Екатерина Владимировна Федорова
Пробуждение зверя
Пролог
За 6 лет до начала событий
Яр подошел к окну и выглянул на улицу, чтобы вздохнуть свежий глоток воздуха. Ну как воздуха? Над мегаполисом стоял уже почти привычный смог.
– Сколько времени она потратила на перевод? – Обернувшись, спросил мужчина у собеседника.
– Около полугода.
– Так, что же вы так долго копались???
Его лицо исказилось в злобном рыке. Казалось, что кто-то буквально сорвал с лица мужчины маску. Теперь в кабинете стоял не человек, зверь в самом прямом смысле этого слова. Его глаза поменяли форму и приобрели насыщенный желтый оттенок, а уши заострились, как и лицо, принявшее более вытянутую форму. Прочертив внезапно отросшим когтем в опасной близости от собеседника выбоину в столе, он взял себя в руки и продолжил:
– Итак, значит обладающие чистой кровью, пахнут, как люди?
– Да. Их трудно найти.
– Понимаю, но…
– Нам известно о шести, одна только родилась. Дочь Василисы седьмая.
– Хорошо… – Мужчина встал и задумчиво походил по комнате. – Мне нужно подумать.
– Сэр. – Осмелел его собеседник. – Может быть пора пробуждать?
– Нет. Рано.
– Но, эта кровь – ключ к нашей проблеме. Вы только представьте, сколько оборотней скажут нам спасибо, если смогут зачать ребенка! Это же золотая жила!!!
Зверь повернул к собеседнику голову и молча стал его рассматривать. Тучный, высокий мужчина в белом халате сейчас его сильно раздражал. Как оборотень мог довести себя до такого? Рукава его одежды были засалены, в районе талии оторвалась пуговица, а длинные завязанные в хвост волосы имели непонятный оттенок и свисали из пучка неопрятными прядями. Вздрогнув от его взгляда, ученый украдкой вытер ладони, выдавая свое волнение. Раньше он как-то не замечал за ученым такой потливости.
– Не волнуйтесь, всему свое время. Сейчас это опасно. Она не будет успевать восстанавливаться. – Преодолевая брезгливость, мужчина коснулся плеча собеседника рукой.
– Да, вы просто трус! Они уже давно ничего не помнят о книге! Живут себе припеваючи. Пора действовать, пока она не выросла! Потом может быть поздно! – Резко оттолкнув его от себя, выкрикнул ученый и выхватил из-под халата пистолет. – Все, с меня хватит. Теперь я альфа!
В следующее мгновение хозяин кабинета зарычал и вновь скинул маску. Волна подчиняющей сознания боли и давления накатила на ученого, заставив сделать шаг назад. Между тем зверь приближался. Он завладел всем вниманием противника, заставляя отступать от себя мелкими шажками. Ученому было очень страшно, в этот момент казалось, все его кошмары сосредоточились на одном единственном человеке, звере, альфе. Голову словно сжимали огромные тиски, исчезли все остальные чувства и звуки, кроме страха. И почему это он был уверен, что сможет противостоять силе альфы? Безумец! Тот неумолимо приближался, а отступать было уже некуда. Понимание, что прощение не добиться, пришло быстро, позволяя страху ее сильнее овладевать им. Едва шевелящимися от страха и боли губами он прошептал: «Простите», и упал на пол замертво. Сердце не выдержало такого испытания.
Мужчина несколько минут молча постоял над телом, а потом взял со стола сигареты и глубоко затянулся. Процесс курения для него был нечто сродни действиям шаманов. Позволить себе такое удовольствие часто он не мог, только в самые волнительные моменты, когда нужно было подумать… Потушив окурок, он вышел из кабинета, на ходу попросив секретаршу убраться там.
Неприметный автомобиль стоял совсем недалеко от офиса, и звонить водителю он не стал, решившись пройтись. Дело принимает все более интересный поворот. Неизвестно, сколько еще оборотней знают о так сказать необычайных свойствах этой крови. Правда сейчас это и не важно, главное, чтобы у них хватило на это терпения.
– Куда едем? – Водитель слегка нахмурился, ощутив изменения в его запахе.
– Пат мертв.
– Все не терпится?
– Да. – Зверь поморщился, вспоминая ученого. Прибегать к таким мерам ему не нравилось.
– Надо быть осторожными. Сколько еще осталось?
