мебели было совсем немного, каждая вещь жалась к стене, словно пыталась отвоевать личное пространство. Диван под пушистым пледом, напротив черное исцарапанное пианино, стол у окна да в простенках рядом с окном – самодельные полочки для книг и всякой мелочовки, небось Ванька мастерил.
Машинально я подошел ближе, скользнул растерянным взглядом по корешкам книг, по каким-то мелочам вроде стеклянного шара или набора резиновых уродцев. Пыль тщательно протерта: похоже, обновленная мать семейства была просто одержима страстью к чистоте. А значит, все здесь по многу раз передвигалось, и даже будь тут что-то для меня…
Стоп. На самой нижней полке лежал навороченный смартфон с подключенной зарядкой. Прежде я видел в Тасиных руках только ветхую раскладушку, но ведь Иван как раз говорил про посеянный сестрой телефон. Возможно, в тот последний день он и купил для нее новый, не пожадничал.
Я взял смартфон в руки, включил – и немедленно на экране высветилось сообщение:
Алеша, пришла домой, а у нас тренер Гай, пьет чай с братом. Я просто в шоке, как Ванька мог позвать этого гада! Наверное, снова уйду на улицу, в квартире страшно, он на меня так…
Сообщение обрывалось и отправлено не было, мой номер не введен. Что помешало Тасе закончить начатое? Не разобралась с новинкой, потребовалась срочная подзарядка? Или сообразила, что не знает на память моего номера, пошла спросить у брата? А может, эти двое сами позвали ее на кухню и в комнату свою она больше не вернулась? Думать об этом было страшно. Я сжимал смартфон в руках, как святыню, которой касалась Тася.
Потом снова перевел взгляд на книги: поверх корешков белел какой-то листок. Хотя я не ожидал найти послание, но почему-то все же вытянул находку на свет. И вздрогнул: с листа смотрел карандашный портрет меня самого – того, прежнего. Конечно, я сразу узнал летящий штрих и твердую руку Иоланты, она и мне на Новый год – кажется, уже сто лет назад – подарила портрет Таси. Я не мог понять, с какими чувствами, да и зачем вообще рисовала она эти портреты, раз потом призналась, что всегда относилась ко мне, как положено у нормальных атлантов. Да, душа Иолы для меня – полнейшие потемки…
Я с досадой сунул рисунок на прежнее место.
Какое-то движение, пойманное краем глаза, заставило меня вздрогнуть и собраться с мыслями. Я тщательно обследовал полку: между крупной сизой раковиной и ароматической свечой в форме цветка лотоса обнаружилась граненая ампула длиной сантиметров десять, с плотно пригнанной стеклянной крышкой. Через отверстие в крышке был пропущен черный шнурок, – похоже, кто-то носил эту штуку на шее. Ампулу наполняла багровая жидкость крайне подозрительного вида, и самое странное, что она находилась в непрестанном движении, как будто кипела. Не полагаясь на руки, я приложил стекляшку к щеке. Содержимое в самом деле было теплым, но до температуры кипения, конечно, недотягивало.
Ампула совершенно точно привет из Нижнего мира, значит, скорее всего, принадлежала приору Гаю. Они не позвали Тасю, они пришли за ней сюда. Наверняка она защищалась и сорвала эту вещь с шеи приора, а потом уже ее нашли родители и с присущим обновленным людям равнодушием уложили среди вещей дочери.
Я подумал немного, потом заново связал концы шнура, надел ампулу на шею и выскользнул прочь из квартиры.
В лагерь я вернулся с твердым намерением не обсуждать появление Киры ни с кем, кроме Соболя. Слишком хорошо представлял, какие версии будут выдвигать ребята, и каждая станет мне как ножом по сердцу. А вот у директора, возможно, найдется какое-то объяснение всем этим странностям с сестрой, заодно и странную находку ему покажу.
У входа в спальный туннель споткнулся о полупустой рюкзак, брошенный прямо на траву. Настроение и так было не к черту, а тут уж я разорался на все подземелье:
– Эй, кто тут вещи свои разложил?!
И немедленно из туннеля выглянула Иола с еще более хмурым видом, чем у меня, спросила предгрозовым голосом:
– А в чем проблема?
– Ни в чем, – поспешил я на попятный, ведь ссориться с Иолой – себе дороже. – Просто наступил на него случайно, надеюсь, ничего там не раздавил. Куда-то собралась?
