Екатерина Шитова
Любовь Анны
Любовь Анны
Несколько месяцев назад красавице Анне, дочке старого кузнеца Петра, исполнилось 18 лет. Анна была крепкой, красивой и трудолюбивой девушкой, самой младшей в большой семье.
Анна все о своей судьбе знала наперед. И была уверена в том, что все сложится именно так, как она себе представляла.
Уже давно девушка была влюблена в Ивана, красивого и статного парня с соседнего двора. Иван тоже любил Анну и обещал ей недавно в тени цветущей черемухи, что однажды придет свататься к ее отцу.
Анна была счастлива, ей казалось, что и будущая жизнь ее будет очень счастливой. Ведь никаких препятствий для исполнения мечты не было.
Когда она садилась на лошадь и скакала по полю, сердце ее переполняла радость и пьянящее ощущение предстоящей семейной жизни. Они с Иваном обязательно будут вместе, ведь он любит ее. У них будет большой, светлый дом и много детей, иначе и быть не может.
В девичьей комнатке вечерами Анна расчесывала старинным гребнем длинные светлые волосы и улыбалась своему отражению в маленьком зеркальце. Пламя свечи дрожало на столе, глаза Анны блестели, щеки алели, словно спелые яблоки, локоны волнами ложились на плечи.
В такие моменты Анна представляла себе, каково это вообще – быть женой. И стыдливо краснела от собственных смелых мыслей.
К весне Анна ждала сватов, но Иван вдруг ни с того, ни с сего собрался в город на зароботки. Обещал вернуться за ней.
Анна отчаянно плакала на груди любимого, а потом смирилась и так же отчаянно стала ждать его возвращения. Ну, пускай все складывается не так, как она себе придумала, но они же все равно будут с Иваном вместе, надо просто подождать…
Отучившись на курсах, Анна стала работать учительницей начальных классов в родной деревне. На парней не обращала внимания и часто писала Ивану нежные письма. Но то ли они до него не доходили, то ли Ивану некогда было отвечать, но получалось так, что писала она в пустоту. И все равно Анна ждала. Потому что любящее сердце всегда ждет.
А потом оказалось, что зря Анна ждала жениха – на все свои длинные письма она получила короткое, сухое послание, где парень сообщал, что женился:
"Я не вернусь, Аня. Зла на меня не держи, найдется для тебя получше жених, чем я"…
С тех пор время для Анны словно остановилось. Она ходила на работу, учила детей, проверяла тетради после уроков. Потом шла домой и принималась за работу по хозяйству. Братья жили своими семьями, отец часто болел, поэтому работы у Анны было невпроворот.
Работа отвлекала от тяжелых мыслей, но выполняла ее Анна без души и без желания. Про горе свое никому не рассказывала, да и некому было выслушать ее тоску. По ночам глотала солёные слёзы, всхлипывала в подушку. А утром снова шла в школу учить детей.
Однажды Анна не выдержала, пошла на окраину деревни к знахарке. Знахарка Тамара умела травами и кореньями любые хвори изгонять. А еще она умела выводить человека на правильную дорогу. "Может быть, сделает она так, чтобы Иван ко мне вернулся?" – так думала Анна по пути к дому Тамары.
Тамара Анну выслушала и ответила: – Это в тебе говорит сейчас не к нему любовь, а к самой себе. Ну, представь, сделаю я приворот, так будь готова, что он же всю жизнь сам не свой с тобой будет. Может, к бутылке пристрастится или, еще хуже, бить тебя начнет. Чувствуют мужчины, что их силой держат и с ума начинают от этого сходить… Иди, Аня, домой да подумай хорошенько, нужно ли тебе такое "счастье".
Анна ушла и больше к Тамаре не вернулась.
Словно в полусне пролетело несколько месяцев. Анна и не заметила. Заметила только то, что за все это время оба ее учительские платья стали велики на два размера. Пришлось ушивать.
И тут появился Алексей. Алексея Анна знала с раннего детства – он жил со своей семьей через три двора от их дома.
Нелюдимый, угрюмый, высокий и ушастый – таким был Алексей Синицын в глазах Анны. В детстве она была уверена, что парень немой, он никогда ни с кем не говорил и даже не здоровался.
Но как-то утром она забирала лошадей из ночного, и стала невольной свидетельницей необычной сцены. Крупный белый жеребец, отличающийся строптивым нравом, склонил перед мальчиком голову и слушал его.
