Елена Андреевна Тюрина
Усадьба Розель
Глава XVI
Журналистка раздраженно запихнула телефон в карман толстовки. Ее редактор тщетно пытался ей дозвониться. Он был в ярости, потому что считал, что девушка уже давно должна была вернуться. Но что-то объяснить ему не представлялось возможным, поскольку связь в этих местах была ни к черту. Мила продолжила свое занятие. Вот уже минут пятнадцать она пересматривалась содержимое шкафов и комода в усадьбе Розель. Вся перепачкалась в пыли, в горле першило от нее же, но того, что искала, девушка так и не нашла. А искала она фотографии, старые счета, письма, открытки, любые документы… Однако, ничего! Мила разочарованно вздохнула. Нужно было идти. Снаружи ждал Максим.
Когда она вернулась, то узнала, что в доме гости. Соседка Анна, навестившая ее в день приезда, пила чай в гостиной и беседовала с Айварсом. Кроме того, в проеме двери журналистка увидела неожиданную, учитывая теперешнюю ситуацию, картину: Элина, Виктор и Ивар играли в карты.
– Это же элементарный флориш, – услышала она голос Виктора. – Его должен уметь делать каждый уважающий себя картежник. Смотри.
Послышался приятный шелест – Юрьянс-младший небрежным движением одной руки мгновенно раскрыл веер из карт.
– Ух ты, – воскликнул Ивар. – Научишь?
Именно в этот момент и вошла Мила. Взгляды присутствующих обратились на нее. Все поздоровались вполне дружелюбно. Кроме Элины.
– О, явилась мадам Сплетница, – едко изрекла та, окинув взглядом Милу. – Расскажите нам, что вы еще видели, а то давно что-то не было в этом доме скандалов и ссор.
В воздухе повисло напряжение. Девушка молча развернулась и стала подниматься наверх. В коридоре второго этажа сразу наткнулась на Олега и направилась к нему. Пусть дуется, сколько хочет. Даже если он решил с ней порвать, это не значит, что они не могут общаться. Сейчас Миле хотелось поделиться впечатлениями. Про золото она ему расскажет, но позже. А вот Юрьянсу журналистка давно решила не помогать в этих поисках. Он вообще не проявлял интереса к ее деятельности, стало быть, ему все это было не важно. Девушку даже стало настораживать его равнодушие к результатам ее расследования. Закрадывалась мысль, что не за тем она тут, чтобы статью про дедушку-врача писать. Впервые у нее промелькнуло такое подозрение после того, как Мила случайно увидела письмо с информацией об Олеге в почте Айварса. Поэтому журналистка и разболтала о золоте Максу. Сама она была бессильна, а на помощь Олега в тот момент рассчитывать не приходилось. Сейчас Лалин, собиравшийся войти к себе в комнату, задержался у двери и молча глядел на нее, спешащую в его сторону.
– Привет! Мы с Максимом… помнишь его? Опять ездили в усадьбу, – непринужденно начала Мила.
Ей так хотелось рассказать ему обо всем, она уже даже подалась вперед, чтобы сказать что-то еще, но Олег, напустивший на себя надменный вид, вдруг произнес:
– Так ты и с этим уже шуры-муры крутишь? Не ожидал такой прыти. Как любит говорить Брага про таких баб, «она не шалава, а влюбчивая», да?
Мила стояла теперь растерянная, не понимавшая, что делать, будто на нее неожиданно вылили ведро холодной воды. Внутри все заледенело. И такая обида захлестнула, что словами не передать. Она попятилась назад, как человек, увидевший перед собой зверя, норовящего причинить боль. Заговорила не сразу, потому что трудно было вымолвить хоть слово из-за комка в горле. А потом почти прошептала:
– Как ты смеешь так со мной говорить, Олег? У меня никогда в жизни никого, кроме тебя, не было…
Ее слова оборвались, девушка поняла, что оправдывается, а это совершенно ни к чему. В голосе отчетливо слышались слезы, которые она даже не пыталась скрыть. Не стесняясь его взгляда, вытерла глаза, хоть это и не помогло, только тушь размазала.