Девочка молча подошла к своему имуществу, опустилась на корточки и впихнула туда комок каких-то ярких тряпочек. Я терпеливо дожидался ответа.
– Допустим, собралась, догадливый ты наш.
– А куда именно?
Вместо ответа она потыкала пальцем себе под ноги.
– В Нижний мир? На прогулку?
Взбешенный взгляд так и обжег меня:
– Что?! Мне заняться, по-твоему, больше нечем? Намерена разобраться, почему погибали те, кто выходил из Черных Пещер, если ты еще не забыл о них!
– Не забыл, – немного смутился я. – Я просто думал… ладно, неважно. Директор в курсе?
Иола сдержанно кивнула.
– Неужели? А вот я почему-то думаю, ему эта идея категорически не понравилась бы. Я сегодня тоже пытался договориться об одной важной экспедиции, так он меня даже слушать не стал.
Иоланта на миг перестала копаться в вещах, замерла и уставилась на меня любопытными глазищами:
– А ты куда собирался-то?
– Хотел спуститься в Игореву пещеру, посмотреть, что там да как.
Девчонка закатила глаза, а потом еще покрутила пальцем у виска, чтобы до меня уж наверняка дошло:
– Сравнил! Там же кто угодно может затаиться, в этой пещере. А я просто собираюсь в Нижний мир и заодно наведаюсь к водопаду. В этом же нет ничего опасного – ну, если только тебя не везет к нему вагонетка.
– Просто наведаешься? И что это даст?
– Хочу пройти вниз по течению, там вроде была тропинка вдоль берега. А если нет, то проплыть.
Меня так и передернуло от этих слов. Умом я понимал, что вода в подземной реке проточная, но все-таки плыть там, где прежде вода проносила десятки мертвых тел и… возможно, где-нибудь на отмели десятилетиями лежат скелеты…
– Соболю все это не понравится, – повторил я с нажимом. На самом деле это в первую очередь не нравилось мне, но ведь бесполезно говорить об этом Иоле, верно? – Ты должна с ним поговорить, сама же вечно талдычишь о дисциплине.
– А между прочим, у меня уже есть разрешение на этот поход! – вздернула подбородок упрямая девица. – От самого Великого Жреца, а он сейчас вроде как президент территории, попавшей под влияние Древних. После школы я забегала к нему в штаб, и мы немного поговорили. Тир-Убрель сказал, что ему самому не дает покоя эта жуткая история, но сейчас у него нет возможности этим заниматься, а разобраться не мешало бы…
– Только не говори, что он ТЕБЕ поручил разбираться!
– А что такого? – ощетинилась Иоланта. – Борис с Миленой получили дипломатическое задание и отправились за границу, а мы такие же Соединившиеся, всего-то на пару лет младше их. И вообще, тут дел на пару часов, к вечеру уже вернемся.
– Ладно, – сдался я. – Сейчас переоденусь, и двинем.
Показалось мне или нет, но лицо Иоланты мигом разгладилось, просветлело, губы растянулись в улыбке, которую она немедленно скрыла ладонью. Протянула равнодушно:
– Ну, если хочешь…
Я не хотел, но и отпустить ее одну не мог. А потом, небольшая экспедиция поможет хоть немного отвлечься от мыслей о сестре, о родителях и пропавших друзьях.
– Только я против такого странного плана. Куда логичнее зайти в деревню рядом с Черными Пещерами, откуда народ отправляли на смерть, и расспросить жителей, что за дела у них тут творились.
– Ага, так они тебе и признаются! Великий Жрец считает, что большинство жителей были не в курсе происходящего. А если кто и знает, – как мы их вычислим? Такие наверняка первыми поднялись на поверхность земли, на всякий случай, чтобы избежать ответственности. А может, и деревни там больше нет, разобрали все свои домики – и айда наверх. И вообще это тоже идея Жреца: он сказал, что у Древних немного иначе устроены головы, чем у людей, и они бы никогда не позволили мертвым телам куда-то бесконтрольно уплывать.
Я подумал, что у Великого Жреца голова точно устроена очень странно, если он обсуждал такие вещи с пятнадцатилетней девчонкой, вместо того чтобы строго-настрого запретить ей даже соваться туда. И повторил, как спасительную мантру:
– Так мы предупредим Эрика?
