Елена Андреевна Тюрина
Апрельское, или Секрет забытого письма
Глава 5
Лис обгрыз мой единственный комнатный цветок. Я понятия не имела, что это за растение, ядовитое оно или нет. Просто время от времени поливала его, и он даже не пожух, выглядел вполне жизнерадостным. До тех пор, пока его чуть не съели. Убирая пожёванные листья и следы рвоты котёнка, который, по всей видимости, таким образом решил почистить себе желудок, я рисковала опоздать на работу. Вот бы кто-нибудь подвёз. Сейчас это было бы как раз кстати. Да и не кто-нибудь… Я думала о вполне конкретном человеке.
Словно угадав мои мысли, Максим снова оказался у моего дома, но на сей раз, сидя на мотоцикле. В марках мотоциклов я не разбираюсь, но и без этого было видно, что он дорогой и модный. Блестящий, красный, с хромированным капотом обтекаемой формы. Максим, словно герой какого-то молодёжного сериала или модель глянцевого журнала, присел на сиденье, держа в руках шлем. Покрасоваться, что ли, сюда приехал?
– Привет, подвезти? – заметив мой взгляд, первым заговорил он.
– Нет, спасибо, я боюсь ездить на мотоциклах.
– У меня есть ещё один шлем.
– А с ним и запасная голова? – уточнила я.
Кроме того, на мне была светлая юбка и белые слипоны. Всё это наверняка испачкается во время езды. А ещё я представила, как будет развеваться моя юбка, и категорично отмела идею всё же попробовать. Но через пару минут уже ехала, сидя позади него и изо всех сил вцепившись в его куртку. О том, чтобы обхватить его за талию, и речи не могло быть. Я жутко смущалась от одной мысли об этом. Несмотря на шлем, в ушах гудел ветер. Я жмурилась, боясь выглянуть из-за его спины и посмотреть вперёд. И мысленно умоляла его не гнать слишком быстро. Как он меня уговорил на эту авантюру – я так и не поняла. Посмотрел своими огромными чёрными глазами, и я сдалась.
Потом мы немного поболтали у ступенек библиотеки. Мне нужно было прийти в себя. Нет, бесспорно, это захватывающе! Но всё же риск. Эту мысль я и попыталась донести до Максима.
– Да не, мотоцикл – это классно! – он явно был со мной не согласен. – Особенно такой, спорт-турер. И он не опаснее другого транспорта. Если уметь пользоваться.
Ага, я помню, как он на машине подрезал пассажирский автобус. Если он так же безумно носится на своём спорт-турере…
Максим увлечённо рассказывал о мотоциклах, когда с нами поравнялась проходившая мимо молодая женщина. Если не ошибаюсь, её зовут Рита и она продавец одного из местных магазинов.
– Привет, Максимилиан!
Парень обернулся.
– Привет, – обронил небрежно.
Не знаю, показалось мне или нет, но на лице его появилось выражение неприязни.
– Что-то ты давно не появлялся в наших краях. А в последнее время прямо зачастил. Недавно видела твою машину, отъезжавшую от библиотеки, – кокетливо проговорила Рита, будто не замечая его хмурого вида.
– Да так. Книжку брал почитать, – ответил он.
– Ну удачи и приятного чтения, – Рита почему-то засмеялась.
Когда она исчезла из виду, Максим как ни в чём не бывало вернулся к теме нашей беседы. А мне стало интересно, чего это с ним заигрывает женщина как минимум на пять лет старше меня, а ему вообще подходившая на роль школьной учительницы, но никак не в подружки.
– Не спорт-байк, конечно, но всё же когда по трассе мчишь – ощущения фантастические! – продолжал парень. – И они не притупляются никогда! Чувствуешь себя отточенным ножом, режущим воздух как пирог. Ты просто летишь! Это ощущение полёта обволакивает тело, целует тебя, ласкает, как руки женщины. Ни одна машина такого ощущения не даёт. Авто – это необходимость. А мотоцикл – вещь для удовольствия, кайфа, оттяга! У меня раньше другой был, попроще. Но, раз попробовав, отказаться уже не можешь, хочется много и разных. Как с девушками.