Говорил Алексей медленно, коверкая и глотая звуки. Неудивительно, что он не разговаривал ни с кем. Попросту стеснялся: люди его речь с трудом разбирали, поэтому часто смеялись над ним. Жеребец же слушал, водил ушами и как будто, понимал, о чем толкует ему мальчик. Анна никогда не видела этого своенравного скакуна таким спокойным и покладистым. Это было похоже на чудо!
Под ногой Анны хрустнула ветка. Алексей повернул голову на звук, смутился и хотел убежать, но девочка схватила его за руку и начала тараторить о том, что ее конь тоже, наверное, понимает человеческую речь. Потому что он умнее других отцовских лошадей…
С тех пор Анна изменила мнение о молчаливом соседе и больше не называла его про себя угрюмым и ушастым. И подругам не разрешала обзывать его.
Сейчас Алексей работал ветфельдшером. Анна иногда встречала его на улице, кивала приветственно, но никогда не обращала на него внимание, как на мужчину. Алексей сильно изменился: возмужал, окреп, даже уши уже не торчали так сильно, как в детстве. В его чертах присутствовала мужская суровость, черные брови сходились на переносице, добавляя лицу строгости и неприступности.
Анна не замечала, что при встрече с ней смуглое лицо Алексея заливается краской, а в зеленых глазах появляется странная, несвойственная ему, нежность.
Когда у отца Анны занемог поросенок, Алексей пришел и около часа провел в свинарнике, объясняя Петру, что нужно делать. После всех назначений Петр попросил Анну проводить Алексея со двора, при этом они с матерью странно переглянулись, но Анна не заметила этого. Около калитки Алексей, комкая и глотая звуки, пригласил девушку погулять по деревне вечером.
Анна опустила грустные глаза в землю, но согласилась.
Через полгода, морозным январем, они с Алексеем сыграли свадьбу.
***
Три дня гремела на всю деревню свадьба у молодых Синицыных. А на четвертый день старый кузнец Петр перевез дочку в ее новый дом, к мужу и его семье.
Анне и Алексею была выделена бывшая родительская спальня. Глава семьи умер несколько лет назад, поэтому мать переселилась в комнату сестры.
Приданое Анны, уложенное в три сундука, Петр вез на лошади. Свекрови и золовке Анна привезла богатые подарки: отрезы хороших тканей, купленные отцом в городе, а также вышитые своими руками полотенца и воротнички.
Анна с трудом привыкала к новому дому и быту, Алексей же был счастлив. Анна стала для него исполнившейся мечтой, желанием, загаданным давным-давно, а сейчас неожиданно и легко сбывшимся. Анна изо всех сил пыталась полюбить мужа. Но не могла. Так же, как до сих пор не могла выбросить из своего сердца Ивана. По ночам она тайком трогала широкие плечи спящего мужа, гладила руки, заключающие ее каждую ночь в жаркие объятия, и представляла, что было бы, если бы сейчас с ней рядом лежал не Алексей, а Иван. Сердце от одной только подобной мысли падало куда-то вниз, а по щекам катились невольные слезы. Анна в то время часто засыпала на мокрой подушке…
***
От молодых ждали ребенка. Но проходил месяц за месяцем, а желанная беременность не наступала. Свекровь нет-нет, да и колола Анну острым словом "пустая", "бесплодная". Анна терпела, не могла отвечать грубостью той, кто старше ее и мудрее. Но иногда закусывала губу до крови, чтобы промолчать на очередное едкое высказывание, в то время как все внутри нее бунтовало.
Помимо этого, не заладились у Анны отношения с сестрой Алексея, Дашей. Даша была девка на выданье: красивая, белокурая, кудрявая, но характером строптивая, капризная и своенравная. Чуть что не по ней, поднимала крик на весь дом, ругала Анну на чем свет стоит. И если со свекровью Анна молчала, то "выскочке Дашке", так она прозвала золовку, не спускала с рук грубости и хамства. Даша жаловалась на Анну и матери, и Алексею. Алексей молчал, а мать все бубнила, что невестка ничего по-хорошему делать не умеет, грязнуля, готовит скверно еще и скандалит со всеми.
– Давай уйдем, будем сами по себе жить. Или к моим родителям пойдем, братья все равно с нами не живут, – по ночам просила Анна мужа, плакала на его груди.
Алексей кивал, обещал все устроить. Но дни шли, ничего не менялась, только обстановка в доме накалялась все больше и больше.
Как-то в школе к Анне подошла директриса и спросила, все ли у нее хорошо в семье.
– Все хорошо. Почему вы, Лина Аркадьевна, спрашиваете?
