Елена Андреевна Тюрина
Заговор Высокомерных
Глава
VII
Находясь все еще в ступоре, и рассеяно отвечая на вопросы следователя, Мила нашла в адресной книге телефона номер мужа и нажала кнопку вызова. Лалин ответил сразу.
– Да, Мила, это ты? – он говорил возбужденно, быстро и немного суетливо.
Олег, конечно, не ожидал ее звонка. И будь Мила в обычном состоянии, то обратила бы внимание на то, что его голос звучит не четко и слишком громко.
– Олег, забери, пожалуйста, сегодня Ваню из садика, – едва слышно прошелестела в трубку молодая женщина.
– Мила, давай поговорим, не прячься от меня!
Она отключила телефон.
– Продолжим, – сказал следователь Лев Каплин. – Так зачем, вы говорите, приехали к погибшему?
– Я журналист, писала о нем статью. Привезла экземпляр газеты.
Мила, обнаружившая тело и вызвавшая полицию, решила не сообщать про похищенный рецепт. В данный момент это казалось ей смешным и несущественным по сравнению с гибелью Шарлеруа. Тот лежал у окна в луже крови. Из груди молодого француза торчал профессиональный кондитерский нож фирмы «Kaiser», которым разрезают коржи. Вокруг тела крутились сотрудники полиции, что-то фотографировали, что-то отмеряли, что-то осторожно соскребали или высматривали в густом ворсе ковра.
Следователь попросил ее показать документы. Пока крутил в руках паспорт и удостоверение, спросил:
– Ничего странного, подозрительного не заметили?
Мила отрицательно покачала головой.
– Разве что двери не заперты, – произнесла она медленно. – Хотя так было и в прошлые мои приезды.
– Лева, гляди, тут у него целая коллекция хоум видео, – неожиданно перебил их один из полицейских.
Оказалось, в ноутбуке у погибшего нашли папку с домашними эротическими фильмами. Две женщины, приглашенные в качестве понятых и до сего момента молча наблюдавшие за происходящим, зашушукались.
– Так, бабы, ша, – грубо одернул их полицейский. – Какой-то бзик у мужика. А девочки разные, между прочим.
– Потом изучишь, – бросил ему следователь.
– О, вот эта ничего так, красивая, – ухмыльнулся парень, игнорируя слова коллеги.
Мила, отрешенно изучавшая лепнину потолка, теперь бросила короткий взгляд на экран и узрела уже знакомое видео.
– Я ее знаю, – произнесла молодая женщина.
Следователь подался вперед.
– Кто она?
– Это Дарья Лисневская, владелица одного автосалона. Мы покупали у нее машину.
– Она замужем?
– Да.
– Вот это уже интересно. А кто муж?
– Я не знаю, вроде бы какой-то депутат.
– Ух ты ж… Коля, пробей мне, кто такая Дарья Лисневская и кто ее супруг.
– А супруга как зовут? – подал голос уже знакомый Миле опер.
– Не знаю, ищи по фамилии Лисневский.
– Нет такого. Если ты о той дамочке, у которой автосалон на Тихомирова, то муж у нее не Лисневский, а Доронин. Депутат областной Думы. Я его запомнил по скандалу примерно пятилетней давности. Он тогда лишнюю землю под этот автосалон захапал, примыкавшую к парку. Все газеты об этом гудели. А ему хоть бы хны. Как-то выкрутился мужик…
Мила подняла голову и уставилась на полицейского. Тот стоял к ней спиной и листал документы. Сидевший напротив следователь тоже не придал значения ее удивленному взгляду.
– Телефон, адрес вам ее известны? – поинтересовался следователь, вновь обращаясь к журналистке.
Лев Гаврилович в ходе их беседы делал какие-то пометки. Это был мужчина лет сорока, темноволосый с уже обозначившейся сединой. Черты лица его можно было назвать интеллигентными. Да, пожалуй, это верное определение. Наверняка Каплин был очень дотошным и эрудированным человеком. Это подтверждал и четкий, каллиграфический почерк. Глядя на то, как он выводит слова в бланке протокола допроса свидетеля, Мила невольно вспомнила знаменитого героя Достоевского князя Льва Николаевича Мышкина. Тот тоже был знатный каллиграф… «Смиренный игумен Пафнутий руку приложил», – эта фраза из романа «Идиот» ни с того, ни с сего застряла у нее в голове. С Милой такое случалось – вспомнится какое-то слово или строчка из песни, совершенно не важная и неуместная в данный момент, и никуда от нее не деться.
