Елена Александровна Чечёткина
Новые сказки не нашего времени
Это оказалась не перевозка, просто привезли продукты на завтра. Руперт обогнул фургон и вошёл в здание. В коридоре было тихо: все постояльцы уже спали или готовились ко сну. Вдоль пустого коридора и череды закрытых дверей Руперт шёл к центральному входу, навстречу доктору Молэю. Он уже миновал последнюю дверь, когда услышал тихие звуки – вроде музыка? – из прохода, ведущего к столовой и, по совместительству, залу собраний и концертов. Он свернул туда. Два силуэта в сумраке холла. Перебор гитарных струн, тихий женский смех. Потом негромкий хрипловатый мужской голос запел:
Ну что ж, пускай, пускай, пускай
Года уходят.
Ты одного не забывай –
Своей мелодии.
Другой такой, другой такой
Вовек не будет.
Погибнешь ты – уйдёт с тобой,
И мир забудет.
Но я пою, и эта блажь
Попытка, вроде,
Бессмертье взять на абордаж
Своей мелодией.
Пускай уходят в никуда
Года и люди.
Моя мелодия всегда,
Всегда пребудет.
Негромкий разговор, силуэты слились, снова разделились, и вновь зазвучала гитара. Руперт услышал тихие шаги сзади. Доктор и его ассистент немного постояли рядом, послушали ещё одну песню, а потом бесшумно удалились.
3. Суд идёт!
Гаад вполз в переговорную и расположился напротив своего подзащитного, аккуратно расправив кольца. Как обычно, на него сразу же обрушился поток мыслей клиента: «Изыди, Сатана! Иже еси на небеси… Чёрт! Дальше забыл!» Гаад быстро задвинул ментальную заглушку и прошипел в транслейтор:
– Здравствуйте, Алексей Тихонович! Давайте продолжим.
– За что!? – возопил Алексей. – Почему я попал сюда? Я же хороший, лучше многих! Родил сына (даже двух), посадил дерево (ещё пацаном, на школьном субботнике). – Он запнулся: забыл, как там дальше.
– Да-да, – терпеливо ответил Гаад, – мы это уже обсуждали. Эти данные, несомненно, в вашу пользу и я их непременно представлю. Но, видите ли, наш суд устроен немного иначе, чем у вас на Земле. То, что вы сделали – и хорошие дела, и плохие – всё это учитывается. Но главный аргумент – то, что вы НЕ сделали. Хотя и могли. Давайте, я сам буду задавать вам вопросы, а вы отвечайте.
О том, что имеют смысл только честные ответы, Гаад, конечно, говорить клиенту не стал. Если тот узнает о телепатии, в его мыслях забурлит такая каша, что семи дознавателям не разобраться. Иногда начинающие адвокаты делают такую ошибку, но быстро понимают, что адвокатская этика требует как раз обратного. Этому не учат в институте. Это надо почувствовать на собственной чешуе. Одного раза вполне достаточно.
– Начнём с дерева.
– Да! Посадил! И ямку копал, и засыпал, и полил!
– А потом?
– Что потом?
– Поливали? Смотрели за ним?
– Я что, садовник? Дождик польёт. Захочет жить – выживет.
– Да… Давайте лучше о сыновьях.
– А что сыновья? Их поливать не надо. Семья и школа. Семья – жена, школа – районная, как у всех.
– То есть, воспитанием занималась жена. А вы?
– А то! Ремня оба попробовали, пока в ум не вошли.
– А за что – ремня?
– Ну старшенький, Борька, нормальный пацан был, только слишком шустрый. Пить я его культурно учил, отметьте там себе. Дома в холодильнике пива – пей не хочу! Так нет! Нажрался со своими дружками водки и пошли ларёк брать. Так в первый раз и загремел. Кровавый режим! Детей, и то не жалеют!
– В первый? А где он сейчас?
– Там же. Выходит из тюряги ненадолго, повидаться с отцом, и снова… Я ж говорю: кровавый режим.
– Ну, ладно. А второй сын?
– Мишка неудачный уродился. Всё за книжками сидел. До очков досиделся. Я его к ребятам во двор гоню, чтобы там… в общем, соци… социализация, а он ни в какую. Только ремнём!
– Где он сейчас?