– Поговаривают, будто вы в разладе со свекровью. Да я и сама слышала, как она о вас отзывается на людях… Анна Петровна, вам лучше наладить отношения с ней, иначе это плохо отразится на вашей учительской репутации! Вы же совсем недавно работаете…
Хорошо, что в это время прозвенел звонок. Анна выдавила в ответ улыбку, кивнула и, побледнев, отправилась в класс, ничем больше не выдавая своего беспокойства и раздражения.
Значит, вся деревня сейчас судачит о том, что Анна бесплодна, не уважает старших и не умеет вести домашнее хозяйство, как утверждает во всеуслышание свекровь.
Эти мысли, как рой пчел, весь день жужжали у Анны в голове и не давали сосредоточиться ни на чем другом.
Вечером, вернувшись домой, Анна, не снимая пальто, сложила в свою котомку рабочее платье и необходимые вещи и вышла из дома. Алексея не было, наверное, опять уехал на вызов в соседнюю деревню. Свекровь пекла на кухне хлеб и даже не взглянула на нее.
Дома Анна сказала отцу:
– Если прогонишь, я завтра же уеду в город, и тогда больше вы меня не увидите.
– Аня, это не дело от мужа бегать, – попыталась вмешаться мать, но Анна и ее пресекла.
– Я не от мужа ушла. А от тех змей, с которыми он живет. Пусть выбирает: или я, или они. Ноги моей больше не будет в том доме, мама. Они меня живьем едят с двух сторон…
Глядя на Анну, на ее глаза, горящие пламенем, на покрасневшие щеки и на растрепанные пряди, выпавшие из косы, уложенной вокруг головы, мать не решилась продолжить спор.
Анна повесила пальто в сенях, прошла в свою девичью спальню, легла на кровать, не раздеваясь, и не смогла больше сдерживать злые слезы…
Алексей пришел за Анной утром, она как раз собралась идти в школу. Анна обняла его, положила голову ему на грудь.
– Что случилось, Аня? Мать тебя ругает, на чем свет стоит. Ты почему домой не пришла?
Анна давно привыкла к тому, как он говорит, стала понимать его булькающую речь с полуслова.
– Я туда больше не пойду, Алеша. Сил моих больше нет слышать от чужих людей всю ту ложь, которую про меня говорят всем твои мать и сестра.
Алексей отстранился от Анны, взгляд его был непонимающий.
– Мне вчера директриса сказала, что если и дальше обо мне судачить всякое будут по деревне, то меня из школы, как пить дать, выгонят. И что я тогда буду делать? – из глаз Анны потекли по щекам крупные слезы, – что я им сделала, Алеша? Ну, плохая из меня хозяйка, так ведь она мне ничего толком сделать и не дает. То не так, это не так. Ну, не получается пока у нас ребеночка заиметь, разве я в этом виновата? Виновата, конечно, во всем виновата! А знаешь, в чем я по ее мнению виновата в первую очередь?
Алексей молча смотрел на Анну, не перебивал, но и не утешал ее.
– Да потому что сыночка единственного увела из-под ее крыла. Жалко ей тебя отдавать! Но не понимает она, что ни один мужчина не будет счастлив со своей матерью так, как будет счастлив с любимой женой.
Анна взяла сумку с тетрадями. Через десять минут у нее начнется урок, надо было торопиться. Она накинула на голову платок, надела пальто. Алексей все молчал.
– Иди, Алеша. Я думала, что и решать тут нечего, что ты ко мне пришел. А ты, как я вижу, все оторваться от нее не можешь. Иди тогда к ней, а про меня забудь.
Анна вышла на улицу, на душе у нее было горько, обидно. Апрельский ветер бил по лицу, моросил в глаза последним снегом. Алексей стоял на пороге ее дома и смотрел вслед.
“Был бы на его месте Иван, обязательно догнал бы меня,” – подумала Анна, а потом от злости на себя шлепнула ладонью по лбу. Иван! Иван оставил ее, бросил, как ненужную собачонку. Ничем он не лучше.
Анна шла и вдыхала весенний воздух, перемешанный с ее горькими мыслями. Увы, жизнь ее складывалась совсем не так, как она когда-то мечтала…
Через две недели Анна поняла, что ждет ребенка. Семье пришлось воссоединиться, несмотря на то, что Анна возвращалась в дом свекрови с тяжелым сердцем.
А спустя месяц началась война… И весь мир словно перевернулся с ног на голову.
Алексей ушел на фронт ветфельшером в составе конного эшелона. Писал Анне редко и сухо. А может, просто не умел он выражать свои чувства на бумаге.
