Екатерина Ромеро
Невеста Князя. Жизнь взаймы
Глава 10
То самое чувство, когда вернуться назад означает умереть, а впереди только неизвестность. Вокруг давящая тишина. Как-то слишком тихо, ведь по ощущениям я уже давно подошла к клетке с тигром и он должен начать подавать знаки внимания, но ни звука нет. Совсем, и я начинаю нервничать еще больше.
Надеюсь, что Князь не выгуливает своего тигра ночами, иначе я все же познакомлюсь с его питомцем поближе. Так близко, что окажусь внутри него.
Сглатываю и иду вперед, вскоре прохожу весь сад, добираюсь до леса. Здесь и правда нет никакого забора. Постепенно ухоженная территория заканчивается, и начинаются заросшие кустарники, на которые я то и дело натыкаюсь. Воодушевленная тем, что я почти спаслась, я даже не оглядываюсь назад и не замечаю, как сильно уже поцарапалась об ветки.
На мне легкие штаны и блузка, под ногами хрустит снег, кое-где скользко, но холода я совсем не чувствую. Мне аж жарко, и адреналин пульсирует в висках, придавая сил.
Я захожу в самую глубь леса. Достаточно далеко от особняка, и тут мой гонор стихает, потому что я просто не знаю, куда мне дальше идти.
Направо или налево? Кажется, я уже ходила по этой тропинке или нет… Не помню и решаю свернуть налево, там должна быть дорога уже. По логике. Наверное.
Я петляю по этому лесу, стуча зубами от холода, пока окончательно не выбиваюсь из сил. Кашель сдавливает грудь, почему-то резко хочется спать, и я почти не чувствую пальцев рук. Они окоченели, о чем я только думала, когда выбежала, даже не взяв куртку? Хотя куртки у меня как раз и не было.
Ступаю маленькими шагами, я уже давно свернула с тропы куда-то в чащу и теперь пробираюсь сквозь густые ветки кустов, пока внезапно не спотыкаюсь и не падаю.
Вот только приземляюсь я не на мягкий снег. Я лечу в какую-то глубокую яму с торчащими из земли заточенными деревянными клинками.
***
Мы выпускаем собак. Они натренированы и по ее запаху должны навести на след. Я прекрасно понимаю, что сад выходит в лес, в котором водятся не только зайцы. Это дикое отдаленное место. Здесь обитают как минимум волки, и эта дура поплелась сюда ночью, не зная пути.
Я и еще двое охранников прочесываем весь сад, и собаки заводят нас глубоко в лес. Слишком далеко от дома, и я начинаю беситься. Эта сука тут отморозит себе все на хрен. Она мне нужна целой и пока невредимой. Ключевое тут “пока”.
– Александр Григорьевич, собаки уже след потеряли. Нет ее тут. Надо поворачивать. Наверное, девушка пошла в сторону забора.
Приподнимаю сломанную ветку. Оглядываюсь по сторонам. Куда эта девка делась? Не могла же она под землю провалиться, хотя… могла, в принципе, ведь это же мой лес.
На одном из кустов вижу клочок блузки и схожу с тропы. Я нахожу ее следы, больше тут никто не шастает в это время.
– Здесь она. Здесь.
Вот ее небольшая стопа, Климова петляла тут, а потом ушла чащу, и я до скрипа сжимаю кулаки, ведь знаю, что находится в ней.
Достаю нож и расчищаю дорогу. Колючий шиповник всю куртку разорвал, но ветки уже обломаны. Кошка здесь была – в одной только блузке.
Еще пара метров, и я останавливаюсь перед ямой. Это ловушка для хищника. Разрушена, а в ней добыча полуголая лежит. Твою ж мать.
– Посвети вниз! Быстрее!
Убираю ветки и прыгаю в яму, стараясь не напороться на торчащие из земли наточенные копья.
