Екатерина Романова
Ренар Холл
– Так какая была магия?
Голос Джаспера прозвучал настолько неожиданно, что я вздрогнула и едва не потеряла одеяло. Ироничный взгляд заставил пожалеть, что я не накрыла плечи, а собрала одеяло возле груди. Как мужчина оказался в комнате? Дверь закрыта, шума я не слышала, он словно скользнул сквозняком. Или… морозное дуновение мне не причудилось?
– Ваша светлость, – склонилась в легком реверансе и поднялась. – Вынуждена снова извиниться за неподобающий вид, но я не знаю, где моя одежда.
– И часто с вами такое? – прохладные ладони прошлись по оголенным плечам, и кожа моментально отреагировала мурашками. Холодный. Почти ледяной!
– Господин Ренар, вы меня смущаете, – я привыкла прямо говорить о своих чувствах, хоть и в деликатной манере. Джаспер не смущал меня, а откровенно пугал и… волновал? Мужчины прежде не касались меня так откровенно.
– Привыкайте! Я решил задержаться у дядюшки, так что мы с вами будем видеться довольно много.
– Вы намерено вгоняете меня в краску, заявляя, что будете продолжать врываться в мои покои, когда я не одета?
– Строго говоря, покои не ваши, – резонно обозначил он, накидывая на мои плечи свой меховой полушубок, оставшийся на кровати. – Но идея кажется мне весьма привлекательной, и я уверен, представится еще немало удобных случаев заставить ваши загорелые щечки пылать алыми ягодками.
Что ж. По крайней мере становятся ясны его намерения. Маг не станет посягать на мою невинность, а его намеки и жесты не более чем игра на грани дозволенного.
– Вопрос о магии. Вы не ответили.
– Мне нечего ответить, – едва слышно произнесла я, робея от недозволительной близости. – Господин Ренар… ваша светлость… не могли бы вы…
– Не мог бы что?
– Не могли бы вы отойти? – наконец, отважилась сформулировать просьбу и смело подняла взгляд. Мужчина, задорно улыбнувшись, сделал шаг назад.
– Достаточно?
– Вы знаете, правила приличия ограничивают расстояние длиной вытянутой руки, – напомнила и без того известные мужчине нормы, принятые в обществе. Нормы, которыми он, очевидно, часто пренебрегал.
– Вы умело уходите от ответа, графиня. Но вопрос не был задан из праздного любопытства. Дело в том, что я нашел вас исключительно по вспышке магии. В замке дядюшки я проверяю службу безопасности. Ваше счастье, что вчера я находился в вечернем патруле и почувствовал всплеск магической энергии. Как вы можете это объяснить?
– Своей исключительной удачливостью, – подтвердила, не желая сознаваться в наличии способностей.
Я четко помнила наказ батюшки: никогда и никому не рассказывать о даре. Даже матушка убеждена, что из меня ничего не вышло, и отцовская сила канула в реку Забвения. Батюшка учил: дар солнца – крайне редкий и настолько ценный, что его следует скрывать даже от близких. Увы, обстоятельных объяснений я не успела получить, поскольку граф Валентайн скончался при невыясненных обстоятельствах. Если более точно – он исчез. А через месяц из столицы пришла записка от его поверенных с соболезнованиями. Мы не получили никаких подробностей, не видели тела и даже не могли похоронить его с почестями, потому что хоронить было нечего. «Погиб, защищая его величество. Вечная слава». Эти слова выгравированы скорбью на моем сердце. Эти слова семенами ненависти к королю легли в мою душу…
Для почтенного господина нет ничего хуже, чем невозможность покоиться в фамильном склепе. Для потомков же важно место, куда можно прийти оплакать ушедшего… У нас такого места не было, а потому я оплакивала потерю, обращаясь к солнцу.
Вот и сейчас Джаспер, который внушал доверие и необъяснимым образом располагал к себе, просил раскрыть ему секрет. Слугам и поверенным отец представлялся магом общей практики и лекарем. Стоит ли прикрыться подобными умениями? Или вовсе утаить наличие, пусть жалких, но все же осколков магической силы?
– Значит, не сознаетесь?