– Я… Не желаю тебя знать. Никогда в жизни, – сказала она почти спокойно, затем отвернулась и, всхлипывая, медленно пошла к себе.
Олег же остался стоять. Вид у него был теперь пораженный и виноватый, словно он очень сожалел о сказанном, но понятия не имел, как что-то исправить.
Избегая встречи с бывшим мужем, Мила и на следующий день решила уехать из дома. Напросилась с Виктором в больницу к Маше. Сев в машину, она не сдержала эмоций:
– И как оно в роли рогоносца?
Специально готовилась это сказать, но, кажется, переборщила с иронией в голосе. Виктор был уязвлен данным замечанием, что неудивительно.
– Элина сказала, что ты наврала. И знаешь, учитывая все произошедшее между нами, я больше верю своей жене, чем тебе. Ты ведь даже отказалась говорить, кто он и где ты их видела.
Мила никогда бы не подумала, что Виктор так безоговорочно верит супруге. Что ж, это их дела. В итоге она осталась виноватой, и ничего никому не докажешь.
– Кстати, я хотел извиниться. За те слова, – не поворачивая головы и глядя на дорогу, проговорил мужчина.
Чудак. Только что опять оскорбил, назвав лгуньей, и тут же извиняется за прошлую обиду.
– Олега это все равно не вернет, – безучастно пожала плечами девушка. – Я сама виновата. Как и в прошлый раз.
После той боли, которую она испытала в первый момент, осознав, что теряет Лалина, чувства как будто притупились. Видимо, это защитное свойство психики. В какой-то момент Мила поняла, что ей все равно, что будет дальше.
– Вы раньше встречались? – он бросил на нее короткий взгляд и вновь стал следить за дорогой.
– Мы были женаты. То, что я сказала в больнице, все-таки правда.
– Я так и думал. А почему расстались?
– Я не смогла ужиться с его матерью. Не смогла покорно терпеть упреки и незаслуженные обвинения.
Помолчав, Мила продолжила:
– Олег меня не любит. В больнице я поддалась эмоциям, а он подыграл. Вот и все, – она говорила словно самой себе.
Будто пыталась убедить себя в этом.
– Если, конечно, тебе интересно мое мнение, – с сомнением заметил Виктор. – Со стороны…
Мила не дала ему договорить, перебив:
– Со стороны не виднее! Никто не может понять, что происходит между двумя людьми лучше, чем они сами!
Теперь Юрьянс-младший пожал плечами.
– Может это и к лучшему, – спокойно сказала девушка.– Его мать не позволит нам быть вместе, а он никогда не пойдет против воли родителей. И я его не осуждаю. Самой мне не повезло с семьей, и я рада за тех, у кого есть родители.
Виктор снова предпочел не высказывать свое мнение на этот счет.
– Понятно, – только и бросил он.
О чем еще говорить? Оба не могли найти слова.
– Все узнают, что мы уехали вместе… – заметил вдруг Юрьянс-младший.
– Если ты об Олеге, то ему все равно, – делано безразличным тоном промолвила Мила.
Лалину оказалось не все равно, поскольку через пятнадцать минут он позвонил. Нажимая «ответить», журналистка ощутила, как предательски дрогнуло сердце. Но разговор получился каким-то куцым – иное слово не подобрать.
– Ты брала у меня наушники. Они мне нужны.
– У меня в комнате на столе лежат, возьми.
Виктор хмыкнул, но ничего не сказал. Видимо, сумел сдержать очередной ироничный выпад, видя, как печальна его спутница.
В больнице Мила расположилась на скамейке в холле. Ждала Виктора и читала какую-то медицинскую рекламную брошюрку. Конечно, в палату к Марии она входить не собиралась. Та ее откровенно недолюбливала, и это мягко сказано.
Виктор пробыл у сестры около двадцати минут. В накинутом на плечи поверх черной рубашки халате он был как-то по-особенному элегантен и очень похож на врача. Когда мужчина вышел, Мила обратила внимание на его недовольную гримасу, но ничего не стала выяснять. Похоже, она и так слишком часто влезала не в свое дело.