Девчонка лежит на боку, и я не знаю, жива она или нет, проткнуло ее или нет!
Приседаю на корточки, она запросто могла свернуть себе шею или что-то сломать. А может, она уже окоченела от мороза – и я не получу ребенка.
Сука! Специально это сделала, специально!
Тянусь к кукле, убираю ее волосы на плечо и прикладываю два пальца к белоснежной шее. Пульсирует, живая, она просто без сознания.
Переворачиваю ее на спину. Быстро прощупываю ребра и суставы. Бледная и очень холодная, как лед. Она начала замерзать, но следов переломов не вижу. Только мелкие царапины. Много на руках и на лице есть, парочка на шее. Блузку себе разорвала, и я вижу холмики ее груди. Молочная, такая нежная, бархатная. Ненавижу!
Белоснежная кожа рассечена в некоторых местах, есть кровоподтеки, но хуже всего то, что кукла потеряла тепло. Сколько она здесь пролежала? Минут двадцать точно.
– Эй! Открывай глаза! Приходи в себя!
Тормошу ее, хлопаю по щекам, но девка не реагирует, а я стискиваю зубы. Не так она должна умереть, не так, блядь!
Беру ее руки и начинаю растирать холодные тонкие ладони. Прикладываю к губам, выдыхая на них, стараясь согреть, и вскоре Климова открывает свои глаза. Большие и голубые, точно как у лебедя.
Она дрожит, смотрит на меня как-то затуманенно, а мне хочется взять и свернуть ей шею, но нет. Рано. Слишком рано.
А еще я замечаю, что у нее идет кровь из руки. Все же задело ее чуть выше локтя. Осматриваю рану. Неглубокая, но кровь хлещет.
Разрываю свою рубашку, перематываю клочком ткани ее руку.
– Нет… Не надо… – пищит что-то слабо, видно, сил совсем нет, но меня она уже достала.
Быстро накладываю повязку и заворачиваю Климову в свою куртку.
– Если получишь воспаление и из-за этого придется отложить зачатие, я тебя лично в яме зарою! Парни, помогите. Берите ее.
Кукла еще как-то трепыхается, но мы с легкостью вытягиваем ее из ямы. Я тащу ее на руках домой, потому что идти сама она просто не в состоянии.
И этот ее чертов запах. Жасмин. Как же она пахнет жасмином!
Таким легким и сладким, дурманящим, а еще я чувствую мягкость ее практически голой груди, пока несу, и у меня, блядь, встает.
На эту суку, которую я мечтаю убить, отец которой отнял у меня самое дорогое. Какие бы раны она ни получила, ничто не помешает мне зачать ребенка вовремя.
Глава 11
От удара и мороза я практически не ощущала собственного тела. Помню лишь отрывками, что меня кто-то нес на руках. Я не видела кто. Чувствовала только тепло его тела, мускусный запах и сильные руки, которые не давали даже шанса дернуться.
– Поднимитесь немного. Надо руку обработать. Вы меня слышите?
Что-то вонючее подносят к носу, и я резко распахиваю глаза.
Я снова в доме Чудовища, лежу на кровати, укрыта одеялом.
Рядом врач. Тот самый Сергей Николаевич. На часах пять утра. Уже светать начинает.
– Слышу…
– Болит что-то? Дышать не тяжело?
– Нет. Все нормально.
– Хорошо. Отделались только легким испугом и царапиной, но не делайте больше так! Сами знаете, как реагируете на холод. Это могла быть последняя ваша прогулка.
– Я знаю… А-ай!
Руку слева что-то сильно щиплет, и, обернувшись, я вижу на ней повязку, пропитанную кровью.
– Потерпите, тут мелкий порез. Даже зашивать не придется, но кофточку придется разрезать.
Кажется, только сейчас я понимаю, что все это время лежала в разорванной блузке, которую Сергей Николаевич аккуратно срезает с моей руки.