– А шут его знает! Мать говорит, институт закончил, за границу уехал. Предатель!
– Расскажите о жене.
– Да что там рассказывать! Баба – она баба и есть. Мишку это она испортила. А может и не мой он, Мишка. Так ведь не признаётся, … … …!
– А генетическую экспертизу делали?
– Чего?
– Ну, ладно, – вздохнул Гаад. – Пошли дальше…
*****
– Лень, равнодушие, эгоизм. Тяжкие грехи, вы согласны? По закону душа, как неспособная к развитию, должна быть вычеркнута из реестра.
– Да, Ваша Честь, – ответил Гаад. – Но прошу учесть смягчающие обстоятельства, возникшие вследствие тяжёлых родоплеменных условий существования моего подзащитного. Поэтому я просил бы дать его душе еще одну попытку. Последнюю. Но в другой стране. Кроме того, Ваша Честь, …
– Достаточно, – прервал Верховный. – Суд идёт!
Все встали. Дрожащий землянин еле держался на ногах. Гаад снял заглушку и сразу же захлопнул, потому что клиент орал дурным ментальным голосом: «Всё пропало! В ад! На сковороду!»
– Решение Суда: землянин признан виновным, но с учётом смягчающих обстоятельств ему разрешено родиться ещё раз, в более цивилизованной среде. Алексей, сын человеческий! Ты возродишься как Ян в Чехии. Иди и больше не греши!
– Благодарю тебя, Господи! – бухнулся Алексей на колени и принялся колотить лбом об пол. «У чехов пиво хорошее» – успел поймать последнюю мысль подзащитного Гаад перед тем, как тот исчез.
– Следующий! – вызвал Верховный.
4. Небесный танцор
Сумерки. В конце Лета всегда сумерки, а потом придёт Ночь, начнётся Пляска Богов, и он присоединится к ним. Великолепные, переливающиеся всеми цветами полосы будут разворачиваться и перетекать друг в друга в чёрном зимнем небе, а с земли за пляской будут следить люди, и со слезами на глазах повторять имена родных, друзей, любимых. Тех, которые ждут их на небе, ждут и радуются предстоящей встрече. Радуются и танцуют, как будет танцевать каждый человек, когда шагнёт с тропы и станет Богом. Небесным Танцором.
Ночь близка, и новой весны он уже не увидит. Жаль! Он так любил этот короткий промежуток между окончанием Зимы и началом Лета. Увидеть бы еще раз, как бешеными потоками сходит с гор тающий снег, устремляясь к океану, как из-за кольца гор летят стаи птиц, каждая выпевая свою весеннюю песню, как из-под освобождённой земли пробиваются первые ростки, сразу же выбрасывая цветоносы, в поисках которых уже рыщут невесть откуда взявшиеся пчёлы, как гомонят ребятишки, вырываясь из надоевших пещер. Еще только раз поглядеть! – и можно умереть, даже не дожидаясь наступления настоящего Лета.
Вот только в Ночную пещеру его больше не пустят – в пещерах останутся лишь очень немногие из его поколения – Целители, Повитухи и Учителя, те, без которых Племя не сможет вЫходить и воспитать новое поколение в тисках долгой Ночи. Больше четырёх тысяч дней в пещере, освещаемой лишь факелами, больше четырёх тысяч пробуждений в полутьме: «Вставай, малыш, уже утро!». Или – во втором Цикле: «Вставай, Стэн, пора на охоту!» Но сейчас подросли новые охотники, и он не должен занимать чужое место в пещере – жизнь ограничена ресурсами, а ресурсы – полукружием горной гряды и Океаном глубоко внизу…
«Племя должно выжить», повторяет он вдолбленный с детства закон, чтобы успокоиться. Но заклинание действует слабо. И перспектива стать Небесным Танцором его не утешает. «Не хочу! – упрямо шепчет себе под нос Стэн. – Ещё не время, я ещё на закончил свой путь, не сделал всего, что хотел, не понял, что должен был понять. И вообще, не хочу! Мне и тут неплохо».