На этот раз Иола не стала прятать ехидную улыбочку во весь рот:
– А ты не в курсе? Ну да, ты же пробегал непонятно где все утро. А за это время Соболи собрались и отправились в Париж, ага! Представляешь, там уцелела часть общины Древних, которую пажисты вроде как уничтожили. Вот они сразу и сорвались с места.
Я разочарованно зашагал в сторону своей пещеры.
– Да, еды какой-нибудь возьми, если в комнате хранишь, – полетело следом распоряжение Иоланты. – Воды тоже. А поужинаем уже в лагере. Или нет, я еще планирую к Шакракумору в гости зайти, а он уж точно не отпустит нас без ужина.
– Вряд ли у меня там будет аппетит, – проворчал я себе под нос, впрочем, она же все равно меня слышала. – Вот воды захвачу, чтобы не так, как в прошлый раз…
– Ладно, на кухне сейчас наделаю бутеров. – Голос Иолы звучал тепло и миролюбиво, как всегда, когда она добивалась своего. – И одежду возьми на смену или плавки… В общем, сам решай.
Через пять минут, в спешке покидав в рюкзак что под руку попалось, я подошел к нашей кухне на поляне. Там Иола с Зиночкой что-то ловко резали и заворачивали, при этом громко хохотали и сгибались от смеха пополам. У Зиночки на этот раз волосы были заплетены в две косы и смешно уложены вокруг ушей, подстриженная челка спадала до носа. Почему-то при виде ее у меня снова участилось дыхание, а ноги стали ватными.
Иола, увидав меня, перестала заходиться от смеха, смела все со стола в рюкзак и подошла ко мне опять с рассерженным видом, прошипела в ухо:
– Прекрати на нее таращиться! У Зиночки муж есть, между прочим!
– Иола, что за дикие мысли?!
– Ой, вот только не надо! Я знаю тебя как облупленного!
Есть вещи, которые не меняются: я снова первым заткнулся. До лифта в Нижний мир нас проводил позевывающий Марк – они с Галиной теперь вот так в обеденное время менялись сменами. Кажется, он был уверен, что мы просто идем к кому-то в гости, поэтому никакого беспокойства не проявлял, наоборот, вздохнул с явной завистью и пожелал хорошо повеселиться. Я тоже вздохнул: то еще веселье предстояло. Но лифт уже уплывал вниз.
Нижний мир не изменился. Все так же было полно жителей в городах и поселках, детский смех и голоса отражались от земляных сводов. Хотя мы видели много домов и в полуразобранном состоянии – Древние готовились к смене образа жизни. По возможности продвигались на полной атлантской скорости, снижали темп только в густонаселенных местах, чтобы случайно кого-то не затоптать. Но такие места мы старались огибать – слишком много вопросов было у Древних, а мы не располагали временем – да и настроением – отвечать на них.
Наконец пронзающая потолок башня подсказала нам, что мы уже в столице Нижнего мира. Стараясь не смотреть в сторону дворца – уж слишком много с ним связано жутких воспоминаний, – мы добрались до лифтов, связывающих столицу с уровнем Заповедника. Был разгар дня, и к кабинкам выстроилась длиннющая очередь. Я подтолкнул Иолу локтем:
– Постоим или пробьем еще одну дырку?
– Постоим, конечно… Ой, смотри, кто там!
Я глянул в указанном направлении: там у самых сомкнутых дверей лифта переминался в нетерпении с ноги на ногу юный циклоп Притыкрырк. Листал блокнот размером с подушку и что-то отмечал в нем наполовину сгрызенным метровым карандашом.
– Привет, Притыкрырк! – подскочив к нему, затарабанила на общем Иоланта. – Вот так встреча!
Неподдельная радость разлилась по круглому румяному лицу циклопа. Первые мгновения он и слова не мог выговорить от волнения, потом вскричал, да так, что перекрыл все прочие звуки:
– Иола! Я так рад! А как твой раненый друг-биорд, надеюсь, жив?
– В полном порядке, долечивает крыло и собирается жениться!
– А… второй друг?
– Какой? А, поняла! – Иола с силой хлопнула себя ладонью по лбу. – Алексей в порядке, он наверху, занят делами. А это тоже мой друг… Э-э-э, Алеша Громов. Познакомьтесь, пожалуйста.
