Екатерина Оленева
Белые паруса

Глава 1. Начало пути

«Дорогая Айрис, когда ты получишь это письмо, читать его для тебя будет так же мучительно, как мне мучительно писать эти строки. Но оставлять тебя в неведении о происходящем, значит, лгать, а я всегда считал, что человеку не следует прибегать к недостойным и жалким увёрткам.

Я готов нести ответственность, хотя признание даётся мне нелегко. Как нелегки будут и его последствия.

Айрис, я заслуживаю порицания, ибо я не верен тебе.

Вот уже несколько месяцев в моём доме (как и в моём сердце) живёт другая женщина. Возможно, в обществе, в котором мы вращаемся, её сочтут недостойной уважения, но так сложилось, что на краю света, куда забросила судьба, у меня нет человека ближе и роднее её.

Как бы молва не чернила, не пятнала мой новый союз, я верю в твоё сердце, мой ангел – сердце, преисполненное доброты и великодушия, а потому заклинаю чувствами, которые когда-то мы друг к другу питали, не присоединяться к толпе тех, кто поспешит бросить свой камень.

Недостойный грешник, я надеюсь на твоё прощение и понимание.

Пусть небольшим для себя, но оправданием, считаю тот факт, что в последние годы мы с тобой виделись не часто и едва ли сказали друг другу больше пары десятка слов.

Встречи, столь же редкие, сколь и горячие, не могли не отдалить нас друг от друга. Привыкнув жить порознь, мы вряд ли благополучно ужились бы с вами под одной крышей. Судьбе угодно было не благословить наш союз детьми, поэтому я с лёгким сердцем прошу даровать мне свободу.

Зная Ваш гордый, независимый нрав, почти не сомневаюсь в ответе – Вы удовлетворите мою просьбу.

С уважением

Искренне сожалеющий о том,

какую боль и разочарование вынужден причинить –

Оливер Гордон».

Сентябрьское солнце всё так же заливало мягкими лучами гостиную, как и полчаса назад, когда Айрис в торопливом оживлении взламывала сургучовою печать на письме, привезённом с Ранерлика.

За окном всё так же, как час назад, тянулись вверх пикообразные тёмные тополя да бежали кудрявые барашки белоснежных облаков.

Лишь Айрис Гордон не находила больше окрестные пейзажи великолепными, а жизнь – прекрасной.

– Сколько раз ты намерена перечитать этот жалкий клочок бумаги? Взглядом тебе его всё равно не испепелить. Так что, если хочешь сделать это, могу протянуть свечу?

Помахивая длинной, перевитой нарядными лентами, тростью, произнёс, молодой человек лет двадцати-двадцати трёх.

Его лицо, вопреки легкомысленному тону, выражало озабоченность. Между бровей пролегла глубокая складка.

– Дорогая сестрёнка, неужели для тебя всё случившееся такая уж неожиданность? То, что твой драгоценный муженёк, до которого ты не допускала речей, спутался с этой шлюш… прошу прощения, с этой сомнительной особой, широко известно.

– Как её зовут? – бесцветным голосом спросила Айрис.

– Откуда мне знать? – попытался откреститься от ответа Роберт, но сник под требовательным взглядом сестры. – Каролина. Её зовут Каролина Мёрфи.

– Наверняка впереди фамилии следует ставить букву «О»? – презрительно скривилась Айрис.

И уточнила:

– Она ирианка?

Роберт легкомысленно пожал плечами в знак того, что происхождение любовницы свояка его интересует меньше всего на свете.

– Силы Небесные! – воскликнула Айрис, изо всех сил сдавливая пальцами подлокотники высокого кресла, в котором сидела. – Ты знал? Знал обо всём? И молчал?!

– Не хотел тебя расстраивать. К тому же, сестрёнка, у большинства мужчин бывают интрижки различной… хм-м, степени тяжести. А когда супруги живут порознь месяцами, чему тут удивляться? Но мне и в голову не могло прийти, что мужчина, находясь в положении твоего мужа, рискнёт требовать развода? Уверен, эта шлюх…прошу прощения, эта недостойная женщина, так вскружила ему голову, что он её (в смысле, голову!) окончательно потерял.

