Екатерина Островская
Любовь во время пандемии
Глава третья
За окном хлестал мартовский ливень – весна не радовала. Была пятница, и вечер не спешил приблизиться, словно опасался чего-то. Бережная сидела в своем рабочем кабинете и просматривала оперативные сводки по своему городу. Количество преступлений в общественных местах значительно сократилось – пандемия, как-никак. Зато выросло количество бытовых происшествий. И все они были как под копирку, менялись только адреса и некоторые детали. «На проспекте Наставников в своей квартире сорокалетний электросварщик после совместного распития горячительных напитков в компании жены и холостого пятидесятилетнего соседа, приревновав жену к последнему, устроил драку, в результате которой попал в больницу с сотрясением мозга, переломами челюсти и нескольких ребер. В больнице его оставлять не стали ввиду отсутствия койко-мест. Пострадавший написал заявление с просьбой о привлечении соседа к уголовной ответственности. Жена пострадавшего показала, что виновата во всем она – с соседом она действительно находится в непозволительный связи, – и попросила взыскать с любовника миллион рублей в качестве компенсации за увечья мужа и ее личное унижение. Сосед в своем объяснении сообщил, что инициатором этой связи был не он, а соседка, которая, используя свое положение, постоянно занимала у него деньги и не возвращала. То же самое делал и осведомленный об их любовной связи муж. Взятые суммы не возвращались обоими, а кроме того, они оба приглашали его к себе на посиделки, которые оплачивал холостяк…
Знакомиться с подобными текстами было тяжело, но Вера надеялась узнать то, что может ее действительно заинтересовать. В лежащей на столе сумочке проснулся мобильный телефон. Снова дала о себе знать Заморина.
– Короче, – с места в карьер начала она, – все переигралось: никуда мы с Витей не едем. Сегодня он позвонил в гостиницу, и ему сообщили, что снег с трассы смыло дождем. Мне-то от этого ни жарко ни холодно. Костюмчик и ботиночки только зря купила. Я же там потусовать хотела. А теперь будем здесь его день рождения отмечать. Он у него в эту субботу, но отмечать будем в пятницу.
– Ты же говорила – на следующей неделе.
– Ну да. Мы же в субботу не могли. А теперь можем. То есть и в эту субботу не можем, потому что он пообещал поучаствовать в какой-то рекламной кампании и должен в Москву уехать. Поэтому отметим заранее, а то когда потом еще встретимся…
– Не приду, – попыталась отказаться Бережная, – пятница – это сегодня.
– Разве? – не поверила Инна. – Ну и что? Еще утро, а до вечера ты успеешь привести себя в порядок и подарок купить. Если не знаешь, что подарить, купи хороший парфюм. Он мужчине никогда не помешает, а то у Вити все с запахом апельсина: солидный человек, а запах дешевский. Я ему намекнула, а он ответил, что это «крид оранж спайс», и он не может быть дешевским. Так что ты ему тоже намекни и подари что-нибудь эдакое.
– Что-нибудь эдакое – это уж ты сама и без посторонних. А я…
Вера хотела сказать, что в любом случае она не придет, попыталась придумать весомую отговорку, но сказала лишь:
– Сейчас, кстати, не утро, а второй час дня.
– Ну вот! – обрадовалась подруга. – Вагон времени еще. Я соберусь и за тобой заеду. Народу будет немного, так Витя сказал. Но там и бар небольшой – толпа туда не влезет. Да-а! Там так уютно! Настоящий лондонский бар. Не отличить, хотя лондонские проще и они все какие-то обшарпанные. А еще в Лондоне на стенах фотографии разных футболистов. А у нас… – Инна задумалась, вспоминая, и вздохнула, – у нас тоже футболисты.
– Да я… – начала было Бережная.
Но подруга не дала ей договорить.
– Только не вздумай отказываться. А то я одна там буду, а вокруг сплошь мужики. Человек пять всего, как сказал Витя. Но если они начнут о своем, то что мне тогда делать?
– А при мне они, по-твоему, молчать будут?
