Екатерина Романова
Искра. Тайна крови
Водитель неспешно шел по средним коридорам живописным маршрутом. Башня Ликвид Сторидж располагалась неподалеку. Все важнейшие стратегические здания находятся в первом – центральном – районе, но по дороге мы успели в полной мере полюбоваться Джози с ее серебристой листвой, облететь Аклуа Плейз по спирали до самого верха, где водитель показал нам хрустальные шары – место, где Хартманы занимаются поддержкой телепатического купола. Снаружи шары совершенно не охраняются и вокруг них даже проходит туристическая трасса. Не родился еще тот умелец, который смог бы пробить телепатический барьер Аклуа Плейз, не говоря уже о толстенной непробиваемом стекле последней модификации с тонкой гарцанной сеткой. В бункере и в том опаснее.
Ликвид Сторидж гудела, как шпиль Аклуа Плейз. Только если тот от мощнейших телепатических вибраций, то эта от гула людских голосов, топота ног и постоянно разъезжающихся дверей.
Фет Сайонелл рвался войти в здание с гордо поднятой головой, но мне удалось воззвать к его благоразумию и заставить въехать. Но тоже с гордо поднятой головой.
Двери медленно поползли в стороны, впуская нас в обитель цифр, графиков и людских криков. Я подняла голову и едва не задохнулась от восторга. Внутри башня оказалась полой. Офисы прятались за прозрачными перегородками вдоль окон, а центр башни пустовал и пустота уходила на добрую сотню этажей вверх. Там, высоко-высоко виднелся сквозь стекло маленький кусочек сиренево-голубого неба, озарявший кольцевой ресепшен мягким столбом света. На всю высоту вверх тянулись панели с графиками, цифрами, индикаторами, которые сменялись лицами дикторов, бегущими строчками новостей и тому подобной белибердой. Плохо мне стало уже через десять секунд, а глаза фета Сайонелла нездорово блеснули. Либо напротив – он попал в свою стихию. С подобным выражением лица я смотрю по телепатовизору балет. Примерно так блестели мои глаза, когда я танцевала с фетом Ронхарским. Оуэн однозначно вел бизнес именно в этой сфере.
Мы подошли к белоснежному столу в форме огромного замкнутого кольца, внутри которого суетились секретарши и младшие менеджеры. Все как одна высокие стройные красавицы в дорогущих обтягивающих костюмах и красных шейных платках.
– Добрый день, чем могу вам помочь? – оторвавшись от созерцания прозрачной панели планшета, девушка подарила нам невероятно обаятельную улыбку, демонстрируя качественную работу стоматолога.
Фет Сайонелл с моей помощью поднялся и произнес:
– Я планирую сделать вложение на очень крупную сумму.
– Конечно, вашу руку, пожалуйста, – казалось, что улыбка к ее лицу прилипла.
Оуэн приложил ладонь к сенсорной панели. Менеджер продолжала улыбаться, пока шел поиск информации, а когда получила результат, улыбка очень и очень медленно растаяла. Блондинка растерянно смотрела то на нового клиента, то на монитор.
– Какие-то проблемы?
– Эм… Нет-нет! Фет Сайонелл, я… – женщина стала заикаться.
– Мы подождем, – понимающе улыбнулся мой спутник. К такой реакции он, похоже, привык.
– Пройдите в зону ожидания, пожалуйста. Могу я предложить вам чай, кофе, другие напитки?
– Ничего не нужно.
Женщина несколько раз нервно нажала сиреневую кнопку на сенсорной панели и дрожащей рукой указала на вип-зону с кожаными диванчиками, свежей прессой и автоматом для кофе. В отличие от фета Сайонелла, я отказываться не стала и без зазрения совести налила себе ароматный напиток с густой пеной, корицей и шоколадным сиропом.
– Зря вы, невероятно вкусно! – я слизнула с верхней губы сладкую пенку, смущаясь под искрящимся взглядом Оуэна. – Что это она так вас испугалась?
– Получила обо мне полную информацию.
– И вы такой страшный?
– Скажем так, в инвестиционном бизнесе я довольно известный игрок, и сегодня мы вложим девятьсот семьдесят миллионов анников.