– Мне не в чем сознаваться, ваша светлость. Я была бы счастлива предоставить вам ответы, которые вы так ищете. Но моя невежественность позволяет лишь предположить, что мне несказанно повезло оказаться рядом с источником той силы, которую вы почувствовали.
При этом невинный взгляд, искренняя улыбка и самая капелька солнечного тепла, чтобы умягчить сердце собеседника. Я прибегала к этому трюку каждый раз, когда требовалось уговорить кредиторов отложить на несколько дней или недель дату очередного платежа по налогам или долговым обязательствам отца, и каждый раз срабатывало. Вот только господин Ренар, вместо ответной улыбки, сжал зубы и кулаки.
– Берегись магов холода, Лайнэ… они приведут к твоей гибели…
В памяти вспыхнуло воспоминание о событии, которого не было. Я явственно слышала голос отца, который не спутаю ни с чьим, однако также явственно помнила: он никогда не говорил подобного. Могло ли воспоминание быть фантомом?
– Графиня с тайнами в служанках брата короля… Есть в этом тонкая ирония, не находите? – внутри мужчины что-то изменилось. Легкость и веселость бесследно исчезли, уступив место подозрительности и настороженности.
– Мне сложно иронизировать на эту тему, прошу меня извинить.
– Слишком много извинений для дамы вашего положения.
– В чем вы меня подозреваете, герцог? С радостью развею ваши сомнения по поводу своей благонадежности…
– Ваша благонадежность…
– Джаспер!!! – недовольно воскликнула тетушка Мариша, раскрыв двери. – Да что же это за наказание? Ты хуже Рысика! Только отвернешься, а он уже утку со стола стащит.
– Все утки целы, слово дворянина! И сравнение с твоим пушистым любимцем мне, несомненно, льстит. Мариша, но…
– Но нечего господину делать в комнате незамужней девушки, которая, к тому же, не одета!
– На ней меховой полушубок и… – Джаспер, вернув непринужденность и прежнее веселье, окинул меня плутоватым взглядом, в поисках того самого «и». – И платье из одеяла.
– А ну брысь отсюда, плут! – притопнула женщина и шутливо пригрозила мужчине кулаком.
Выходя из комнаты, он посмотрел в мою сторону. Казалось, аквамариновые глаза сверкнули, на что кожа мгновенно отреагировала мурашками, а огонек тепла, созданный в груди, был сметен ледяной волной. Еще долгое время после его ухода я ощущала ледяной осколок в груди, который таял слишком медленно, ворочаясь и принося боль.
– Ох уж этот племянник господина! Ты не обращай внимания. Он хоть и бесцеремонный, но зла творить не станет, – тетушка сложила ворох одежды на кровать и подозвала меня к себе. – Не обидел?
– Скорее, напугал, – позволив снять с себя полушубок, обозначила я. – У вас слишком вольные отношения с господином.
– Он рос на моих глазах. Вот этими руками я его мокрые штанишки стирала и обнимала, когда он плакал от обиды и боли. Больше-то некому было…
– А что же матушка? – как-то само собой получилось, что тетушка Мариша помогала мне одеваться, словно я вернулась в прошлое, когда это делали слуги.
– Умерла в родах. Заботу о мальчике взяла на себя его тетушка. Матушка его высочества.
– Королева? Ой, – я дернулась от неожиданности, когда женщина слишком туго затянула шнуровку на спине.
– Сестра королевы. Эрцгерцог – кузен короля.
– Бедный мальчик. Должно быть, тяжело расти без матери… Хорошо, что он не был одинок.
– Ох, Лайнэ. Тебе ли не знать нравы знатных господ?
Увы, но я знала их как никто иной, поскольку сама росла в семье, где близость с матушкой не поощрялась. Материнская ласка и забота – явления очень редкие и в детстве мне их недоставало… Возможно, их недоставало и эрцгерцогу? От того в его глазах такая беспросветная тоска?
– А эрцгерцог?