– При тебе они наверняка темы сменят. Ведь когда в компании две девушки, то… – Подруга задумалась: похоже было, что аргумент вылетел из ее головы, но она все-таки объяснила: – Когда в мужской компании две девушки, то это куда интереснее.
Виктор встретил их у входа в бар. Подъезжая, Заморина набрала его номер и сказала, что они уже у цели. Вероятно, он только что вышел, потому что в воздухе висела густая морось, а голова и плечи Малеева были сухими. Он помог выбраться из такси Инне, а потом Вере. Инну он поцеловал, а Бережной сказал только:
– Привет, я вас помню.
Заморина ничего не перепутала: это был настоящий английский паб, причем классическое дорогое заведение из центральной части Лондона, а не с рабочих окраин. Даже высокая барная стойка была типично английской, как и пивные автоматы. Зал оказался небольшим – едва ли площадь его превышала шестьдесят квадратных метров. Столики были убраны, и вместо них в центре зала расположился большой вытянутый стол с выставленными на нем закусками. За столом уже находилась пара гостей: молодая коротко стриженная женщина и седой мужчина со знакомым Бережной лицом. Увидев вошедших, мужчина начал разглядывать обеих женщин, даже не кивнув в ответ, а его спутница просто помахала холеными пальцами. На дальнем конце стойки сидел высокий крепкий парень лет тридцати или около того – скорее всего, это был телохранитель сидящего за столом мужчины. Из подсобки вышел мужчина, посмотрел на собравшихся, а потом подозвал к себе официантку и что-то шепнул ей.
Рядом со столом, накрытым для гостей, стоял еще один мужчина в дорогом костюме. Он чуть склонился к коротко стриженной блондинке, беседуя с ней негромко.
– Очень хорошая статья, – сказал он, выпрямляясь, и посмотрел на Веру с подругой, словно сравнивая их.
Очевидно, Виктор предупредил его, что на празднование своего дня рождения пригласил новую пассию. Заморина ослепительно улыбнулась всем, скинула шубку на руки Малееву и поинтересовалась так, словно боялась пропустить что-то очень важное для себя:
– О чем речь?
– Я пересказываю содержание новой статьи о нашем друге. Очень грамотный разбор его творчества. Автор утверждает, что книги Вити весьма напоминают современные французские детективы.
– Я скорее поклонник английского детективного стиля: Артур Конан Дойл, Агата Кристи, Роберт Гелбрейт, Гелберт Кийт Честертон…
Малеев помог дамам опуститься за стол и добавил:
– Еще мне очень нравится Джон Пристли.
– Но он скорее драматург, – кивнула Бережная.
– Но стиль-то один, – улыбнулся Виктор и тут же показал на седого мужчину: – А это мой хороший приятель. Его зовут Карен.
– Я в курсе, – ответила Бережная, не поворачиваясь к другу писателя.
Молодую женщину Малеев представить не успел, потому что подошла симпатичная молоденькая официантка в белой короткой юбочке и футбольной красной майке с белыми рукавами – клубная форма лондонского «Арсенала». На майке был даже герб команды: три пушки.
– Меня зовут Юля, – представилась она, – если вы хотите, сейчас принесу напитки, или у вас есть другие пожелания? Возможно, какие-то ваши любимые блюда не попали в сегодняшнее меню. Назовите их, и мы приготовим специально для вас.
– Спасибо, пока меня устраивает все, – ответила Вера.
– Может, пивка для рывка? – бросив взгляд на Заморину, предложил Малеев. – Не знаю, какое пиво вы обе предпочитаете, но здесь только английские сорта. Их специально заказывают через дистрибьюторов…
Виктор обернулся к девушке, и та начала перечислять:
– У нас около тридцати марок. В основном, конечно, это эль, но есть и стауты, и портеры, и лагерные сорта.
– Я пиво не пью, – покачала головой Бережная, – хотя могу кружечку биттера в солнечную погоду под хороший стейк. Только биттер не премиальных сортов, а из лучших: они не такие крепкие и не такие горькие.
– А мне всегда говорили, что здесь только эль подают, – удивился Малеев.