Меня от такого сравнения покоробило. Он же моего возмущения не заметил и продолжал рассуждать на близкую ему тему.
– Вот, кстати, с сексом очень удачное сравнение. Только ты не подумай, из-за мотоцикла с девушками я спать не перестал.
Кажется, я густо покраснела. Может быть, я неправильно воспитана, но упоминание секса всегда вызывает у меня жуткое смущение.
– Ладно, мне пора, – засуетилась, чтобы скрыть это. – А то опоздаю. Спасибо, что подвёз.
Почему он приехал и предложил подвезти, я не спрашивала. Страшно было. Не думаю, что из-за какой-то внезапно нахлынувшей симпатии. Я свою внешность оцениваю трезво, поэтому в такое не верю.
– Не за что, – отозвался Максим. – Надеюсь, тебя езда на мотоцикле не очень шокировала?
Это было сказано без иронии, поэтому я не чувствовала себя задетой.
– Нет, даже понравилось.
– Это хорошо. Ну, тогда пока.
– Постой, Максим, – вдруг окликнула я его.
Он уже собирался перекинуть ногу через сиденье, но остановился и обернулся.
– Что?
– На кого ты учишься? – спросила я, помня, что где-то слышала, будто на юриста.
– Военный переводчик.
Видимо, выражение моего лица значительно изменилось, потому что он спросил:
– Ты удивлена?
– Не то слово… – вымолвила я.
– Так все реагируют. Учусь в военном университете на кафедре иностранных языков.
На работу я всё-таки попала вовремя. Заметив многозначительную улыбку коллеги, стоявшей у окна и наверняка видевшей, как Максим меня привёз, я не стала придавать ей значения. Если мне и Саша начнёт рассказывать, какой это непутёвый парень или что-нибудь в этом роде, я опять расстроюсь. И так после общения с Леокадией Сергеевной с трудом отошла. Поэтому зареклась кого-либо посвящать в свою личную жизнь.
Кстати, Лёка мне позвонила в разгар рабочего дня, когда я как раз просматривала подшивку газеты «Апрельское сегодня». Последний номер вышел больше десяти лет назад. Да и вся подшивка оказалась, к моему сожалению, очень тощей. Это была тоненькая газетёнка в четыре разворота. За весь день я вполне могла успеть просмотреть все имеющиеся в наличии номера.
Звонок Леокадии Сергеевны касался как раз истории посёлка. Она, как и обещала, нашла человека, прожившего здесь всю жизнь.
– Из переживших войну у нас, как выяснилось, одна баба Сима осталась, – сообщила мне знакомая. – Ей тогда было пять или шесть лет. Может, что и вспомнит.
Мы договорились навестить эту пожилую женщину на выходных.
Новость о том, что возможно, получится задать волнующие меня вопросы человеку, который с большой долей вероятности знает на них ответы, подняла мне настроение.
Несколько дней я не видела Максима. Но зайдя в соцсети, где бываю весьма редко, обнаружила, что он предложил мне дружбу. Его профиль я, конечно же, изучила вдоль и поперёк. Хотя информации на странице было немного. Да и снимков оказалось негусто. На некоторых он был в компании друзей в клубе, на других – один на фоне каких-то достопримечательностей в разных городах Европы и на отдыхе то ли в Турции, то ли в Египте. На паре фотографий он был с девушками. Но на всех с разными. Я обратила внимание на даты – все фото выложены несколько лет назад. Свежих снимков нет. Окинув критическим взглядом свои страничку и удалив не очень удачные на мой взгляд фотографии, я добавила его в друзья. А потом то и дело заглядывала, не написал ли он мне что-нибудь…
В среду утром Максим снова приехал к моему дому. На сей раз на машине и с ребёнком. Я села в автомобиль и заметила на заднем сидении какое-то движение. Обернулась и обнаружила там мальчика лет восьми-девяти.
– Привет, – обратилась я к нему и он тоже поздоровался.
– Это племянник, – заметил Максим, не оборачиваясь.
Он выезжал с улицы и следил за дорогой. – Кирилл. Сегодня он школу прогуливает. Так что пришлось с ним к тебе заехать. Сказал ему, если будет доставать своей болтовнёй, цыганам отдам.
