Екатерина Ситнова
Если завтра Новый год
В белом рубленом доме замечаю огонь
В белом рубленом доме замечаю огонь:
Тетя Маша в запоне нам готовит бульон.
В ярко-красную печь мы посадим пирог,
А потом возле елки заведем хо-ро-вод!!!
Будем елочке петь про мороз и подарки,
Много счастья желать, обнимать и гадать,
Ворожить на воде, кидать валенки в снег —
Только так на Руси мы встречаем нг.
В теплом пледе уютно укрыться от вьюг.
В белых валенках стало жарко ногам…
Вокруг Светлого озера сделаю круг,
Попрошу у заступницы счастья чуть-чуть.
Чтоб писать, любить все вокруг без оглядки,
Каждой строчкой манить, гореть, вдохновлять,
Разжигать те сердца, что замерзли от спячки,
Только счастья желать, чтоб забыли ненастья.
Новогодняя ночь – волшебство
Новогодняя ночь – волшебство?
Я отвечу: «Для кого как».
В тот год рухнуло к черту все —
Бабах. Бултых. Просто так.
За пару мгновений бизнес ушел.
Как-то разбил крутой телефон.
Друзья потеряли, но не пришли.
Квартиру в тот день ещё обнесли.
От безысходности лопнул сосуд,
Думал, умру или сутки просплю.
Коварная боль царапала сердце,
И некуда было мне, бедному, деться.
В квартире сидел на полу босиком
И думал, однако, к чему я пришёл.
От веера мыслей я вышел бегом,
Очнулся на мостике, что за углом.
Огни ресторана манили едой.
– Ты что растележился? Ну-ка, пошел! —
Мне крикнул пузатый довольный мужик —
Таким был и я, да за ночь отвык.
Теперь на все я смотрел по-другому.
Тянуло меня в храм, что у дома.
Впервые послушал себя самого:
На сердце стало тихо, легко.
Сижу на картонке возле ворот:
В храме служба громко идет.
Идти я не смею. Стыдно до слез.
Я лучше на улице: пока не замерз.
Звездная ночь рисует картины —
Я снова верю. Боже, спасибо.
Новый уже календарь и душа.
Эта ночь волшебной была.
У меня для тебя подарок
В половине третьего домой пришла мама. Привычным движением выложила хлеб из авоськи и поставила чайник на плиту.
Задумалась. Сначала я решил, что она просто считает снежинки за окном, потом – что разгадывает, на что похожи облака, а в итоге оказалось, что она смотрела на заиндевелый скворечник, висевший напротив, и плакала (как-то по-детски, прямо как я в третьем классе, когда Вовка раздавил мою машину на перемене).
Летом скворечник повесил Васька, мой старший брат. Помню, размахивая молотком, он весело кричал: «Теперь тут будут жить птицы! Мама, смотри не забывай их кормить!»
Кормить-то она не забыла: всегда вовремя подсыпала зерен и хлебных крошек. Да только вот совсем туго стало: на работе перестали выдавать зарплату, а то, что было в продуктовом пайке, улетало до крошки, не успев полежать на столе. Мама все чаще ела солёные огурцы и варёную картошку.
«Эх, был бы папа рядом, он бы обязательно помог маме», – думал Петька по дороге в школу. Он обязательно бы что-нибудь придумал. А разве не этому он меня учил перед тем, как уехал? «Этому!» – промелькнуло в голове у Петьки.