Я подавилась. Основательно так подавилась. Что-то внутри встало поперек горла и, вытаращив огромные глаза, я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Вспомнила про прием Геймлиха и самопомощь, перекинулась через спинку кресла и насилу откашлялась. Девятьсот семьдесят миллионов анников??? Да он что, шутит? Это же полугодовой бюджет небольшого дистрикта. Например, третьего или восьмого, да даже четвертого…
Когда я пришла в себя, мужчина осторожно погладил меня по коленке и улыбнулся:
– Не стоит так волноваться, Александрин. Это обычное вложение.
– Обычное вложение? Да на эти деньги можно купить весь тринадцатый район и еще останется на безбедную жизнь для трех последующих поколений! Вы… вы уверены, что стоит это делать? А если завтра акции рухнут? Вы же компанию целиком выкупите, она хоть стоит столько?
– Не рухнут, – его непоколебимая уверенность удивила.
– Но что, если вы ошибаетесь? Вы же потеряете все!
На эти деньги мы с Альби и Таном могли бы безбедно прожить пятнадцать, а то и шестнадцать жизней. Вот вообще безбедно. Катаясь на личных воларах и проживая не на среднем уровне, нет, а там – под самым куполом!
– Что именно? – когда он так вскидывал брови и улыбался, его лицо делалось необычайно открытым, а удивительные васильковые глаза не позволяли от них оторваться. Действительно, что может потерять человек, который скоро умрет… – Я уже все потерял.
– Лучше бы вы раздали эти деньги людям. Больше было бы пользы.
– Простите, что не оправдал ваших ожиданий. Увы, я мизантроп, Александрин. Не помогаю, если не вижу в человеке искры. Не магической, нет. Той, что душой зовется. В вас, – он ткнул в меня худым корявым пальцем. – В вас душа есть. Только человек, имеющий душу, может убирать говно за богачами, ни разу ни о чем их не попросив. Вы могли попросить меня отдать эти деньги вам.
Могла. И даже мыслишка такая пробегала. Но, в отличие от Марты, наглости мне еще необходимо понабраться.
– Я уверена, что нельзя иметь такие деньги и остаться человеком. Простите, ничего личного. А насчет говна – это всего лишь работа, – смутилась я. – Ничем не лучше, и не хуже любой другой. Я просто стараюсь быть полезной по мере возможностей, и в силу своей… пустоты.
– О нет, вы не пустая! – он уверенно мотнул головой. – В свое время в вашей жизни произойдут удивительные изменения! Жаль, я уже не стану их свидетелем!
– Не говорите так! – по телу вновь прошла горячая волна жалости, а глаза защипало.
– Александрин, условимся так. Смерть рано или поздно настигнет всех нас. Это не конец. Это лишь новое начало!
– Для кого? – сбивчиво произнесла я, уже вовсю глотая слезы. Да что ж со мной такое?
– Для всех. Ну же. Перестаньте!
Он вынул из кармана платок и протянул мне.
– Лучше помогите определиться, куда мы вложимся.
– Мы? – я вытерла внезапную сырость и перевела взгляд в сторону графиков.
– Конечно мы. Без вашей помощи мне верно не определить. Итак?
– Да я ровным счетом ничего в этом не понимаю!
Посмотрела на многочисленные прозрачные панели, на которых то и дело вспыхивали графики, сменялись выпусками новостей, пояснениями, новыми цифрами, кривыми, косыми, параллельными и тому подобной фигней. Тряхнула головой и посмотрела на мужчину. Он держал меня за руку худыми сухими пальцами и уверенно рассматривал панели. Точнее не так. Он словно разговаривал с цифрами…
– Замечательно. Выбор сделан, – мужчина отпустил мою руку, чтобы указать пальцем в одну из панелей, почти в самом низу стены, слева. – Лисмен Эколоджик. Междистриктовый холдинг по экологическим технологиям.
– Вы уверены? – с сомнением покосилась на графики, некстати напоминающие грустно свисающий… эм, в общем, когда Таххиру не хотелось того, чего хотелось мне, это выглядело примерно так. – Похоже, дела у них не ахти.