– Не желаю слышать! – прервала его Айрис, порывисто поднимаясь.

В руке её всё ещё подрагивало роковое письмо.

– Или, по-твоему, я сделала из камня? По-твоему, мне безразлично, что мой муж до такой степени влюбился в какую-то там вертихвостку из южных колоний, что готов разрушить и свою, и мою жизнь?

– Не безразлично! Конечно нет, Айрис! – горячо возразил молодой человек. – Но я считал тебя женщиной достаточно рассудительной и трезвой, чтобы…

– Чтобы – что?! Безропотно принять тот факт, что я была нужна только как приложение к собственным деньгам и связям? Что со мной считались лишь до тех пор, пока не могли без меня обойтись? А когда появилась надежда на другие статьи дохода, выкинули, как старую ветошь? По-твоему, брат, я должна принять это смиренно и стойко?

– Уверен, всё не так. Конечно же, лорд Гордон бесконечно тебя уважает…

– К чёрту уважение! Все эти годы я не уважения добивалась, а любви! Я была мудрой и терпеливой. Я всю денежную империю, построенную отцом, направила на достижения целей клана Гордонов. Я даже детей не могла иметь, потому что, видите ли, не время! А теперь вот, полюбуйся: «Судьбе угодно было!». Судьба, тут видите ли, распорядилась! Всю мою жизнь, все мои силы, способности, доходы – я всё поставила на услужение этому человеку. А что в ответ? «Я заслуживаю порицания, ибо я не верен тебе!». Порицания он, видите ли, заслуживает? Так бы и придушила! – сжала пальцами невидимое горло Айрис. – И словно всего этого мало, он заклинает меня чувствами, что я питаю к нему, не порицать его шлюху! Каково, а?!

Молодая женщина горько рассмеялась:

– Оливер свалил на меня стоимость всех судов, потребовавшихся ему для того, чтобы занять пост губернатора на этом, богом забытом, Ранерлике! Он набрал огромные займы, прикрываясь моим именем. Суммы, что ему ссудили, ни один банк не дал бы лорду Гордону – их давали зятю Джорджа Моргана, мужу Айрис. Да он мог бы расшибиться в лепёшку, ни за что ему не видать тех выгодных процентов и сроков, которые ему дали благодаря моему попечительству!

– Ну так в чём проблема, дорогая сестрёнка? – снова пожал плечами Роберт. – Ты подарила ему блага – ты их и отними. Свяжись с самыми крупными из заимодавцев твоего благоверного. Убеди их так, как ты умеешь это делать (а ты умеешь, это знают все, кто хоть однажды имел с тобой дело) сократить график выплат. Если эта красотуля с диких островов так любит твоего мужа, пусть получит таким же, каким подобрала ты – гордым, смелым и нищим.

Айрис стояла к брату в профиль. Небольшая горбинка на носу придавала ей сходство с хищной птицей. Падающий свет подчёркивал высокомерное выражение её лица.

– Просто разорить его? – в задумчивости покачала она головой. – Этого недостаточно.

– Чего же ты хочешь? – раздражённо хмыкнул Роберт, поигрывая тростью в длинных пальцах. – Голову врага на блюде?

В серых глазах Айрис зажегся зловещий огонь.

– Верно, братец. Только на кровавом блюде я хочу видеть не голову мужа, а голову той, что посмела положить на него глаз.

– Айрис, сестричка, успокойся. Эта гризетка – она и мизинца твоего не стоит.

– Мизинец я бы ей простила. А вот потерю привязанности мужа – нет. Ещё пока не знаю, как я это сделаю, но они оба пожалеют о дне своей встречи. Мне нужна информация об этой девице. Вся, какая есть. И желательно такая, чтобы можно было против неё использовать.

– Это как раз легко. Твой Оливер вытащил её из тюрьмы, где этой шлюхе должны были отрубить голову.

Глаза Айрис сузились. Больше она ничем не выдала своих чувств.

– Ты в курсе, за что её посадили?

– За связь с пиратами.

– Связь с пиратами? – брезгливо поморщилась Айрис. – Позарилась на неумытого морского бродягу?

Роберт засмеялся:

– Связь была торговая, а не сексуальная. Хотя, – иронично вскинул он бровь, – не исключено, что последняя тоже имела место.

