Екатерина Каграманова
Звёздочка золотая
Наконец ослабла немного, отпустила эта штука внутри. Вдох, выдох. Антон постоял ещё немного и пошёл по дорожке вперёд, к старому пруду. Успокаивалось сердце, успокаивались мысли.
***
На самом деле её звали Агния. Что нашло на мать – неизвестно, но дочь она твердо решила назвать так. Все знакомые, впервые услышав имя, спрашивали: «Барто?». За несколько лет Антон успел возненавидеть эту идиотскую шутку. Потом выяснилось, что сестра не может выговорить «Агния». Несчастный скованный язык кое-как выдавал «Аня», не больше. К пяти годам она уже твердо была Аней.
Мать долго не признавала диагноз, упорно доказывала, что девочка просто своеобразная, развивается в своем темпе. Но когда Ане исполнилось шесть, на школьной комиссии несчастье стало очевидным. Прошло уже четырнадцать лет, а сестра всё собиралась в первый класс, всё хвасталась воображаемыми тетрадками.
Иногда он думал, какой она могла быть. За болезненной полнотой толком было не разобрать. Представлял её похожей на мать и, значит, на себя – скуластой, тонколицей.
Сколько Антон помнил себя, мама всегда была занята сестрой, а отец пропадал на работе. Он действительно много работал – на его зарплату и жили, ну и Анькина копеечная пенсия.
Мать пыталась уделять внимание им обоим, но безуспешно. Вечные занятия – она всё ещё продолжала надеяться. Логопед, арт-терапия, лошади какие-то… «Аня, давай – сорока-белобока…», «Видишь, Анечка, зайчик не хотел есть, прилетела злая муха и съела его еду…»
С Антоном не было проблем. Антон был здоров, нормально учился, занимался волейболом. Антон не требовал внимания. Антон привык.
***
За чёрными ветками поблёскивал пруд, от него несло тиной. Антон не пошёл к воде, повернул назад. Фонарный свет падал на грязный асфальт. Их хорошо распределили, фонари – света каждого хватало ровно до следующего. Каждый освещает свой участок, и получается, что вся аллея освещена. Идёшь – и везде светло. Почему в жизни не так.
Снова натянулось в груди, разбухло до самого горла тугим комком. Антон остановился, поднял голову. Тучи сизыми клочьями закрывали небо – ни звёзд, ни луны, ничего.
– Сколько можно? Ну сколько можно? Сделай что-нибудь! – кому он это в отчаянии сказал, сам не знал.
Но что-то сдвинулось там, наверху. Какая-то тёмная глыба отъехала в сторону, и загорелась, засветилась яркая желтоватая точка – одна-единственная, прямо над головой.