Он прожил положенные каждому два цикла «Зима-Лето», и выполнил все свои обязательства перед племенем: вырос и выучился всему, что смогли дать ему Учителя (Первая Ночь); взрослые охотники обучили его искать и убивать добычу в горах, а когда он возмужал, то возлёг с девушкой – матерью его будущего сына (Первое Лето); потом, когда племя ушло в ночные пещеры, он научился охотиться почти без света, лишь в сполохах пляски Богов, и вместе с другими молодыми охотниками его поколения обеспечивал пропитание своей пещеры – и обеспечивал неплохо: никто не жаловался на голод. Так прошла его Вторая Ночь, за которой пришло Второе Лето. Последнее. В начале этого Лета ему было 36 стандартных лет. Он снова охотился, обучал молодых приёмам летней и зимней охоты. Теперь ему 48 лет; для племени он – отработанный материал, и единственное, что ждёт его впереди – стать Небесным Танцором.
Что ж, даже если и станет (а Стэн в этом очень сомневался), следить за его танцем будет некому. Его возлюбленная умерла в родах. Друзей и родных у него не было. Родителей задрал ночной зверь, когда он еще был младенцем, а друзей Стэн за свои 48 лет так и не завёл – независимый характер и насмешки над танцующими Богами не снискали ему популярности в племени. Впрочем, один друг у него всё же был – его собственный сын, Джош. Стэн улыбнулся: этот парень не будет проливать слёзы под небесными сполохами. Пока Джош на земле, и Стэну нечего делать на небе. А уж если плясать – так только вдвоём! И не сейчас – парень только кончает своё первое Лето! У него ещё полжизни впереди, целых 24 года! И Стэн хочет провести это время с ним рядом, досмеяться, договорить, доспорить. Да только мало ли что он хочет…
Копьё кольнуло его в спину: не сходи с тропы! Убить сопровождающего? Тот вооружён, и голыми руками его трудно одолеть. Но если пытаться, так только сейчас – уже виден конец тропы, а за ней обрыв в ледяной Океан. Убить можно, но что дальше? Конечно, он способен выжить в одиночку – он крепок и здоров, хороший охотник, копьё охранника будет ему оружием, а свободную пещеру в гряде можно отыскать – или отбить у зверя – без особого труда. Но только что он будет делать один всю долгую Ночь? Перелезть через гряду невозможно, это уже твёрдо установлено предыдущими поколениями, да и сам Стэн в своё первое Лето, как и все почти подростки до него, пытался выбраться за границы скального полукружья, резко обрывающегося к Океану. Ещё легко отделался, сломанной рукой. Были и смертельные падения. Некоторых скалолазов так и не удалось найти, чтобы похоронить достойно, по обычаю. Нет, гряда непроходима.
Внезапно охранник покачнулся и ничком упал на тропу. Стэн оглянулся: за его спиной с опущенным луком стоял сын.
– Долго же ты тянул! Неужели решил-таки стать Небесным Танцором?
– Джош…, – только и мог вымолвить Стэн.
– Так, забирай копьё! Тело – в океан.
Джош быстро оттащил охранника к обрыву и перевалил через береговую кромку – спустя несколько мгновений они услышали чмокающий всплеск полузамерзшей воды далеко внизу.
– Ходу, отец! Скоро появятся другие овцы со своими погонщиками – они не должны видеть ничего подозрительного.
– А как же мой погонщик?
– Его утащил ночной зверь – но долг свой он выполнил – вон ты болтаешься там внизу. Ведь никто не полезет проверять, тот ли покойник? Одеты вы одинаково, лица не видно. А спляшет на небе твой сопровождающий не хуже тебя. Он ведь твоего поколения?
– Да, моего. Ты его не знаешь – он из другой пещеры. А я вот знаю: мы вместе учились охотиться первым Летом. Я бы, наверное, не смог…
– Мы избавили его от страха смерти, – серьезно сказал Джош. – Я думаю, здесь каждый начинает сомневаться в том, что после прыжка станет Небесным Танцором и никогда не умрёт. Особенно, если сам довёл сородича до конца этой тропинки. С помощью копья, чтобы тот не удрал. Так что не переживай, отец! Количества говна в этой дерьмовой жизни мы не прибавили. А теперь давай быстро смываться.