Как назло, в этот момент дверь распахивается и в комнату входит Князь. Тяжелым уверенным шагом, точно к себе в хоромы вламывается, хотя так оно и есть.
Я едва успеваю торопливо натянуть одеяло до самого подбородка, чтобы прикрыться.
Он в черной рубашке и брюках, и я что-то не вижу, чтобы он был сонным в пять утра. Александр не спал, и сейчас он просто прожигает меня тяжелым взглядом.
– Оставьте нас.
Сглатываю, смотря во все глаза на Князя. С виду он спокойный, но что-то мне кажется, это спокойствие напускное. Как у тигра его. Один миг – и ты уже без головы.
Князь подходит ко мне, заставляя машинально отползти на другой край кровати, но с легкостью ловит меня за раненую руку, не давая сдвинуться ни на сантиметр.
– Ай, пустите! Больно!
Этот монстр наклоняется, и я невольно вдыхаю его запах. Тот самый… мускусный. Боже, это же он меня из леса нес! Князь меня касался, он видел мою грудь через разорванную блузку.
– Еще одна такая выходка, я надену на тебя ошейник и посажу на цепь. Ребенка ты мне все равно родишь, и мне плевать, в клетке ты при этом будешь сидеть или нет!
– Я живой человек! Я не предмет, с которым можно так обходиться!
– Ты просто инкубатор для меня, и ты будешь послушной, иначе я тебе сделаю очень больно, девочка. Это мое последнее предупреждение. Через два дня я приду к тебе. Будешь ждать меня в постели. Голая.
Его глаза… Такие зеленые, переливающиеся, обрамленные густыми черными ресницами. Взгляд жесткий, как у хищника, и он полон адской ненависти. Ко мне.
Князь здоровенный бородатый мужик с широким разворотом плеч, сильными руками и телом, как у атлета. Он старше меня… Намного. Как этот огромный мужчина будет спать со мной без брака, без любви? Как он будет ко мне прикасаться, если ненавидит каждый мой волос?
Князь с силой сжимает мою порезанную руку прямо там, где рана, отчего его пальцы окрашиваются моей кровью. Мне становится дурно, после чего он резко убирает ладонь, и я заваливаюсь на подушку, оцепеневшая от ужаса и его близости, от которой кровь стынет в жилах.
Возвращается врач и обрабатывает мои царапины. До утра я глаз сомкнуть не могу, и, когда подхожу к зеркалу, с губ срывается стон.
Я вся в царапинах: лицо, шея, руки. Даже не знаю, как выжила в том лесу, но, если Князь думает, что я так просто сдамся и испугаюсь каких-то там царапин, ни черта подобного.
В комнате меня никто не запирает, поэтому я спокойно выхожу в коридор и гостиную, совершенно “случайно” прихватив с собой один из острых клинков, закрепленных на стене.
Если это правда и мой отец как-то навредил сыну Князя, то он уничтожит меня и сделает это с особым старанием, вот только я не лягу под него так просто. Я буду себя защищать.
***
Следующие два дня проходят как в тумане, потому что я зализываю раны и пытаюсь просто не сойти с ума от этого тупого ожидания.
Инкубатор. Он меня называет инкубатором, будто я какая-то коробка для вынашивания ребенка, и ему абсолютно плевать на то, каково мне!
Мама… она, наверное, там уже с ума сходит. Я никогда до этого не пропадала, всегда была с ней на связи, даже когда переехала в общежитие, а о своей учебе в универе я вообще молчу. Меня нет уже четвертые сутки, и, похоже, монстр не собирается меня отпускать.
Фаина заходит ко мне каждый день. Приносит одежду, расческу, какую-то косметику для ванной, средства гигиены и ухода за собой. Все самое необходимое, без излишеств. Как для заключенной, которой я, по сути, и являюсь.