– Прогуливать школу вообще-то нехорошо, – заметила я.
– Слушай, – он закинул руку на спинку моего сидения и повернулся ко мне. – А давай и ты работу прогуляешь?
– В каком смысле? Зачем? – не поняла я.
– Позвони, скажи, что приболела. И поедем, покатаемся по местам моей боевой славы. Покажу, где проходило моё детство. Красотами нашего посёлка полюбуемся.
Вот это меня заинтересовало особенно. Учитывая то, что я хотела узнать об этом месте как можно больше, предложение Максима выглядело весьма заманчивым. Да и провести в его обществе весь день, что скрывать, очень хотелось. Я начинала прикипать к нему, сама того не желая.
Заведующая в мою легенду о плохом самочувствии сразу поверила и без проблем отпустила. Если честно, совесть меня нисколько не мучила.
Пока мы куда-то ехали (я понятия не имела, куда), Максим с Кириллом постоянно болтали, что-нибудь рассказывали и спорили. Мальчик клянчил у дяди какие-то суперкрутые беспроводные наушники.
– Не отдам, я тебе сказал, – не сдавался Максим. – Они мне самому нужны. Купи себе такие же.
– Я ребёнок, а у детей не бывает своих денег! – возразил Кирилл.
– Значит, иди воруй. Я в твоём возрасте уже воровал.
– Максим! – строго одёрнула его я. – Ну что за шутки! Нет бы что-то дельное племяннику посоветовать!
– Не подумал. Вот это я мухомор!
Мы засмеялись.
– Мне на днях подкинули котёнка, представляешь? – вдруг вспомнила я.
– Да? Бывает. Тут у всех кошки плодятся без передыху. Мать тоже со своей Аськой носится. Кошка у неё, конечно, красивая, породистая, но стерва! Я лично больше собак люблю. У меня был пёс, немецкая овчарка. Султан. Очень добрый. Нашкодит, потом придёт, морду на колени опустит, и глаза такие состряпает, что ему заранее всё прощаешь.
Этими рассказами о собаке он очень подкупил меня.
– О, я помню, как Султан погрыз твои новые кроссы, которые тебе деда откуда-то из-за границы привёз. Ты тогда сильно плакал! – заметил Кирилл.
– Я не плакал. Я просто очень расстроился, – поправил его Максим.
– Нет, ты плакал. Дед Илья ещё сказал, что ты ревёшь, как девка. Он всегда говорит «йоптвоюмать». И тогда так говорил. Самое страшное его ругательство.
– Так, это что ещё? Я не понял! – Максим обернулся к племяннику. – Не дорос, чтоб за дедом повторять! Я в восемь лет таких слов не говорил!
Тот мигом притих.
– И вообще, тебе четыре года было. Как ты можешь что-то помнить? – добавил Максим.
– А сколько тебе тогда было? – решила поинтересоваться я.
– Ему было шестнадцать, – ответил вместо Максима Кирилл.
То есть сейчас ему…
– Максим, тебе двадцать лет? – уточнила я.
И кажется, не смогла скрыть нотки изумления. Признаться, я была неприятно поражена. Надеялась, что ему немного больше.
– В августе будет двадцать один, – пробурчал он.
– Макс – Лев по гороскопу, и этим гордится, – Кирилл засмеялся, кажется, решив доконать дядюшку.
– Что, слишком мало? – вдруг спросил Максим, бросив на меня короткий хмурый взгляд.
Я повела плечами. Мне только исполнилось двадцать шесть. Значит, он на пять лет младше. Видимо, его задели слова племянника и он разозлился. Поэтому какое-то время молчал.
– А что случилось с Султаном? Я так поняла, его уже нет? – мне хотелось разговорить Максима, показать, что я не стала думать о нём хуже и вовсе не считаю несерьёзным юнцом.
Но он не отвечал.
– Его дед застрелил, – донеслось с заднего сидения. – За то, что Султан его покусал.
Максим при этом настолько крепко стиснул зубы, что на скулах забугрились желваки.
– Дед – это твой отец? – уточнила я, шокированная до глубины души.