– Лэни, дорогушенька. Запомни хорошенько главное правило, которое поможет тебе жить и работать в этом поместье. Все, что касается хозяина дома – под запретом. Просто забудь о его существовании. Он не так часто бывает в Ренар Холле и, возможно, вам даже не придется видеться, а потому не забивай свою ясную головушку!
Она подвела меня к зеркалу, позволяя оценить свою работу. Скромное, но элегантное платье из темно-синей шерсти смотрелось идеально, несмотря на простоту фасона. Шея прикрыта воротником-стойкой, длинные рукава надежно защищают от промозглости, талия утянута шнуровкой, а от пояса опускается пышная юбка с подъюбниками.
– Я перебрала твою одежду, но не нашла ничего, что может пригодиться в замке. Здесь слишком холодно и влажно для летних сарафанов. В такой одежде ты быстро заболеешь воспалением легких. А это платье давно пылится в подсобке. Подумала, если впору – носи. Идем, я провожу тебя в твою комнату и заодно покажу поместье.
Я не стала спорить, еще раз бросив быстрый взгляд в зеркало и поправив парик. Было не привычно без водопада золотистых волос, обнимающих плечи и спину…
Когда мы вышли в коридор, выложенный светло-голубым камнем, то холод обнял колючими щупальцами, пытался пробраться под платье и схватить меня за коленки. Показалось, словно он был самостоятельным жителем этого замка, с которым придется считаться. Или я, как маг солнца, слишком остро на него реагирую?
Относительное тепло комнаты, в которой я проснулась, больше не возвращалось. Тетушка вела меня по восхитительному поместью, красивей которого я в своей жизни не видела. Но сложно представить, чтобы среди роскошных экспонатов, было удобно или приятно жить. Создавалось впечатление, что меня ведут по музею, где каждый новый поворот открывает удивительные миры, какой-то иной, не настоящей жизни. Жизни с книжных страниц романов о принцессах и королях. Возможно, под крышей замка – темница для узников, в одном из коридоров, отделанных холодным александритом, живет привидение, а в подвале сокровища стережет дракон.
– Здесь, – пропуская меня вперед, улыбнулась Мариша, – центральный вход для господ. В дневное время слугам появляться в этом месте не положено, а, если имеется необходимость, то следует шмыгнуть тенью, чтобы не мешать хозяевам. Все передвижения в господской части ранним утром или ночью. Остальное время стараемся пользоваться коридорами для прислуги.
– Хозяевам? – проводя пальчиком по гладкому лакированному дереву перил, я вспомнила наш особняк, где мы были так счастливы при жизни батюшки. Только, если на второй этаж нашего дома вела узкая винтовая лестница, то в Ренар Холле лестница была широкой, и второй пролет делился надвое. Продолжила свою мысль после некоторого молчания: – Я думала, его высочество не женат.
– Не женат, – голос женщины выдал ее беспокойство. – Но все может измениться, рано или поздно. Должно бы уже, наконец, – добавила она чуть слышно, скорее, для себя, но я услышала. Впрочем, воспитание не позволило углубиться в эту тему, хотя природное любопытство грызло изнутри мышкой полевкой.
Второй этаж, жилой, мне показался более уютным. Несмотря на малое количество окон, света было достаточно. Его источали большие голубые кристаллы на стенах и напольных подсвечниках. Только, если в обычных домах подсвечники созданы для свечей, то в Ренар Холле эти правила попирались. Огня не было нигде. Только ледяные полупрозрачные камни, окруженные туманом и источающие голубоватое сияние и холод.
– Здесь комнаты его высочества. Вход в них без распоряжения господина строго запрещен. Нарушение запрета карается немедленным увольнением. Здесь, – мы прошли просторную гостевую залу и свернули в другой коридор, – кабинет господина Ренара и библиотека.
– Библиотека? – я остановилась и с интересом глянула на деревянную дверь с простым геометрическим рисунком.
– Любишь читать, дорогая?
– За неимением возможности заниматься рисованием или иными видами рукоделия, чтение было моим спасением в последние годы. Уверена, у господина прекрасное собрание сочинений!