– Именно сюда и вложимся! – мужчина с азартом потер руки и улыбнулся стремительно приближавшемуся мужчине в черном костюме тройке.
– Фет Сайонелл, фета Сайонелл, добрый день. Меня зовут фет Гловер, я помогу вам сделать выбор и оформить необходимые бумаги.
Поправлять не стали. Пусть считают меня дочерью, внучкой, женой, да хоть любовницей. С этим удивительным мужчиной я готова потерпеть любой статус!
– Мне передали, что вы хотите приобрести акции. Мы готовы сформировать для вас очень привлекательный инвестиционный портфель с бумагами разных…
– Лисмен Эколоджик, – перебил он склонившегося в прелюбодейной позе мужчину.
– Что, простите? – у того даже глаз дернулся.
– Я уже все решил. Вложу в Лисмен Эколоджик. И частично в Сайман.
– Эм. Хорошо, – устраиваясь в кресле рядом с Оуэном, менеджер достал планшет. – Какую сумму вы планируете вложить?
– Девятьсот семьдесят.
– Тысяч? – он вскинул брови.
– Миллионов, – сухо, без эмоций. Зато фет Гловер на эмоции не скупился. Он завис, словно сломанный телепатовизор. Вот замер прямо так, с открытым ртом и поднятыми бровями. Когда отмер, прохрипел:
– Вы… Позвольте…
Все. На большее не хватило. Он бросил на меня взгляд, в котором так и читался крик о помощи, мол, хоть вы вразумите этого ненормального! Я лишь пожала плечами, но попробовала:
– Может все же не стоит вкладывать все? – робко произнесла я.
– Если вы не готовы мне помочь, позовите того, кто готов, – голос великородного.
Несмотря на старость и немощь, вид у фета Сайонелла грознее не придумаешь! Я бы такому прекословить не стала. Менеджер тут же понятливо кивнул и пригласил нас последовать за собой в более удобное место. Я отказалась, заверила, что подожду в небольшом скверике на улице. Хотелось подышать воздухом. К тому же, я не разбиралась ни в электронных отчетах, ни в электронных договорах и цифры навевали на меня откровеннейшую скуку! Строго-настрого наказала фету Сайонеллу держать под рукой кнопку и, в случае какой неожиданности или просто необходимости моего присутствия нажать на нее.
Оформление документов заняло без малого сорок минут. Я сидела в маленьком, но уютном кафе во внутреннем дворике Ликвид Сторидж, под настоящим кустом цветущего жасмина. От него вкусно пахло сладостью, кажется, даже настоящей. Впрочем, здесь все пропитано ароматом анников, думаю, местный штат садовников вполне способен позволить себе закупить семена и ростки настоящих карликовых деревьев. Вокруг кафешки их росло штук двадцать. Все ухоженные, в цвету. Невысокий кованый заборчик обнимали пышные клумбы с маками, флоксами и ромашками. Альби занимается земледелием, и я знаю о растениях исключительно благодаря ей. В девятом дистрикте с зеленью вообще туго, а соседи покупают семена по дешевке у моей сестры.
В университете преподавали, что раньше из собранного урожая выращивали новый. Сейчас это невозможно. Плоды бесплодны, а воткнутые в землю семена гниют и покрываются плесенью. Когда красный и желтый дракон поработили землю, захватили одну страну за другой, они немало постарались, чтобы изменить генный код всех фруктов и овощей, лишить их естественной репродукции. Раньше мир, в котором приходилось ежегодно закупать семена казался невероятным, сегодня это действительность. Хочешь вкусных ароматных фруктов и овощей – выложи крупную сумму анников, купи землю, которой днем с огнем не сыщешь, купи семена и, возможно у тебя что-то выйдет. При отсутствии необходимой искры выходит плоховато. К счастью, у нас есть Альби и разнообразие фруктов и овощей. Я уже не представляю жизнь без них. А многие питаются соевым мясом, картофельным хлебом и белковой массой с ароматизаторами. С молоком и того хуже. В девятом дистрикте всего три коровы, и тех еле удается прокормить. Еще бы, туша размером с трехэтажный дом поглощает немерено корма!
За этими рассуждениями меня и застиг фет Сайонелл, которого проводил ко мне трясущийся, словно лист Джози менеджер.