В помещение постоянно кто-то входил и выходил, люди мельтешили перед глазами, мешая сосредоточиться. Мила только сейчас заметила, что запах здесь совершенно изменился. Вместо привычных ароматов кондитерской – выпечки, ванили, шоколада, карамели, цитрусовых, – воздух был пропитан тяжелым, неприятным, сладковатым смрадом. Как в мясном отделе магазина, только более омерзительным. От него даже слегка подташнивало. Наверное, это и был запах крови.
Молодая женщина нашла в телефоне номер, с которого ей звонили после того, как она застала мужа, целующегося с Лисневской.
– Вот, попробуйте позвонить.
Каплин тот же час так и поступил. Но трубку не брали.
Мила старалась не смотреть туда, где лежал труп. Судя по словам, которыми между собой перебрасывались сотрудники полиции и судебно-медицинский эксперт, Оливье погиб совсем недавно – буквально несколько часов назад. Два опера, опрашивавшие людей, чьи офисы также размещались в этом здании, сообщили, что те ничего не слышали и не видели.
– Ну, это как водится, – вздохнул Лев Гаврилович и повернулся к Миле: – Вы, если еще что-то вспомните, наберите меня.
Он протянул ей свою визитку, которую журналистка машинально сунула в карман сумочки.
Молодая женщина уже покидала место происшествия, когда услышала голос Каплина. Тот стоял у стола и говорил по телефону, тихонько барабаня пальцами по столешнице.
– Дарья Лисневская? Добрый день. Вас беспокоит следователь прокуратуры Лев Гаврилович Каплин…
Выйдя из пропитанного запахом крови и курева помещения, Мила вздохнула с облегчением. В голове потихоньку начало проясняться. И все же заторможенное состояние после шока никак не проходило.
Побрела к остановке. К счастью, нужная маршрутка подкатила практически сразу, даже ждать не пришлось. Садясь в нее, Мила краем глаза заметила выехавшую со стороны дворов Ауди Кирилла Доронина. Машина стремительно понеслась в направлении центра. Хотя, номеров-то она не знала. Может ей вообще показалось, и это совсем другой автомобиль?
Олег не мог находиться в квартире, где каждая мелочь напоминала о жене. Уже несколько дней он ночевал в бабушкиной двушке, которую та когда-то завещала ему. Рука не поднялась продать ее или сдавать. Здесь все напоминало о детстве. Старый телевизор, по которому смотрели «Голубой огонек» в новогоднюю ночь, так и стоял, накрытый кружевной салфеткой. Диван был разложен и на него небрежно брошен клетчатый плед, которым Лалин укрывался.
На работе он не появлялся с того самого дня, когда все произошло. Время от времени пил. Не напивался до беспамятства, но с учетом того, что еще недавно он не употреблял спиртное вовсе, для него даже полбутылки коньяка казались чем-то из ряда вон выходящим.
После звонка Милы Лалин бросился в ванную и уставился своими опухшими глазами с красными прожилками в зеркало. Да уж, ничего не скажешь. Хорош! Воспитатель ему точно Ваньку не отдаст. Небрит, взъерошен, и перегаром несет за метр. Олег принялся чистить зубы и бриться. Решил ехать в детский сад на такси. О том, чтобы сесть за руль, и речи не шло.
Сердце радостно бухало о грудную клетку. Позвонила сама! Видимо что-то там у нее стряслось из ряда вон выходящее. В этом они потом разберутся. Главное, что она сделала шаг к примирению! Теперь нужно было ей все объяснить так, чтобы она правильно поняла.
А случилось тогда вот что. Дарья вновь явилась к Олегу на работу, на этот раз чтобы уговорить его еще немного подержать у себя ее «украшение». Синий футляр так и лежал в сейфе поверх документов. Признаться, Лалин о нем вовсе забыл.