– Пойду, поговорю с доктором. Сиди тут, – скомандовал Юрьянс-младший, когда журналистка собралась подняться.
Она плюхнулась назад, молча проводив его взглядом. Нет, и все-таки он неисправимый невежа!
Мимо стремительно прошли две шумные дамы, громко говорившие на латышском, и когда их голоса затихли где-то на лестнице, Мила услышала доносившийся из палаты Маши плач. Решив, что что-то случилось, девушка поспешила к сестре Юрьянса. Та лежала, уткнувшись лицом в тощую больничную подушку, и громко рыдала.
– Эй, что случилось? – Мила дотронулась до ее плеча.
Блондинка подняла взъерошенную голову и поглядела на нее возмущенно. Глаза ее были опухшие и красные, и, скорее всего, она плакала за сегодняшний день уже не впервые.
– Откуда ты здесь взялась? Отстань!
– Маша, если тебе плохо, скажи, я позову врача, – стараясь говорить спокойно, обратилась к ней Мила.
– Мне хорошо. Уходи.
Журналистка присела на стоявший у ее постели стул.
– Не уйду. А то опять потеряешь сознание, кто тебя знает.
– Где Виктор? – чуть успокоившись, та, наконец, села.
– Пошел к твоему лечащему врачу. Рассказывай, что случилось.
–Это не твое дело! – пробурчала девушка.
Однако, подумав, шмыгнула носом и все же заговорила.
– Просто мне страшно. Это меня бог наказывает. Я такое сделала, что… Лучше тебе не знать. И вообще никому. Это страшно.
–Да что ты такого могла сделать? – Мила невольно улыбнулась.
Ее суеверные слова о боге звучали так по-детски, что теперь журналистка видела перед собой не избалованную нахалку, а напуганную девочку, нуждающуюся в поддержке.
Ну попала девчонка в какую-нибудь историю. И ей кажется, что все, жизнь окончена. Все в юности через это проходят.
– Не человека же ты убила. Иначе не сидела бы тут. А все остальное чепуха.
Голубые глаза Маши стали такими напуганными, что Мила невольно поежилась. Та попыталась заправить за ухо светлую прядь, но ничего не вышло.
– Вот именно что я убила человека, – вдруг отчеканила блондинка каждое слово. – Но об этом никто не знает. Ты никому не скажешь – я вижу. Ты нормальная.
Маша помолчала, наблюдая за реакцией журналистки, и, видя, как недоверчиво глядит на нее посетительница, продолжила:
– Это был бездомный. Какой-то парень, очень худой, жалкого вида. Мы устроили вечеринку, напились, увидели его с балкона, позвали, обещая дать еды. А сами стали над ним насмехаться, заставлять пить, хотя он пытался вырваться, просил отпустить его, говорил, что ему нельзя алкоголь. Мы вливали ему в горло виски и другие крепкие напитки, шутили, как ему повезло, и что он такого нигде больше не попробует, заставляли нюхать кокс. Потом ему стало плохо, и он упал. Но никто не обратил внимания. Только утром поняли, что он умер. Мы испугались, вытащили тело во двор, чтобы все думали, будто он там и лежал, вызвали скорую. Врачи что-то выясняли, куда-то звонили. Установили его личность и сказали, что у него была такая же болезнь, как у меня – порок сердца. И его сердце не выдержало огромной дозы алкоголя и наркотиков. Они думали, что это он сам так накачался.
Пораженная Мила молчала, пытаясь осмыслить услышанное и найти какие-то слова для ответа. «Это не ты его убила… Точнее, не лично ты… Вы же не знали, что он болен… », – в голову лезла лишь подобная чушь. Да уж, Машенька, ты и твои друзья–чудовища.
А Маша глядела на нее во все глаза, глядела с надеждой. Словно грешница перед священником на исповеди, ожидающая отпущения грехов.
– А за что тебя Виктор ударил? – вместо утешения спросила Мила.
Блондинка состроила гримасу, красноречиво демонстрирующую, какой бестолковой она считает свою собеседницу.