– Готова? – улыбнулся мой пациент.
Я отставила пустой стаканчик из-под кофе и улыбнулась:
– К чему угодно.
– Отлично! Тогда нам нужен волар!
«Чем угодно» оказался магазин модной одежды. Да не просто какой-то там, а «Тверддини». Самый-самый модный бренд. Самый дорогой. Самый изысканный. Здесь одеваются жена и дочь Кайла Хартмана, здесь одеваются все представители Конгресса, все звезды шоу-бизнеса, да вообще все, кто относится к элите. А еще здесь шьют на заказ. Не удивительно, что на меня в моем скромном синтетическом сарафанчике смотрели как на дохлогрызку, случайно забежавшую в Аклуа Плейз. Спасибо, хоть каблуком не пристукнули и не выкинули за хвост из окна.
– Феты, – громко объявил фет Сайонелл. – Нам нужно сделать из этой дамы прекрасную рысокоть для ужина в Рэдкайл.
Упомянутые окинули меня более дружелюбными взглядами, сразу распознав в голосе Оуэна стать великородного. Их лица преобразились, улыбки растянулись до ушей, они засуетились вокруг меня, как древние пчелы вокруг ульев. Пчел уже давно нет. Точнее, они остались только в первом – зеленом дистрикте, где нет высоток и все усыпано зеленью до самого горизонта. Оттуда нам поставляют лакомство, дороже даже гарцана – мед. Пробовать не доводилось, но поговаривают удивительнейший и полезный деликатес!
– Фет Сайонелл, – прошептала, склонившись к уху своего волшебного пациента. – Надеюсь, вы понимаете, у меня нет денег даже на пуговицу от самого дешевого наряда.
– Какое счастье, что у меня их достаточно, чтобы купить весь этот магазин, – подмигнул он.
– Но… зачем?
– Я уже говорил вам, зачем. Мне никогда не искупить вину перед вашим отцом. Я поклялся, что сделаю вашу жизнь лучше. Не мешайте умирающему старику радоваться! – шантажист притворно схватился за сердце, железным аргументом выбивая все мои возражения. Нашел, за какую ниточку дергать! – Лучше расскажите о своем спутнике. Вы влюблены?
– О нет, – отмахнулась, наблюдая за суетливой работой консультанток, которые бегали по бутику, подбирая для меня варианты. – Это будет деловой ужин. С фетом Ронхарским.
– Известным балетмейстером?
– Вы умеете удивлять! Да, с ним.
– Отличная партия, – одобрил Оуэн Голд.
– Нет-нет, я же говорю, это только…
– Фета, пожалуйста, пройдемте в примерочную.
Бросила умоляющий взгляд на Оуэна Голда, но тот показал жестом, чтобы шла, а сам отъехал к зоне ожидания и подозвал к себе одну из подтянутых блондинок с прилипшей улыбкой. Вот почему там, где большие деньги и богатые мужчины, там сразу блондинки? Вот ведь незадача, я тоже светловолосая…
Платья оказались шикарными. Нет, не так. У меня даже не было подходящих слов, чтобы назвать, какими они были. Начать хотя бы с материалов! Я никогда прежде не трогала натуральные! Разумеется, в моем мире они были доступны единицам. Хлопок, лен, шелк и прочие ткани, для производства которых ингредиенты требуется выращивать – непозволительная роскошь, учитывая, что кроме песка в нашем мире ничего не осталось. Землю создают те, в ком есть искра земледельцев, как в моей Альби. Сестра пока не научилась подобной трансформации, этот талант могут раскрыть лишь в университете. Чтобы вырастить тот же хлопок, нужны огромные территории. Не удивительно, что основная масса населения ходит в синтетических тканях, от которых волосы частенько электризуются и разлетаются в разные стороны. А еще можно получить неплохой заряд бодрости, если неудачно коснуться гарцана. Я уже молчу о том, что это вредно для здоровья.