– Обвинения были сняты?

Судя по деловому тону, самообладание начало возвращаться к его сестре.

– Нет. Обвинения не снимали. Девицу выпустили под залог.

– Кто его внёс?

– Твой муж.

– Он заплатил за неё моими деньгами?! – возмутилась Айрис. – Какая прелесть! Что ж? Просроченные платежи обойдутся им вдвое дороже. Я с этой его девицы шкуру живьём спущу! А Оливера заставлю стоять рядом и смотреть на это.

Плотно сжатые губы и решительный вид не оставляли сомнений в серьёзности её намерений.

Роберт снова тяжело вздохнул:

– Сестричка, я понимаю твою боль и гнев. Но очень надеюсь, что, когда ты немного остынешь, откажешься от своих кровожадных планов.

– Не надейся. Чтобы заставить страдать эту тварь, я готова дьяволу душу продать.

Роберт был поражён. Всегда сдержанная, кажущаяся ему бесстрастной, сестра, в его представлении, была не способна на такую бурю эмоций.

Роберт никогда даже не подозревал, что Айрис так сильно любит своего мужа. Ему всегда представлялось, что супругов Гордон соединяет ровная привязанность, скорее дружеская, чем страстная. И, как большинство мужчин, он пребывал в ложном убеждении, что жена готова смотреть сквозь пальцы на мимолётные увлечения своего мужа.

Но, как оказалось, всё не так. Оливер Гордон рискует нарваться на пробуждённый им вулкан. С учетом возможностей, которыми обладала Айрис, в сочетании с её изобретательным умом и богатой фантазией кому-то скоро припечёт бочок похлеще, чем коптящемуся на вертеле в кухне поросёнку.

Сто шансов против одного, что в эпицентре этой бури окажется вовсе не обожаемый, несмотря на все свои проделки, муженёк, а недальновидная красотка, открывшая ротик на кусок, который проглотить ей не позволят. Торнадо по имени Айрис Гордон раскатает Каро Мёрфи ровным слоем там, где состоится судьбоносная встреча.

Роберт почти не сомневался в том, какое решение примет Айрис. Под любым благовидным предлогом она отправится на Ранерлийские острова в надежде поквитаться с соперницей и вернуть мужа.

Конечно, он разумным такое решение не считал, но женщины есть женщины. Даже самые разумные из них всегда в итоге слушают лишь голос своего сердца.

***

В доке царила привычная суматоха. Гавань заполняли купцы, ловко сновали загорелые матросы, катившие бесконечные бочки. Кто-то тащил на себе тюки, мешки, свертки, короба, корзинки. Уличные проститутки дерзко выставляли себя напоказ. Голоса, грубые выкрики, смех разносились в звенящем морском воздухе.

А дальше, за всем этим, качались на приливной волне верхушки мачт больших океанских кораблей.

Обоняние Айрис раздражал непривычно резкий, острый запах пропитанного морской солью дерева и едва уловимые ароматы экзотических пряностей, перемешанных с дыханием моря.

Подняв голову, можно было созерцать невообразимое переплетение канатов, снастей, мачт и туго скатанных полотнищ парусов на реях.

– Видите вон тот фрегат? – с гордостью указал на трёхмачтовое судно адвокат Стив Боннет. – Это он и есть, наш красавец – «Сердце океана».

Ему предстояло переправиться вместе с Айрис на другой конец света, отвечая за её безопасность. И он был весь пропитан важностью возложенной на него миссии, со всей ответственностью и страстью предаваясь новой для себя роли опекуна и благодетеля.

Айрис ему в этом не мешала.

Фрегат стоял далеко от берега. Чтобы до него добраться пришлось лавировать между других кораблей. С невольным замиранием сердца Айрис наблюдала, как перед ней вырастают то форштевни с бушпритами, то корабельная корма.

На корабле её приветствовали штурман и мичман в окружении загорелой матросни, почтительно державшейся поодаль.

– Добро пожаловать, миледи, на борт «Сердца океана». Я – Ронни Данкин, а это – Мэрки Мюллер.

– А где капитан Томпсон?

– Ждёт вас в каюте.

Капитан завтракал.