Большую часть времени я провожу в своей комнате. На улицу больше не рискую высовываться. Мне кажется, что собак во дворе стало больше. Князь сделает все, чтобы я даже нос не смогла высунуть за дверь, благо эти два дня мы с ним не пересекаемся.
– Полина, скажите, если еще что-то понадобится.
«Удавка и мыло», – думается мне, но я молчу, заставляя себя быть вежливой. Как ни крути, Фаина все же мне помогала эти дни.
– Хорошо, спасибо.
На улице уже вечер, я с обеда ничего не ела. Не могу просто, ведь я знаю, что Князь придет ко мне сегодня.
Он меня тронет, и я даже не представляю, как это будет.
Мой первый секс с мужчиной случится без любви, без ласки, хоть какого-то уважения. Я этого зверя вообще не знаю, а то, что знаю, не внушает мне доверия, один только страх.
А еще мне страшно потому, что я девственница. Я боюсь боли и до чертиков боюсь его самого. Этот большой мужчина опасен, и он меня просто покалечит сегодня, я в этом даже не сомневаюсь.
Я дважды принимаю душ, наношу масло на волосы и немного на тело. Это чуть расслабляет, но все равно успокоиться не получается.
Я надеваю всю одежду, которая у меня есть, в два слоя. Специально и ему назло. Застегиваю кофту до самой шеи на все пуговицы. Оставляю только распущенные волосы. Они немного вьются у меня, когда влажные, а сейчас высохнут и так.
На часах одиннадцать, в доме тишина, и я начинаю нервничать сильнее. Дыхательные практики помогают, и только тогда я перестаю бухтеть от нервов.
Сажусь на край кровати, ворсистый ковер щекочет стопы. Меня аж ведет от страха, потому сцепляю руки в замок.
Сна ни в одном глазу. Я буду бороться.
Если этот монстр думает, что волен распоряжаться моим телом как ему вздумается, он сильно ошибается.
– Ты должна быть голой.
Дверь открывается, и я резко вскакиваю с кровати, видя такого высокого Князя перед собой.
Он одет в черную рубашку, расстегнутую на две пуговки, и брюки, облепляющие сильные ноги.
Я же машинально делаю шаг назад, чувствуя, как колотится сердце.
Мужчина входит бесшумно, как хищник, прикрывая за собой дверь, и окидывает меня изучающим взглядом.
– Снимай тряпки. Ложись на кровать. На живот, – бросает холодно и начинает расстегивать рубашку, тогда как я до скрипа сжимаю клинок за спиной.
– Зачем?
– Ребенка делать буду, что непонятного?
Глава 12
Кажется, будто каждую мою клетку парализовало, и я не могу сдвинуться с места. Князь подходит ко мне вплотную, а я до скрипа сжимаю клинок за спиной.
Он снял рубашку и теперь обнажен до пояса. Матовая смуглая кожа бликует в полутьме, широкие плечи, очень крепкие руки с отчетливой сеткой вен. Статный, высоченный, хоть и я не низкого роста.
У Князя на груди поросль черных волос, опускающаяся вниз и заходящая под ремень. На широком торсе бурятся кубики пресса, он выглядит как атлет. Одни лишь мышцы и ни капли жира.
Я таких мужчин в жизни не видела. На него хочется смотреть. Не отрываясь. Какая-то опасная мужская красота, запредельная, жестокая, абсолютно дикая.
А еще от него пахнет мускусом, чуть-чуть табаком, опасностью и ненавистью. Тотальной. Ко мне.
Вздрагиваю, когда Князь подхватывает мой подбородок двумя пальцами и задирает его вверх, всматриваясь мне в лицо темно-зелеными тигриными глазами.
– Нравится? Налюбуешься еще.
– Я не…
– Ты бы еще скафандр надела. Раздевайся.