В Тверддини все оказалось иначе. Теплые, мягкие ткани нардов обнимали мое тело, как вторая кожа, струились по нему, словно теплая вода. Мне предложили несколько платьев на выбор и каждое я брала так, словно оно могло обратиться в песок и утечь сквозь пальцы. Легкие, невесомые и невероятно дорогие, они притягивали взгляд и восхищали. Страшно было даже их держать, не то, что мерить. А, если я случайно порву? Поставлю зацепку, запачкаю? Как потом оправдываться перед Оуэном? Я ведь не выплачу компенсацию и за год!
На свою беду увидела ценник. Сто пятьдесят тысяч анников! Конечно, дешевле вина, что мы пили, но куда дороже всего моего гардероба вместе взятого раз в десять!
Так, Ланни, спокойно. Если мужчина может себе позволить спустить девятьсот семьдесят миллионов анников на откровенно дохлую компанию, которую спасет лишь чудо, то уж пара сотен тысяч за наряд его точно не разорят. Мне, конечно, принимать такие подарки крайне неудобно, но если это в память об отце… У меня останется вещь, которая всю жизнь будет напоминать и о нем, и о моем удивительном пациенте.
Очередное платье надевала осторожно, словно сапер, который деактивирует бомбу. Подняла взгляд и замерла. Никогда бы не подумала, что обычный кусок ткани… хорошо, необычный кусок ткани способен так преобразить человека! Легкая красная паутинка мягко струилась по телу, повторяя его изгибы. На плечах – тоненькие бретельки из блестящих камней, на груди небольшая провисающая складка, ниже все плотно облегает тело и ткань струится до пола. Все прекрасно, кроме двух «но»: огромного выреза на спине, окутанной паутинками ниточек со стразами и отороченного кружевом разреза от бедра до пола.
Некстати подумалось, что сказал бы Харви, увидев меня не в рваном сарафанчике и с перепачканным лицом, а в этом шикарном наряде и с идеальной прической?
Оуэн Голд удовлетворенно кивнул и по-мальчишечьи показал большой палец, когда я вышла из примерочной. Мужчину обхаживали со всех сторон. Он держал в руках бокал с шампанским, а на коленях расположил вазу с кусочками колотого шоколада, посыпанного кокосовой стружкой.
– Великолепно.
– Великолепно? – повторила я. – А как это называется?
Сделала шаг и присутствующие смогли лицезреть мою ногу до самого бедра.
– Действительно, не хватает туфлей, – подмигнул мужчина.
– Я не про туфли, я про разрез!
Наверное, вид у меня в этот момент был жутко растерянный, потому фет Сайонелл пояснил:
– Дорогая, вы же собираетесь на свидание с постановщиком балета!
– Это не свидание, это деловой ужин, – поправила, хотя уже не была до конца уверена, что в таком месте проводят деловые ужины. Да и что такого делового можно со мной обсудить? Моду на пуанты? Можно ли прыгнуть гранд жете больше ста восьмидесяти градусов? Конечно можно! Длину пачки?
– А где постановщик, там и танцы!
– Сомневаюсь, что меня позовут танцевать.
– Послушайте старика. У меня в этом деле опыта куда больше, чем у вас. Вы мне доверяете?
Почему-то даже сомнения не возникло. Разве можно доверять человеку, которого знаешь пару часов? Наверное, у меня голова в заднице аркха, потому что ответила:
– Доверяю.
– Вот и отлично. Тогда идите и примерьте эти туфельки, – сияющая фета как-то ее там, на золотой табличке не разобрать, поднесла мне босоножки со множеством ремешков на высоком устойчивом каблуке.
Примерила. Удобно и красиво. Фет Сайонелл одобрил, велел унести паковать. Я с облегчением вздохнула, готовая отправиться обратно в больницу, как услышала:
– Следующее.
– Следующее?
– Конечно. Вы же моя сиделка, – как ни в чем не бывало, произнес мужчина, – хочу, чтобы мне было не стыдно показаться с вами в самых разных местах. Рестораны, выставки, театры, речные прогулки, банки. Перед смертью у меня много дел, к тому же, я планирую хорошенько развлечься, и вы мне в этом поможете! – строгий, почти командный голос. Вот так запросто подарки превратились в почетную обязанность.
