Ваня редко матерился, но сейчас яростно навёрстывал упущенное. Отборный русский мат лился из его уст лирической песней, Ханде оставалось только молча завидовать. Она сидела на своей койке и внимательно смотрела на Ваню, который мерил палату широкими шагами, нарезая неровные овалы и восьмёрки. Она не перебивала, не пыталась возражать, просто слушала.
Наконец, в Ванином монологе начали проскакивать приличные слова, не являющиеся предлогами, частицами и междометиями, уровень инфернальной лексики стал понижаться, и вот Ваня уже выдал первую полностью цензурную фразу:
– Увольняйся к чёртовой матери!
Ханда выгнула брови, то ли насмешливо, то ли примирительно. Говорить что-то было бесполезно, они оба знали, что она ответит.
– Увольняйся! – прорычал Ваня снова. Он остановился рядом с окном, подбоченившись, и в сумеречном свете улицы казался ещё выше и крупнее. – Ищи другую работу или сиди дома, я тебя прокормлю!
Сколько женщин мечтает услышать такое! Ханде было приятно, но вместе с тем грустно, что она не может принять замечательное предложение.
– Знаю, что прокормишь, Ваня, и очень ценю. – Она почесала нос левой рукой. – Но дома я свихнусь и всех ближних изведу. А на другой работе я работать не смогу, у меня с этой такая профессиональная деформация, что нигде больше ни я не вытерплю, ни меня не вытерпят. Считай, что я бракованная.
Ваня сделал глубокий вдох и подошёл к постели. Опустился на корточки и спросил с театральной обречённостью:
– И что мне с тобой делать, бракованная моя?
Ханда протянула левую руку и погладила его по затылку, взъерошив короткие волосы, которые без того вечно были в беспорядке, впрочем, Ханда считала этот беспорядок исключительно живописным.
– Можешь купить мне яблок? Ужасно хочется.
Совсем не на это Ваня рассчитывал, когда решил жениться. Решение было обдуманное и спонтанное одновременно. Зародилось оно, когда Ваня начал седеть, а затем ему показалось, что ещё и лысеть. До тридцати четырёх лет у него не было ни единого седого волоса, а потом они стали появляться как грибы после дождя. Из-за возраста Ваня никогда не переживал и уж тем более не паниковал, но сейчас он не просто осознал в теории, а увидел на практике, что время идёт, и понял, что не хочет, чтобы оно проходило зря.
Мысль о супружестве его не окрыляла, ему в первую очередь нужны были дети, а не жена. Жениться можно хоть в шестьдесят, а детей лучше завести пораньше.
Дилемма не давала ему покоя, пока он не поехал на летний отдых в Абхазию. Природа, погода и люди ему там очень понравились, но главное – он узнал об особенностях местных браков.
Ване рассказали, что браки здесь редко регистрируются официально. Жених привозит невесту к себе домой, устраивается пышное застолье, которое называют «компания» (или нужно два застолья, одно из которых называется «компания» – тут Ваня немного запутался), и всё – это считается полноценной женитьбой. Дальше первая ночь, совместная жизнь, дети, которые по умолчанию носят фамилию отца.
Это ж идеальный вариант! По закону – во всяком случае, российскому, – никаких обязательств, от жены когда угодно можно уйти без бумажной волокиты; и вряд ли кто на Кавказе не согласится, что отец должен уж если не забрать детей, так иметь право видеться с ними в любое время. Ваня искренне верил, что кавказские женщины, все как одна, тихие, работящие и послушные, никогда не станут прекословить мужчине, даже если он их бросил. С такой супругой не должно возникнуть проблем.
У Вани не было плана воспользоваться бедной женщиной и непременно бросить её, но успокаивала мысль, что в любой момент всё можно оборвать. Если что-то в браке будет не так, привозишь жену обратно к родителям – и свободен. Очень удобно. И вообще, не обязательно увозить жену с собой, пусть живёт в родной Абхазии, а он будет присылать деньги и периодически приезжать. Конечно, с наездами вместо постоянного пребывания сделать ребёнка сложнее, потребуется больше времени, зато дома не надо приноравливаться к чьему-то ещё присутствию, можно спокойно заниматься своими делами, когда и как хочется.
Точно, идеальный вариант! Он будет женатым человеком – очень полезный статус, – при обручальном кольце, но без штампа в паспорте и без вечно отирающейся рядом супруги.