– Лет 5-6, раньше никак нельзя.
Друг зверя слегка покачал головой и бросил на него быстрый взгляд через зеркальце автомобиля.
– Сложно. Свиток получилось перевести?
– Нет.
– Что ж, подождем.
Водитель замолчал, аккуратно припарковав машину возле ничем не примечательной пятиэтажки. Его пассажир попрощался и пошел домой, а спустя мгновение, из машины тенью выскользнул волк…
Глава 1
Похороны
(Василиса)
С неба сыпал неприятный, колючий дождь. Вот только мне не было до этого никакого дела. Он мертв! Мертв!!! Не верю. Как же так? Казалось, что дед был со мною всегда, в самые трудные почти безумные моменты в моей жизни. Это именно он помог мне справиться со своим зверем и невозможностью ходить. Да, да, сейчас я вполне здорова, но двадцать лет своей жизни мне приходилось каждый день садиться в инвалидное кресло. Как же я ненавидела это время! Никогда не думала, что буду вспоминать его с радостью. Теперь же… Там был, он. Помогал, поддерживал и давал «пинка», когда было это нужно.
Известия о смерти Владимира и прабабушки я восприняла почти спокойно. А вот кончина деда меня окончательно добила. Наверное, в моей семье наступила какая-то черная полоса. Третьи похороны за неделю. Кажется, еще вчера он звонил мне, убеждая быть максимально осторожной, а сегодня… Дождавшись звука удара комка земли о крышку гроба я отвернулась. Скоро полнолуние и чувства снова на пределе. Все это время я не позволяла себе плакать, теперь же накатило дикое отчаянье. Вдруг среди провожающих деда в последний путь я заметила худенькую фигурку дочери.
– Альбина!
Взмахнув в воздухе двумя светлыми косичками, она повернулась ко мне и, упрямо вздернув подбородок, приготовилась к ссоре. Да уж, последнее время у нас были довольно напряженные отношения. Поэтому прежде, чем что-то сказать, я глубоко вздохнула и досчитала до 10, одновременно внимательно рассматривая замершую под моим взглядом дочь. Выглядела она уставшей и немного растерянной. На щеке красовался свежий синяк, а руки она поспешила спрятать за спиной, скрывая сбитые в кровь костяшки пальцев. «Значит, опять подралась», – покачала головой я, тяжело вздыхая. Для своих семнадцати лет, Алька была довольно худой. Помню, прабабушка вечно страдала от того, что она мало кушает. Однако, это не мешало ей с регулярной периодичностью попадать в неприятнейшие истории.
– Мам, я сейчас землю кину и подойду, – перебила мои размышления Аля и направилась к могиле деда.
– Ругаетесь? – Уточнил у меня подошедший Рома.
– Нет. – Устало покачала головой я. – Разговариваем.
На плечи опустилась дикая усталость, когда же все это закончится? Пока мы шли к машине, потеряла Алю из поля зрения. Я прекрасно понимаю, что ей тоже сейчас нелегко, Владимир был ей очень близок. Суровый и где-то даже жестокий альфа, во внучке души не чаял. Волки вообще совсем по-другому относились к нашим с Оксаной детям. Среди них уже очень давно существует проблема трудного зачатия ребенка. Поэтому над Алькой и Данькой в стае буквально тряслись, уберегая от всего вокруг и окончательно избаловывая.
– О чем задумалась? – Спросил Рома, обнимая меня за плечи.
– Где Аля? Не видел ее.
– Не переживай. На обеде она точно появится.
Так и случилось. Вот только появление Альбины оказалось совсем не таким, как я могла ожидать. Дочь была пьяна. Слегка покачиваясь, она прошествовала ко мне под аккомпанемент внезапно выпавших из рук присутствующих ложек и оскалилась в почти звериной улыбке. На худом девичьем личике это смотрелось жутковато, особенно если знаешь, что оборотнем она так и не смогла стать.
– Поминаешь? – Спросила дочь, не отводя от меня глаз. Я просто кивнула, не понимая, к чему она ведет. – Что ж. Удачи.
– Присоединишься? – Приподняла я бровь.
– К твоему плачу о великом и прекрасном деде? Ну уж нет. Уволь. Я как-нибудь проживу без этого.
– Не смей так о нем говорить! Для меня он был отцом! – Не выдержав прозвучавшей в ее голосе издевки, сорвалась на крик.