– Да, – отрывисто бросил он.
Постепенно Максим оттаял. Стал показывать мне разные красивые места и местные достопримечательности – реку и мост через неё, парк в центре посёлка, старую церковь. А потом мы приехали к огромному пёстрому полю. Запах свежей весенней травы здесь смешивался с дурманящим ароматом полевых цветов. Трава была выше моих колен. Я прошла по ней, пропуская между пальцами бутончики и колоски. Они приятно щекотали ладони. Мне сделалось так хорошо, легко и свободно! Ничуть не стесняясь своих спутников, я вдруг побежала. Как в детстве, когда бежишь себе по полю, не замечая ничего вокруг – ни палящего солнца, ни стремительно несущегося времени. Никаких забот, одно счастье. Я очень люблю полевые цветы. Особенно ромашки, васильки и цикорий.
Кирилл, следуя моему примеру, тоже стал носиться, как сумасшедший. И при этом кричать, смеяться, повизгивать. Максим стоял и смотрел на нас, как на двух резвящихся детей.
– Клещей хотите подцепить? – крикнул он.
Но мы не обращали внимания.
Я вскоре взяла себя в руки и принялась собирать цветы. Хотелось принести домой огромный полевой букет. Максим стал помогать, попутно рассказывая, что когда-то давно это поле каждый год засеивали пшеницей, рожью или гречихой. Это ему ещё бабушка рассказывала. Но уже много лет аграрии тут ничего не сеют.
Кирилл умчал довольно далеко от нас. Срывая цветы, Максим то и дело поглядывал в его сторону, чтобы не потерять из виду.
– Сестра с мужем погибли в аварии, когда Киру было три года. С тех пор он живёт с нами, – сказал Максим, предваряя мои вопросы, когда мы наблюдали за скачущим среди цветов мальчишкой.
Пока гуляли и разговаривали, вернулся весь мокрый от беготни Кирилл.
– Там пацаны нашли крест! – запыхавшись, сообщил он.
– Что за крест? – удивился Максим.
– Вон там, – мальчик куда-то указал рукой.
И действительно, метрах в пятидесяти от нас несколько ребят что-то высматривали в земле. Заинтересованные их находкой, мы тоже решили поглядеть. А они уже принялись оживлённо спорить.
– Так, малышня, а ну ша!– скомандовал Максим. – Что у вас тут?
– Это мой дядя! – похвастался Кирилл.
– Мы хотели блиндаж выкопать. Как у военных. Лопаты принесли. И вот что нашли.
В земле, среди примятой, истоптанной детворой травы, виднелся внушительных размеров деревянный крест, какие ставят на освящённом месте или на могиле… Крест был старый, потемневший, кое-где древесина начинала гнить и крошиться. Частично он был вкопан в землю. Но, видимо, по какой-то причине упал.
– Что это? – я повернулась к Максиму.
Но он и сам выглядел озадаченным.
– Понятия не имею, – отозвался Богорад.
– Здесь кладбище было? Или хотели церковь построить?
– Не слышал ни о чём подобном. Странное место. Пойдёмте лучше отсюда. И вы бы тут не копали, – посоветовал он мальчишкам. – А то ещё выкопаете кого-нибудь.
Ребята напряжённо переглянулись.
К машине шли молча. Эта невесёлая находка всех насторожила. Даже Кирилл притих.
А потом у нас был пикник. Макс достал сумку со всякими вкусностями, и мы ели всё это прямо на капоте автомобиля. Постепенно оживились, и снова стало весело. Приятно, что Максим так подготовился. Кирилл был в полном восторге от этой прогулки. Перекусив, мы даже поиграли в прятки, чтобы его как-то занять. Правда, эта игра, точнее поведение Максима во время неё, заставило меня в очередной раз испытать невольное смущение. Например, он всякий раз, когда меня находил, не просто говорил об этом, а норовил прикоснуться. И порой прикосновения эти были… Макс в какой-то момент легонько дотронулся до моей спины на уровне поясницы. И меня от этого будто током ударило. Такая реакция вызвала недоумение у меня же самой. Раньше я за собой ничего подобного не замечала. Только спустя много лет поняла, что это было за чувство, до того момента мне неведомое. До Максима я понятия не имела, как это – быть желанной.