– Одно из лучших во всей державе! – с гордостью выпрямилась женщина и повела меня дальше. – Не так давно к нам приезжали монахи из Егилайского монастыря, чтобы изучить какой-то древний манускрипт или сверток, – она резко замолчала и сменила тему. – Ты можешь там бывать. Рано утром или ночью, когда все спят. Чтобы не помешать его высочеству.
– Спасибо, – я втайне надеялась, что одно из лучших собраний сочинений во всей державе поможет найти ответ на вопрос о сущности силы, что мне досталась от батюшки.
Мы прошли еще несколько пролетов, комнат, залов и холлов, прежде, чем добрались до крыла прислуги. Тетушка Мариша достала из кармана пригоршню разноцветных камушков и предложила:
– Выбирай.
– Что это?
– Ключ от комнаты.
Я лишь слышала о магических ключах-кристаллах, но батюшка не поощрял артефакты, а потому в нашем доме таких не водилось. Выбрав красный, я назвалась полным именем. Тетушка приложила камушек к выемке возле двери и, после того, как по косяку прошелся красноватый туман, объявила:
– Твои покои. Открыть сможешь лишь ты и хозяин, разумеется. Открывай.
– Лайнэ Валентайн.
По двери, словно по озерной глади, прошлась красноватая рябь, и ручка-крючок опустилась вниз. С полуулыбкой я взялась за нее и вошла внутрь, испытывая легкое волнение.
Все тот же холод, что и в остальных частях замках. Но, в отличие от других мест, здесь имелся камин.
Комната, в которой предстояло жить, мне понравилась. По дворянским меркам довольно скромная, а по деревенским – богатая. На стенах – бумажные обои с морозными васильками, на полу белый ковер, потрепанный временем, но придающий комнате домашний уют. На окнах грубые синие занавески, такого же цвета одеяло на кровати, поверх которого пяльцы с незаконченной вышивкой маков. Я вмиг утратила интерес к убранству комнаты, в которой имелось все необходимое для жизни, и аккуратно взяла чужую работу.
– Красиво, – провела пальчиками по шершавым крестикам вышивки, вспоминая, как сама когда-то могла часами напролет вышивать в саду, наблюдая, как резвятся на солнце отцовские псы. Ткань была покрыта слоем пыли, но я могла ее легко очистить.
– Ой, это, должно быть, от предыдущей служанки осталось, – тетушка Мариша подошла ближе, разглядывая вышивку. – Точно от нее. Я уберу…
– А можно… можно оставить? Я так давно не вышивала, что пальцы ломит от желания продолжить эту картину. Пожалуйста, тетушка!
– А, – отмахнулась она, – все равно за ней никто уже не вернется. Вышивай, коли умеешь да нравится. Только никому не показывай и из комнаты не выноси, – добавила она изменившимся голосом.
– Хозяин не одобряет занятия слуг?
Но тетушка ничего не ответила. Я положила вышивку на туалетный столик, где заметила еще одну вещицу предыдущей хозяйки.
– Это она? – подняла нарисованный портрет женщины. Короткая стрижка, такое же синее платье, как на мне, только с белым воротничком. Красивые зеленые глаза, полные жизни, смотрели на меня с надеждой. – Очень красивая.
– Да что же это такое?! – возмутилась Мариша, забирая из моих рук портрет. – Сделаю выговор Летиции. Она должна была убрать эту комнату к приезду Латиши, но, видимо, опять предпочла провести время с конюхом! Уж я ей устрою! Пойдем, найдем для тебя другую…
– Не стоит, – я остановила женщину, которая по непонятной причине разозлилась, увидев в моих руках изображение бывшей служанки. – Мне здесь нравится, правда. К тому же, я не хозяйка в этом доме и не гостья. Приберу сама, вы только покажите, где что лежит и где уборная.
Тетушка вздохнула, убирая портрет девушки в карман платья и объяснила:
– Уборная в конце коридора, ночной горшок под кроватью. Баня на восьмой день недели. Если нужно помыться раньше, то в постирочной можно взять тазик и найти теплой воды…
Я съежилась от предстоящей перспективы. Мыться раз в неделю? В детстве мы, как и все дворяне, ходили в баню дважды в неделю: на четвертый и на восьмой дни. Каждый день принимали душевые процедуры и умывались. К тому же батюшка, маг солнца, изготовил артефакт, благодаря которому трубы всегда давали горячую воду в нужном количестве, и не было нужды ее экономить. Моя любовь к горячей воде находилась под угрозой. Как же отогреться в этом ледяном дворце, не имея ни огня, ни постоянного источника тепла? Разве что самой колдовать и практиковаться.