– Так эль – это тоже пиво, – улыбнулась ему Вера, – нефильтрованное, непастеризованное, прошедшее вторичную ферментацию и верховое брожение, в отличие от низового, как при производстве лагерного, – она посмотрела на девушку: – Я правильно объяснила?
– Абсолютно! Приятно встретить такого специалиста.
– А мне больше всего нравится чешское, – признался Виктор, – его ни с чем не сравнить.
Вера покачала головой и слегка понизила голос, как будто предупреждая, что сейчас откроет какую-то тайну:
– По секрету скажу, что сами чехи признают превосходство словацких сортов.
Но Малеев пропустил ее замечание мимо ушей и взял под локоть мужчину, рассказавшего о статье.
– Хочу представить вам, девушки, своего давнего друга Александра Лушника. Он тоже выпускник нашего университета, окончил филфак на четыре года раньше, чем я свой благословенный исторический. Потом Саша работал редактором в издательстве нашего университета, где мы и познакомились, когда я, грешный, принес туда свою статью для сборника.
– Славное было время! – вскричал Лушник. – Мы сразу сдружились. Витька ко мне каждый день прибегал. Сидели в моем малюсеньком служебном кабинетике, еле помещаясь на четырех квадратных метрах. Я каждый раз в окно взгляд бросал, а там стоит, как верный оруженосец Витькин, маленькая девушка в черных очках, Ниночка. Как же она была преданна тебе!
– Проехали, – шепнул Малеев другу, – никому это не интересно.
После чего громко обратился ко всем:
– Теперь Александр Сергеевич – мой издатель. Он владеет известным издательским домом «Эльдорадо».
Издатель поклонился и отступил к барной стойке, на которой ждал своего часа подарочный пакет. Лушник поднял его и произнес торжественно:
– От всей души, дорогой Витюша, поздравляю тебя с очередной датой. И вот, зная твою библиофилию, преподношу сборник «Морские рассказы», выпущенный в Петрограде в 1915 году, для которого самые известные на то время русские писатели специально предоставили свои рассказы с эротическим сюжетом. Ты искал этот сборник долго, нашел даже…
– Неужели? – не поверил Малеев. – Надо же! Как тебе удалось? Там владелица – старушка божий одуванчик, на ладан дышит, а такую цену заломила! Дескать, там автограф одного из авторов сборника, Александра Куприна. А кто на самом деле написал? Может, она сама?
– Автограф настоящий. Александр Куприн преподнес эту книгу в подарок другому автору – Леониду Андрееву. А тот, вероятно, преподнес ему свой экземпляр в ответ. Обменялись таким образом книгами.
– Ой, – опомнилась Заморина, – я тоже с подарками!
В этот самый момент в зал вошел молодой человек в пальто. Не поприветствовав собравшихся, он быстро подошел к стойке и протянул бармену пакет.
Тем временем Инна открыла свою сумочку и достала из нее бархатную коробочку.
Хотела подняться, но Малеев подошел сам.
– Прости, дорогой, но про книжки не подумала. Ума хватило лишь на цепочку от «Картье».
Инна хотела продемонстрировать свой подарок, но в последний момент передумала.
– Потом, – сказала она, – дома сама на тебя ее надену.
Вере показалось, что при этих словах ее подруги незнакомая ей стриженая блондинка слегка усмехнулась. Заморина посмотрела на Бережную.
– И ты тоже дари! – приказала она. – Что там у тебя?
Молодой человек пересек зал, направляясь к выходу, но никто даже не оглянулся в его сторону: очевидно, его никто не знал.
Вера достала пакет и протянула писателю.
– У меня таланта хватило только на парфюм.
Малеев принял подарок, развернул пакет, потом вскрыл упаковку духов, достал флакон, прыснул на свою руку и, помахав кистью, принюхался.
– Очень хороший аромат: чувствуется запах ладана. Но мне кажется, что подарок несвоевременный: я на встречу с Господом пока не спешу. На ближайшее время у меня большие творческие планы.
Издатель рассмеялся, а Заморина бросила гневный взгляд на подругу.