Делая вид, что случайно, он то приобнимал меня, то небрежно проводил ладонью по груди. А один раз, когда я пряталась за деревом, подкрался сзади, обхватил меня, прижал к себе, и рука его будто невзначай соскользнула по юбке к низу моего живота. Одновременно с этим он прошептал в самое ухо, что наконец-то нашёл меня. Я вырвалась из его рук и со смехом бросилась прочь, хотя щёки мои пылали, и я не знала, куда деть глаза. Потом пыталась понять, показалось мне или нет. И понимала, что точно не показалось. Нужно было как-то на это реагировать, а я робела, делая вид, что ничего не происходит. Скорее всего, то, что я не пресекла сразу его поползновения, он воспринял как зелёный свет. Потому что вечером, когда привёз домой, вышел вместе со мной из машины, проводил до самой калитки, и на прощание сделал то, чего я ждала и боялась одновременно – поцеловал. Мягко, с нежностью и трепетом, без излишних вольностей и напора. Уже смеркалось, Кирилл спал в машине, да и на улице было пусто. Поэтому мы могли не бояться, что нас увидят.
Глава 6
Ничего, стоящего внимания, в газетной подшивке я не вычитала. Полосы местной малотиражки наполняли интервью с депутатами поссовета, поздравления с юбилеями, короткие заметки о приобретении новой сельхозтехники и тому подобная информация. Читать её у меня выходило медленнее, чем я рассчитывала. Что-нибудь интересное могло упоминаться в любой самой незначительной заметке.
Так размышляла я, идя с работы, когда услышала рёв моторов. Отступила к самому краю дороги и, остановившись, обернулась. От дамбы (так между собой называли бетонный мост через небольшую речушку) в моём направлении мчали несколько мотоциклистов. В одном я сразу узнала Максима по его ярко-красной Ямахе.
– Макс, давай! Сделай его! – кричал кто-то.
– Гоните, парни! – присоединился к первому ещё один участник группы поддержки.
– Гусар, не подкачай! – это, видимо, адресовалось кому-то из соперников Максима.
Неужели это была импровизированная гонка? Гонять по нашим дорогам, по моему мнению, – настоящее безумие. Я насчитала пятерых мотоциклистов. Впереди, оторвавшись от остальных, неслись двое – Максим и какой-то байкер на синем железном коне.
Богорад значительно вырвался вперёд, но вдруг, уже миновав меня, то ли наехал на что-то посреди дороги, то ли угодил колесом в яму. Даже мне, совсем ничего не понимавшей в этом, было очевидно, что мотоцикл начало мотать из стороны в сторону и водитель с трудом удерживал равновесие. Пытаясь не потерять управление, Максим сделал крутой разворот и всё-таки рухнул на бок. Вначале раздались испуганные вскрики, затем все разом притихли. Ребята, догонявшие Максима, затормозили.
Я в первую секунду будто вросла в землю. А потом, подчиняясь внутреннему порыву, устремилась к упавшему молодому человеку. Сердце моё готово было разорвать грудную клетку, настолько сильно оно металось внутри. Максим, одетый в чёрный экипировочный мотокостюм, выбрался из-под мотоцикла и теперь пытался его поднять. Нервным движением снял шлем. Вся левая сторона его одежды была свезена и испачкана дорожной пылью от плеча до самых икр. Догадываюсь, что такие же счёсы имелись и на его теле под одеждой. Парень прихрамывал. Ему явно было больно опираться на левую ногу.
– Господи, Максим, как ты! – я подбежала, принялась стряхивать с его костюма пыль. – Зачем так гонять? Ты цел? Ты очень напугал меня!
– Всё нормально, – он отвечал нехотя, с недовольством.
Его друзья приблизились к нам, наблюдали. Один из них стал помогать Максиму поднять Ямаху. Подбежали ещё несколько парней и девушек. Со стороны их компании послышались смешки, прысканья, перешёптывания. Несколько комментариев были слышны вполне отчётливо: «Ого!», «ко-ко-ко», «как та квочка»… Макс изменился в лице. Избегая смотреть на меня, приводил себя в порядок, морщился от боли.