– Леди Гордон? Простите! Не ждал вас так рано, – поспешно поднялся он при появлении Айрис.

– Не затрудняйтесь реверансами. Это совершенно излишне, уверяю вас, – остановила его порыв молодая женщина. – Завтракайте, пожалуйста. Я вовсе не была намерена вам помешать.

Капитан вновь опустился на стул:

– Значит, вы всё-таки решились? – осуждающе покачала он головой. –Признаться, я до последнего надеялся на чудо. Жаль, что вы не передумали путешествовать, миссис Гордон. В это время года переход может быть опасным. Чёрт! Он всегда бывает опасным! Особенно для женщины ваших лет и вашего положения. В Ранейлирских водах господствуют пираты. И, не в обиду будь сказано, ваш муж не особенно-то сумел переломить ситуацию.

«Он, судя по всему, не слишком-то и пытался. Другим был занят», – с горечью подумала Айрис.

Вслух же сказала:

– Полагаете, скорость корабля и тридцать шесть пушек недостаточно гарантируют мою безопасность?

– В вопросах безопасности «достаточно» не бывает никогда.

– В любом случае, говорить об этом поздно. Я уже здесь и отступать не планирую. К тому же, разве вам недостаточно заплачено за возможные риски?

Капитан Томпсон поиграл бровями:

– Вы правы. Бессмысленно обсуждать то, что уже свершилось. Идёмте, провожу вас в вашу каюту.

К удовольствию Айрис та была обставлена прилична, по последней моде. Широкая кровать, ковёр, прикроватный столик, стул и зеркало – всё наилучшего качества.

Знатная дама, привыкшая к комфорту, и в путешествии не должна была лишиться привычных для себя удобств.

– Если вас что-то не устроит…

– О! Всё отлично. Лучше и быть не может, – заверила его Айрис. – Как только на борт поднимется моя горничная, не могли бы вы распорядиться, чтобы её немедленно прислали ко мне. И позаботьтесь, пожалуйста, чтобы мои письменные принадлежности и книги доставили сюда как можно быстрее.

– Как прикажите, миледи.

Оставшись одна, Айрис какое-то время прислушивалась к грубому, громкому хохоту, долетающему с палубы.

Потом легла на кровать и, закрыв глаза, представила себе ослепительно белый пляж и лазурную дугу воды.

Мужчина и женщина бегут по нему, взявшись за руки. Ветер треплет белокурые волосы и поднимает юбки, обнажая узкие аристократичные ступни маленьких ног у женщины – Айрис слышала, что её соперница миниатюрная блондинка.

Маленькая самоуверенная стерва, крадущая чужих мужей! Нежная и лживая, как все ей подобные.

До Айрис доходили слухи о связи Каро Мёрфи с одним из пиратов. По утверждению Роберта, он грабил и убивал ради неё, но кончилось всё для него печально – блондинка любовника не только бросила ради её, Айрис, мужа, но и передала властям.

Как же его звали, этого пирата? Как сложно удержать в памяти имена ирианцев. Кажется, Дойл Райан?

Нужно запомнить. Этот человек может в будущем ей пригодиться.

Курс был взят на юго-восток. Дул сильный попутный ветер. Вперёд продвигались со скоростью двенадцати узлов в час.

Несмотря на то, что фрегаты по праву считались самыми быстроходными кораблями анадолийского флота, плыть предстояло долго. Меньше, чем за пару месяцев до Ранерлийских островов никак не добраться.

Деятельная по натуре, не привыкшая проводить время в праздности, Айрис боялась заскучать. И в первые дни путешествия действительно была близка к этому.

Запершись в каюте, она пыталась спасаться чтением. Но истории, льющиеся дождём со страниц книг, казались вычурными и неправдоподобными, герои – неживыми, их страсти – картонными. Истории любви, когда-то вызывающие у юной Айрис слёзы умиления, теперь заставляли лишь смеяться, настолько абсурдными выглядели их описания.

Конечно же, герой был отважен, а героиня – прелестна и юна. В большинстве своём авторами романов были мужчины. А их, понятное дело, не вдохновляли обычные особы – только прекрасные.