Циклоп немедленно изобразил передо мной ритуал первого знакомства, состоящий из серии притоптываний и хлопков. Я в ответ вежливо ему покивал и спросил, не собирается ли его семейство перебраться на поверхность земли. Притыкрырка этот вопрос привел в невероятное возбуждение:
– Я так мечтаю об этом! Пару дней назад мы поднимались наверх на ознакомительную прогулку. Вместе с родителями, моими братьями и сестрами. Верхний мир так прекрасен! Но родители не торопятся.
– Почему так?
– Ну, мама боится, что ей там будет не уследить за всеми детьми. А отец хочет, чтобы я доучился в старой школе.
– Может, он и прав, – согласился я. – Новая школа – это всегда катастрофа.
Иола выразительно хихикнула. Соседний лифт, загрузив чуть ли не половину очереди, бесшумно захлопнул двери. А я вспомнил кое-что важное.
– Слушай, приятель, тебе знакома эта штука? – Я вытащил из-за ворота футболки граненую ампулу и продемонстрировал циклопу.
Единственный глаз Притыкрырка увеличился вдвое и отразил настоящий ужас, а сам он резко отступил на пару шагов, едва не растоптав с десяток Древних. И заговорил испуганно:
– Это… это очень плохая вещь! Очень! Ее нельзя носить при себе!
– Она опасна? – быстро спросила Иола, уже поднимая руку, чтобы сорвать ампулу с моей шеи. Я отгородился от нее локтем.
– Этого я не знаю. Я видел ее только на картинках в наших учебниках истории. Из-за этих штуковин много лет назад случилась большая война!
– А поконкретней? Что за война и при чем тут ампула?
Притыкрырк долго морщил лоб, что-то бормотал себе под нос и хлопал ресницами, так что нас даже ветром обдувало. Потом виновато произнес:
– Больше я ничего не помню. Знаю только, что эту ампулу нельзя носить и показывать другим, если не хочешь быть сосланным в Черные Пещеры. Нельзя даже рисовать – потеряешь все часы за общественные работы. Это очень, очень плохая вещь!
– Спасибо! – поблагодарила его Иола, кидая на меня предупреждающий взгляд.
Я тут же засунул ампулу поглубже под футболку. Как раз в этот момент распахнулась дверца лифта, мы с Иолой посторонились, пропуская стоявших впереди, однако нас настойчиво и в то же время вежливо затолкнули в кабинку.
– Гости! – звучало на разных языках.
Через минуту кабинка мягко спружинила и распахнула дверь в изумрудный и звонкий мир Заповедника.
На выходе мы распрощались с циклопом: он спешил поприветствовать и зарисовать одного из представителей местной фауны. И скоро слился с толпой отдыхающих, не переставая оборачиваться и помахивать нам рукой-лопатой. Хотя нет, махал он Иоле, а на меня поглядывал скорее испуганно. Мы же сразу направились к нужному туннелю.
– Ну! – немедленно подступила ко мне Иоланта, стоило оказаться вдали от толпы отдыхающих. – Рассказывай, где раздобыл эту дрянь?
– Нашел, – хмыкнул я, не собираясь вдаваться в подробности.
– Да неужели? Вот так прямо шел и чуть не наступил?
Я резко затормозил, Иола прошла по инерции еще с десяток шагов, потом обернулась на меня:
– Ну что еще?
– Иола, – медленно проговорил я, – если ты хочешь, чтобы между нами были нормальные отношения, перестань вести себя так, будто ты вся такая взрослая, а я малолетний придурок. Ни с кем и никогда такая манера не прокатит, ясно?
– Так я же старше тебя, – фыркнула девица. – На два месяца, не забыл?
– Прекращай, ладно? Мы с тобой ровесники, хотя в последнее время я в этом начинаю сомневаться.
– В смысле? – недобро прищурилась Иола.
– Только не обижайся, но ты мне кажешься абсолютным ребенком со всеми этими дурацкими обидками, приколами и замашками на лидерство, – скрепя сердце нанес я сокрушительный удар. Я утешал себя мыслью, что это ради самой Иолы: ее просто необходимо поставить на место.
Удар попал в цель. Смуглые скулы Иоланты мраморно побелели, взгляд остекленел. Но уже через секунду в черных глазах заплескалось холодное пламя:
– Думаешь, сильно повзрослел только потому, что теперь тебе нравится Зиночка? Да это просто новое тело диктует, разве не ясно?! Тебе и Тася сейчас показалась бы ребенком. Мучился бы, бедненький, стараясь понять, почему не она теперь предел твоих мечтаний, а взрослая девушка!
