bannerbannerbanner
полная версияВнутри

Екатерина Олеговна Тимофеева
Внутри

Полная версия

Глава 1

Он посмотрел на себя в зеркало. Долговязый, худощавый, но чертовски симпатичный шатен с голубыми глазами, да не просто глазами, а двумя вселенными, в которые можно улететь и не вернуться. Нос, уши, губы – всё на месте. Одет, как обычно, в джинсы и растянутый джемпер.

Марк ненавидел себя. Ненавидел в себе то, что не умел преподносить себя людям. Скромность или врождённая неуверенность всегда шли впереди самого Марка. Именно поэтому в свои тридцать четыре он никто, обычный менеджер в туристической фирме.

Марк смачно сплюнул в раковину:

«Хватит себя жалеть, чёртов неудачник!»

Он зашёл на кухню, где солнце заливало уже половину пространства. Весна в этом году выдалась ранняя – город уже вовсю утопает в зелени. Пыльца от цветения висела в воздухе. И именно на неё у Марка, как назло, была аллергия. Жуткая, раздирающая глаза и нос. Когда чихание практически разносит в клочья твою глотку.

Засунув в себя через силу завтрак, Марк пошёл на работу. На календаре суббота, у большинства людей это выходной, но у Марка обычный рабочий день в душном офисе. Профессия «менеджер по туризму» сама по себе прекрасная, интересная и увлекательная. Подбирая туристу отдых, ты словно сам бываешь в разных городах и странах. То лежишь на белом песочке на Мальдивах, то попадаешь в песчаную бурю в Египте, то глотаешь морозный воздух на горнолыжном курорте в Куршавеле. И т.д., и т.п.

Но вот общение с клиентами – это настоящая каторга! У каждого из них свои тараканы, под которых нужно подстраиваться, к каждому нужно находить индивидуальный подход. Разговаривать с ними, в конце концов, надо. А Марк ненавидел людей. Он до сих пор удивляется, почему выбрал именно эту специальность.

Марк шёл через сквер прямиком в свой офис. Жил он буквально в десяти минутах ходьбы от работы. Это был замечательный фактор, но только не для Марка. Он ненавидел ходить – как он сам говорил, лучше бы он час ехал в метро на работу, чем шёл десять минут. Когда ты едешь, ты расслаблен и отдан целиком и полностью своим мыслям – мыслям о лучшей жизни. Где он, Марк-неудачник, был богатым и красивым бизнесменом. Замки, яхты, самолёты, все модели мира у его ног… Он писает в золотой унитаз, ест из серебряной ложечки, пьёт дорогой виски.

– Вот как человек, живущий практически через дорогу от офиса, умудряется опаздывать? – воскликнула из-за своего стола коллега Марта, как только Марк переступил порог кабинета.

– Закрой рот, Марта! – буркнул он в ответ вместо приветствия. – Ты что, не видишь, как аллергия измывается надо мной, – глаза щиплет от слёз, нос зудит от вечного чесания… Ненавижу весну!

– А про антигистаминные средства ты, конечно же, не в курсе? – засмеялась Марта.

– Ха-ха-ха, ты просто гениальная шутница! Будто сама не знаешь, что я против таблеток, – они нас травят, ещё похуже, чем сезонная аллергия.

В этом и был практически весь Марк. Он сел за свой рабочий стол и резко почувствовал, как к горлу подступает ненависть к его никчёмной жизни. После нескольких неприятных спазмов желудка его вырвало прямо на стол – рвотная масса попала и на клавиатуру компьютера, и на его ежедневник, на стикеры с важными делами.

– Ну что, полегчало, умник? – абсолютно безэмоционально и не отрываясь от монитора, пробормотала Марта.

Ему захотелось взять в руки эту кисловатую жижу, подойти к коллеге и размазать всё это по её противному личику. По ехидному ротику и свинячьим глазкам. Марк подавил в себе этот приступ и начал убирать со стола. Потребовалось много салфеток, чтобы собрать до последней капельки его изрыгнутую ненависть к жизни.

Как только последняя грязная салфетка приземлилась в мусорной урне, дверь в кабинет открылась и в офис вошла полная женщина лет шестидесяти. На ней были дорогой и несуразный брючный костюм и большая широкополая шляпа. Волос у неё, практически не было, потому что из-под шляпы виднелась пара жидких крашеных волосков, но зато у дамы были огромные серьги, которые при движении головы стучались о её дряблые щёки.

«Вот только её сейчас не хватало!» – с ужасом и отвращением подумал Марк.

– Добрый день, Георгина Эдуардовна! Присаживайтесь, пожалуйста, к моей коллеге Марте, – услужливо сказал Марк и указал рукой в сторону соседнего стола.

– О, нет, мой голубчик! – хрипло воскликнула Георгина Эдуардовна. – Мы же с вами так и не подобрали мне интересный вариант тура! Вот с вами я и продолжу – вы же в курсе всех моих пожеланий.