– Ты уж постарайся как можно больше творить, мой друг, – снова торжественно произнес Лушник. – Мы только что сделали допечатку тиража твоей новой книги, а читатели спрашивают, будет ли продолжение. Да и киношники уже интересуются правами на экранизацию.
Мужчина, которого Вера приняла за бармена и который еще пару минут назад беседовал с официанткой, теперь приблизился к Малееву и поднял руку.
– Позвольте и мне.
– Это еще один мой хороший друг, – показал на него Малеев, – зовут его Алексей. Он владелец этого заведения. Алексей долгое время жил в Лондоне, теперь вот вернулся и вывез с собой самое ценное.
Виктор обвел рукой все помещение, словно демонстрируя самое ценное. Издатель и Заморина, не сговариваясь, одновременно весело рассмеялись. После чего посмотрели друг на друга и улыбнулись.
– Я тоже сделал подарок Виктору, – продолжил Алексей. – Теперь Виктор Альбертович мой компаньон: сегодня я официально оформил на него пятидесятипроцентный пакет акций. Только что мне доставили пакет с новыми документами предприятия и выпиской из реестра.
Он посмотрел на удивленного Малеева и продолжил:
– Тебе же всегда нравился мой бар. Так что с сегодняшнего дня ты сможешь сидеть в нем сколько угодно.
Заморина зааплодировала, к ней присоединились и все остальные, включая Бережную. И даже неизвестная блондинка без всякого выражения на лице несколько раз беззвучно постучала ладошкой о ладошку.
Писатель сделал удивленное лицо, как будто подобный подарок оказался для него полной неожиданностью, а потом вздохнул озабоченно:
– Придется делать инвестиции в твое… прости, теперь уже наше заведение.
Снова Заморина начала аплодировать, Лушник поддержал ее, но Виктор махнул рукой:
– Ну что? Рассаживаемся по своим местам – все в сборе.
– Я вижу на столе десять приборов, – заметила Вера.
– Хотел еще прийти банкир Горобец с женой, но она приболела немного, а сам он занят важными делами, но постарается все же заскочить и поздравить, если успеет, конечно…
Именинник сел за стол напротив Замориной, но рядом с незнакомой блондинкой. А возле Веры оказался издатель.
Подскочили две официантки в футбольной форме, откупорили две бутылки шампанского и начали разливать. Та, что уже была знакома Бережной, подошла к ней, наполнила бокал и посмотрела на соседа Веры, как будто заранее знала, что тот от шампанского откажется.
– Юлечка, а мне лучше виски, – кивнул ей Лушник.
Бережная наклонилась к нему и шепнула:
– Александр Сергеевич, а кто это рядом с Виктором?
Издатель вскинул брови, как будто его спросили о том, что известно всем и каждому.
– Не узнали разве? Это же Эмили Миллз – очень популярная сейчас на Западе писательница. Две последние ее книги – мировые бестселлеры. По одному роману сейчас снят фильм, который бьет все рекорды по сборам. Одно московское издательство выпустило ее книгу, и она приехала сюда, чтобы принять участие в рекламной кампании. Будет большая программа на первом канале с ее участием. Приглашены многие медийные лица, которые в восторге от ее книг.
О такой писательнице Бережная даже не слышала. Понятно, что лучше всех в литературе разбираются издатели, а потому книг издается очень много, только вот простым людям все равно читать нечего – разве что детективы.
– А в каком жанре она работает? – продолжила светскую беседу Вера.
– В криминальном, разумеется. Скажу вам как специалист: Агата Кристи рядом с ней не стояла. Хотя наша дорогая Агаточка, на которой у нас в девяностые делали деньги все, кому не лень, уже поднадоела изрядно, да и устарела ее проза. Как исторический детектив – да, но развитие слишком медленное и какое-то целомудренное, что ли…
Последние слова он произнес, поднимаясь и держа в руке стакан виски со льдом.
– Давайте не забывать, по какому радостному поводу мы здесь собрались сегодня. Ровно сорок лет назад в этом славном городе…
Он сказал «ровно сорок лет», хотя наверняка знал, что его друг отмечает свой день рождения загодя.