– Могу я растопить камин?
– Эрдан вскоре принесет твои вещи, поговори с ним об этом, – достав из кармана платья временной кристалл на цепочке, Мариша вскинула брови. – Совсем заболтались. Освоишься – сразу спускайся к завтраку, Эрдан как раз проводит в крыло прислуги. После завтрака собрание. Я распределю обязанности на день. Ты сегодня начнешь с привычного – будешь прислуживать господам за столом. Этикет знаешь, очередность блюд тоже. Дальше посмотрим, куда тебя пристроить. Замок большой, работы много. Подумай, чем бы хотела заниматься, туда тебя и определю.
– Хорошо иметь тетушку в экономках, – улыбнулась я. – А можно еще вопрос?
– Только скоро, у меня еще множество дел!
– Почему нужно стричь волосы?
Она с сожалением посмотрела на мою прическу и вздохнула:
– Ох, дорогая. Не горюй, они быстро отрастают, но их все равно придется стричь. У эрцгерцога много врагов…
Продолжать она не стала и ушла, оставив меня наедине с новой комнатой и мыслями. Господин Ренар должно быть крайне мнительный человек, раз подозревает, что среди слуг могут оказаться маги-шпионы. Либо его государственная должность к этому обязывает. Стало интересно, чем занимается брат короля…
Когда осталась одна, пришлось обличить себя в лукавстве. Если где в замке и могли водиться привидения, то наверняка здесь. Мне отчаянно чудился взгляд в затылок, отчего холодок пробегался по спине каждый раз, когда оборачивалась, но никого не находила.
Ожидание Эрдана в пустой комнате без вещей оказалось невыносимым. Я выглянула в окно, выходившее во внешний двор. Привыкнуть к необычайным снежным пейзажам будет непросто. Из окна моей комнаты видно всех, кто въезжает и выезжает из замка. Вот и сейчас взору предстала удивительная картина: господин Ренар и его племянник въезжали через массивные ворота на необыкновенных животных, внешне напоминавших коней. Но вместо гривы – снежный буран, а вместо хвоста метель заметала следы. Или животные даже не касались земли, выбивая снежные искры прямо из воздуха.
Мужчины остановились посреди двора и к ним тотчас подбежали слуги. Я залюбовалась хозяином дома. Он умело держался на спине животного, удерживая в руках серебристые тонкие нити, видимо, заменявшие поводья. Сколько ему лет? Старше Джаспера, это очевидно, но насколько?
– Любуешься господином?
Голос Эрдана заставил вздрогнуть и отскочить от окна, словно меня поймали за неблаговидным занятием. Ведь я и правда жадно разглядывала мужчину, что непозволительно ни для леди, ни, тем более, для служанки. Холодный таинственный образ так и манил к себе.
– Как вы… – посмотрела на открытую дверь и на пожилого мужчину. – Дверь же заговорена…
– Так ведь закрывать надо, чтобы заговор действовал. В замке закон такой: открыто – значит заходи, а закрыто – значит, не велено… Хорош, господин, правда?
Эрдан отодвинул шторку и выглянул на улицу.
– И со слугами добр, не обидит никогда.
– Хорош, но слишком суров, – я наблюдала, как его высочество ловко спрыгнул с животного и, сунув перчатки с шапкой слугам, подошел к Джасперу. Мужчины вели напряженный разговор. – Со мной и словом не обмолвился.
– Как же так? Ты ему очень понравилась! Если будешь внимательна и обходительна, может, в замок к себе заберет. Он часто молодых прислужниц забирает…
– Вы к чему клоните? – возмутилась. – Я не собираюсь становиться любовницей эрцгерцога!
– А кто ж о нем говорит?