«Этой сумасшедшей самое место в дурдоме, а не на лучших курортах мира!» – ворчал про себя Марк. Эта туристка была его личным энергетическим вампиром. Ей не нравилось буквально всё что предлагал ей худощавый и нервный менеджер.

Однажды Марк вычитал в какой-то псевдопсихологической литературе, что если вам не нравится человек, то вы можете мысленно представить его в нелепой ситуации, например с трусами на голове или с клоунским носом. Тогда вы посмеётесь над ним и вам станет легче с ним общаться.

Этот метод хороший, но Марк его усовершенствовал в своём стиле. Он представлял, как больно может быть его ненавистному собеседнику. Вот и сейчас, пока Георгина Эдуардовна щебетала об очередных своих пожеланиях, он смотрел в монитор и фантазировал.

Он взял со стола степлер, поднёс его к лицу этой занудной дамочки и со словами «а вот вам новые серёжки» начал степлерить ей мочку уха. Скобочка вонзилась в кожицу, и из неё появились маленькие капельки крови. Женщина взвизгнула от неожиданности и боли. Но он не собирался на этом останавливаться. Он решил простеплерить ей всё ухо. Ему нравилось, когда начал попадаться хрящик при проколе, – это создавало сопротивление, и нужно было сильнее давить на степлер, чтобы скоба с хрустом засела и в этом месте. Он получал колоссальное удовольствие от этого процесса. И так увлёкся, что начал улыбаться.

– Марк, вы мне нашли отдых моей мечты? Вы сидите такой довольный – так показывайте, в какие края вы хотите меня отправить! – воскликнула клиентка с жадностью кинув взгляд в монитор компьютера.

От такого неожиданного пробуждения Марк дёрнулся.

«Чёрт! Почему я не могу это сделать по-настоящему?» – подумал Марк и, повернувшись к Георгине Эдуардовне, как мог с усилием изобразил улыбку на своём лице.

Глава 2

Рабочий субботний день хоть и был сокращённый, но был очень изматывающим и тяжёлым. По дороге домой Марк зашёл в магазин, прикупил пять баночек пива и сыр-косичку. Это и был его ужин на сегодняшний вечер. Марк – холостяк.

– Алло, привет, упырь! Что делаешь? Стоп, стоп, я и так знаю: ты режешься в свою любимою игрушку! – лёжа на диване, ржал Марк.

Звонил он своему единственному другу Петру, по кличке Петручио.

Петручио всё своё время проводил за компьютерными играми, круглыми сутками участвовал в турнирах, но так ещё и не заработал ни копейки. Жил с мамой, естественно, не женат, в очках и толстый. Марку нравилось дружить с Петручио – точнее, он просто позволял ему с ним общаться, когда Марку будет это нужно. Вот как сейчас.

– Ну что, жиробасина, заработал все деньги мира на своих никчёмных турнирах?

– Марк, привет! Ну ты же знаешь, что нужно много тренироваться – и всё получится. Мне только тридцать, – наивно ответил Петручио, жуя при этом очередной кусок пиццы.

– Ты точно тупой, тебе уже тридцать! У тебя уже ни реакции, ни соображалка не работают – мозг жиром заплыл. Тебе сколько раз говорить, чтобы ты поднял своё резюме, обновил и начал искать работу. Ты же на этом стуле уже три года деградируешь, после того как тебя уволили!

– Не уволили, а я сам ушёл – надоело сканворды с трупами разгадывать. Да и платили там мало. Пошли они! – негодовал Петручио, на которого опять нахлынули воспоминания о прошлой работе, где он работал ночным сторожем в морге.

Непростая судьба, конечно, прибила Петра работать в морге. Отец у них умер, когда Пётр заканчивал второй курс универа, мать с горя начала пить – её уволили. Ну и по всем законам жанра, Петру пришлось забросить учёбу и идти работать, чтобы прокормить себя и пьющую матушку. Работал всем, кем подворачивалось, но вот последнее – это морг. Работа не пыльная, сидишь в стерильном помещении и караулишь трупы, чтобы не разбежались. Нравилась Петручио эта работа: днём он уже подсел на компьютерные игры, а ночью либо спал на стульчике, либо ел гамбургеры. Да вот досада – однажды ночью из холодильных камер пропал труп женщины. Нетрудно понять, как такое могло произойти, когда охранник на своём посту слюнки во сне пускает. В итоге горе-сторожа уволили, а полиция выяснила, что труп женщины был похищен её же мужем, который её отравил, но, побоявшись результатов вскрытия, решил ликвидировать улики вместе с телом. Глупо, но это человеческий фактор: сначала мозг парализуется моральным кодексом – «что я наделал». А когда самообладание и ясность понимания расплаты за содеянное снова возвращаются – начинается паника вперемешку с бредовыми идеями, как отмазать себя от тюрьмы. Так вот и рождаются ситуации с похищением убитых родственников.