– Услышал от меня запах вина и стал читать нотации, а я сказала, что если ему нравится роль альфа-самца, пусть командует теми, кто его ублажает – Элиной, тобой.
В этот момент вернулся Юрьянс-младший, поэтому ничего ответить Мила не успела. Мужчина властно взял ее за локоть и грубо потянул к выходу.
– Зачем ты к ней вошла? Поехали.
В коридоре она вырвалась.
– Да что ты меня тащишь, как собачонку, – возмутилась девушка. – С женой своей так обращайся!
Виктор проигнорировал ее выпад. Он словно и не слышал ее. Быстро шел к выходу, так что она едва поспевала следом. В каждом движении мужчины чувствовалась какая-то нервозность.
– Поехали куда-нибудь в город? – неожиданно повернувшись, от чего она больно ударилась носом об его плечо, предложил он.
– Зачем? – глупо хлопая ресницами, спросила Мила. – Я не хочу. Расскажи лучше, что с Машей? Что сказал врач?
Виктор полминуты глядел на нее насмешливо, потом хмыкнул, и произнес тоном человека, делающего одолжение:
– Врач сказал, что Маше нужна операция.
– Да? Все очень серьезно? А она сама в курсе?
Ответом Юрьянс-младший ее не удостоил. Сел за руль, потянулся к ключу зажигания, а потом, передумав, вдруг повернулся к своей спутнице, взял растерявшуюся от такого натиска девушку рукой за затылок, притянул к себе и стал жарко целовать. Она с готовностью отвечала, вкладывая в этот поцелуй всю злость на Олега. Почему-то была уверена, что тот их поцелуй не будет единственным. Запустив руку в ее волосы, он путался в них. Дыхание в шею, пальцы в волосах, ласковые касания… Когда спустя почти минуту он оторвался от ее губ, то невозмутимо промолвил:
– Это чтоб твой Лалин не зря ревновал. Кстати, а почему ты сказала, что кроме него у тебя никого не было?
Мила поняла, что их ссору слышали все. А Виктор добавил, не дожидаясь ответа:
– А я, что, не считаюсь?
Видя ее оторопелый взгляд, тихо засмеялся и мягко постучал ей пальцем по лбу.
– Вот тут-то уже все случилось.
Затем он, наконец, завел машину, и они тронулись с места. Мила молчала, размышляя над всем произошедшим. Она жалела об этом поцелуе. Потому что Виктор просто забавлялся, играл с ней. Олег бы так не сделал. Вообще человеческие качества Виктора были не на высоте. Благородство явно не являлось его сильной стороной. А Олег… Да, он был без преувеличения благородным человеком.
От поцелуя ее мысли переключились на рассказ Маши. Только сейчас ей пришла в голову мысль, что всю эту историю та могла просто выдумать. Как она сразу этого не поняла? С чего бы такая дерзкая девица, как Мария, стала рассказывать подобное малознакомому человеку? Но, с другой стороны, говорила девушка очень убедительно. И выражение ее глаз в тот момент было таким… Такие глаза не врут. Маша казалась искренне напуганной и растерянной. Быть может, все это было на самом деле. Казавшаяся невинной шалость стоила человеку жизни, а еще нескольким покалечила судьбы. Ведь пусть о реальной причине смерти того парня никто не узнает, виновным молодым людям теперь жить с этим долгие годы, вновь и вновь вспоминать об этом ночами и постоянно бояться возмездия. Мила подумала, как все в этом мире хрупко, и как важно ценить каждый прожитый день, каждого человека рядом. Она поняла, что любит Олега настолько, что готова умолять его о прощении.
Дождавшись, когда в доме все затихнет, Мила выскользнула из комнаты и прокралась в кабинет. Оправдание она уже себе придумала – ищет, что бы почитать. Однако все равно привлекать ничье внимание не хотелось. Свет в кабинете Мила не включала, но со двора легко было заметить в окне голубоватое свечение от экрана монитора. Вряд ли кто-то мг находиться там в это время, но девушка, войдя, предусмотрительно плотнее сдвинула тяжелые шторы.