Но когда ты не хрупкая блондинка, не юная, да ещё и не дева лет уже так …дцать, всё вышеперечисленное скорее расстраивает, чем увлекает.

Айрис, задвинув книги в дальний чемодан, достала кисти и краски.

Живопись развлекала её дольше литературы, но за пару дней рисовать тоже надоело до тошноты.

Впрочем, тошнота могла быть (и вероятней всего была) вызвана морской болезнью.

Изнывая от её дуэта с бездельем Айрис сурком проспала пару дней, поднимаясь лишь для того, чтобы перекусить.

И во сне, как наяву, она проигрывала варианты своего триумфального появления перед соперницей. Прокручивала в голове раз за разом варианты бесконечного унижения последней до тех пор, пока развлечение это, не то чтобы надоело – приелось.

Айрис даже начало казаться, что заболевает именно от переполнившей её злости.

Вот тогда и пришло желание «выйти в люди» чтобы развеяться. В её случае это означало – подняться на верхнюю палубу.

Так и образовалась новая привычка прогуливаться вдоль оградительных бортиков квартердека, придерживаясь за них рукой во время усиливающейся качки.

С первого же взгляда Айрис отдала должное капитану Томпсону. Корабль содержался в безукоризненном порядке. Дисциплина была если и не железной, то поддерживалась на высоком уровне. Команда, сработавшейся за долгие годы плаванья, жила мирно и дружно.

К себе со стороны экипажа Айрис видела лишь уважение и предупредительность. Камеристка и горничная тоже ни разу не пожаловались на какие-либо неудобства.

По мнению Айрис, погода стояла замечательная, но капитан Томпсон всё хмурился. Пару раз за обедом он даже обмолвился о том, как ему не нравится упорство восточного ветра.

– А что с ним не так? – полюбопытствовала Айрис.

– Во-первых, он мешает кораблю лечь на более благоприятный курс. Во-вторых, опасаюсь, как бы в дальнейшем нам не попасть с ним в полосу штиля. Этого может и не произойти, миледи, – поспешил заверить он, заметив, как Айрис недовольно сдвинула брови. – А если произойдёт, то лишь ближе к тропикам. Если к тому времени мы уже успеем войти в экваториальное течение, подобное досадное препятствие не сможет задержать нас в пути.

– Рада это слышать. Полностью полагаюсь на ваши навыки.

Это было правдой. Айрис придерживалась твердых убеждений, что не стоит лезть с указаниями к тем, кто в обсуждаемом вопросе разбирается лучше тебя.

Продвижение вперёд с каждым новым днём, даже часом ощущалось всё явственнее. Теплее становился воздух. Вода в море, поначалу серая, маслянисто-коричневая, светлела. Небо поднималось выше.

Вскоре, чтобы прогуляться по палубе, не нужно было кутаться в тёплую одежду. Залётный ветерок скорее ласкал тело, чем студил его.

Приказав вынести для себя на палубу кресло, устроившись в тени тента, прикрывающего голову от палящих лучей солнца, Айрис погружалась в несвойственное для себя бездеятельное созерцание. Она часами просиживала, любуясь то природой, то людьми, иногда перенося открывающееся ей картины в альбом.

В такие минуты душа её обретала покой. Широта просторов, яркость красок, прозрачный воздух, напоённый солью, приносили умиротворение, и она почти забывала о своей истинной цели.

Казалось, ничто не сможет нарушить приятного однообразия морского путешествия.

Очередной день с утра выдался солнечным и ясным, но ближе к вечеру погода испортилась.

Усиливалась качка: корабль то ложился на левый бок, то медленно поднимался.

У служанок из-за этой болтанки ужесточились приступы морской болезни.

Элис, камеристка, обошедшаяся Айрис в просто баснословную сумму, корчилась на полу, взирая на кожаное ведро у кровати со смесью обожания и отвращения, трудно объяснимых в любой другой ситуации.

Энни, горничная, сидела в другом углу каюты и истово молилась, сдавленно вскрикивая всякий раз, как корабль начинал клониться на борт.

Поведение Энни раздражало. Айрис самой было жутко. Бесконечные причитания не способствовали уменьшению паники.

– Может быть, вам лучше сесть в кресло? – предложила она служанке.