Следующие сорок минут обернулись пыткой. Очень приятной такой, но психологически напряженной пыткой. В результате я обзавелась коктейльными и вечерними платьями, ежедневными нарядами, тремя деловыми костюмами и еще два были заказаны с нуля. Фет Сайонелл сказал, что у порядочной феты обязательно должны быть костюмы, сшитые на заказ и через несколько дней я почувствую разницу. Сомневаюсь. Мне готовые-то костюмы казались небывалой роскошью, удивительно прекрасно подходящей под мои формы.
Обувь, шляпки, перчатки, шарфики… Менеджеры, смекнув, что фет не знает счета деньгам, закрыли магазин и начали раскручивать его по полной программе, о чем я не преминула сообщить своему пациенту.
– Александрин, неужели вы думаете, великородного так просто, как вы выражаетесь, раскрутить? Меня сложно убедить в чем-то, если я не согласен и вовсе невозможно заставить действовать против воли.
– Тогда я не понимаю, – глядя на груду шмоток, которую паковали сияющие феты, я вздохнула. – Вы искупили вину перед моим отцом платьем. Это-то куда?
– Мне не хватит жизни, чтобы искупить вину перед ним, – грустно протянул мужчина и его взгляд остановился на еще одном платье. Короткое, белое, в обтяжку, а от бедер в стороны расходится сетка, словно пачка, только короткая.
– Еще мы возьмем это.
Слова закончились. Белый – цвет смерти. Он хочет, чтобы в этом я пошла на ритуал развеивания праха… Словно в подтверждение моей догадки, фет деловым тоном произнес:
– Завтра мы посетим нотариуса и моего душеприказчика. Я хочу, чтобы мой прах развеяли вы.
– Неужели у вас нет родственников? Или близких людей, которые бы могли это сделать?
– Племянники, – отмахнулся так, словно они не родные люди, а надоедливые мухи. – Самый мой близкий человек – вы, Александрин. Потому что вы ниточка к моему прошлому. К тому, что было мне отчаянно дорого. Глядя на вас я вижу свои лучшие достижения и свои ужаснейшие ошибки. Не разочаровывайте меня отказом!
– Я бы не посмела, – кивнула, старательно сдавливая слезы. – Пойду переоденусь.
На мне все еще было одно из платьев. Обтягивающее бежевое, словно вторая кожа, только на пару тонов темнее. На груди квадратный вырез, в котором очень аккуратно смотрелась грудь, зажатая толстыми лямками.
– Ни в коем случае! То синтетическое безобразие вы больше не наденете. Я даже при взгляде на него чешусь.
Словно в подтверждение, он почесал руки и даже передернул плечами. Могу его понять. Когда умер отец, у матери не было денег на натуральную одежду и нам всем пришлось перейти на синтетику. Первое время кожа бунтовала, покрывалась сыпью и ужасными волдырями, мы чесались, мазались зеленкой – за тысячи лет не придумали ничего лучше верного средства, пришедшего еще из глубины веков – и снова чесались. Потом, с годами, кожа привыкла и на легкий зуд мы перестали обращать внимание. Зато как непривычно приятно вновь почувствовать на себе мягкость натуральной ткани, которую постоянно хочется гладить. Поймала себя на том, что поглаживаю подол, а со стороны выглядит, что задницу. Убрала руки и смутилась.
– Кофта. На улице холодно, нужна кофта.
Феты живо исправили недоразумение и на мои плечи лег укороченный жакет с единственной огромной пуговицей, украшенной какими-то камушками. Выглядела я необычно. Бежевые туфли на высоком каблуке, дорогое платье, элегантный жакет и новая сумка. Я смотрела на себя в зеркало и поверить не могла! Заправила за ухо выбившуюся из култышки белоснежную прядь. Наверное, к такому внешнему виду мне придется прибрать волосы. А то как-то стыдно. Сейчас в парикмахерских все быстро: сунул голову в телепатическую капсулу, представил результат и получил. Ну, что получится, то и получил, потому что все зависит от силы парикмахера. Если у него нет биологической искры, результат на свой страх и риск, а если есть – оставишь нехилую сумму за сеанс.
– Этим займемся завтра, я несколько устал, – словно извиняясь, произнес фет Сайонелл. – Ты прекрасно выглядишь, Александрин.