К счастью, компьютер Юрьянса не был запаролен. Как оказалось, из почты профессор не имел привычки выходить – она была открыта. Мила не верила своему везению. Если еще и нужное письмо найдется сразу – будет просто отлично. Однако выяснилось, что Айварс хоть и не утруждает себя выходом из личной почты, но все прочитанные письма удаляет. В удаленных пришлось покопаться основательно. Благо, девушка запомнила день, когда увидела письмо, касавшееся Олега. Вот, наконец, и оно. Отправитель Андрей Бражинский… Кто бы сомневался! Интересно, как Юрьянс вышел на него? Ладно, в этом можно будет разобраться потом. Мила переслала письмо себе и на почту Олега, затем удалила его отовсюду. Из папки «удаленные» в том числе. Больше никаких писем, касавшихся ее или Лалина, обнаружить не удалось. По крайней мере, при беглом осмотре.
Журналистка не удержалась от соблазна и решила посмотреть, какие еще секреты может скрывать компьютер Айварса. В основном там хранились какие-то научные публикации, тексты лекций, докладов. Интерес вызывала лишь папка «фото». Фотографий в ней оказалось немного, преимущественно с семейных застолий и праздников в кругу коллег, а также с отдыха в Юрмале, судя по названию папки. Мила уже без особого интереса навела курсор на папку «старенькое». Там оказалось много сканированных черно-белых снимков. Некоторые девушка узнала – она уже видела их на чердаке, в старом чемодане. Мила скинула всю папку на свою флешку. Довольная находкой, она отключила компьютер и поспешила к себе.
Педантичный Юрьянс и тут подписал многие фотографии, указав, кто на них изображен, а также кое-где даты и места. Именно это и сыграло решающую роль в расследовании журналистки. Она несколько часов рассматривала снимки, сопоставляла даты, сравнивала лица… Результаты оказались ошеломляющими.
– Неужели… – прошептала девушка, уставившись в экран ноутбука.
Миле пришла в голову догадка, от которой она содрогнулась. Но не стоило торопиться с выводами. Теперь следовало собрать воедино весь накопленный материал, разложить по полочкам все факты…
Глава XVII
– Ты совсем уже? – его голос чуть дрогнул, а в глазах читался неподдельный страх. – Ты вообще соображала, когда лезла туда, что там могла быть установлена растяжка, например?
Олег говорил тихо и серьезно. Мила виновато опустила голову.
– Нет, я не подумала.
Ее саму сейчас очень взволновала эта мысль. Но то, как искренне за нее испугался Олег, говорило о многом. Кажется, между ними еще далеко не все потеряно. Правда, после того, как она рассказала о ящиках из-под снарядов в подвале, больше ничего он слушать не желал.
– Ну что ты так завелся! Все же хорошо, – попыталась успокоить его девушка.
Не вышло. Лалин стал возмущаться еще больше.
– Ты журналист, и не подумала о таком? Что у тебя в голове?
Мила сидела, понурившись, понимая, что действительно сглупила. Она пришла к нему утром. Думала, что он с ней и разговаривать не станет, а то и вовсе прогонит. Но Олег давно остыл и даже сам раздумывал над тем, что следовало извиниться. Однако он бы в этом никогда не признался.
– Ты не дослушал, что было в тех ящиках, – заметила журналистка.
– Да мне все равно! Главное, что не снаряды, – все еще горячась, бросил Олег. – Или все-таки снаряды? Не удивлюсь, если ты прихватила несколько, чтобы мне показать! С тебя станется.
Мила недовольно засопела. Лалин опять за свое! Что ее всегда раздражало в бывшем муже, так это то, что он порой преподносил ее поступки или слова, как совершеннейшую глупость. Этакое покровительственное отношение папочки к непутевой дочке… Хотя он был всего на два года старше нее.
– Не хочешь – не слушай! – возмутилась она. – Я вообще к тебе по одному делу. У тебя есть знакомые в МВД Норильска?