– Нет, благодарю вас, миледи, – помотала головой Энни. – Здесь, на полу, я чувствую себя устойчивее,

Элис в очередной раз застонала, держась за живот:

– Да простит меня госпожа, но мне слишком плохо, – простонала она. – Эта проклятая морская болезнь…о, простите! – бросилась она к ведру. – Никогда не приходилось переносить такой дьявольской качки.

– Вы бы легли. Может, будет чуточку лучше? – сочувствуя, посоветовала Айрис.

Стеная, Элис ползком добралась до кровати и, охая, постаралась улечься.

В дверь каюты постучались:

– Кто там? – спросила Айрис.

– Корабельный плотник, – прогремело в ответ. – Меня прислал капитан, миледи, чтобы задраить иллюминаторы.

Плотник с безразличным видом перешагнул пребывающую в молитвенном экстазе Энни, волоком таща за собой толстый квадратный деревянный щит. Двумя-тремя уверенными ударами молотка он ловко пригнал его на место.

– Вам придётся посидеть немного в темноте, миледи, но зато эта заглушка надёжно защитит вас от всяких шуточек океана. Становится немного ветрено, – оскалился он в попытке изобразить дружескую улыбку, адресуя её позеленевшей Элис, выглядевшей так, будто в любой момент может отдать богу душу.

Айрис поднялась, чтобы самой зажечь свечи. От служанок в их состоянии толку было мало.

– Вот моток верёвки, госпожа, – услужливо протянул плотник. – Привяжите подсвечник покрепче к столу. Не равен час – опрокинется. Только пожару нам сейчас и не хватало.

Шторм трепал их в течение пяти дней, нещадно швыряя корабль во все стороны.

Временами, прислушиваясь к звукам, доносящимся с верхней палубы, можно было услышать, как лопаются с треском канаты и представить, как ветер срывает с мачт обрывки парусов. Фрегат в такие минуты дёргался, словно споткнувшийся конь.

Зелёная пенистая вода гуляла по палубе, заливаясь в проходы, иногда даже врывалась фонтанами брызг в дверь каюты.

Айрис в очередной раз нос к носу столкнулась с осознанием простой истины – человек способен привыкнуть ко всему. На третий день не только она, но и служанки смирились с болтанкой.

Пару раз, во время небольших затиший, Айрис поднималась на палубу. Яростные вспышки шторма вызывали в душе одновременно и трепет, и восторг.

К исходу пятого дня океан соизволил успокоиться. Жизнь потихоньку входила в привычное русло.

На камбузе вновь весело трещал огонь, а обеды сменялись ужином.

«Сердце океана» прыгало по ленивым волнам, неуклонно продвигаясь к цели.

***

На исходе шестой недели раздался радостный клич дозорного:

– Земля!

Вскоре даже без подзорной трубы можно было рассмотреть побережье с его причудливыми рыжими скалами и яркой зеленью тропических лесов. Среди пальм зоркий взгляд различал домики вполне привычных очертаний.

Барашки волн искрились в утренних лучах.

Команда скатывала паруса, ещё влажные от ночной сырости. Цепь носового якоря, гремя, бежала из клюза до тех пор, пока он с плеском не ушёл в зеленоватую морскую воду.

Вдруг вдали, среди нагромождения береговых скал, показался словно крошеный шарик ваты. Потом оглушительный гром пушечного выстрела прокатился над водой пугая птиц.

Айрис заметила, как взволновалась команда, но её вера в то, что на корабль шестого ранга любой пират, будь он отважен как сам дьявол, напасть не решится, была непоколебима.

Увы, но вскоре пришлось усомниться в прежних верованиях.

Из-за скал вышла целая корабельная эскадра из шести кораблей. Не поднимая флага, не подавая сигнала, вражеский флагман сделал предупредительный выстрел.

– Что это значит, сударь? – обернулась Айрис за разъяснениями к капитану Томпсону.

– Это значит, миледи, что осы здешних вод решились показать нам своё жало.

Команда экстренно вела приготовления к бою. Капитан ринулся к переговорной трубке требовать ответа: кто посмел совершить дерзновенное нападения на представителя королевской власти?

В ответ прилетело резкое распоряжение немедленно сдаться или будет осуществлена попытка захвата судна.