Наконец-то он перешел на ты. Это как-то правильней, что ли, в нашей странной ситуации. Посмотрела сквозь зеркало в удивительные васильковые глаза и не удержала очередных слез. Затем повернулась и вовсе обняла Оуэна.
– Ну, хватит!
– Простите меня, но я поверить во все это не могу. Это как во «Взрослые тоже верят в сказки», только фея-крестная там женщина! Вы моя фея-крестная, фет Сайонелл.
– Увы, это не так, – поглаживая меня по спине, негромко произнес он.
– Все готово. На какой адрес отправлять?
– Тринадцатый квартал, четвертый квадрат, седьмой этаж, дом номер три.
Лица присутствующих заметно вытянулись, а у Оуэна даже верхняя губа дернулась. Отмерли феты не сразу, а когда отмерли-таки, попросили моего спутника подписать документы, оплатить покупку и вызвали для нас волар.
В больницу мы летели в каком-то странном напряжении.
– Давно вы живете в тринадцатом квартале? – негромко спросил фет Сайонелл.
Снова на вы…
– Со смерти мамы, – неожиданно потянуло на откровенность. – У меня не было возможности платить за квартиру в седьмом квартале. Я продала все, что у нас было, и купила домик. Небольшой, но в нем есть огород для Альби. А Тан смастерил мощный фильтр для воды и мы за нее не платим. Для питья и готовки он собирает росу и дождь, как-то очищает через свои невероятные штучки, а для мытья у нас система внутренней циркуляции. Он изумительный и очень перспективный маг-техник, у него сильная искра. Я надеюсь, мне удастся скопить денег и устроить ребят в университеты. Тогда им не придется больше побираться… У них будет настоящая жизнь! Хотя бы у них.
– Ради этого вы кладете на плаху свою молодость? И даже готовы убирать за старой падалью?
– Ну что вы так о них? Это обычные люди…
– Ой, бросьте. Я успел пообщаться с другими пациентами. Единственный нормальный человек из всех – мой сосед по палате. Удивительно приятный мужчина!
Я рассмеялась. Тот самый, что три недели молчит, глядит в потолок и улыбается. Болезнь Торкинсона. Он живет исключительно благодаря поддерживающей жизнь капсуле, которую родственники не желают отключать. Они продолжают платить, но при этом за три недели так и не посетили фета Барского.
– Я знаю, что пятидесятый этаж называют элитной зоной отчуждения. Сюда богачи ложатся сами, чтобы не чувствовать себя брошенными, – он грустно улыбнулся. – Ты можешь окружить себя слугами и лучшими сиделками, но в холодном пустом доме из гарцана, стекла и дорогих скульптур чувствовать безмерное одиночество. А можешь лежать в больничной палате с трупом на соседней койке и не чувствовать одиночества вовсе. Жизнь удивительна!
– Мы с вами по-разному подходим к жизни. По мне она жестока.
– Вы поймете, со временем.
Писк планшета напомнил, что фету пора принимать нейровитамины. Я достала коробочку с капсулами и протянула одну из них Оуэну. Мужчина скривился, но я была непреклонна! Должна же я выполнять свои непосредственные обязанности! Конечно, даже сильнейшие нейровитамины – что мертвому припарка, но они хоть как-то замедляют процесс.
Некоторое время мы летели молча, думая каждый о своем, а затем вновь сработал планшет.
– Я отправил вам несколько книг, ознакомьтесь на досуге.
Открыла почту и замерла. Два письма от того, кого даже по имени называть не хочу. Говорят, раньше можно было связаться лишь с теми, кто давал тебе свои контакты. Сложно представить! Сегодня в ноосфере невозможно спрятаться. Если кто-то знает твое имя и внешний вид, то по телепатической связи может отправить сообщение и видео вызов, где бы ты ни находился. Есть, конечно, способы закрыться, но они доступны только великородным. Разумеется, все зависит от силы искры или телепатотарифа, но возможности колоссальные.
Фетрой Х. Хартман, 13:00 «Жду».
Фетрой Х. Хартман 13:02 «У тебя три минуты»
Три минуты? Да пошел ты, Харви, чтоб тебя тудыть растудыть! Быстренько перебила его номер на «Ползучее Великородие» и закрыла ветку сообщений.