– …Его путь в литературу нельзя назвать легким, хотя…
Издатель оказался чрезвычайно разговорчивым и велеречивым, тост затягивался, но все слушали внимательно. Седовласый мужчина поглядывал на Бережную, словно взглядом старался заставить ее обернуться, а когда это случилось, продолжал смотреть на нее пристально, не мигая и не улыбаясь. Тогда Бережная, склонившись над столом, негромко спросила иностранку:
– How long are you here?
– Вообще-то я здесь родилась. Просто однажды вышла замуж за американца. Приезжаю иногда на родину, но, сами понимаете, здесь климат не тот. Возможно, для кого-то тот самый, но я уже привыкла жить возле теплого моря.
– …сорок книг за пятнадцать лет…
Седовласый уже разглядывал обеих женщин. Заморина его почему-то не заинтересовала. А та смотрела на Виктора восторженными глазами. Почему-то Вера вспомнила вдруг худенькую девушку в темных очках. Видимо, о ней вспоминал недавно издатель.
– Сто лет тебе, дорогой друг, – закончил тот свой тост, – и сто новых книг!
Все выпили. Стали закусывать, но сосед Бережной, словно спеша куда-то, поднялся и произнес:
– А сейчас слово предоставляется прекрасному полу, – он посмотрел на Веру, – скажите что-нибудь.
Она сделала попытку подняться, но Лушник замахал рукой:
– Сидите, сидите!
Бережная растерялась немного, не зная, что говорить о человеке, которого она едва вспомнила.
– Я Виктора знаю очень давно, – начала она, – хотя мы не были представлены друг другу официально. Просто наша первая встреча стала для меня не самым приятным событием. Одна моя подруга забыла в его комнате мою сумочку. А там был мой мобильник, проездной, студенческий билет и кошелек, в котором находилась полученная в тот день стипендия…
– Помню ту сумочку, – не стал отпираться Малеев, – красный кошелек, а в нем – целое состояние: полторы тыщи рублей.
Все, кроме американки, засмеялись. Громче всех – Инна Заморина. А писательница слушала внимательно и серьезно.
– Женька Горобец, чей старший брат ныне банком заведует, обшмонал сумочку, а потом прямо в общаге загнал все содержимое. Мы же голодали тогда – страшно вспомнить как. Но вы, Вера, только скажите, какие бренды вы предпочитаете, и я компенсирую – куплю другую сумочку, телефон тоже и сумму ту верну с учетом инфляции и банковской ставки по депозиту.
– Ловлю на слове. И студенческий билет не забудьте. Он ведь наверняка у Жени Горобца сохранился.
Все примолкли. А Малеев произнес негромко и с печалью в голосе.
– Увы, только Женька сам не сохранился. Нет больше Горобца. Восемь лет как нет. Он ведь был замом своего брата в банке. Исчез внезапно. Тело со следами пыток нашли в мусорном контейнере на окраине города.
– Ах! – вскрикнула Заморина.
– Так что помянем сейчас Женю Горобца, раз о нем речь зашла. А за мои успехи потом – вечер впереди длинный.
Бережная растерялась: мало того что шутка явно не удалась, так еще настроение испортила имениннику.
Выпили молча. И сразу Эмилия Миллз придвинулась к Вере и начала шептать быстро:
– В России ничего не изменилось: все такая же бестолковщина. Меня вызвало сюда издательство якобы для рекламного продвижения: телевидение, радио, интервью, встречи… Сняли мне номер в гостинице здесь и потом в Москве. И тут началось! Прилетела сюда, в аэропорту меня никто не встретил. Звоню, а там толком ничего объяснить не могут. Слава богу, Малеев сразу примчался. Отвез меня в гостиницу на Невском, а там говорят, что отель закрыт из-за коронавируса. Обзвонили другие отели, и везде та же самая ситуация. Где-то, правда, сказали, что разместят, но, судя по всему, это не отели, а клоповники, и ехать туда желания не возникло.
– А как же раскрутка?