Айрис видела, как нервничал бедняга Томпсон. И, откровенно говоря, было с чего – леди Гордон представляла собой весьма ценный груз и трофей. Если пираты перережут ей горло, на его карьере в королевском флоте можно поставить жирный чёрный крест. Без права пересмотра результатов.

– Орудия к бою!

Помощник спешно метнулся передавать приказ канонирам.

– Чего хотят эти люди? – вновь спросила Айрис. – Переговоров?

– Сомневаюсь. Скорее жаждут продиктовать нам свои условия с позиции силы.

– А они отчаянные.

– Полагаете? – с сарказмом фыркнул капитан.

– Даже шесть шлюпов не гарантируют им перевеса против линейного корабля в полном вооружении. Чтобы броситься в пасть смерти нужно быть либо полным идиотом, либо отчаянным смельчаком. Ну, или как вариант, находиться в положении крайней нужды, – задумчиво протянула она. – Вот что мы сделаем! Пошлём к ним парламентёра с белым флагом.

– Зачем? – обескураженно глянул капитан на Айрис.

– А зачем шлют парламентёров? Для переговоров, конечно же.

– Леди Гордон! – застонал капитан, закатывая глаза. – Вы уж простите мою дерзость, но – вы в своём уме?!

Айрис невозмутимо парировала:

– Если есть возможность закончить дело миром, всегда следует попытаться. Заставить говорить пушки ведь всегда успеем. Кроме того, как вы сами мудро заметили, мы сейчас не в самом выгодном положении. Встали на оба якоря, маневрировать не можем, пушки зачехлены. А враг подошёл вплотную. Нет, переговоры и только – переговоры. Пока я займу господ удачи беседой, вы постарайтесь потихоньку исправить допущенные оплошности.

– Но как, мэм?..

– Не знаю – как! Как-нибудь. На что вы рассчитываете? Уйти не успеем – факт. Если окружат, то разобьют нас в щепы. Мы в ловушке. А значит придётся выслушать, чего хотят эти отчаянные ребята. Обеспечьте переговоры и не лезьте в драку. Будем вежливы. Зубы покажем лишь тогда, когда не останется ничего другого.

Капитану это не нравилось. И если бы истины в словах Айрис было чуть меньше, он предпочёл бы её ослушаться.

Но взяв их в плотное кольцо, ощетинившись пушками, пиратские корабли сужали круг. Даже если предположить, что удастся первыми произвести выстрел, то даже и тогда, как минимум треть команды на эскадрах имела шанс выжить и пойти на абордаж.

Скрипнув зубами от ярости, которой невозможно было дать выход, вне себя от беспокойства, капитан пошёл выполнять распоряжение леди Гордон.

А Айрис, вместо того, чтобы спуститься в кают-компанию, как изначально планировала, поднялась на квартердек и застыла, наблюдая за шлюпкой с парламентёром.

Она с тревогой вглядывалась в позорную трубу.

Капитан Томпсон вскоре вернулся и вновь предпринял попытку уговорить Айрис отказаться от своего плана:

– Мне кажется, попытка договориться с этими молодчиками добром не кончится. Пираты – они и есть пираты. Вы совершите ошибку, пустив их на корабль без единого выстрела. В лучшем случае вас возьмут вас в плен, требуя выкупа, присвоив всё добро, что сумеют отыскать. В худшем…

Капитан Томпсон сделал красноречивый жест, имитирующий, как перерезают глотку.

Подобная мысль приходила в голову и Айрис. Увы, но такой исход был весьма вероятен.

– Смотрите! – взволнованно воскликнула она. – Кажется, они гребут сюда?

Сердце болезненно сжалось.

Её самоуверенная властность всегда имела под собой прочное основание. Сейчас же случай был иной. Идти вперёд придётся без всякой страховки. Все гарантии, кажущиеся такими надёжными в Анадолии, сейчас были не прочнее бумаги. А бумага, как известно, горючий и хорошо рвущийся материал.

Если Айрис попадёт в плен, Оливер вряд ли разовьёт бурную деятельность по её освобождению. Её гибель будет ему только на руку.