– Не пришли?
– А? – повернулась к Оуэну и не сразу поняла, о чем он говорит.
– Книги.
– Да, сейчас посмотрю, – щелкнула на другую папку и увидела несколько прикрепленных файлов: «экономика», «начала анализа», «инвестиции», «свое дело». – Все получила, спасибо. Только зачем мне книги по бизнесу?
– Просто прочтите.
Ладно. Мне не сложно. К тому же, когда у меня появятся деньги, и я смогу выкупить кафе матери, которое сама же за бесценок и продала, чтобы хоть как-то прокормить себя и ребят, мне понадобятся знания. Именно из-за их отсутствия я и потеряла материнское наследие.
– Приятные сообщения?
Поймала себя на том, что пялилась на буквы, присланные Хартманом. Сам Великогад снизошел до писем какой-то пустышке? Точно где-то здесь пустынный мертвоед сдох!
Выключила планшет и поморщила нос.
– Это вряд ли. Просто Харви Хартман решил, что раз он правящий, то все в девятом дистрикте принадлежат ему. Видимо у него голова в заднице аркха.
Волар заметно качнулся, и мы недовольно покосились на пилота.
– Простите, – смутился он, крепче перехватив штурвал.
– Харви Хартман, – жестко отчеканил фет Сайонелл. – Не лучшая для вас компания, Александрин. Очень сильный и опасный человек. Что вас связывает?
– Случайная встреча после очень и очень долгого дня. В общем, ничего не связывает.
– Он вам докучает?
Волар снова заметно дернуло.
– Если вы не способны удерживать волар, лучше передайте управление, – гарцанный голос Оуэна Голда вмиг отрезвил разнервничавшегося пилота.
– Простите. Все хорошо.
Повелительская тема явно его волновала. Конечно. Примерно так все реагируют на имя Харви, а у женщин еще и трусы слетают. Ну, автоматически так. Харви. Чпок. Это резинка на трусах лопнула… Ненавижу. За одно только это уже ненавижу самодовольную его рожу!
– Пока сама не знаю. Не могу понять, что ему понадобилось от пустышки.
– В вас уникальная искра, Александрин. Я уже говорил. И он это знает, – а потом Оуэн Голд обратился к нашему пилоту: – Передайте, чтобы фетрой сбавил обороты. Девочка под защитой рода Сайонелл.
Губы пилота затряслись, то ли от волнения, то ли от страха, впечатлительный мужик оказался. Я же пожала плечами. Человек, что может выкинуть на ветер девятьсот семьдесят миллионов анников, наверняка известен в определенных кругах. Я о нем прежде ничего не слышала, но я – не Хартман, который по какой-то причине подсунул нам своего соглядатая. Ну вот что за человек?
В больнице мы долго прощались с Оуэном. Я помогла фету переодеться в больничную одежду, провела гигиенические процедуры, убедилась, что он послушно лежит во время электростимуляции и отправилась к Лоби за положенным нагоняем. В том, что он состоится, ничуть не сомневалась. В отличие от меня она жутко серьезная и ответственная.
– Ланни, ты чем только думаешь? – закрывая двери своего кабинета, прошипела подруга. – Совсем ума лишилась?
– Ты о чем? Мы же вернулись к обозначенному времени. Прямо минута в минуту! И, кстати, если не поспешу, я опоздаю во Флай Скай, у меня смена с девяти!
Обычно я работаю в больнице до семи, потом обедаю в дешевой столовой на первом этаже и на трене добираюсь до клуба. Вот только сегодня засиделась с Оуэном и это грозило опозданием. Последний трен уходит в девять, после этого по дистрикту можно передвигаться лишь наземными телепатобасами или воларами. Но на них пока доберешься… Есть еще аэротрен, но удовольствие не дешевое.
– Ты хоть знаешь, кто он? Принимаешь подарки от пациентов?
От ее цепкого взгляда не ускользнули разительные перемены в моем внешнем виде. Марта и вовсе ходила бухтела, что знала б она, что у фета Сайонелла какашки из анников, сама бы за ним выносила, да еще и на серебряном блюдечке. Меркантильная дохлогрызка!