– Перенесена на месяц. Правда, сказали, что за этот месяц они мне оплатят и отель, и питание… Но какой отель может быть, если меня ни в один пускать не хотят?
– И где же вы остановились?
– Виктор любезно предоставил мне свою квартиру. Он сказал, что ему есть где перекантоваться. Ему же выгодно, чтобы я была здесь: ему за это неплохие деньги пообещали. Он, собственно говоря, меня и вызывал.
– Давно с ним дружите?
Американка усмехнулась.
– Какая дружба, я вас умоляю! Мы едва знакомы были. А потом, когда ко мне слава пришла, Малеев связался со мной и предложил посодействовать изданию моих книг в России. У него, типа того, отличный литературный переводчик с английского имеется и большие связи в издательствах. Так вот и возобновилось знакомство…
Она замолчала и обернулась на входную дверь, из которой появился солидный мужчина в пальто и без головного убора, но с защитной маской, прикрывающей нижнюю часть лица.
– Всем добрый вечер, – произнес он, не снимая маски, и обвел глазами сидящих за столом. Малеев поднялся навстречу.
– Я ненадолго, – предупредил солидный мужчина, – только поздравить заскочил. И обнимать тебя, дорогой Витя, не буду: моя жена приболела – подозрение на корону.
Заморина тут же вскочила и отошла в сторону, потому что оба – именинник и его гость – стояли в непосредственной близости от нее.
Малеев посмотрел ей вслед, а потом перевел взгляд на Веру.
– Это еще один мой друг – Боря Горобец, – сказал он.
Банкир оглядел Бережную, хотел что-то сказать ей, но промолчал и обратился к Виктору, доставая из кармана пальто подарок. Вообще-то было похоже на то, что он купил его по дороге.
– Я тебе часики решил подарить, – объявил он, – точно такой же «Ролекс», который ты на пляже в Касанегро посеял, – Борис протянул Малееву коробочку, – на этот раз обойдемся без поцелуев, а потом, когда вся эта лабуда с пандемией закончится, посидим по-человечески у меня на даче.
Они удалились в сторону выхода, и почти сразу Эмилия продолжила беседу.
– А вы сами читали Малеева?
– Всего одну книгу. Там про девушку, мечтающую оказаться в большом городе. Едет автостопом, ее насилуют дальнобойщики… Там грязи много, а я не поклонница подобной литературы. А в интернете полно восторженных откликов. Лушник сегодня даже сказал, что готовится дополнительный тираж и киношники…
– Я слышала, – кивнула американка, – а как книжка называется?
– «Ночь и тишина».
Миллз молча кивнула, а потом покачала головой.
– Читать, разумеется, не буду. Времени катастрофически ни на что не хватает. Хеппи-энд там присутствует, я надеюсь?
– Трудно сказать. Счастливый конец, как мне кажется, когда зло наказано, а добро торжествует. А какое может быть добро, когда героиня сожительствует со своим сутенером, который возит ее по саунам и отелям, потом она убивает его, потому что на нее положил глаз главарь какой-то банды…
– Такое точно читать не буду, – поморщилась американка. – Такая грязь не для моего ума. А вообще я очень давно читала одну его повесть. Вполне приятная литература – с юмором даже. Что с человеком стало – непонятно.
По ее лицу было заметно, что она и в самом деле очень расстроилась.
Зазвучала музыка, и сразу раздался громкий призыв Инны Замориной:
– А почему никто не танцует? Мужчины, приглашайте дам!
И сама бросилась к Виктору, вытаскивая его в центр зала. Лушник подскочил к Эмилии и протянул руку:
– Не хотите ли продолжить разговор о литературе?
Вечер затягивался, почти все уже устали от веселья. Заморина едва держалась на ногах, но не от усталости, а от выпитого вина. Американка и вовсе клевала носом. Потом она достала из сумочки мобильный телефончик и посмотрела на Веру:
– Номер не подскажете: хочу такси вызвать? – и добавила: – Отвыкла уже от таких тусовок.