Через 7 месяцев у Анны родилась девочка. Крошечная, недоношенная, тщедушная, словно котенок. Повитуха обтерла маленькое тельце, завернула в мягкую пеленку, а затем в шерстяное одеяло, а Анне сказала:
– Лучше не бери ее на руки, не привыкай. Вряд ли твое дитя выживет.
Свекровь посмотрела тогда на синее сморщенное личико ребенка и плюнула в сторону, не сдержав разочарования. Анна, заливаясь слезами, попросила повитуху дать ей младенца на руки.
Взяв в руки маленький, практически невесомый свёрток, Анна почувствовала, что по её венам разливается тёплое, знакомое, радостное – любовь. Любовь за доли секунды заполнила Анну до краёв. Она и представить не могла, что её доченька может умереть, ведь она уже так сильно ее любила! Она была так прекрасна, эта ее девочка.
Анна прижимала маленький кулек к груди и вдыхала аромат своего счастья. В тот момент она отчетливо поняла, что вот оно – ее истинное счастье и предназначение. Ребенок, которому можно подарить всю свою любовь.
Она пообещала себе, что, если ее дочка выживет, она стерпит все: нелюбимого мужа, змеиный характер свекрови, непосильную работу, войну, голод, душевное одиночество – все вынесет ради нее.
Но девочка не дожила и до утра. Умерла тихо и не заметно у Анны на руках. Сердечко перестало биться и слабое дыхание замерло навсегда. Сморщенное личико расправилось и стало почти миловидным, восковым, как у куклы. Анна сразу же заметила эту перемену, но никому не сказала. Хотелось подольше побыть с ней, насмотреться, запомнить, отдать ей всю свою любовь.
А потом защемило в груди. Да так сильно, что ни дышать, ни говорить не было сил. Анна беспомощно моргала глазами, беззвучно открывала рот. По щекам катились слезы, капали на грудь и на личико мёртвой девочки.
Утром свекровь подошла к постели Анны, постояла с минуту у изголовья, а потом тихонечко забрала у неё из рук свёрток с ребёнком. Анна не сопротивлялась. Отвернулась к стене, прислонила горячий лоб к прохладным бревнам и забылась тяжёлым сном.
Оборвалась короткая жизнь её дочки, и в ней самой что-то навсегда в ту ночь оборвалось.
Спустя несколько дней Анна снова решила сходить к знахарке. Тамара зажгла свечи и заварила чай из трав, протянула дымящуюся чашку Анне.
– С чем в этот раз пожаловала, голубушка? – тихо сказала Тамара, голос её был низкий, бархатистый и добрый.
– Я не за помощью пришла, бабушка. Я поговорить с вами хочу. Светлый вы человек – за руку поддержите и тепло на душе становится.
– Вот видишь, Аня, в чем счастье иногда бывает – помогать другим, делать их хоть немного счастливее, – Тамара помолчала, потом добавила, – мучает тебя что-то, тяжело у тебя на сердце, так чувствую.
– У меня новорожденная дочка умерла недавно, – начала было Анна и не сдержалась, расплакалась.
Тамара подлила Анне чая, добавила в него какой-то корешок и снова придвинула чашку к всхлипывающей девушке.
– Не пришло ещё твоё время, девка. В жизни часто бывает, что ждёшь одно, а получаешь другое. Секрет счастья в том, что любой исход нужно принимать с благодарностью. Думаешь, тяжело? Нет, голубушка, так гораздо легче… И благодарить бога за все нужно, – Тамара хлебнула из своей чашки, помолчала, а потом добавила, – ребеночек этот тебе был дан, как урок, как опыт… Горько, больно, но, все равно благодари господа за то, что дал тебе побыть с ней хоть немного… Помни дитя свое, но не плачь по ней, так лучше будет и ей, и тебе.
Тамара взяла холодные руки Анны в свои ладони и крепко сжала их:
– Вот тебе мое напутствие. Дети приходят к нам разными путями-дорогами. И всегда в нужное время…
***
Через пару месяцев во их район начали эвакуировать детдомовцев из блокадного города. В деревню, где жила Анна, тоже привезли группу детей, директриса заранее велела подготовить койки для них в школьном пристрое.
Анна тогда впервые увидела сирот: немытых, голодных, напуганных. Ее сердце зашлось от жалости, хотелось каждого обнять и согреть. И тут из повозки воспитательница передала директрисе Лине Аркадьевне кулек, а в кульке кто-то тихонько пищал. Ребенок?