– Эрдан, верно? – мужчина кивнул, простодушно улыбаясь. Он явно не понимал, что задел девичью честь неуместными намеками, а потому я не стала акцентировать на этом внимание. Возможно, среди других слуг подобные разговоры и желания распространены, но я не намеревалась становиться любовницей ни Джаспера, ни эрцгерцога, хотя таинственная фигура последнего никак не давала покоя. – Сколько лет эрцгерцогу?
– А мне по чем знать. Молодой, здоровый и то ладно. Значит, работой обеспечит и жалование исправно заплатит. Мое дело нехитрое – тут принеси, там подай, здесь помоги. Тем и живу… Ты лучше на Джаспера заглядывайся. Девки, что в его замок перебрались, потом мне письма с благодарностями шлют. Уж больно хорошо им там живется…
– Спасибо, я приму к сведению, – чуть нервно произнесла я, отходя от окна. Отчего-то все в Ренар Холле, как только вопрос касался хозяина, переводили тему разговора. Эрдан, конечно, прав, в слугах ценится исполнительность, совать нос в дела господ – недозволительное занятие, но, поскольку, я воспитывалась вольно, не как слуга, интерес заглушить не получалось. Я планировала со временем раскрыть тайну личности господина Ренара.
– Ладно, деточка, пойдем, завтрак готов. Времени мало.
Я убрала сумку с вещами в шкаф и отправилась вслед за мужчиной, попутно узнав, что ни свечей, ни огня в замке не водится.
– А как же кухня? Там что, тоже огня нет?
– Вот, пожалуй, только на кухне и водится, – задумался Эрдан. – Давно я уже огня живого не видывал, если честно.
– И как же вы живете в таком холоде?
– Привычка, – он пожал плечами. – Мариша говорит, главное, чтоб душа не была холодной, а тело все стерпит.
Я все больше убеждалась в простодушии Эрдана и в том, что грубыми намеками ранее он не хотел меня обидеть или унизить. Для дворовых девок и служанок действительно возможность стать любовницей хозяина чуть ли не единственная для получения благ и привилегий. Помню, как зеленая змея ревности жалила матушку каждый раз, когда в доме появлялась новая служанка. Батюшка – красивый и богатый дворянин приковывал к себе взгляды, как знатных красавиц, так и желающих выбиться в люди простолюдинок. Поскольку женитьба на женщине без титула не лишает титула их детей, неравные браки в нашей державе дозволяются, но не поощряются ни церковью, ни королем. Считается, что род, разбавивший кровь с простолюдинами, постепенно вымрет. Не знаю, насколько это правда, поскольку родители имели равные титулы, а неравных браков я не встречала. С детства батюшка воспитывал меня в духе либеральных идей свободных держав, где все люди равны по праву рождения. Слуги любили своего хозяина, ведь он общался с ними как с партнерами по работе, а не как с рабами…
Выплыв из грез прошлого, я снова столкнулась с леденящей душу и тело реальностью. Эрдан вел холодными музейными коридорами, сверкающими драгоценными камнями и ледяными кристаллами и мне все больше не верилось, что в таких условиях можно жить все время…
– Неужели у вас не бывает теплых времен? – я знала ответ, тем не менее, надеялась услышать обратное.
– Теперь не бывает, – подтвердил худшие опасения мужчина. – Белые времена всегда, так что твои сарафаны тебе не пригодятся.
– И всегда так было?
Эрдан остановился перед аркой, ведущей, видимо, в столовую, и задумался, вспоминая:
– Циклов пять назад все цвело пышным цветом. Красивей поместья, чем Ренар Холл в округе не было. Да что там в округе! Во всей державе! Это точно, да…
– И что случилось пять циклов назад?
Мужчина изменился в лице, побледнел, словно его заморозили изнутри, а по его лицу поползла паутинка ледяных узоров…
– Эрдан! – воскликнула в ужасе, рефлекторно ухватившись ладонями за его лицо. Морозные узоры тут же отступили под жаром моих пальцев, на кончиках которых теплилась солнечная энергия.
– Эрдан! – недовольно вскрикнула Мариша. – Ну, сколько можно говорить! Уже за шестьдесят перевалило, а ничему жизнь не учит! Хуже бабы дворовой!