– Я сам тебя отвезу, – пообещал оказавшийся рядом Малеев и, увидев удивленный взгляд Бережной, объяснил: – Я не так уж много выпил, а на случай встречи с ГИБДД у меня в правах визитка начальника их управления, визитка начальника ГУВД и моя собственная, в которой говорится, что я – член общественного совета. К тому же мои детективы… В первый раз, что ли?! Автографы просили, а про штрафы никто и не заикался.
Про Заморину Виктор тоже даже не заикнулся.
Хозяин бара вызвал для них такси, он же проводил их до машины и спросил при расставании: понравилось ли им его заведение?
– Очень достойное, – признала Бережная и посмотрела на подругу.
Но Заморина не только промолчала, но даже демонстративно отвернулась.
– Заходите почаще, – сказал Алексей, словно не замечая реакции Замориной.
Когда машина тронулась, Инна хмыкнула и произнесла, глядя за окно:
– Обычный бар. Ничего особенного, название дурацкое какое-то. При чем тут какой-то парк?
– «Драйтон парк»? – переспросила Бережная. – Это улица в Лондоне, где находятся кассы стадиона «Эмирейс», на котором играет команда «Арсенал». Болельщиков этого клуба в нашем городе достаточно, так что в дни матчей у Алексея посетителей хватает. Приходит компания, а если при входе у них английская традиция «круг дринков», то прибыль весьма приличная.
– Какой обычай? – включился водитель такси. – Дело в том, что я тоже болею за «Арсенал».
– Это когда при заказе пива на всех оплачивает один из членов компании, при следующем заказе – уже другой платит. Так что, если компания состоит из восьми человек, то каждый выпьет по восемь кружек.
– Вы лучше за дорогой следите! – не выдержала Заморина. – И так весь вечер коту под хвост, так вы еще хотите мне испортить ночь.
– Упаси боже, – ответил таксист и замолчал.
Заморина явно перебрала этим вечером. Причем, собираясь на празднование, она предупредила подругу, что выпивать не собирается вовсе, потому что у нее особые планы на предстоящую ночь, а если она напьется, то ничего не будет помнить утром.
И все-таки она напилась, в отличие от американской писательницы. За Эмили Миллз Бережная наблюдала весь вечер. Та пила спиртное, но как-то осторожно – не пила, а просто после каждого тоста подносила ко рту бокал с шампанским, пригубливала. Потом делала осторожный маленький глоток и возвращала бокал на стол. Похоже было, что она не пьющая вовсе или старается не выпивать в малознакомой компании. Но писательница улыбалась, поддерживала разговор, хотя общалась она в основном с сидящей рядом Верой или с издателем Лушником. И немного с Малеевым. Но тот факт, что он предоставил ей свою квартиру для проживания, уже доказывал, что у них достаточно близкие отношения, хотя на любовников они не походили. Да и на близких людей тоже. Вполне может быть, что он из любезности предложил ей пожить у него, и она согласилась. Но, с другой стороны, иностранка вряд ли решилась бы на это, тем более что писательница замужем. Обручальное кольцо на ее пальце присутствовало, рядом с перстнем с достаточно крупным розовым бриллиантом.
– …Я не понимаю, откуда вдруг явилась эта американка! – возмущалась Инна. – Я про такую не слышала никогда. Да и о чем она может писать? Тощая, стриженая, крашеная блондинка! Ее даже танцевать никто не приглашал.
– Она с Лушником танцевала.
– И ты тоже хороша! – не могла успокоиться Заморина. – Весь вечер с этой американкой сю-сю-сю, сю-сю-сю! Все из-за тебя! Подруга называется! Если бы ты не стала нести всю эту чушь про свою сумочку, он бы уехал со мной. А так он обиделся, понял, что это я тебе все рассказала. Кто тебя за язык тянул?! Я, может быть, всю жизнь его люблю!
– Ты же говорила, что любишь высоких.
– Говорила! – уже кричала Заморина. – Ну и что! Может, я специально так говорила, внушала самой себе, чтобы забыть его. И вот встретила – и нате! Лучшая подруга наплевала на мои чувства. И на чувства единственного мужчины. Самого лучшего мужчины на свете. Ты – разрушитель! Самой в жизни не повезло, так ты и меня хочешь сделать страдалицей…
Слушать это было невыносимо.