– Тебе нужна помощь? – обеспокоенно спросила я, пытаясь поймать его взгляд.
Но он раздражённо передёрнул плечами, отвёл от себя мою руку. А затем отстранился и даже почти отвернулся. Поправил перчатки и снова надел шлем.
– Всё нормально, перестань, – пробурчал глухо. – Хватит.
Взобрался на мотоцикл и принялся его заводить. Обернувшись на ждавших его молодых людей, которые многозначительно переглядывались и не особо сочувствовали его падению, коротко бросил:
– Поехали.
– Максим, осторожнее, – попросила я.
Но он рванул с места, обдавая меня клубами пыли. Остальные последовали его примеру. Через секунду вся компания скрылась из виду, а я так и осталась стоять, растерянно глядя им вслед.
Страх за Максима сменился обидой. Такое пренебрежение после нашего вчерашнего поцелуя было просто оскорбительным и причиняло боль. Неужели он меня стесняется? Или такой сконфуженный из-за своего падения на глазах у друзей? Никого из них не волновало, как он себя чувствует, не больно ли ему. Разве это друзья?
После случившегося мы не виделись несколько дней. Он не звонил и не приезжал. А в субботу после обеда всё-таки явился. Я сидела во дворе и читала. Максим тихонько вошёл, остановился рядом.
– Привет. Можно к тебе?
– Да, – я вздохнула.
Но нарочно не стала суетиться, спрашивать о его самочувствии.
– Я теперь самый порядочный водитель, – объявил он. – А то и машину заберут. Родители бурно негодовали. Батя запретил на мотоцикле гонять. Гляди.
Макс задрал футболку и опустил джинсы с левой стороны настолько, что стали видны его чёрные боксеры. Я увидела огромную фиолетовую гематому во весь левый бок от подмышки и вниз до бедра. Наверное, он каждым ребром прочувствовал неровности нашей дороги.
– Ужас. Сочувствую тебе, – произнесла невозмутимо, с прохладцей.
И снова уставилась в книгу. Конечно, я успела заметить красивый рельеф его мышц, кубики пресса, похожие на изогнутые провода вены на боках и животе, и даже краешек темной щетины, уходящей под бельё. Он вернул одежду на место.
– На ноге так же, – добавил Максим.
Что это было? Мальчишеское хвастовство, дескать, вон какой я крутой! По камням всем телом проехался, и ничего! Или повод продемонстрировать свой торс?
– Ну, ты сам виноват.
Говорила, как мама или учительница. А значит, выглядела в его глазах строгой скучной моралисткой. Моё показное равнодушие, кажется, его совсем не задевало. Я испытывала угрызения совести за то, что так холодна с ним. Тем более что на самом деле была очень рада его видеть.
– Я был в больнице. УЗИ и рентген делали. Мать настояла, – отчитался он, хоть я не спрашивала.
Максим держался непринуждённо и дружелюбно. Это изрядно контрастировало с тем, как он торопился отделаться от меня тогда. А сейчас приехал с букетом цветов. Вручая их, не совался с поцелуями и вообще вёл себя подчёркнуто скромно. Может быть, понимал, что незаслуженно меня обидел, и теперь чувствовал себя виноватым.
Пока он демонстрировал свои увечья, проснулся и, потягиваясь, выбрался из своего убежища Лис. Котёнок за то время, что жил у меня, значительно подрос, окреп и уверился в собственной неотразимости. Поэтому вёл себя всё более нахально, как и подобает рыжему красавцу с изумрудными глазами. Вот и сейчас забрался ко мне на колени, затем прыгнул прямо на лежавшую передо мной раскрытую книгу и уселся на ней. Максим, глядя на творящийся беспредел, достал телефон и принялся фотографировать. При этом подсказывал мне, как повернуться, как посмотреть, какую принять позу. Я сначала хотела возмутиться и попросить его прекратить. Никогда не любила фотографироваться. Однако когда он показал первые пару фото, они оказались весьма неплохи. Мягкая, золотистая цветовая гамма, рыжий котёнок и рыжая я, солнечные лучи, проникающие к нам сквозь светло-зелёные молодые виноградные листья – всё это выглядело очень мило. Впервые я сама себе очень понравилась! Хотя была почти не накрашена и волосы растрепались. На некоторых кадрах моё лицо крупным планом… Я и забыла, что у меня столько веснушек! Но сейчас это не показалось мне отталкивающим. На нескольких фото Максу удалось так поймать свет, что моя шевелюра из скучно-рыжей превратилась в янтарно-золотую.