На лице Лалина, все еще нервно меряющего шагами комнату, отразилась, сменяя одно за другим, целая гамма выражений. Кажется, он был удивлен, готов расхохотаться, но боролся с этим, стараясь принять серьезный деловой вид.
– Почему именно Норильска? Воркута не устроит?
– Олег! Мне нужно узнать информацию о человеке, который был туда эвакуирован в годы войны. Вот тут все данные.
Она положила на стол сложенный вдвое блокнотный лист.
– Зачем тебе это? – мужчина пробежал взглядом текст, написанный небрежным, но очень красивым почерком: «Эжен Юрьянс, дата рождения 13 сентября 1920, поселок… Маргарита Юрьяне, в девичестве Колпакова, дата рождения 1 марта 1926…».
– Это для моей статьи.
Лалин еще какое-то время покрутил в руках бумагу, затем бросил листок на стол.
– А я, кстати, кое-что интересное уже разузнал, – похвастался Олег и, понизив голос, словно собирался сообщить нечто очень важное и тайное, проговорил: – Знаешь, где работает твой ненаглядный? На заводе Форд! Не думал, что туда латышских гастарбайтеров берут.
Мила поморщилась при слове «ненаглядный». А Лалин, не замечая этого, продолжал рассуждать.
– На самом деле это мне его супруга рассказала. Вот не просто так он в Германии работает. К своим подался.
– Он не мой, – наконец нарочито лениво огрызнулась Мила. – И что значит «к своим»?
Олег ухмыльнулся.
– Это значит к фашистам, – пояснил Лалин.
Говорил так, будто делает одолжение. Это бесило ее в Викторе, а Олегу так и вовсе не шло.
– Зато жена у него дама интересная.
Девушка сделала вид, что его слова ее не задели, хотя внутри кольнуло жало ревности.
– Ну да, мужчины таких любят, – кивнула Мила и безэмоционально добавила: – Элина похожа на суку во время течки. Разница лишь в том, что у собак этот период временный. Ты в курсе, что она нагло изменяет мужу?
Лалин улыбнулся. Девушка поняла, что повеселила его, выдав этой фразой всю клокотавшую в ней ревность.
– И это не удивительно, – Олег поднял вверх указательный палец. – Постой. А ты откуда знаешь?
– Не важно, – отмахнулась Мила, не желая обсуждать личную жизнь Виктора.
И, сказать по правде, она была очень задета тем, что бывший муж говорил об Элине с явной симпатией. Тон и слова его были шутливыми, но смотрел он на Милу со всей серьезностью, словно ему важно было знать, как она поведет себя после этих его слов, что ответит. Не в правилах Лалина было обсуждать людей, значит, ему действительно важно знать, как она относится к Юрьянсу-младшему. Поэтому неудобный разговор о Викторе Мила поспешила замять.
– Есть еще кое-что, – журналистка включила свой планшет и нашла в почте пересланное с почты Айварса письмо. – Вот, взгляни.
Мужчина взял из ее рук гаджет, нашел глазами нужный текст и принялся читать теперь уже вслух. «Олег Лалин – личность довольно неординарная. Окончил знаменитый Королевский Северный колледж музыки в Манчестере. Его первая специальность – магистр музыкального искусства, преподаватель фортепиано. У него даже серьезные награды в этой сфере есть. Но Лалин после окончания консерватории пошел в армию и отслужил в морской пехоте, а затем окончил Всероссийский государственный университет юстиции по специальности «Оперативно-розыскная деятельность в органах внутренних дел»… Далее следовал уже прочитанный ранее Милой текст.
С тех пор как увидела это письмо, девушка ломала себе голову над тем, зачем все-таки Юрьянсу Олег. Каковы его цели? Зачем-то же он пригласил его сюда. И ее тоже. Похоже, история про дедушку-врача – лишь повод. Но какая связь между доктором, расстрелянным в годы войны, его внуком Айварсом и Олегом? Да никакой связи быть не может! Ну, укрывал этот врач прадеда Олега, и что? С тех пор больше семидесяти лет прошло! А она, Мила, и подавно не может никакого отношения иметь ко всему этому. Зачем она тут, если не для написания статьи? Вот чего Мила никак не могла взять в толк. Если откинуть все и руководствоваться исключительно фактами, то очевидно, что Юрьянса мало интересует статья и очень интересует Олег. Он нашел способ заманить сюда его. Но в чем смысл? Что дальше? Это пока было совершенно непонятно.