– Не знаю, куда девать ее, Анна Петровна! – взволнованно запричитала директриса. Зачем привезли ее к нам, такую маленькую, – непонятно. Со старшими девочками ее не разместишь, куда же мне ее сейчас девать? Хоть домой неси…
Анна дрожащими руками взяла маленький сверток из рук директрисы, посмотрела в красное от долгого плача личико девочки и к удивлению своему почувствовала, как перетянутая уже два месяца грудь наливается молоком, а сердце – любовью.
– Я позабочусь о ней, ее первым делом накормить нужно, – сказала Анна и увидела облегчение на лице директрисы.
"Дети приходят к нам разными путями"… Эти слова, сказанные знахаркой Тамарой, звучали у Анны в голове, пока она кормила жадно сосущую грудное молоко девочку в школьной каморке. Анна уже любила это дитя всем сердцем и представить не могла, что кто-то решит забрать у нее девочку.
Но забирать младенца было некому и некуда – руководство школы было занято устройством сирот, их надо было накормить, помыть и одеть, распределить по койкам. Никому дела не было до грудного ребенка, который, бог знает как, попал в эшелон. У девочки не было ни документов, ни имени. В списках детей она тоже не значилась. Одна из воспитательниц, худая, изнуренная жизнью в блокаде женщина, сказала Анне, что ее кто-то подбросил в поезд, а кто – она не знает.
Так у Анны появилась дочь, которую она назвала, как чувствовала – Любовь.
Свекровь к девочке не подходила и помогать Анне с малюткой не собиралась.
– Ты еще всех оборванцев приезжих в дом притащи! Вот счастье-то будет, – язвительно ворчала она.
Как-то Анна не выдержала и закричала в ответ на оскорбления свекрови:
– Замолчите уже, мама. И не смейте нас больше обижать, иначе я уйду и останетесь без моего учительского пайка, за который так трясетесь. Люба моя дочь, и точка.
После этого свекровь угомонилась. Анна не знала, что эта старая карга написала про девочку Алексею, но он тем про девочку в письмах старался избегать.
"Если вернется с войны и Любу не примет, как родную, то уйдем мы и будем жить одни. Даст Бог – выживем, " – так думала Анна.
А ее любовь к дочке с каждым днем становилась все сильней и сильней.
Люба была спокойным младенцем, чувствовала, что ее сильно любят. Для ребенка самое главное успокоительное – материнская любовь.
Оставлять малышку было не с кем, и Анна брала ее с собой на работу. Пока она вела урок, Люба спокойно спала в "гнездышке", которое Анна сооружала из одеяла на задней парте. Иногда Анне помогала водиться кухарка, а порой и сама директриса Лина Аркадьевна брала девочку в свой кабинет на пару уроков.
В год Люба пошла и Анна смогла устроить ее в ясли на полдня.
Когда девочка болела, Анна не спала ночами, сидела возле кроватки и сердце ее разрывалось от боли.
Когда Люба училась чему-то новому, произносила первые слова, Анна была счастлива и радовалась, как ребенок.
Девочка изменила всю жизнь Анны. Не всегда было легко, порой было очень тяжело и голодно, но Анна давно уже не чувствовала себя такой умиротворенной и счастливой.
***
Когда закончилась война, Любе исполнилось три года. Алексея, вернувшегося с фронта, они с Анной встречали в нарядных платьях, которые та сама сшила накануне вечером.
Несмотря на наговоры свекрови и недомолвки в письмах, Алексей крепко обнял жену при встрече, а потом посмотрел на маленькую Любу и поднял ее на руки. Сердце Анны зашлось от нежности к дочке и к Алексею.
– Это папа, Любушка. Папа наш с фронта вернулся, – сказала счастливая Анна дочери и поцеловала мужа, – Теперь у нас все будет хорошо…
***
Все и вправду у Анны и Алексея сложилось хорошо. Они почти сразу же отделились от свекрови и стали жить своей семьей. Муж и жена понимали друг друга с полуслова, Алексей был надежным, верным и любящим супругом, и Анна даже не заметила, как уважение, которое она испытывала к Алексею, переросло в большое и сильное чувство. Позже Анна поняла, что это и есть истинная любовь.
Вскоре у Алексея и Анны родились еще дети: два сына и дочь. Всех они любили одинаково, никого из детей не выделяли…
Анна поведала Любе правду о ее рождении, когда та уже выросла, но от этого дочка стала любить и уважать своих родителей только сильнее.
"Дети приходят к нам разными путями, в нужное время". Пусть эти слова согревают сердца женщин, которые мечтают о ребенке, но, по каким-то причинам, не могут родить. Когда-то давным-давно они точно так же согрели душу несчастной Анны, которая, вопреки всему, сумела стать счастливой и обрела любовь…