С людьми Ваня сходился непросто. Для него не существовало худшей пытки, чем постоянно быть рядом с кем-то, к кому нужно привыкнуть, – соседом в общежитской комнате, дальним родственником, завалившимся «погостить на пару дней», девушкой, переставшей чувствовать разницу между своей и его квартирой. Он весь изводился, понимая, что человек-то не виноват, но отчаянно желая одного – остаться в покое. Ему требовалось дозированное сближение, поэтапное, и даже тогда не было гарантий. Ване самому непросто жилось с таким характером, но от попыток себя пересилить и перекроить было лишь хуже, так что он их забросил.
Ваня решил не только жениться, но и сделать доброе дело. Он не станет брать двадцатилетнюю девочку, у которой всё впереди и будет ещё куча возможностей устроить судьбу удачнее, с кем-то менее сложным. Он попробует улучшить жизнь той, кто уже натерпелась, натосковалась и, наверное, потеряла надежду. Даже в Москве или Питере незамужним женщинам после тридцати приходится несладко, обязательно кто-то да уколет. А каково незамужним этого возраста на Кавказе – представить страшно, их же наверняка заклёвывают! Пусть он не подарок, но он может стать хорошей альтернативой беспросветной жизни, полной тоски, насмешек и упрёков.
Своих абхазских знакомых Ваня спросил про брачное агентство или сваху – к кому здесь принято обращаться, чтоб помогли в поисках жены? Ему посоветовали тётю Мимозу. И когда она спросила, какого возраста женщина ему нужна, Ваня ответил: от тридцати лет, но не старше него, то есть до тридцати четырех включительно.
На обратном пути, посреди коридора, Ваня встретился с доктором. Час назад они уже виделись, но толком не поговорили.
– Яблоки несёте? – устало улыбнулся доктор. – Яблоки – это хорошо, яблоки – это витамины и железо.
Мысленно поскребя макушку, Ваня припомнил имя и отчество врача.
– Дамей Константинович… Я хотел узнать, насколько всё серьёзно. Нет, ясно, что пулевое ранение – это в любом случае серьёзно, но…
– Ей повезло. Хотя, попала бы пуля в руку, было бы лучше, но ведь не в сердце, не в легкое, не в печень, не в селезенку – на том спасибо. Ключицу чуть не пробило, но ничего, заживёт. Организм у Вашей Ариханды крепкий, первую помощь оказали вовремя, мы тоже постарались. Повода паниковать пока не вижу.
– Пока?
– Организм у человека иногда совсем непредсказуемый. Вы должны понимать.
Дамей Константинович под «должны понимать» имел в виду: «Должны быть готовы и, если что, не удивляться и не паниковать». А Ваня услышал: «Такие вещи стыдно не знать, батенька». Ваня вообще периодически слышал упрёки там, где их не было. К счастью, он знал за собой сей грех и старался не горячиться.
– Откуда ж мне набраться понимания? – усмехнулся он. – У меня, знаете ли, не каждый день в жену стреляют. – «Хотя, это даже удивительно, учитывая её характер».
Оглядываясь назад, Ваня сознавал, что фото и анкету Ариханды Джобава тётя Мимоза ловко-незаметно выдвигала на первый план, обращая на них его внимание. Но тогда он был уверен, что сам сделал выбор, да и теперь сомневался, что без вмешательства тёти Мимозы выбрал бы другую кандидатуру.
В россыпи снимков были фотографии девушек с лицами красивее, чем у Ариханды, но с фигурами красивее, чем у неё, – ни одной. Фигура как раз во вкусе Вани – песочные часы: не худышка, но благодаря пышной груди и широким бёдрам талия смотрится тонкой. На двух фотографиях из трёх Ариханда была в брюках, и видно было, что ноги у неё пусть не длинные, а средние, зато ровные.
С третьего, портретного, снимка на Ваню смотрели серьёзные светло-карие глаза под изогнутыми чёрными бровями красивой формы без резкого излома. Между бровями различались две вертикальные морщинки, такие бывают у людей, которые часто хмурятся или много переживают. Прямой широкий нос. Неплотно сомкнутые губы, казалось, никак не могли определиться, улыбаться им или нет. Лицо было круглое, кожа – чистая. Густые гладкие волосы песочного цвета доходили до плеч.
Ваня внимательно перечитал русскоязычный вариант анкеты. Рост – 168 см, вес – 68 кг, возраст – 32 года, знак зодиака – рыбы.
– Кем она работает?
– Она в СГБ…
– Я ж спросил кем, а не где. И что такое СГБ?
– А, ну да, ты не местный, не знаешь. Сухумская городская больница. Медсестрой она там работает.
Хорошо, подумал Ваня, медсестра это лучше, чем врач, – у врачей времени на дом и детей почти нет.
– Арина, тебя когда выпишут? Ещё не говорят?