Вся обида на Максима за то его странное поведение во время мотогонки испарилась, как не бывало. Я вошла во вкус, стала позировать с котёнком на руках. Даже не представляю, сколько фотографий в итоге нащёлкал Максим!
Разглядывая в его телефоне свою фотосессию, я настолько увлеклась, что позабыла обо всём на свете. Когда подняла взгляд от экрана мобильника, обнаружила, что Макс сидит на скамейке и водит прутиком перед собой, а Лис самозабвенно его ловит. Припадает к земле, прыгает, выгибается дугой, кувыркается. Потом убегает за ступеньки крыльца, наблюдает из засады за манипуляциями Максима, и в самый неожиданный момент выскакивает, повторяя заново все свои кульбиты.
Взяла свой телефон и начала снимать это на видео. Никто из участников представления ничего не замечал. Лис красовался, выделывая какие-то немыслимые трюки. А Максим специально поддразнивал его. Прутик то замирал на месте, то вдруг неожиданно начинал шевелиться. Тогда котёнок вставал на задние лапки, поднимал передние и наступал, демонстрируя, какой он грозный. Максим смеялся и легонько тыкал его палочкой в брюхо. Лис комично подпрыгивал, выгибая спину, и как будто хлопал в ладоши. Заметив, наконец, что их снимают, Богорад подмигнул мне и шутовски поклонился, после чего похлопал Лиса прутиком по пушистому мягкому месту, приговаривая:
– Кланяйся, кланяйся!
Я улыбнулась и выключила запись.
– Бродячие артисты цирка-шапито работают исключительно за еду. За свои старания мы просим хотя бы корочку хлеба и кусочек колбаски. Сия благословенная пища необходима нам для поддержания баланса белков, витаминов и минералов, блестящей шерсти, роста мышечной массы… Короче, голодные мы, как собаки, – этот монолог и жалобный вид вошедшего в роль Максима заставили меня рассмеяться.
Никогда бы не подумала, что он такой артистичный.
– Одним хлебом и колбасой уровень полезных веществ в организме не поднимешь, – заметила я. – Да и Лис не ест такое.
– Да? – Максим осуждающе посмотрел на котёнка. – Зажрался ты, брат.
– Так что будет вам борщ, пирожки, и котлеты.
– Ура! Нас накормят! Видишь, мы не зря столько месяцев репетировали, – снова обратился он к своему напарнику.
Лис получил порцию каши с печенью. А вот Максиму повезло больше.
– Откуда у тебя столько еды? Ты точно одна живёшь? – с подозрением спросил он, уплетая мои угощения.
Выражение лица его сейчас походило на физиономию самого дотошного в мире следователя.
– Не одна, конечно, – подыграла я. – Муж на работе, четверо детей в саду.
– А она тут любовника борщом потчует! Ишь, коварная! Распутница, тьфу!– теперь Макс говорил голосом ворчливой старушки, при этом старательно гримасничал, чтобы повторить старческую мимику.
Я прыснула со смеху и воскликнула:
– Ой, не могу! Вот ты даёшь!
– Ну, правда, обычно у девочек одни йогурты в холодильнике, – заметил уже серьёзно Максим.
Улыбка моя потухла. Значит, много повидал девушек и их холодильников, раз с таким знанием дела говорит. И все они, наверняка, стройняшки, не то, что я…
– Что-то ты загрустила. Так, давай шустренько наряжайся, и поехали тебя развлекать.
Максим сам собрал посуду и понёс к колонке, чтобы помыть.
Мы отправились в близлежащий небольшой городок и гуляли там. Максим привёз меня к какому-то дому и показал окна на третьем этаже.