Аля дернулась, как от удара. В нашей семье было непринято повышать голос. А потом ее карих глазах появилось желтое пятно и стремительно начало расползаться по радужке. Сократив расстояние между нами за минуту, она буквально выплюнула мне в лицо страшные слова.
– Твой отец уже много лет сидит в каменоломнях из-за тебя. Ты же у нас святая, почему же простить так и не смогла?
Высказав это, она развернулась и пошла к двери, дернув плечами, словно смутившись моего взгляда. Я хотела ей что-то сказать, ответить, найти слова, но мой разум поглотила темнота, без звуков и запахов, я отключилась.
Голоса ворвались в голову слишком резко, заставив волчицу припасть на передние лапы. Стоп. Волчицу? До полнолуния же еще несколько часов! Я попыталась пробиться в разум своей серой подруги, но в ответ послышался такой рык, что захотелось найти себе место подальше отсюда. Между тем волчица медленно втянула в себя воздух, пытаясь по запахам разобраться в ситуации. Резкий запах больничной палаты перебивал все остальное, но можно было различить аромат ванили. Вот уже семнадцать лет он ассоциировался у меня с дочерью. Правда, сейчас он был несколько иным. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять почему. Ей грозит опасность! Рывком сорвав с тела остатки систем, тенью скользнула в коридор. Здесь было тихо. Видимо уже настала ночь. Ведомая запахом дочери волчица бежала по коридорам, время от времени пофыркивая от больничных ароматов. Сейчас она могла распознать даже больше, чем врачи, ведь любая болезнь имеет особый запах. Вот только зверю совсем не было до этого дела, ее влекла одна мысль: «Ей грозит опасность!»
Запах ванили усилился, и спустя мгновение волчица столкнулась лицом к лицу с дочерью. Девушка прислонилась к двери и плакала, а над ней стеной нависал мужчина.
– Ты же понимаешь, что так нельзя! Посмотри, до чего ты мать довела.
Голоса доходили до моего разума медленнее, чем двигалась волчица. Поэтому смысл сказанной фразы я поняла только, когда она уже оттеснила мужчина от так одуряюще знакомо пахнувшей девушки.
– Мама? – Вопрос прервал мой рык.
Шерсть волчицы вздыбилась, пасть оскалилась, тело уже было готово к прыжку, когда на загривок зверя опустилась тонкая девичья рука. Глухо рыкнув, моя серая подруга повернула голову к стоящему за спиной человеку. Дочь. Убью за нее!
– Тихо, тихо. – Ласковый голос почти не доходил до сознания, но он помог немного успокоиться.
Аккуратно поглаживая шею волчицы, девчонка попыталась вывести ее из больницы. Зверь все время оглядывался на мужчину, но послушно дал себя увести. Судя по усилившемуся на улице запаху ванили, дочь была сильно испугана. И она боялась… Меня? Осознав это, волчица изумленно фыркнула и на мгновение дала мне осознать происходящее. Мы опустились на лапы и мотнули в сторону Али головой, приглашая прокатиться. Дочь несколько мгновений изумленно смотрела на зверя, а потом с опаской забралась к нему на спину.
Очарование бега немного сбило боль в груди. Волчица уже не помнила, почему так хочется плакать, но это было не важно. Опустившись на вершине холма, она задрала голову к верху и громко завыла, выплескивая в небо всю свою боль. Вдруг запах ванили снова изменила, показывая, что девочке очень плохо. Спустившись со спины волчицы, она прикрыла лицо руками и заплакала, а потом закричала так, что сердце было готово разорваться на мелкие кусочки.
Глава 2
Неприятный гость
Очнулась я от дикого холода. Блин, мама что опять решила прибегнуть к процедурам закаливания??? С трудом разлепив веки, огляделась по сторонам и сразу все вспомнила. Да… Кажется довела я маму до края. Надо же ей такое в лицо вылепить, ничего удивительного, что она в обморок упала. Кстати, волчицей она реально больше нравится. Не ворчит, по крайней мере. Ночью дождь прекратился, сменившись первым снегом. Поэтому вокруг, насколько хватало глаз, было бескрайнее белое поле. Неудивительно, что я замерзла. Спрятав озябшие пальцы в рукава, я присела рядом с маминой волчицей. Она спала, нервно перебирая лапами, изредка поскуливая.