– Пока нет. Но, надеюсь, долго не продержат. – Прожевав очередной кусок яблока, Ханда склонила голову набок. – Сам-то когда домой возвращаешься?
– А что, уже надоел?
– Да нет, просто думаю, что на заводе не в восторге от твоего отсутствия.
– Я там не для восторгов работаю. Я взял неделю за свой счёт.
– За свой счёт? Разве не положены оплачиваемые дни на случай непредвиденных семейных обстоятельств?
– Наверное, положены, но мне некогда было разбираться.
Ханду это тронуло, но виду она не подала.
– Зря, тебе бы точно не отказали. Жену подстрелили – куда уж непредвиденнее?
– Только молчи про свою работу! – умоляла Ханду мама перед первой встречей с Ваней.
Ханда рассматривала себя в большом зеркале, прикреплённом к дверце шкафа с внутренней стороны. Это был контрольный осмотр, все приготовления уже закончились. Ханда надела нежно-голубую безрукавную блузку, костюм из лёгкой ткани тёплого бежевого цвета – юбку до колен и пиджак, светлые туфли на тонких каблуках. Волосы она собрала на затылке, выпустив несколько прядей, что создало впечатление изящной небрежности. Подкрасила ресницы и губы. Довершала образ нитка маленьких белых бус, имитирующих жемчуг. Выглядела Ханда элегантно и утончённо.
– Можешь ведь, когда захочешь! – не то похвалила, не то поддела мама. И повторила в десятый раз: – Только не рассказывай ему про свою работу!
Ханда скрипнула зубами.
– Если не спросит, не расскажу, если спросит – врать не стану.
Мама закатила глаза. Обычно она была не прочь поспорить с дочкой, но сейчас не хотела распалять её, а то, чего доброго, сорвётся на парне, с которым встречается. Мама заранее решила, что парень отличный и за него надо держаться. Для неё нынче любой потенциальный жених дочери автоматически причислялся к лику святых.
Обидно чуть не до слёз, если подумать; так что лучше пока не думать. Но думай не думай, а Ханду страшно уязвляло, что родители настолько отчаялись и обратились к тёте Мимозе без её ведома. Ну и скандал Ханда им учинила, едва узнала. А узнала она, когда появился первый желающий встретиться с нею. Тогда Ханда наотрез отказалась, пришлось знатно поругаться с мамой. Но в следующий раз подключился и папа. Ханда сдалась, поняв, что проще сходить на встречу и отшить кандидата вживую, чем терпеть постоянные скандалы и другие виды капания на мозг.
Удивительно, но кандидат ей понравился, как и она ему. Они условились о второй встрече, которая тоже прошла хорошо. А на третью он не пришёл. И так случалось несколько раз. Ханда была прекрасным собеседником с отменным чувством юмора, она потрясающе рассказывала истории, артистизм сыпал во все стороны. Однако мужчины практически сразу понимали, что она не только весёленькая, но и умная, напористая, упрямая; а это не каждому нужно.
– Тебе самой-то отпуск дадут?
Ханда поглядела на него, как на наивного идеалиста, спросившего, можно ли напечатать столько денег, чтоб всем в мире хватило.
– Какой отпуск, Ваня? С больничного пока на дёргают – и то радость.
Насупившись, Ваня выдохнул через нос. Возмущаться вслух не было смысла, Ханда или посмеётся, или расстроится, или всё вместе.
– Когда у тебя плановый отпуск?
– С одиннадцатого июня.
– Приезжай ко мне. Отдохнёшь, сил наберёшься, поправишь здоровье.
Если б Ханда сейчас ела яблоко, сочла бы своим долгом немедленно подавиться и раскашляться. Но поскольку рот был пуст, она ограничилась саркастично-изумлённой миной: «Что-что? Повтори, пожалуйста, а то мне послышалась какая-то дичь».
– Поправить здоровье? – переспросила Ханда после быстротечной пантомимы. – У вас в Череповце? Извини, но…
– Я тебя не в Череповец зову, а в Борисово-Судское.
– Где это?
– В нашей же области, Бабаевский район.
– Зачем нам туда ехать?
– Погостим у моей тёти, она, как про тебя узнала, всё зовёт к себе, хочет познакомиться. Там тебе будет свежий воздух, чистая речка и натуральное молоко.
– Это всё у меня и в Абхазии под рукой, необязательно ехать за две тысячи километров.
– За две тысячи километров тебя будет сложнее выдернуть из отпуска.
– С чего ты взял, что меня кто-то будет выдёргивать из отпуска?
– Хочешь сказать, такого никогда не было?
– Хочу. Очень хочу. Но не могу.