– Спасибо, ты настоящий друг! – Лисневская, пребывавшая в прекрасном настроении, бросилась к нему и принялась целовать сначала в одну щеку, потом в другую.
– Дашка, прекрати, – он пытался увернуться.
Но та, очевидно, в порыве чувств еще крепче обняла Лалина, едва не усевшись к нему на колени. В этот момент открылась дверь, за которой оказалась Мила. Олег грубо спихнул с себя Дарью и бросился догонять жену.
Вернулся Лалин быстро. Даша, уже не такая веселая, сидела на стуле. Увидев, насколько он разъярен, испуганно заморгала и словно сжалась вся. Казалось, он сейчас ее ударит!
– Уходи, – прорычал Олег.
– Подожди. Да, я дура… Виновата. Давай, я с ней поговорю.
– Убирайся, я сказал! И цацку свою забирай!
– Я не могу, Олег, пусть у тебя побудет. Ну, пожалуйста! – взмолилась Даша. – А с Милой я поговорю, обещаю!
– Пошла ты!
Лисневская вышла вон, и он остался один. Сел за рабочий стол, уронил голову на руки. Потом спохватился, взял телефон, набрал номер жены. Аппарат абонента был выключен.
***
Григорьев с некоторой досадой наблюдал, как Николетта и девочка садятся в коляску. На прощание Александр поцеловал актрисе руку с галантностью, на которую способен только аристократ. Ее рука была в его ладони всего пару мгновений, но у Григорьева перехватило дыхание от осознания этого. Она выразительно посмотрела на него, словно догадавшись об его чувствах. А он глядел на самое прекрасное лицо на свете… И любовался.
Коляска уже тронулась, когда он вдруг передумал и на ходу запрыгнул в экипаж.
– Провожу вас до вокзала, – пояснил мужчина, поймав ее удивленный взор.
В дороге почти все время молчали, обменявшись лишь парой ничего не значащих фраз. Еще несколько улиц и экипаж выехал на Вокзальную площадь.
Григорьев заранее убедил актрису одеться попроще, чтобы не привлекать к себе внимания. Сейчас, глядя на мелькавшие в толпе хмурые лица, словно высматривающие хорошо одетых пассажиров, чтобы ограбить их, Николетта пришла к выводу, что Александр был прав.
На железной дороге творилось что-то невообразимое. Казалось, весь город решил уехать. Женщина с девочкой ни за что не протолкнулись бы к вагону, если бы не Григорьев, оттеснивший всех от Николетты. Взяв Ксению на руки, он поставил ее на площадку вагона, затем поднял туда же вещи.
Пока Ксюша болела, царь отрекся от престола. Это повергло в шок Николетту, приученную отцом уважать и почитать императора. После этой новости актриса решила, что уезжать необходимо как можно скорее. Тем более что бунты гремели во всех крупных городах империи.
Женщина поднялась по ступенькам в салон-вагон, остановилась и обернулась. Он застыл под этим пронзительным острым взглядом. Теперь понимал, что в ней его пленило – хрупкая красота, какая-то неуловимая грация, томность движений, и в то же время естественность.
Ее место было вторым от входа. Григорьев ждал, когда она появится в окне. Он поднял воротник. В лицо летел снег. Вот, наконец, за стеклом мелькнуло бледное лицо Николетты. Странный предводитель рабочих с офицерской выправкой и умная, утонченно-красивая женщина с полминуты смотрели друг на друга. Потом актрису сменила Ксения, прижавшаяся к стеклу носом.
Когда поезд тронулся и, набирая ход, помчал в ночной сумрак, Григорьева неожиданно охватило ощущение полного одиночества и ненужности. Он остался один на один с городом, готовым встать на дыбы. А ведь неделю назад и подумать не мог, что способен на такие чувства. Мрачная готовность погибнуть в любой момент еще недавно казалась ему героизмом и высшей доблестью, а теперь – неслыханной глупостью и абсурдом. До щемящей боли в груди, при которой невозможно вдохнуть, захотелось домашнего тепла.