С этой мыслью она и наблюдала, как остроносые пиратские лодки приближаются к их кораблю. Ловко, точно мартышки, пираты взобрались на палубу фрегата.

Взгляд невольно задерживался на огромном, как медведь, косматом мужчине. Ветер трепал его длинные волосы. Двигался он с ленцой, вразвалку. Но в этой неторопливости, будто даже пренебрежении к необходимости спешить, сквозили дюжая сила и самоуверенность.

За ним следовал другой мужчина, на голове которого, в отличие от лохматого громилы, не было ни единого волоска – совершенно лысая черепушка, а в левом ухе болталась золотая серьга.

Обоим мужчинам было далеко за сорок. Оба выглядели отъявленными головорезами.

Впрочем, головорезами тут выглядели абсолютно все.

Лысый с серьгой в ухе обнажил тесак и вонзил его в трап в знак того, что судно захвачено.

– Милорды?

Низкий, с легкой хрипотцой, голос Айрис всегда производил на мужчин завораживающее впечатление.

– По какому праву вы осмелились остановить мой корабль?

Ответил Косматый:

– У нас с полдюжины прав, сударыня, – выразительно положил он руки на пистолеты, которыми был обвешен с ног до головы. – Выбирайте себе любой, по вкусу.

Не спеша сойдя вниз, Айрис остановилась перед ними.

– На краю света стоит ли удивляться тому, что мужчины настолько не вежливы с дамами, что норовят их ограбить при первом же удобном случае? – с насмешкой протянула она, приподняв бровь.

– Что вы? С дамами мы не просто вежливы, а прямо-таки любезны, – хмыкнул один из парней, смуглый и длинноволосый.

Он сделал попытку прошмыгнуть мимо капитана в надежде завязать с Айрис более тесное знакомство. Но добился только того, что Косматый коротким тычком стукнул его в лицо тяжёлой рукояткой шпаги, заставляя отпрянуть, держась рукой за разбитый нос.

– Итак, господа? – невозмутимо продолжила Айрис, делая вид, словно ничего не произошло. – Представимся? Я – леди Гордон. Мой корабль носит название «Сердца Океана». На нём двести солдат и шестьдесят пушек.

Косматый, демонстративно сплюнув на выдраенную палубу, заявил:

– Я Ричард Райан, капитан «Акулы» – тридцать пушек. Это Сильвер МакДау, капитан «Целеустремлённого» – двадцать пушек. На нём сейчас две трети добычи, что удалось взять в последнем набеге и часть провизии. За ними «Роза», на ней восемнадцать пушек. Что ещё сказать, дамочка? При простом подсчёте получается, что перевес на нашей стороне, да?

Айрис вынуждена была согласиться:

– Ваш боевой арсенал впечатляет.

Сильвер МакДау сделал шаг вперёд:

– Мы слышали, в наши края должна прибыть высокородная дама. И решили, что, может быть, её прибытие сыграет нам на руку? Правда, если мы поймём, что вы нам больше не нужны, пустим вас на корм рыбам.

Солдаты сразу же защёлкали затворами. Ружейные дула глядели на пиратских атаманов со всех сторон, но Лысый Сильвер остался невозмутим. Даже позы не поменял.

Айрис улыбнулась с хищностью подкрадывающейся кошки:

– Почему-то мне кажется, что вы, господа, недооценили две сотни солдат, которые, несомненно, попытаются воспрепятствовать вашим кровожадным планам на мой счёт. Драка, кровь, смерть – всё это крайне утомительно. Особенно в такой чудесный день. Не находите? Возможно, имеет смысл попытаться договориться? Предлагаю спуститься в кают-компанию. Там я выслушаю вас, а вы выслушаете меня. Бесплатным бонусом к приятной беседе станет лучшее католийское вино.

Айрис, подобрала длинные юбки и сделала первый шаг:

– Прошу следовать за мной, господа.

К её удивлению они послушались.

Золотистой сетью плясали яркие лучи тропического солнца, сумевшие пробиться через большие квадратные окна кают-компании. Они освещали богато обставленную каюту. Полы, крытые роскошными коврами. Книжные шкафы полные книг. Резные буфеты, ломящиеся от серебра. Ласкали экзотическую для здешних мест гитару, лежащую на низеньком диванчике.