Тетушка накинулась на Эрдана едва ли не с кулаками. Мужчина, придя в себя, виновато сгорбился и, даже не глянув на меня, засеменил прочь.
– Лайнэ, я ведь предупреждала!
– О чем? – сама бледная, как накрахмаленная скатерть на Великий праздник белых времен, переспросила я.
– Твои расспросы о господине до добра не доведут! Не суй свой нос в дела господ. Живи, как полагается слугам. Понимаю, твое воспитание не позволяет смириться с участью, но, раз уж ты ее сама для себя выбрала, старайся соответствовать. Ведь правила совсем не сложные…
– Мы просто разговаривали…
– Просто да не просто. Есть темы, которые в этом доме поднимать не дозволено под страхом…
– Смерти? – я в ужасе вскинула брови. Образ кровожадного монстра, вырисовавшийся в голове, никак не согласовывался с фигурой эрцгерцога, даже сурового и нелюдимого.
– Иные наказания похуже смерти будут. Я тебя предупредила, голубушка. О господине ни слова! Поняла?
– Поняла…
Всмотревшись в мое лицо, словно пытаясь увидеть там степень моей понятливости, тетушка вздохнула, стиснула меня в крепких объятиях, словно я чудом избежала смерти и, взяв за локоток, повела под арку. Я не ошиблась. За поворотом оказалась столовая для слуг. Стоило нам с тетушкой появиться, как присутствующие замолчали и замерли, разглядывая меня с ног до головы, как георгин, расцветший посреди сугробов. Если бы не воспитание – прогнулась бы под тяжестью этих взглядов: оценивающие, недовольные, завистливые, гневные и… несколько робких и любопытных. Однако негативная эмоция перевешивала остальные. Можно было сказать с уверенностью: меня здесь невзлюбили с первого взгляда. Вот только почему?
Вспомнив наставления батюшки, а так же свое происхождение, я вскинула подбородок, выпрямила спину и с достоинством склонилась в неполном реверансе.
– Доброе утро.
В ответ получила рассеянные тихие приветствия и вялые кивки.
– Так, мои дорогие. Это Лайнэ, новая служанка, прошу любить и жаловать. Летиция, не пытайся испепелить ее взглядом, у тебя все равно ничего не получится. Свой выговор ты заработала из-за халатности, а не по вине новенькой.
– Конечно, сегодня даже в среде слуг протекция, – фыркнула она.
Тетушка хотела заступиться, но я остановила ее и, мягко улыбнувшись, ответила:
– Мне жаль, что из-за моего приезда у вас случились неприятности. Надеюсь, они не станут причиной нашего раздора. Я девушка простая и открытая, живу по правилу: как человек относится ко мне, так и я к нему. Очень верю, что у нас с вами сложатся замечательные рабочие отношения.
Добрая улыбка, капелька теплой солнечной магии и взгляды присутствующих также потеплели. Я любила это ощущение. Когда используешь магию для добрых целей, на душе становится хорошо и светло.
– Хорошо, – хлопнула в ладоши тетушка и вырвала присутствующих из легкого оцепенения. – А теперь завтракать да поживее! Господа уже вернулись, и просили накрыть в малой столовой. Эриша, на перилах в гостевом крыле пыль толщиной с самомнение господина Паульса, который, к слову, сегодня собирался наведаться. Сразу после завтрака туда.
– Но патронесса Алисан, я еще не закончила в гостевых комнатах вчера!
– Впредь будешь делать хорошо и с первого раза, – скомандовала тетушка и, приструнив присутствующих суровым взглядом, вышла, оставив меня один на один с незнакомым коллективом. Влиять на сознание людей я не умела, могла лишь несколько умягчить сердца, потому особого дружелюбия к моей персоне никто не выказывал.
Слуги сидели за длинным столом так плотно, что иголке упасть было некуда. Кухарка сунула мне тарелку с овощным рагу, вилку и кружку с горячим чаем. Мало того, что вилка была алюминиевая, так еще и кружка со сколотым краем. Смиренно приняв новую участь, я посмотрела на коллег, которые тут же опустили глаза и принялись жевать. Бойкот? Что ж, я и стоя поем, не гордая.