Я содрогнулся от такого ответного залпа. А Иола не умолкала:
– И все равно ты остался прежним, не воображай. Соболь сказал, что тело ничего не значит, все диктует душа, но с тобой он ошибся, как по мне!
– Ты что, обсуждала меня с Эриком?! – заорал я. Не удивлюсь, если какой-нибудь робкий додо свалился замертво от моего вопля.
– Естественно, а что тут такого? Мы все переживаем за тебя, только директор считает, что ты сам должен дозреть до разговора с ним.
– А зачем нам разговаривать? – Я в срочном порядке припомнил все свои косяки за последнее время. Вроде ничего такого, что заслуживало отдельной беседы с Соболем.
– А ты не понимаешь? Знаешь, сыновья, когда резко взрослеют, советуются по этому поводу со своими отцами. У тебя, понятное дело, нет такой возможности, зато Эрик Ильич всегда в твоем распоряжении.
Я закатил глаза:
– Спасибо, теперь все понятно.
И рванул вперед с удвоенной скоростью.
Когда мы достигли туннеля, ведущего к водопаду, то здесь уж не стали терять времени – припустили во весь опор. Скоро шум воды, громкий, непостижимым образом проникающий сквозь камни, дал знать, что мы близко к выходу. Точнее сказать, к единственному месту в Нижнем мире, которое внушало мне ужас и отвращение.
И вот мы наконец стояли у того места, где бурная река снова убегала в туннель. Как и предполагала Иоланта, сухопутный путь здесь тоже был, правда, без рельсов и освещения, просто тропа у самой кромки воды, то и дело сползавшая в реку, сырая и скользкая. Пришлось двигаться на почти человеческой скорости, высвечивая фонариками каждый бугорок, если мы не хотели каждую пару метров шлепаться в буйный поток. Я предлагал сразу плыть, но Иола стояла на том, что нужно осмотреть все досконально.
Этот участок пути занял у нас больше всего времени, не меньше часа, по ощущениям. Дышать было тяжело, водная взвесь висела в воздухе, забивалась в ноздри.
Вдруг лучи наших налобных фонариков рассеялись, и мы обнаружили, что вышли в круглую пещеру размером с арену цирка-шапито. Река превратилась в озеро, кипящее в центре водоворотом. Тропа описывала правильный круг и уводила в обратном направлении. Мне тут же пришел на память треклятый путь вагонетки.
– Похоже, тупичок, – сообщил я, пытаясь сделать вид, что до смерти этим огорчен. – Видишь, дальше озеро втягивается в более узкий туннель, наверняка полностью затопленный. Давай возвращаться, без подводного снаряжения туда соваться нет смысла.
– Не факт! – горячо запротестовала Иола, требовательно вглядываясь в озерную черноту. – Может, река просто преодолевает узкое препятствие – вон эту каменную гряду, – а дальше снова течет нормально. Нужно нырнуть и посмотреть.
Я понял намек и начал молча стягивать с себя футболку. Иола тем временем метнулась к своему рюкзаку, порылась там и подошла ко мне с солидным мотком альпинистской веревки с двумя карабинами на концах.
– Это еще зачем?
– Затем! Видел, какой водоворот? Я же говорила тебе, что едва выбралась, когда меня почти затянуло в подводный туннель.
– Ладно. – Я прикрепил карабин к ремню джинсов, из которых не собирался вылезать. И без долгих раздумий сиганул в озеро.
Вода, похоже, была здесь просто ледяная, хорошо, что это меня никак не тревожило. Куда больше волновало, хватит ли дыхания, чтобы обследовать дно, не хотелось отфыркиваться на глазах Иолы. И еще я очень надеялся не обнаружить на дне… В общем, я хорошенько продышался и ушел вертикально вниз.
Озеро оказалось не слишком глубоким, довольно прозрачным и походило на котел, который продырявили ближе к днищу. В эту дыру с бурлением втягивалась вода. Дыхание вроде еще оставалось, и я решил рискнуть: подплыл к дыре и заглянул в нее.
Немедленно поток подхватил меня и потянул вперед. На мою удачу, проход оказался длиной всего метров пять, однако этого хватило, чтобы в груди моей не осталось ни грана воздуха. Выброшенный из туннеля, я забарахтался, забился в воде, не понимая, где верх, но вода и сама услужливо вытолкнула меня на поверхность. Отплевываться и отфыркиваться пришлось долго, но хоть не на Иолиных глазах. Про себя я отметил, что Игорева дыхалка явно дает фору моей бывшей.