– Мам? – Осторожно коснулась я теплой шерсти, совершенно не понимая какой реакции ждать. Деда Вова как-то рассказывал мне об оборотнях, совершенно обезумевших от боли. Вроде бы вернуться из пограничного состояния очень тяжело. Жаль, слушала тогда в пол уха. Мы с Данькой как раз придумали свой собственный язык жестов. Поэтому лекции альфы не считали чем-то очень уж важным. Вспомнив дедушку и двоюродного брата, я загрустила. Этого уже не вернуть. Владимира, как и Дениса нашли мертвыми в своих собственных постелях, а пра пра вообще уснула за рулем. А мама вчера вообще на папу кинулась. Хорошо хоть меня узнала.
Пока я предавалась самобичеванию за то, что не слишком слушала важную информацию, волчица проснулась и внимательно следила за каждым моим движением. Потом она оскалилась, показывая мне, ровный ряд клыков и присела, предлагая прокатиться. Что ж, попробуем. Было дико страшно, но если я здесь останусь простуда мне обеспечена.
Зверь резко сорвался на бег, и уже через несколько минут я дико пожалела о своей смелости. Руки скользили по замершей шерсти волчицы, время от времени она подкидывала мою сползающую к хвосту тушку резким движением зада. Капец. Да у меня синяки будут по всему телу! Лучше было попытаться выбраться самой. На крайний случай добралась бы до ближайшего поселка и дозвонилась бы до папы. Он там, наверное, с ума сходит.
Не знаю сколько заняла дорога, но когда я обессиленно сползла с волчицы на землю, уже темнело. Увидев нас, папа кинулся на помощь. Серый зверь резко рыкнул, но отступил от меня на пару шагов. Потом волчица даже позволила отцу завести ее в дом. Оказавшись в тепле, она свернулась у моих ног клубочком и прикрыла глаза.
– Ты как? Есть хочешь? – Папа благоразумно не подходил ко мне близко, но это не было для него поводом, чтобы не поинтересоваться моим состоянием. Я была уверена, почувствуй он, что мамина волчица способна причинить мне боль, остановил бы ее, не задумываясь. Сейчас мама явно не владеет ситуацией.
– Ты сам готовил??? – Изумилась я, папино отношение с готовкой было в нашем доме притчей на языцех. Человек с военным складом ума, наполовину оборотень, он мог защитить нас от всего и всех, но вот из еды ему хорошо удавались о-очень немногие блюда.
– Оксана борщ сварила.
– Давай. – Улыбнулась я и с удовольствием принялась за еду. Тетя Ксюша готовила обалденно, несмотря на постоянную занятость в библиотеке. Они с мамой были еще теми трудоголиками.
В принципе это было неудивительно. Ведь имея в доме таких мужчин, как Никита с Данькой готовить нужно уметь великолепно. Мой двоюродный братец обладал потрясающим аппетитом. Кстати, где он потерялся? На похоронах деда Дениса я его не видела. Пока папа наливал суп, я набрала знакомый с детства номер:
– Привет. Ты где потерялся?
– О, сестренка, привет. – Раздался в трубке почти невменяемый голос брата. – Я тут решил отвлечься маленько, эти похороны так утомляют…
Так, понятно. Значит, идея напиться в хлам пришла не только в мою «светлую» голову. Вздохнув, я вновь поднесла трубку к уху.
– Ты отца давно видел?
– Вчера, позавчера, не помню. А что? Что-то случилось? – Голос Данила посерьезнел.
– Мама волчица.
Брат резко выругался и положил трубку, сказав, что перезвонит, когда встретится с отцом. Устало откинувшись на спинку стула я подняла глаза на папу. Он выглядел уставшим, но не обиженным или злым. Да этого и не надо было. Мне хватало мозгов понимать, что в произошедшем с мамой я виновата, как никто другой.
Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть, а волчицу резко вскочить на лапы и зарычать. В волнении оглянувшись на папу, я сказала:
– Это ко мне. Уведи ее как-нибудь.
Отец кивнул и одним неуловимым движением спеленал лапы зверя полотенцами. Обиженный и злой вой заставил меня отшатнуться, но папу он не смутил. Сунув руку под нос волчице, он прорычал:
– Нюхай, Вася, нюхай! Вспоминай.