Николетта не знала, что возвращаясь с вокзала, Григорьев увидел у дома, где арендовал комнаты, запыленный Паккард и нескольких человек в штатском. Нутром почуял – его приехали арестовывать. Попадаться было нельзя! Александр с минуту из темноты наблюдал за теми, кто был послан за ним, а потом повернулся и пошел прочь. Пальцы в кармане плотнее сжали браунинг. Если заметят, начнется погоня, он будет отстреливаться. Но никто его не преследовал. Григорьев пожалел, что не уехал сегодня вместе с женщиной, которой уже был готов открыть душу. Увидит ли он ее еще когда-нибудь?
Глава
VIII
Автосалон «Mountain» представлял собой современное двухэтажное здание со стеклянным фасадом, и находился в довольно престижном районе города – на улице Тихомирова. Каплин приехал на автобусе. Благо, погода выдалась солнечная и располагала к прогулкам по городу.
Следователь бодро направился по хрустящему подтаявшему снегу к ступенькам. Войти решил с парадного входа. Хотя по телефону хозяйка говорила, что в ее приемную есть отдельная лестница с правой стороны здания. Но Каплину хотелось иметь представление о том, что же являют собой «владения» Лисневской.
Зеркальные витражи фасада отразили высокого широкоплечего брюнета. Внутри все выглядело также современно, стильно и ослепительно. Просторный зал, благодаря стеклу и металлу в оформлении, отличался какой-то особенной прозрачностью и легкостью.
Менеджер окинул вошедшего пренебрежительным взглядом, но все же двинулся к нему, нацепив на лицо дежурную улыбку.
– Здравствуйте, чем могу помочь? Желаете подобрать автомобиль?
Лев Гаврилович четко различил в этих словах издевку. Сильно поношенные ботинки и далеко не новая куртка из кожзама ясно давали понять, что их владелец точно не из числа клиентов данного автосалона.
– Добрый день. Я из прокуратуры.
Каплин пару секунд наблюдал, как вытягивается спесивая физиономия продавца японских автомобилей.
– Как мне найти Дарью Александровну? Она меня ждет.
– Пойдемте. Это туда, – растерявший весь свой гонор молодой человек указал рукой в сторону лестницы с ажурными металлическими перилами.
Шли между «японцами» всевозможных расцветок, сверкавших в брызгах солнечного света. Да, стеклянный фасад для автосалона – самое лучшее решение, – мысленно рассуждал следователь, который, как и практически любой мужчина, был неравнодушен к автомобилям. Солнце сегодня светило по-весеннему ярко и буквально заливало золотистым сиянием зал.
Вышколенная секретарша тут же доложила о посетителе и Лисневская распорядилась пропустить гостя. Она взяла своими тонкими холеными пальчиками бокал, искрящийся рубиновым сочным блеском. Сегодня светлые волосы Дарьи были собраны в объемный пучок. Эта прическа вкупе с элегантным деловым костюмом и безукоризненным макияжем придавали ей вид истинной бизнес-леди. Хотя, в сущности, она и была таковой. Каплин снял куртку и повесил ее на вешалку в приемной. Войдя в кабинет, он буквально физически ощутил, что от этой женщины, такой стильной и ухоженной, за километр веет эротизмом, большими деньгами и успешностью.
Внутри все было под стать хозяйке пронизано роскошью и уютом, начиная от бежевых с золотым узором диванов и заканчивая молочного оттенка обоями, а также шторами в цвет мебели.
– Вы что, пьете посреди рабочего дня? – удивился следователь.
– И вам добрый день. Это вишневый сок, – невозмутимо сказала Дарья. – Так чем обязана? Хотите приобрести машину?
– Нет, на автомобиль я пока не накопил.
– С такой работой и не накопите. Вы же честный?
– Пожалуй, да.
– Значит, работаете за идею. Вы присаживайтесь. Будете кофе или чай?
Лев Гаврилович неопределенно кивнул и скромно опустился на стул. Создавалось впечатление, что он чувствует себя не очень уверенно среди всей этой красоты. Надо признать, его потертый пиджак смотрелся тут действительно нелепо.