Я огляделся: река бойко текла по такому же высокому туннелю, как и прежде, разве что тропинок вдоль берегов не наблюдалось. Но как я ни вглядывался вперед, даже своим атлантским зрением видел только черноту.
Веревка требовательно задергалась. Я снова продышал легкие, наполнил их воздухом и поплыл назад. На этот раз испытание оказалось не из легких: встречный водный поток с силой лупил в грудь и плечи, норовил опрокинуть и подмять, как драчун-громила. На мое счастье, туннель был так узок, что мне удалось упереться в его стены руками и ногами, и бороться со стихией стало куда проще.
Давление воды все возрастало, и я всерьез опасался за сохранность джинсов, но упорно двигался вперед. Иоланта же, поняв, что я возвращаюсь, или просто от нетерпения, в свою очередь потянула веревку на себя, и совсем скоро я уже вынырнул у ее ног. Выполз на берег, первым делом осмотрел себя на предмет одежды. Не, вроде все на месте, только одна штанина оторвалась ниже колена. Отвязывая веревку, отчитался:
– В общем, там узкий проход, а дальше опять река течет нормально. Куда течет – не видать. Не думаю, что нам стоит туда соваться… Ты что делаешь?
Иола с озабоченным видом паковала в полиэтиленовый пакет свой свитер.
– Все же собираешься дальше, – вздохнул я. – А ничего, что мы едва ли сможем вернуться назад этой дорогой? Без веревки почти без шансов.
– Ничего, выберемся в другом месте! Иначе какой смысл был сюда переться?
Но все же мне показалось, она здорово нервничает, и поэтому я спросил напрямую:
– А что не так?
– Я никогда не ныряла, – не стала темнить девочка. – То есть теоретически я знаю, как это делается…
– Слушай, а ты вообще плавать-то умеешь? – спохватился я.
– Конечно! Прочитала, а потом отработала движения в нашем озере. Все стили, – похвасталась Иола. – Но до ныряния еще не дошла.
– Плохо дело, – сказал я. – Там придется надолго задержать дыхание, а если у тебя нет практики…
– Ерунда! Это я как раз отлично сумею. У меня супертренированная дыхалка!
– С чего бы?
– С того бы! Знаешь, когда тебе ночь напролет нужно лежать без движения, чтобы не влепили укол, задерживать дыхание – единственное доступное развлечение. Так что пару минут запросто продержусь! Ты только покажи, как правильно подныривать, а то меня вода выталкивает, – совсем по-детски пожаловалась Иола.
– Ладно, полезай в озеро, научу, – вздохнул я.
Обучение в самом деле не отняло много времени. Я лишь показал Иоле, как правильно держать голову, чтобы сразу уходить на дно, и через минуту она уже держалась так, будто я пристаю к ней с очевидными вещами.
– Только обязательно свяжемся веревкой, чтобы я мог тебя контролировать под водой, – потребовал я, вылезая на узкую полосу берега.
Иола из воды сверкнула на меня глазищами, тряхнула мокрыми волосами:
– Зачем это? Я прекрасно справлюсь и сама, встретимся в следующей пещере!
– Тогда уж у Шакракумора, раз такая умная, – отрезал я и сделал вид, что лезу в рюкзак за футболкой. На самом деле больше всего мне хотелось объявить экспедицию законченной и действительно повернуть назад. Наверное, такие вещи и называются недобрым предчувствием.
– Ладно, тащи сюда свою веревку, – нехотя сдалась девчонка.
Я сел на край тропы и свесил в воду ноги:
– В самом деле, Иола, ну глупость же мы делаем. Лезем, в прямом смысле не зная броду, неизвестно куда. А если там тупик и река никуда не ведет, то как вернемся? Учти, в воде наша сила не особо себя проявляет.
– Подумаешь! Найдем способ выбраться на поверхность.
– Будем крушить земляной свод? Во-первых, из воды это делать не слишком-то удобно. Во-вторых, мы даже не знаем, что над нами, может, центр Питера?
– Ладно, не паникуй, я все продумала, – с надменным видом заявила Иоланта, вылезая из воды и извлекая из рюкзака связку скальных крючьев различного размера и формы.
– Вот, вобьем их в стену, если что!