Закончив читать, Олег нахмурился.
– Откуда это?
– Из почты Айварса. Письмо написал Бражинский.
– Ты что, взломала чужую почту?
– Нет, она была открыта.
Лалин смерил ее осуждающим взглядом, а затем молча просмотрел письмо еще раз.
– Что ты обо всем этом думаешь? – не выдержала Мила.
– Не знаю. Но зачем-то я ему нужен. Что ты знаешь об этом Юрьянсе?
– Только то же, что и ты. Он профессор университета, вроде бы имеет какой-то бизнес. Занимается исследованием истории своего рода.
– Ладно, разберемся.
Олег опустился в кресло, и, повернувшись к Миле, поймал ее взгляд.
– Ну, а теперь рассказывай.
– О чем? – растерялась девушка.
– Что у тебя там с этим было? Не делай вид, что не понимаешь.
Журналистка, чувствуя, как начинают пылать щеки, опустила лицо к экрану планшета, который теперь без дела лежал у нее на коленях.
– Да ничего не было, – бросила она, стараясь выглядеть как можно более равнодушной. – Это он, чтоб тебя задеть, так сказал.
– А чего ж ты в таком случае стояла такая ошарашенная?
Лалин откинулся на спинку компьютерного кресла и выжидающе на нее посмотрел. Милу рассердили эти расспросы.
– Давай закроем тему, Олег, – сказала она холодно. – Я же не спрашиваю, что за отношения у тебя с некой Натальей.
Мужчина, уже открывший рот, чтобы что-то сказать, осекся и уставился на нее сначала непонимающе, но затем на его лице появилось даже несколько виноватое выражение.
– Мне, по крайней мере, никто любовные сообщения не пишет, – добавила девушка.
– Мне теперь тоже, – пробурчал Лалин. – Мой латвийский номер только ты знаешь, но от тебя этого не дождешься.
– Можно подумать, ты ждешь! – фыркнула Мила. – И знаешь что? Разберись сначала со своими отношениями, а потом уже поговорим.
Она встала, собираясь уйти.
– Подожди, – задержал ее Олег.
Он поднялся со стула и теперь стоял напротив нее. Чуть помедлил, будто на что-то решаясь, а затем продолжил:
– Я хочу прямо сейчас разобраться со своими отношениями.
Журналистка посмотрела на него вопросительно.
– Ты выйдешь за меня замуж?
Этот вопрос был настолько неожиданным, что Мила растерялась. Лалин иногда был очень непредсказуемым человеком в хорошем смысле этого слова. Например, однажды он залез на балкон ее съемной квартиры с букетом роз. Правда, тогда ее не оказалось дома, и он мерз на балконе, пока она не пришла с вечеринки в честь дня рождения подруги и не впустила его.
Видя, что Мила молчит, Олег пробормотал немного суетливо, как человек, не подумав сказавший глупость и теперь не знавший, как себя вести:
– Понимаю, момент не подходящий. Да и вообще ты, наверное, сейчас не готова дать ответ.
– Ну почему, – серьезно глядя в его серые глаза, проговорил Мила. – Я отвечу.
***
Шорохи ночного леса и гул ветра в кронах деревьев заглушали плач девушки. Илга упала на колени и потянулась к Ивану, но он отступил.
– Я не могу поверить, что это ты… – глухо проговорил он. – Из–за тебя погибли очень хорошие люди. Зачем ты это сделала?
– Прости меня! Прости! – Илга снова протянула к нему руки, пытаясь схватить за полу гимнастерки, но ей удалось лишь зажать в кулаке ткань галифе.
– Встань, – капитан схватил ее за плечо, чтобы поднять, но девушка вырвалась.