Джош круто повернулся и побежал вдоль океанского берега к ближайшим скалам. Стэн, не забыв прихватить копьё убитого, понёсся следом. Снег уже выпал, но был неглубок, и бежалось легко, а следы тут же заметал ветер с океана. Скоро они уже ворвались в каменную щель, в глубине которой Стэн с удивлением увидел слабый тёплый отблеск. «Боги, костёр! Откуда?» Щель расширилась и приобрела округлую форму. Джош, улыбаясь, повернулся к отцу: «Ну, как тебе? Правда, уютная пещерка?» Да, уютная и тёплая, и мясо дожаривается на вертеле. Стэн впервые за весь день почувствовал, как голоден. И как хочет пить. Джош подал ему флягу с лёгким летним вином. И поднял свою, такую же: «С возвращением в мир живых, Танцор! У меня сегодня родился сын. Не мог же я допустить, чтобы ты не узнал о моём достижении!»
Потом, когда они, насытившись, лежали на шкурах у костра, настало время разговора. Стэн молчал, но не из страха: сын решил за него главный вопрос, так пусть первым и выскажется. И Джош не заставил себя долго жать.
– У тебя две недели до наступления настоящей Ночи. Ты, конечно, выживешь, и я, конечно, буду тебя навещать, и сейчас, и потом, во время охотничьих зимних вылазок. Но подумай, стоит ли жить одному, без людей и общей цели? Есть ли смысл в простом выживании?
– Не знаю. Может, и есть, там видно будет. А в чём вообще смысл существования нашего племени? Похоже, именно в выживании. Никто не знает, откуда мы взялись, почему именно тут? Зачем мы тут? Что за пределами нашего мира? Тебе ведь хотелось в этом разобраться?
– Хотелось. И не мне одному. Ты же знаешь, каждое новое поколение пытается вырваться, и каждое – безрезультатно. – Тут Джош сделал драматическую паузу и лукаво улыбнулся: – Кроме нашего.
– Что?!
– Да нет, мы еще не вырвались, но сейчас нас почему-то стало много таких… которые не верят в Богов и в Небесных Танцоров. И еще мы изменили тактику. Не лезть через горы, как это делали вы, а пройти снизу. Найти сквозной путь через пещеры наружу.
– И нашли?!
– Пока нет. Обнаружили несколько перспективных пещер, длинных, но все они с заваленными ходами. Начали разбирать завалы, да времени не хватило. Ты же знаешь: жизнь молодых охотников расписана – вечером ты должен вернуться в свою пещеру, и не с пустыми руками. В общем, вот тебе одна из наших пещер, запас мяса на первое время, инструменты и время – сколько понадобиться.
Понадобилось почти сто дней кропотливого труда, чтобы вычистить завал до конца. Дальше шла сплошная скала, но Стэн чувствовал по звукам, пробивавшимся с той стороны: стена эта достаточно тонкая, чтобы проломить её несколькими сильными ударами стального тарана. Он мог попытаться сделать это сам, но ждал очередного визита Джоша: сын заслужил право первым взглянуть на мир за стеной. Кроме того, если уж быть честным перед собой (а Стэн всегда старался жить именно так), неизвестное не только манило, но и пугало; лучше встретить его рядом с сыном.
Джош побледнел, увидев гладкую стену и услышав шум за ней, но ненадолго, пока отец не вложил ему в руки таран со словами: «Бей, мальчик! Я сзади. На счет три!» Они вместе раскачали таран, и первый же удар обрушил стену. И ничего не произошло. Они увидели ту же океанскую ледяную пустыню, над которой свивались переливающимися жгутами Танцующие Боги. Джош зарычал от разочарования и выскочил в дыру. Теперь привычный пейзаж изменился. Обрыв океанского берега уходил влево, высоченная скальная гряда закруглялась вправо, а перед ним до самого горизонта расстилалась снежная равнина. Совершенно пустая, если не считать светящегося куба далеко впереди. Стэн вылез из дыры и встал рядом с сыном. От куба отделилась длинная коробка и стала приближаться к ним.
Коробка монотонно гудела, увеличиваясь в размерах, и когда подошла совсем близко, остановилась, умолкла и внезапно испустила яркий луч, ослепивший отца и сына. Когда они снова могли видеть, к ним неторопливо подходили двое, по виду люди, хотя и одетые странно – в легкие штаны и куртки. Ну кто же в такой мороз пренебрегает меховой одеждой? Теперь луч светил не в глаза, а сбоку, так, что лица пришельцев можно было разглядеть до мельчайших деталей. Одно из них показалось Стэну знакомым.