Зверь еще несколько раз дернулся, а затем покорно обвис на его руках. Ура! Мама узнала папин запах! Подпрыгнув от обилия чувств, я побежала открывать, уверенная, что звонил одноклассник. Однако, за дверью оказался совсем другой человек.
Высокий, где-то за 190, мужчина с коротким ежиком темно русых волос на голове выглядел расслабленным, но тем не менее очень страшным. И дело тут было совсем не во внешности. В принципе его можно было бы даже назвать симпатичным. Правильные черты лица, крепкое явно тренированное тело без капли лишнего жира, зеленые чуть раскосые глаза, красивые пухлые губы. Вот только все в этом молодом человеке сигнализировало об опасности. Казалось, что дай я повод, он тут же кинется на меня и перегрызет мне горло.
Невольно отшатнувшись назад, я, кажется, побледнела.
– Вы к кому?
– Вы Альбина? Тогда я к вам, по поводу смерти Владимира Черного. – Заметив мою нерешительность, он немного смутился и, покраснев, достал из внутреннего кармана удостоверение полицейского. – Простите, я не представился. Константин Белов, стажер. Мне приказали опросить родственников умершего. Есть подозрение, что тут не все так просто.
– Аля, кто там? – Голос папы заставил меня вздрогнуть. Блин, что я делаю? Стою тут рассматриваю гостя.
– Проходите.
Страх перед Константином ушел сразу же, после того как он смутился. Ну невозможно бояться человека, который так прикольно краснеет! Ответив на несколько вопросов, я пошла в свою комнату, оставив их наедине с папой. Уже помывшись и заглянув к маме (она все еще была волчицей), я хотела спуститься на кухню, попить чаю, когда услышала разговор:
– Так вы думаете, его отравили?
– Я не имею права ничего утверждать, но вы не заметили за отцом ничего необычного в последнее время. Может быть, он начал принимать наркотики, как-то странно себя вести?
– Нет. Ничего такого. – В голосе отца звучала сталь. Уж кто кто, но он знал, оборотни не пробуют никакую дрянь. Для них это реально смертельно опасно.
– Хорошо. Простите, если я вас обидел, но можно еще один вопрос? Какие у вас были отношения с Владимиром Черным? Вы же воспитывались совсем в другой семье?
– Наши разногласия давно в прошлом. – Папа едва сдерживался. – Это все вопросы?
– Да.
– Тогда вам пора.
Звук закрывающейся двери известил о том, что полицейский ушел. Какой все-таки неприятный тип. Все выглядывает, выспрашивает. Неужели он и правда думает, что папа мог убить дедушку?
Глава 3
Разговор
Волчица глухо порыкивала во сне, а я с грустью листала мамины записи. В свое время она очень много читала и конспектировала про повадки и обычаи оборотней. Ей многое было интересно после той самой дурацкой книги, из-за которой она испытала столько горя 15 лет назад. Сейчас же я надеялась найти хоть что-то, способное ей помочь вернуться обратно. Ведь полнолуние уже давно прошло, но она так и оставалась волчицей. Интересно, она хоть понимает кто рядом с ней?
– Мама! – Решив перейти к решительным действиям, я наклонилась к уху волчицы и слегка потрясла зверя.
– Р-р-р.
Приоткрыв один глаз, волчица громко зарычала, приподнимая уголок рта, чтобы я вдоволь насладилась зрелищем ее клыков. Да насмотрелась уже вдосталь. Уже неделю здесь торчу, пытаясь разглядеть в этом звере свою маму. Странно, всегда думала, что она у меня безумно сильная. Правда раньше за ее плечами был не только папа, но и дед. Оставив записи (все равно ничего не могу разобрать, мама как обычно пишет на смеси языков) и зверя, я выглянула в окно. К дому кто-то подошел, со второго этажа было плохо видно. Раздавшаяся над ухом трель звонка подтвердила мои наблюдения. Странно, кто это к нам в такую рань? Семь часов утра.
– Здравствуйте, Роман. – Прозвучавший голос показался мне знакомым. Плохо, что слух обостряется только перед полнолунием, придется спускаться вниз.
Поцеловав волчицу в нос, отчего она насмешливо фыркнула, я бегом спустилась в кухню. За столом сидел Константин, он выглядел несколько уставшим, хотя на фоне серой физиономии отца это было не сильно заметно.