Проползла несколько шагов на коленях, размазывая грязной рукой по лицу слезы.
– Прости, пожалуйста! Я что угодно буду для тебя делать!
Лалин брезгливо скривился.
– По законам военного времени я имею право расстрелять предателя на месте, – холодно процедил он. – Не будь ты женщиной, так бы и сделал. Убирайся, Илга.
– Но куда я пойду? – она закрыла ладонями лицо, а через мгновения с надеждой подняла на него свои прозрачные голубые глаза. – Выслушай меня хотя бы. Это все из-за одного человека из нашей деревни. Его зовут Ральф Каупо. Он полицай, помогает немцам. Он сказал, что если я не буду докладывать ему обо всех, кто помогает русским солдатам, то он отдаст меня фрицам. Меня будут мучить, а потом расстреляют. Я так боюсь этого, что готова была что угодно ему рассказывать. Лишь бы он меня не тронул.
Илга дрожала то ли от холода, то ли от нервов. Говорила, запинаясь, срываясь на рыдания. Иван молча слушал, с трудом разбирая ее слова.
Перед мысленным взором девушки пронеслась та сцена, когда она, как провинившаяся школьница, стояла перед полицаем и теребила в руках платок.
– Я подделал документы, чтобы внести тебя и твоего деда в списки расстрелянных, подготовил все для переправки вас в Германию, а ты, сука, помогла этому капитану уйти! – кричал Ральф. – Ты должна была выдать мне всех четверых!
– Вы убили дедушку? – шмыгнув носом, спросила Илга.
Он хлопнул ладонью по столу.
–Ты не сдержала слово, и мы тоже.
Девушка заплакала.
– Скажи спасибо, что сама осталась жива. Если не приведешь капитана в условленное место, убью тебя!
Илга зажмурилась, вновь переживая испытанный в тот момент ужас.
– Не прогоняй меня! – снова взмолилась девушка. – Я тебя люблю, Иван!
Она прижалась головой к его животу, уткнувшись горячим лбом в холодную пряжку ремня и крепко обхватив руками за талию, но он поспешил оторвать ее от себя.
– Почему ты сразу все это не рассказала? Мы бы ушли!
– Если бы дедушка узнал, что я работаю на фашистов, он бы этого не пережил.
Когда он резко отпрянул, девушка потеряла равновесие и упала на мокрую от моросящего дождя траву, едва успев опереться на руки. Она рассекла кожу о застежку его портупеи, но даже не чувствовала, как из ссадины на ладони сочится кровь.
– Уходи, Илга.
Иван вернулся к костру, а девушка осталась стоять в тени деревьев, стягивая на плечах старую кофту.
– Красивая девка… Она твоя, что ли, капитан? – спросил бородатый, чернявый кавказец, жуя кусочек хлеба. – Или уже нет?
Капитан не ответил.
– Так можно ее того? А то уже не помню, когда бабу видел.
– Никому не сметь ее трогать. Застрелю, – почти прорычал Лалин, обводя всех тяжелым взглядом исподлобья.
– Прости меня, Ванечка, – прошептала девушка.
Но он не оглянулся на нее больше ни разу. Илга постояла еще немного, глядя в спину капитана преданным взглядом, а потом повернулась и побежала прочь, лишь кусты закачались.
Она бежала в густую темноту ночи, чтобы спрятаться от самой себя, чтобы не видеть больше никогда того, кто стал ее первой любовью и первым любовником. А Иван сидел у костра, мрачно глядя на желтые искорки.
– Правильно все ты сделал, капитан, – Чиж подошел и присел рядом на сухое бревно. – Я сам слышал, как этот, о котором она говорила, немецкому офицеру докладывал, что сведения о нас ему передала девушка по имени Илга Юрьяне.
Капитан посидел еще немного молча, опустив голову, потом встряхнулся, избавляясь от наваждения, и почти бодро сказал:
– Ладно, товарищи, что было, то было. Давайте о нашем деле. Как мыслите, выйдет что-то из этой идеи?
Солдаты плотнее сгрудились у огня и стали обсуждать своей дерзкий план.