Идея мне понравилась, нам ведь не нужен молоток, чтобы загнать такую штуковину даже в камень. А с ней и против течения можно нормально двигаться.
В общем, я накрепко привязал Иолу к себе, обмотал оставшуюся веревку вокруг пояса, мы надели рюкзаки и дружно на счет «три» ушли под воду. А дальше уже водный поток подхватил и перенес нас в следующую пещеру. И там, подгоняемые течением, мы даже не поплыли – понеслись вперед, как парусники при попутном ветре.
Примерно через километр подземная река, постепенно растеряв силу течения, уже текла неспешно, но все так же по прямой. Я ругал себя за то, что не додумался захватить компас и хоть как-то сориентироваться. Впрочем, если подумать, то какая разница, лишь бы наконец приплыть куда-то.
В конце концов мы увидели на горизонте грязно-белое бурление, окутанное облачком водяной взвеси: впереди явно было какое-то препятствие.
Так оно и оказалось. У скального выступа река делилась на два рукава, убегающих в туннели. Но первый сразу резко шел вверх, поэтому вода здесь не задерживалась, отступала обратно. Поток снова собирался воедино и с обиженным ревом устремлялся во второй туннель, забранный крупной решеткой.
У меня даже живот скрутило: если предположить, что река все время тащила тела утопших, то дальше этой решетки деться им уж точно было некуда. И она не просто так была тут установлена… Я посмотрел на Иолу и в ее округлившихся глазах прочел те же опасения. Затягивать с этим не хотелось, так что я мигом отстегнул карабин и нырнул. Опустился на песчаное дно перед решеткой, пониже нагнул голову с фонариком, даже поскреб пяткой дно, взбаламучивая песок. Чисто!
– Там ничего нет, – сказал я, выныривая на поверхность и отвечая на безмолвный вопрос Иоланты.
– Решетку можно поднять?
– Нет, я проверил: она наглухо вмонтирована в камень. Могу на раз ее выломать, но в этом нет смысла, за ней мы ничего не найдем.
Я подхватил Иолу за пояс и подсадил на край второго, сухого туннеля – она недовольно зашипела – и сам уселся рядом.
– Похоже, когда тела доплывали досюда, то застревали в решетке, а затем кто-то их вытаскивал и уносил. Значит, ответ – там. – Я потыкал пальцем в темноту туннеля.
Иолу словно подбросило, и она в нетерпении даже слегка пнула меня в бок:
– Так пошли, чего сидим!
Никогда не встречал девчонку, которую с такой силой притягивали бы неприятные и опасные маршруты! Но пришлось вставать и двигаться за ней следом.
Шли не слишком быстро, чтобы не упустить каких-то важных деталей. И они скоро обнаружились, эти детали: в десятке метров от входа в туннель мы увидели висящий на вбитых в стену скобах предмет вроде наших граблей, но крупнее. Наверняка тот, кто проходил здесь, прихватывал по пути эту штуку, чтобы, не замочив ноги, затащить в туннель то, что принесла река. Судя по высоте потолка, тут вполне могли свободно передвигаться циклопы, главные носильщики тяжестей в Нижнем мире.
Значит, Великий Жрец был прав, и мы в любой момент могли выйти к кладбищу несчастных выходцев из Черных Пещер. Интересно, какие вообще кладбища у Древних? Прежде они никогда мне на глаза не попадались.
– Иол, а как хоронят у Древних?
Девочка, шедшая за мной след в след, вздрогнула и замерла на мгновение – похоже, забрела в своих мыслях в какие-то неимоверные дали.
– Ну, у них кладбища всегда уровнем ниже, словно как у нас в подземный переход спуститься. Надгробий они не ставят, так что это место больше смахивает на цветущий садик.
Я кивнул: что ж, будем искать нечто цветущее. Интересно, когда найдем искомое, согласится ли Иола повернуть назад? Хотя, что это я, пустые мечты, наверняка захочет проследить, откуда приходили могильщики! Лично я бы уже выбирался на поверхность, чтобы доложить об увиденном Великому Жрецу – пусть посылает сюда нормальную экспедицию.
Впереди забрезжило слабенькое зеленоватое свечение. Мы поспешили выключить наши фонари, и зеленое пятно буквально расцвело, повеяло чем-то свежим, цветочным. Тут же перешли на бег и через пару мгновений вылетели через земляной укрепленный камнями проем – предварительно разметав их – на простор подземного поселения.