– Привет, Стэн, – сказал тот, – и протянул руку в тонкой перчатке.
– Привет, Джек, – отозвался Стэн, – давненько не виделись! А мы тебя похоронили заочно, не смогли найти труп, скалолаз ты фигов!
– Конечно, не смогли – я свалился с другой стороны. А здесь они (он мотнул головой в сторону своего напарника) опоясали нашу гряду сетью, и отлавливают в неё мальчишек, сумевших перебраться. Ты вот не сумел, так что вопрос, кто из нас «фигов».
– Что за сеть? – встрял Джош.
– Силовое поле, – непонятно ответил второй. – Долго рассказывать, что это такое. И холодно. Поехали лучше на базу. Там и поговорим. А потом привезём вас обратно, если захотите.
Они расположились внутри куба (это «база», повторил про себя Стэн), точнее, в одном из его отсеков, где было тепло, как Летом. Там их встретили еще двое и, представившись как Денис и Алекс, пригласили к столу. Прибывшие скинули с себя верхнюю одежду и припали к кружкам с горячим ароматным напитком.
– Почему вы не освободили нас? – сразу же начал Джош.
– Погоди, сынок, всё, наверное, не так просто, – остановил его отец. – Давай сначала послушаем историю наших хозяев. Ведь нашу историю вы уже знаете, наверное, от наших падающих мальчиков?
– Знаем, – ответил тот самый второй, который встретил их у пробитой дыры. – Кстати, меня зовут Илья. А история у нас общая, если уж с самого начала. Я постараюсь изложить покороче, без деталей, детали узнаете позже. Хорошо?
Стэн и Джош молча кивнули.
– Мы все из одного мира. Назывался этот мир планета Земля, и сейчас его нет. О гибели нашего мира мы узнали задолго до конца и успели подготовиться. Послали к другим мирам корабли-разведчики, нашли планеты, пригодные для жизни, построили множество транспортных кораблей, с людьми и всем необходимым, чтобы освоить новые земли. Пригодных планет было не так много, и поэтому к каждой шла эскадра из нескольких кораблей. У нас было семь кораблей, по 500 человек в каждом. Чтобы долетело первое же поколение, люди путешествовали в анабиозных капсулах (после объясню, Джош), которые должны были активироваться сразу после посадки. – Илья замолчал, отхлебнул из кружки и продолжал:
– Для самого полёта и посадки пилотов не требовалось – всё было на автоматике, и нештатные ситуации тоже были запрограммированы. Хотя всех избежать мы и не надеялись. В вашем случае это был необычно интенсивный метеоритный поток, и двум кораблям не удалось его обойти – они упали на полюсе, в месте совершенно непригодном для жизни. Потом по видеозаписям мы увидели, как один из кораблей, разбитый еще в атмосфере, падает в океан, а другой разбивается о скальное плато поблизости. Других записей не было, потому что остальные пять кораблей продолжили запланированный полёт к тропическому поясу. Там все корабли нормально приземлились, капсулы активировались, и мы начали осваивать свой новый мир.
– А как же мы? – не утерпел Джош. – Почему вы не проверили, все ли погибли?
– У нас просто не было возможности, сынок. Наша посадка тоже была тяжёлой, планета – чужой, и прежде всего мы занялись собственным выживанием. А потом искать вас стало бессмысленно, разве что в научных целях – но долгое время было не до этого. Так прошло 400 лет. Мы сохранили и развили нашу цивилизацию. Тропический пояс был полностью освоен и заселён, и мы начали исследовать остальные части планеты. И только тогда обнаружили вас. Это случилось лет сто назад, когда, пролетая над полюсом в светлое время года, мы неожиданно увидели внизу людей. Они же нас не заметили: леталки наши совершенно бесшумны, и мы подлетели со стороны солнца.
– Почему же вы сразу не показались? Почему не вытащили нас отсюда? – не удержался Джош.