Хозяйка нажала сенсорную кнопочку на пульте новомодного переговорного устройства «директор-секретарь», и распорядилась сделать ей и посетителю кофе. Каплин невольно вспомнил старые селекторы в их конторе.
– Почему вы не пригласили меня к себе? – Лисневская отставила подальше бокал, чтобы случайно не задеть его и не опрокинуть на свой короткий жакет или узкую юбку-карандаш с принтом «гусиная лапка».
– В прокуратуру? Да ну, дело у меня пустяковое. Вот проезжал мимо, решил заехать.
– Ааа, – Дарья понимающе кивнула. – Вообще-то неожиданно.
– Вам знаком Оливье де Шарлеруа? – спросил следователь, раскрывая свой рабочий блокнот.
– Да.
– Откуда?
– Я покупала у него торт, – Дарья едва заметно улыбнулась.
Женщина прищурила глаза, словно довольная сытая кошка. Выглядело, будто она старается не пропустить ни одной даже самой незначительной перемены в поведении собеседника. Дарья определенно чувствовала себя хозяйкой положения.
– Какие у вас были отношения с Шарлеруа?
– Никаких. Просто знакомый, – не моргнув глазом, ответила Лисневская.
– Когда вы в последний раз его видели?
– Месяца два назад. А к чему все эти вопросы? Что случилось?
– Он убит.
Каплин не был настроен шутить и обмениваться колкостями. Сразу перешел к делу. После его слов о смерти кондитера Лисневская чуть побледнела и откинулась на спинку стула. Лицо ее стало серьезным, но ни удивления, ни страха, который обычно испытывают большинство женщин, слыша подобное известие, на нем не отразилось.
– Вы не удивлены?
– Отчего же… Еще как удивлена. Не часто людям сообщают, что их знакомого убили. Мне так вообще впервые в жизни. Вы же серьезно про убийство?
– Конечно.
– Ну да. На шутника вы не похожи.
– Как думаете, кто мог это сделать?
Дарья задумалась и после короткой паузы ответила:
– Понятия не имею.
Следователь некоторое время испытывающее смотрел ей в глаза, а потом достал старый, треснувший планшет, включил и протянул ей.
– Поглядите. Знакомо вам это видео?
Лисневская посмотрела на экран устройства и все ее спокойствие испарилось. Она вскочила с места. Щеки ее пылали, глаза сверкали. Кажется, в них даже блестели слезы.
– Откуда это? – голос Дарьи дрогнул, как у человека, который вот-вот расплачется. – Это что, было у него?
– Да. В ноутбуке и в телефоне.
– Господи… – молодая женщина закрыла лицо руками, отвернулась к окну.
Она молчала, Каплин тоже. Лисневская едва сдерживала слезы, поэтому боялась повернуться и что-то сказать. А Льву Гавриловичу было не до сантиментов и тактичности.
– Так что вы по этому поводу думаете? – заговорил он.
Дарья все также стояла к нему спиной. Взяв себя в руки, она глухо спросила:
– Это… еще кто-то видел?
– Несколько моих коллег. Сами понимаете, материалы дела.
Она всхлипнула, больше не в силах сдерживаться. Села в кресло, прикрыв тыльной стороной ладони нижнюю часть лица, от чего рукав пиджака съехал вниз и обнажил изящные золотые часики.
– Кошмар… – прошептала Дарья.
– Ваш муж мог узнать о… ваших отношениях с Шарлеруа?
Лисневская отрицательно покачала головой.
– Подобных роликов у него около десяти штук. На всех разные женщины.
– Вот скотина…
– Кто, по вашему мнению, мог желать ему смерти?
– Кто угодно… Может одна из его баб, или муж какой-нибудь из них. Это ваша работа, вы и разбирайтесь. У вас ко мне еще какие-то вопросы?
Каплин понял, что говорить с ним больше не желают, поэтому встал. Выходя из кабинета, он на долю секунды задержал внимательный взгляд на поникшей фигурке за столом.
– Разберемся, – уверенно сказал он. – До свидания, Дарья Александровна.
Насчет того, что давно не видела Шарлеруа, Лисневская, возможно, и не врала, – думал Лев Гаврилович. Видео было отснято даже больше двух месяцев назад, еще осенью.