– Пустите! – Мотаю головой, но он не отпускает. – Неужели вам чуждо сострадание? Или вам это доставит удовольствие? Насиловать меня…
– Заткнись! – Подходит ближе, его глаза сверкают, как у зверя. – Ты не знаешь, что такое настоящее насилие, и поверь, ты не хочешь это узнать. Легла и закрыла рот! – командует, и я просто не выдерживаю.
Резко вырываю свое лицо из его захвата и направляю лезвие клинка Князю в торс. Куда-то справа. Кажется, там печень. Отлично.
– Отпустите меня немедленно! Дайте мне уйти, не то умрете!
Он смотрит на меня всего секунду. Так спокойно, будто это не я сейчас тыкаю лезвие ему в бок. Там нет даже тени страха. Этот мужчина не боится меня. Совершенно.
– Режь.
– Ч… что?
– Режь давай, раз взяла в руки нож. Давай! – вскрикивает, и я пугаюсь, цепенею, когда вижу каплю крови на бронзовой коже. Я чуть поцарапала Князя, и мне становится плохо.
Клинок дрожит в руке, спазмы сдавливают горло. Не могу. Я так не могу.
– А-а-ай!
Какой-то миг, и запястье обжигает тупой болью.
В ужасе вскрикиваю, когда Князь одним ловким движением выбивает у меня клинок, и через секунду он оказывается у него в руке, направленный прямо мне в шею! Туда, где бешено пульсирует артерия. Он знает все самые уязвимые места.
– Не умеешь пользоваться – не бери в руки.
Чувствую, как холодное лезвие ласкает шею. Князь проводит ножом по коже, но не разрезает ее и даже не царапает, тогда как я от страха даже дернуться боюсь.
– Верно думаешь, дикая кошка. Одно движение, и ты труп. Сонную артерию не сошьешь. Ты истечешь кровью в считаные секунды.
– Так убейте! Убейте меня! Животное!
Глаза в глаза, чувствуя себя как на мине.
– Убью, Климова. Всему свое время.
Я думала, что смелая и с легкостью справлюсь с Князем, держа нож в руках. Глупая. Я и правда не умею таким пользоваться, тогда как Князь, похоже, вырос в обнимку с холодным оружием.
Хватаю ртом воздух, когда грудь обдает холодом. Князь одним махом разрезает на мне кофту вместе с майкой, вещи тряпками валятся к ногам.
То же самое он делает со штанами и трусами, оголяя меня полностью перед ним, и смотрит как охотник на добычу, как на ненавидимую женщину, на инкубатор.
Замираю, когда кончиком лезвия он проводит по моей голой груди, опускаясь к талии и бедрам, словно… словно оценивает меня.
В глазах Князя при этом загорается пламя, и я с ужасом замечаю, как у него в брюках выпирает большой бугор.
– Вы просто дьявол!
– Он самый. На меня смотреть!
Кончиком ножа поддевает меня за подбородок, поднимая мою голову.
– Станешь брыкаться, я сделаю тебе больно. Здесь. И особенно здесь. – Опускает нож к низу моего живота, а после к промежности, чуть надавливает лезвием, но боли нет, я чувствую только холод металла. Князь владеет оружием как мастер. – Мне нужен только ребенок. Здоровый. Лупить тебя никто не будет, но потерпеть придется. Будь послушной и делай все, что я скажу. Поняла?
Прикрываю глаза. Он не отступится.
– Пожалуйста… Умоляю! Вы сильнее меня. Я не готова так. Я вас даже не знаю!
– На кровать. Живо.
Опускает лезвие, и я сажусь на кровать, забираюсь на нее, видя, как Князь расстегивает ремень, снимает брюки вместе с черными боксерами.
Я же судорожно сглатываю и даже пошевелиться боюсь. Щеки горят, все тело пульсирует.
Я еще ни разу не видела вживую голого мужчину, и его вид меня пугает до чертиков, потому что Александр очень большой, крупный, здоровенный мужик, и я… только по фильмам видевшая какие-то эротически сцены. Я слабо представляю, как это все будет происходить.