– Что случилось? – Мой вопрос заставил мужчин вздрогнуть.
– Пришли результаты экспертизы Владимира Черного.
– И что там?
Папа отвел глаза. Однако, меня походу уже понесло. Слегка озверев и крепко сжав кулаки, я еще раз четко повторила:
– Что там? Я хочу знать, отчего умер мой дедушка!
– Большая консистенция снотворного в крови. – Константин посмотрел прямо мне в глаза и добавил: – Вы не знаете, где был ваш отец вечером перед смертью Владимира?
– Он был здесь, с мамой. Они праздновали годовщину свадьбы.
– А вы?
– Что я?
– Где были вы в тот вечер?
Да уж. Вопрос сложный. Нет. Конечно, подтвердить то свое алиби в крайнем случае я могу, вот только родители меня за это вряд ли по головке погладят. В тот вечер мы с Данькой занимались одним о-очень интересным экспериментом, мстили химичке. А что? Она сама нам показала, как можно получить несильное, но очень неприятное взрывное вещество. Запах стоял еще тот. Неделю химии не было. Думаю, о таком говорить сейчас не стоит. Поэтому я решила извернуться:
– Гуляла. Где не помню, но скорей всего в районе парка. Это все вопросы?
– Нет. Я узнал, что это не единственная смерть в вашей семье за последнее время. Вы не хотите это никак прокомментировать?
– Это случайность. Все умершие были уже в довольно приличном возрасте. – Начиная закипать, зло проговорил папа. – И, вообще, с какой стати вы нас допрашиваете? Нас в чем-то обвиняют?
– Нет. Простите, если я вас обидел. Поймите, мне просто приказали уточнить у вас некоторую информацию. – Смутившись, проговорил Константин, а потом и вовсе покраснел, сразу став выглядеть значительно моложе.
– Тогда прошу вас покинуть мой дом и в дальнейшем подобные вопросы задавать только в присутствии адвоката.
– Хорошо. Учту. Но на вашем месте я был бы аккуратнее в проявлении чувств.
Папа встал и сделал шаг к этому зарвавшемуся стажеру, отчего тот невольно отступил назад. Полицейский выглядел, конечно, очень внушительно, но такого опыта боев, как у моего отца у него просто не могло быть. Ему одного взгляда хватило, чтобы Константин наконец-то понял, ему здесь не рады. Не сказав больше ни слова, он резко встал и вышел из дома. А потом со второго этажа послышался громкий вой, мамина волчица снова плакала.
– Может стоит еще раз позвонить дяде Никите?
– Нет. – Покачал головой папа. – Я разговаривал с ним вчера, про чистых оборотней знают мало, а ее реакция на него и вовсе не предвещает ничего хорошего. Прошлый раз волчица чуть не оторвала ему руку.
– Ты думаешь, полицейский это серьёзно? – Перевела я тему разговора.
– Нет. Это какая-то ошибка. Сама подумай, кому нужно убивать Владимира снотворным? Для оборотней это не имеет смысла.
Это точно. Если бы это оказался кто-то из стаи, то ему скорей всего бы вырвали глотку, вызвав на поединок. Правда и такое нападение не имело смысла. Всеми делами уже давно руководил дядя Никита.
Решившись немного отвлечься, я собралась на пробежку. Люблю это делать, когда в голове сумбур. Да и вообще, что-то совсем расслабилась, уже не и припомню, когда последний раз бегала. Как там раньше любила говорить мама? «Что бы не случилось, пока ты не в могиле, жизнь продолжается!»
Когда я вернулась, папа был не один, дядя Никита все-таки приехал. Правда, судя по их лицам, зайти в комнату к волчице он так и не смог. Заметив меня, он грустно усмехнулся:
– Привет, малышка. Ты как?
– Здравствуйте. Нормально. Что с мамой? Есть надежда?
– Не знаю. Нам бы сильного альфу или ее якорь.
– Тетя Лиза не может приехать, она на стажировке за границей. Да и мама говорила, что теперь не чувствует ее своим якорем.
– Не переживай. Прорвемся. – Подмигнул мне дядя.
Остаток дня прошел как-то сумбурно. Мне никак не удавалось сосредоточиться на учебе. Из головы не шли слова Константина о том, что папа или я могли быть причастны. Ага, пусть еще маму подозревает.