В приемной оказалось пусто. Скорее всего, секретарша отправилась на обед. Поэтому Каплин не спешил уходить. Остановившись за дверью кабинета Лисневской, он прислушался. Пару минут было тихо, если не считать нескольких всхлипов. Потом раздался голос Дарьи.
– Алле, привет. Ты можешь говорить? С голосом? Ничего. Просто хочу тебя увидеть. Я соскучилась. Мне плохо. Хочу послать все к черту и побыть с тобой. Хорошо. И я тебя…
В этот момент в коридоре послышался цокот каблучков. Лев Гаврилович направился к двери приемной и практически столкнулся с секретаршей.
– До свидания, – бросил он, хватая с вешалки куртку и выходя.
На улице Каплин задумался. Этот визит к Лисневской неожиданным образом поколебал его душевное равновесие. Пусть опыт работы его еще был не велик, но все же интуитивно следователю часто удавалось определить, замешан человек в деле или нет. А тут было совершенно ничего непонятно. Лисневская всем своим существованием, тем, какая она есть, просто сбивала с толку. Лев вздохнул и достал мобильный. Увидел пропущенный вызов от журналистки Меланьи Литвиновой. Всегда перед важными разговорами ставил телефон на беззвучный режим, чтобы никто не сбивал с мысли. Хотя эта привычка была не самой полезной для следователя, ведь могли позвонить и по важному вопросу.
Дело в том, что дома Мила с опозданием вспомнила еще одну деталь. Лисневская говорила, что кондитера зовут Андрей, а не Оливье. Может, стоило сказать полиции? Да и вообще было интересно узнать подробности этого происшествия. Лев Гаврилович показался ей довольно контактным и простым человеком. Сообщив ему новую и, как ей казалось, важную информацию, Мила рассчитывала и сама что-нибудь выведать.
Вернувшись домой в день гибели Шарлеруа она, благодаря тому, что Ваня остался у отца, получила возможность поразмыслить над всем произошедшим. Выходит, Кирилл – муж Лисневской? Мила не могла в это поверить. Хотя она ведь слышала только фамилию. Да и не был редактор никаким депутатом. Тут она вспомнила про случайно оброненную им фразу о том, что его отец является клиентом охранного холдинга Олега. Поискала в интернете – все верно, депутат Вадим Доронин на самом деле существовал. Значит, отец Кирилла – это супруг Дарьи?! Похоже на то. Теперь понятно, откуда они знакомы.
Когда на экране мобильного высветилась фамилия следователя, Мила без промедления взяла трубку.
– Вы мне звонили…
– Да, Лев Гаврилович, я хотела сообщить, что вспомнила один интересный нюанс. Не уверена, что это правда, но Оливье де Шарлеруа – не настоящее имя погибшего…
– Я знаю, – спокойно сказал Каплин. – Его звали Андрей Волговский. Он потомок русских эмигрантов. А для псевдонима взял фамилию матери-француженки.
Фамилия Волговский резанула слух. Мила изучила список тех, кому в разные годы вручался орден. Конечно, проследить судьбу каждой награды нереально. Хотя, если покопаться в архивах, поговорить с историками… Так вот, она уже встречала эту фамилию в списке тех, кто удостаивался Императорского ордена Святого апостола Андрея Первозванного.
– Вы больше ничего не вспомнили? – спросил Каплин вежливо.
– Знаете, у меня есть кое-какие догадки… – проговорила Мила. – Только мне нужно уточнить один момент. Давайте встретимся с вами через пару часов?
– Хорошо, давайте.
– А еще, – молодая женщина смущенно замялась. – Вы не могли бы подсказать мне, есть ли в нашем городе какая-нибудь благотворительная организация, которая может оказать помощь молодой матери с маленьким ребенком?
Озадаченный такой просьбой, Каплин задумался.
– Так сразу не подскажу. Мне необходимо это выяснить.
– Я, конечно, могла бы узнать по своим каналам, – принялась торопливо пояснять журналистка. – Но не хотелось бы, чтобы на работе узнали.
– Я вас понял. Обсудим это при встрече.