Хуже того, этот мужчина меня ненавидит, тогда как он собирается делать мне ребенка? Не будет мне ни нежности, ни ласки в первый раз. Будет одна только ненависть этого огромного зверя.
– У меня еще не было мужчины. Пожалуйста. Не делайте. Я боюсь боли, – шепчу тихо. Это мой последний шанс, который должен сработать, но, кажется, Чудовищу на это плевать.
– Знаю. Не будь ты чиста, в земле бы уже была. Ляг на живот. И чтоб ни звука. Без боли не получится в первый раз.
***
Климова не была похожа на отца, но это не мешало мне ненавидеть каждый ее волос. Она была его дочерью, дочерью того, кто оставил от моей семьи одно только красное пятно.
Алексей думал, что я не найду его дочурку. Идиот. Я бы нашел ее даже тогда, если бы он выселил ее на Луну. Они поплатятся – и так, как я того захочу.
Девчонка. Она начала создавать проблемы с первого дня пребывания в моем доме, и хуже всего то, что я не мог ее убить. Не так, не тогда, когда она еще не понесла от меня. После прикончу, когда выносит мне сына. Сына, которого я лишился по вине ее папаши!
Последние два дня девка сидела как мышь в комнате, и я думал, она смирилась, но острое лезвие клинка, упирающееся мне в печень, отчетливо доказало, что эта молодая сука – истинная дочь своего отца.
Захотелось вспороть ей артерию на молочной шее, и я едва сдержался. Рано. Я еще заберу свое, притом сполна.
Раздел ее догола. Затряслась, руками прикрывается, а я все равно вижу молочную кожу, пышную высокую грудь, плоский живот с крошечной родинкой у пупка, тонкую талию и широкие красивые бедра.
Родит, не денется никуда, однако была одна существенная проблема: мою пленницу надо было трахнуть, тогда как больше всего на свете мне хотелось ее придушить.
– На живот.
Стиснул зубы, видя, как слушается. Клинок хорошо сработал, и она наконец утихомирилась, не то бы мне тупо пришлось ее связать.
Девка легла, и я увидел ее молочную спину, ямочки на пояснице, округлую задницу и длинные ноги. Густые темно-каштановые волосы струились по ее шее и хрупким плечам, доставая до лопаток.
– Не дергайся.
Сел за ее спиной, провел рукой по заднице, и она крупно задрожала. Вцепилась обеими руками в простыню, лицом зарылась в подушку.
Выругался про себя. Это, оказывается, не так просто. Я силой девок никогда не трахал, обычно сами на хуй запрыгивали. Ладно.
– На колени встань.
Слушается. Ни звука, покорная, но такая медленная, и я теряю терпение.
– Быстрее!
Подхватываю ее за тонкую талию, выставляю под себя, как куклу, и еще этот чертов ее запах жасмина!
Опьяняющий и очень легкий одновременно, сладкий, хоть нос себе затыкай. Ненавижу!
Обхватив хуй рукой, провожу вверх-вниз пару раз. Готов. На эту суку стоит как каменный.
Становлюсь сзади нее, коленом между ее ног проталкиваюсь.
– Шире бедра. Прогнись. Еще!
Слишком молодая она и совершенно деревянная.
Не люблю таких. Бесит.
Влада моя была искусной в постели, ласковой, умелой. Все, что я хотел, наперед угадывала, а эта не двигается даже.
Бревно, блядь, хотя… девственница. Что с нее взять.
Протягиваю руку между ее ног, касаюсь промежности, а она дергается, как током ее шандарахнуло.
– Пожалуйста, не надо! Не надо…
– Не вой. Поздно уже. Не двигайся.
Обхватываю ствол рукой и приставляю к ее аккуратной промежности.
Тугая такая, что совсем меня не пускает. Напряжена до предела, и еще она сухая.
Порву, блядь, скорее, чем трахну.