Заметив мое замешательство, одна из девушек подозвала к себе и, подвинувшись, пригласила сесть рядом. Мне пришлось некрасиво задирать юбки, чтобы занять освободившееся место, поскольку соседи по лавке отказались вставать и пропускать меня. Кажется, трудовые будни будут нелегкими…
– Не обращай внимания, в Ренар Холле не любят чужаков. Но они привыкнут. Я Айра, – девушка с большими голубыми глазами и короткими русыми волосами смотрела открыто и искренне.
– Приятно познакомиться, Айра, – я поставила тарелку с кружкой на стол и огляделась в поисках салфеток. Даже в Ротмире мы могли себе позволить салфетки для трапезы, здесь же таковых не было.
– Мы все как одна большая семья! А патронесса Алисан наша матушка. Конечно, у меня своя матушка есть, она здесь на шахте работает, но патронессу мы тоже очень любим. Она строгая, правда, бывает, но справедливая. Если прилетает, то по делу всегда. А еще…
Айра все щебетала и щебетала, а я, ковыряя вилкой в тарелке, думала лишь о том, что девушка может стать бесценным источником информации. С ее непосредственностью она и не поймет моего чрезмерного любопытства. Кроме того, мне не помешает тепло дружбы в этом царстве холода.
– И давно у вас не появлялись чужаки?
– Давненько, – ловко складывая в рот содержимое тарелки, ответила Айра. – Цикла три назад сменилось несколько слуг, говорят. Но при мне ты первая. Раньше я на шахте работала, а потом меня в дом привели. Кто ж по доброй воле уйдет от его высочества? А ты чего не ешь совсем?
– Аппетита нет…
– Хех, недельку поработаешь, будешь сметать все с тарелки и остатки облизывать!
Я возмутилась одной только мысли, что графиня Валентайн будет облизывать тарелки.
– Эрцгерцог экономит на еде для слуг?
– Экономит? – звонко рассмеялась Айра, чем привлекла внимание других слуг. Отмахнувшись, продолжила не так громко: – Его доход – тридцать миллионов золотых в цикл, зачем ему экономить?
– Сколько? – от удивления я неприлично выпучила глаза, но быстро взяла себя в руки. Соседка подняла брови и закивала, убеждая, что не лукавит. Доход батюшки, насколько я смогла разобраться в бумагах, составлял чуть более четырехсот тысяч золотых, и мы при этом жили как у богини за пазухой, а тут такие несметные богатства! Зачем они одному человеку?
– Именно поэтому Летиция так бесится! Она на эрцгерцога глаз положила, прочит себя следующей супругой господина, а тут ты! Молодая да красивая…
– Следующей? Господин Ренар был прежде женат?
Айра выпучила глаза и, несколько раз глупо моргнув, произнесла:
– У тебя очень интересный цвет волос. Белый, почти как снег. Я всегда хотела иметь светлые волосы, но природа одарила русыми. Вот у моей прабабушки, я портрет видела, волосы были…
На середине речи Айры я переключилась в режим пассивного внимания. Медленно кивала и улыбалась, выслушивая, вероятно, историю рода Сурис. Именно такую фамилию носила моя новая знакомая. Чудесный монолог на тему генетических аномалий ее семьи, продиктованных, на мой неискушенный взгляд неверностью мужчин рода, я пропустила, поскольку мысли были заняты другим: у его высочества была жена. Куда же она делась? Убили? Убил? Умерла? Сбежала? Разводы допускаются только по дозволению короля и патриарха вместе взятых…
Загадки, одна другой интереснее, возбудили аппетит. Но, только я принялась завтракать, вошла тетушка с указаниями. Поесть я так и не успела, ибо господа ждали завтрак, а честь сервировать стол выпала мне.
– Лайнэ, дорогушенька. Ты уж постарайся, чтобы все было как надо! На завтрак выбери фарфор в легких тонах, эрцгерцог предпочитает золоту серебро. Приборы должны быть натерты до блеска. Он не терпит грязи. И не забудь про салфетки!