– Остановите здесь, – обратилась Вера к водителю такси.
– Здесь домов-то нет и темно. Опасно.
– Я вооружена.
Машина проехала еще сотню метров и остановилась.
Бережная достала из сумочки деньги и протянула водителю. Подруга, увидев это, вскинула брови.
– Ты меня бросаешь, – гневно начала шептать она, – оставляешь меня наедине с этим маньяком?
– Тебе пять минут ехать.
– А ты куда собралась, мы же рядом живем?
Остаток пути они проехали молча. Один раз только Заморина позвонила по телефону Виктору, после чего немного остыла.
– Он сказал, что они сейчас заканчивают. Он забросит домой Эмили, а потом сразу ко мне. Вот удивится, когда увидит, что у меня вся постель в розовых лепестках.
Вернувшись домой, Бережная невольно начала вспоминать все происшедшее этим вечером. Не столько вспоминала события, сколько людей, окружавших писателя Малеева. На его сорокалетие собралось совсем мало гостей, а если учесть, что Бережная с Замориной оказались там почти случайно, то выходит, что у Виктора не так уж много друзей: издатель Лушник, ресторатор Алексей, так легко подаривший другу половину своего бизнеса. Про еще одного гостя Вера старалась не думать: не хотелось верить, что он в числе немногих близких друзей писателя. Есть еще и банкир Горобец, который обещал быть с женой, а потом заскочил минут на пять. Зашел в зал, поздоровался со всеми, вручил коробочку с часами, потом вывел именинника в небольшую прихожую и о чем-то поговорил с ним. Через стеклянную перегородку было видно, что банкир едва сдерживается, чтобы не кричать на Малеева, а тот слушает молча и смотрит в сторону, словно все сказанное не имеет к нему никакого отношения и он в силу каких-то обстоятельств вынужден терпеть подобную несправедливость. Двое-трое друзей, седой мужчина не в счет. Нет жены, хотя имелась когда-то девушка в темных очках, и любовь у них была, если до сих пор Лушник вспоминает ту его спутницу. Скорее всего, у Виктора нет никого: ни жены, ни любовницы, а Заморина – это просто случайная встреча, иначе он был бы сейчас рядом с ней. Друзей нет: издатель – работодатель, банкир – брат погибшего приятеля по общаге, ресторатор – теперь уже партнер. И вообще, как он вот так просто отдал половину своего дела человеку, который никогда не будет им заниматься? Может, Малеев – инвестор? Вряд ли. Хотя писатели, тиражи книг которых в России достаточно велики, не такие уж бедные люди. Вот когда их книги издают за рубежом… Эмили Миллз – американская писательница, пишет на русском, и Малеев помог ей с переводчиком.
Вера приготовила постель, затем направилась в душ, продолжая размышлять, и пришла к выводу, что Малеев производит впечатление спокойного, уравновешенного, уверенного в себе человека, которому друзья не нужны. А любовь?
Уже выйдя из душа, Бережная услышала призыв мобильного телефона, который она оставила на прикроватной тумбочке. Когда подошла к кровати, звонки прекратились. Звонила, разумеется, Заморина. Вера поняла, что лучше ей перезвонить сразу, а то Инна продолжит беспокоить ее своими звонками и среди ночи.
– Вити нет, – без всякого вступления начала Инна, – я уже волноваться начинаю.
– Погоди, может быть, он с друзьями засиделся, потом повез домой писательницу.
– Так времени прошло почти два часа, как мы уехали. Я жду, сначала не звонила ему. Потом набрала. Шли гудки, но он не отвечал. А когда перезвонила, то аппарат был уже вне зоны или отключен. Наверняка эта американская стерва в свою постель его затащила.
– Во-первых, это не ее постель, а его собственная и в его же спальне. Во-вторых, он был не настолько пьян, чтобы ложиться с ней: он же тебя любит, это сразу видно.