– Здесь жили мои бабушка и дедушка, – пояснил он. – Я когда-то тут много времени проводил. Потом эту квартиру продали.
Совершенно стандартная, ничем не примечательная пятиэтажка, каких сотни в любом городе нашей страны. Палисадник с цветами около подъезда, две скамейки, старая игрушечная лошадка-качалка, принесённая сюда за ненадобностью. Но Максиму это место было дорого. Он с упоением делился воспоминаниями о том, как совсем маленький гулял здесь с бабушкой, как свалился с горки, и как получил по лбу качелями, на которых каталась старшая сестра.
После прогулки мы посидели в кафе. Звонила Леокадия Сергеевна, но я не взяла трубку. Сегодня ни о каких походах к некой бабе Симе и речи не могло быть.
А потом мы целовались в машине. Когда он через свитер сжал мою грудь, мне почему-то стало стыдно, что ему не хватает ладони, чтобы её обхватить. Не знаю, перестану ли я когда-нибудь комплектовать из-за своих форм. Самого же Максима вообще ничего не смущало. У него, по-моему, совершенно отключился мозг, потому что взгляд затуманился, поцелуи стали чересчур откровенными и глубокими, а прикосновения настойчивыми. На призывы перестать запускать мне руки под свитер он отреагировал далеко не сразу. Но всё же мне удалось до него достучаться, и он, наконец, спустился на землю.
Признаться, мне не давала покоя мысль о том, почему он стал ко мне приезжать. Едва я появилась в посёлке, Максим начал меня клеить. Вопрос – зачем? Любовь с первого взгляда? Этот вариант отпадает сразу. Поспорил на меня? Просто решил развлечься? Возможно. В любом случае ему определённо что-то от меня было нужно. Пока всё не зашло слишком далеко, я хотела это выяснить.
Выслушав мой вопрос, Максим откинулся на спинку водительского сидения, положил ладонь на руль и тихонько побарабанил по нему пальцами.
– Отвозил племянника в школу и заезжал к тебе. Первый раз просто интересно было рассмотреть тебя поближе. Сирени наломал, в забор засунул. Лично в руки вручить было неудобно, потому что букет совсем простой, не розы.
Складывалось впечатление, что он с трудом подбирает слова для ответа или не знает, что говорить.
– А эта твоя знакомая, Маргарита, она кто? В смысле, почему так с тобой фамильярничает? – поинтересовалась я как бы между прочим.
Но он неожиданно помрачнел.
– Да никто уже. Просто знакомая.
– В каком смысле «уже»?
– Ну… Я так понял, надо всё честно рассказывать о себе и ничего не утаивать? Окей. Как бы тебе объяснить. Вот представь. Парню едва исполняется семнадцать лет и вдруг в его жизни появляется первая баба. Красивая, опытная, но чужая. Она замужем и с ним просто играет. А он горы готов свернуть. Тестостерон зашкаливает. Но она, наигравшись, снова идёт к мужу.
Я поражённо слушала. Меня будто ледяной водой окатили. Выходит, всё-таки учительница. Только не по школе, а по любви… Значит, под этим пожеланием «приятного чтения», вовсе не чтение имелось в виду. То-то Рита так выразительно посмотрела. Меня тут считают очередным трофеем и не более того. Дурочкой, которая готова броситься в объятия богатенького мальчика только за то, что он её на мотоцикле покатал.
– Знаешь, Максим, я уже пойду, – обратилась я к нему. – Мне кота кормить пора.
– Разве прошлое – это так важно? – словно не замечая моих слов, спросил он. – Я же не спрашиваю у тебя, почему ты одинока, почему приехала сюда, отказавшись от хорошего места и благ городской жизни.
Я молчала.
– Ты на меня обиделась? – спросил Максим и поймал моё запястье, когда я заводила за ухо прядь волос. – Лучше, чтобы я всё скрывал и не говорил честно, как было?
– Нет, конечно, – я вздохнула, не зная, как на самом деле было бы лучше. – Я не обиделась, Максим. Извини, но мне, правда, пора.
Мягко отняла у него свою руку и вышла из машины.