– Подумай сам, – предложил Илья. И, не дождавшись ответа, продолжил мягко: – Не все люди способны пережить такой шок: прыжок от первобытного состояния к развитой цивилизации. Только молодые, и то далеко не все. Мы и начали с молодых, тех, кто пытался выбраться из скальной ловушки – и скатывался на нашу сторону.
– И много их… нас, таких? – жадно спросил Джош.
– Да уже десятка два набралось. Один из ваших всегда дежурит на базе, встречает новоприбывших. Остальные в отпуске, в заселённом поясе. Скоро, кстати, прилетает новая смена, а наша полетит назад. Полетишь с нами?
– Нет, – не задумываясь, отказался Джош. У меня сын. Моя пещера, моё племя. Сейчас зима – каждый охотник на счету. Я не буду удирать в одиночку.
– А ты Стэн? – обернулся Илья к старшему. – Тебя же, вроде, списали?
– Я их не списал; ни сына, ни внука. Да и остальных тоже. Останусь тут, на базе. Может, пригожусь.
– Значит, начинаем готовить Исход, – неожиданно подал голос Алекс. – Предлагаю такой вариант. Джош возвращается и работает среди своих. Только очень осторожно: с религией шутки плохи. Поспешишь – станешь Небесным Танцором раньше времени, а нам сорвёшь всю операцию. Ты понял, Джош? (Тот кивнул). Поэтому держи связь с нами – мы затребуем социологов и психологов – они будут тебя консультировать. Когда сможешь, приходи сюда, к дыре, и зажигай огонь – мы сразу подойдём.
– А я? – спросил Стэн. – Чем могу помочь я?
– Ты будешь консультировать нас: объяснять, почему что-то не получается или идёт не так. И конечно, обсуждать всё происходящее с сыном, когда он будет выходить на связь. Думаю, за Зиму мы успеем подготовится, новые дети подрастут, и весной каждый, кто захочет, сможет спокойно и осмысленно расстаться со своей ловушкой.
– Боги, неужели кто-то не захочет? – воскликнул Джош.
– Парень, ты ещё удивишься, как много их будет. Птичка привыкает к своей клетке. Ну ладно, пошли, тебе уже пора возвращаться. А ты, Денис, отсылай сообщение. Началось!
*****
Девушка легонько тронула его за плечо:
– Привет, дед! Всё читаешь? Что на этот раз?
Он перевернул книжку обложкой вверх: «Земные религии. История возникновения, развития и упадка».
– Вот уж не думала, что ты религиозен.
– А я совсем не религиозен. Но взгляд на религию поменял. Раньше она меня раздражала, и я не мог понять, как другие верят во всю эту чушь. Танцующие Боги! Превращение в Небесного Танцора! Бред какой-то! А сейчас думаю, что эта чушь нас спасла. Мы жили по жёстким правилам, установленным вроде бы Богами. На самом деле, всё это придумали первые, которые вышли из катапультированных капсул и увидели, в какую ловушку попали. Нам еще повезло, что крушение произошло полярным Летом, а не Зимой – тогда все погибли сразу же. Прилетевшие знали параметры планеты и особенности смены времён года на её полюсе. За Лето они успели подготовиться: научились охотиться, разводить огонь, обжили пещеры.
Стэн поднял глаза на собеседницу, улыбнулся ей и продолжал:
– Но главное, надо было сохранить сообщество людей на неопределенно долгое время, чтобы дождаться помощи извне или самим найти способ вырваться из ловушки. И для этого они выработали кодекс поведения, который просто вдалбливали всем вновь родившимся. Основной завет: «племя должно выжить». И соответствующий свод правил, которые были обязательны для каждого. В том числе своевременное превращение в бессмертного Бога, в Небесного Танцора – как награда для тех, кто достойно прошёл предписанный путь. Учителя следующего поколения были, наверное, выучениками этих первых; они передавали завет и правила дальше, из поколения в поколение.
– А почему ты думаешь, что вашу религию выдумали, и именно первые? Обычно религии рождаются постепенно…
– Нет, именно первые всё и придумали.
– Почему ты так считаешь?
– У нас просто не было времени на постепенное развитие религии – в режиме 24-летнего цикла «Зима-Лето» мы быстро вымерли бы без этих «божественных» правил. А кроме того, я выяснил, как назывался наш разбитый корабль.
– Ну, и как?
– «Небесный танцор».