– Ладно, ладно, сам ушёл, – не стал спорить уставший после работы Марк. – Как мать твоя?

– О, ты спросил про неё первый раз за последние два года! – удивился Пётр. – Она нормально, устроилась техничкой в школу. Пить стала меньше – здоровье уже не то, сам понимаешь.

– Да, понимаю, пить – это вредно, – сказал Марк, допивая третью бутылку пива.

Марк нажал красную трубку на смартфоне, тем самым завершив разговор с Петручио. Разговор был ни о чём, но Марку нужно было поддерживать связь с Петром, потому что это единственный человек, который терпит злорадные шутки Марка, периодически выслушивает его часами, когда тот изливает свою душу на тему, как его все достали, да и встречаться с ним не надо, Пётр всегда за компьютером – его из квартиры ни одна поганая метла не выметет.

Допивая пятую бутылку пива и доедая сыр, Марк подумал, какой же он несчастный человек. Его родители погибли в автокатастрофе, когда ему было семь лет. Он их практически не помнил, только по фотографиям. Иногда клочками в его голове вспыхивали воспоминания: вот они все вместе в зоопарке, вот с папой на автодроме гоняют на машинке, едят сахарную вату и гоняют голубей.

 

После смерти родителей Марка к себе взяла тётка, сестра матери. Она работала адвокатом и защищала в суде всяких мразей. Конечно, были люди, которые и вправду ни в чём не виноваты, но её приглашали именно к самым отмороженным персонажам, от которых открещивались все, кроме тётки Марка, Елизаветы Германовны. Ей доставляло огромное удовольствие искать лазейки в деле, где можно обелить подонков на скамье подсудимых. А для этого нужно иметь изощрённый ум. И он у неё был. Она считала это даром Божьим. Каждый раз благодарила Бога за то, что отмазала очередного ублюдка. И естественно, за те денежные вознаграждения, которыми её одаривали отпущенные преступники. Поэтому жили они весьма небедно. Тётка ни в чём себе не отказывала. И у неё было особое хобби: она коллекционировала любовников. И всё это на глазах подрастающего юноши. Кого он только не видел рядом с ней: и соседа по лестничной клетке, и дядю Васю из магазина игрушек, и Марата из клуба «Ласковый зверь», и даже Джуниора – чернокожего парня из Университета Дружбы народов.

Поэтому после окончания универа Марк устроился в первую попавшуюся турфирму по своей специальности и съехал от единственной родственницы.

Теперь он жил так, как сам хотел. Ел то, что он хотел. Смотрел те передачи, какие он хотел. Одевался так, как сам хотел. Был полностью сам себе хозяином. И чем больше он наслаждался своей свободой, тем больше замыкался в своём одиночестве. Скромность и нерешительность, мешали ему не только находить общий язык с людьми, но и заводить знакомства с противоположным полом. Поэтому если какая-нибудь глупышка первая начинала с ним разговаривать, Марк, как паук радовался пойманной мухе. Обычно таких девушек он приглашал в кино, но только на те фильмы, которые сам хотел посмотреть, а это были либо занудные артхаусные картины, либо переполненные кровью и криками фильмы ужасов. На свиданиях он старался молчать и слушать девушку – ему на самом деле было плевать, что она рассказывает, просто это спасало его самого от необходимости что-то говорить. Во рту всегда было предательски сухо, а трясущиеся ладони противно прилипали друг к другу.

Но иногда девушки имели наглость и его включать в разговор посредством заданного вопроса. Однажды сидя в недорогом кафе и угощая «муху» мороженым, на Марка обрушился ненавистный вопрос.

– А какое твое любимое блюдо, Марк? – спросила его спутница.

Собравшись с духом и несколько раз сходив в туалет, Марк откровенно произнёс:

– Я это блюдо ещё не пробовал, но думаю, что оно бы стало сразу моим самым любимым. Оно очень популярно в Малайзии, его подают только в самых дорогих ресторанах.

– Фу, устрицы, что ли, какие-нибудь? – фыркнула глупышка.

– Нет. Мозг обезьяны. Представь: ты сидишь за столом, в нём прямо перед тобой круглое отверстие, и вот официант подкатывает к твоему столу обезьяну, она связана и жива. Просовывают её голову в отверстие и начинают вскрывать ей черепную коробку – аккуратненько так, профессионально. Обезьяна орёт, верещит на своём обезьяньем. Но самый сок этого блюда – что мозг должен быть обязательно ещё живой обезьяны. И вот тёпленький мозг перед тобой и вуаля, ты начинаешь его есть! – довольно закончил Марк с полным ртом слюней от своего же вкусного рассказа.

– Как… Как это можно есть… – в глубоком шоке промолвила девчушка.

– Да, этим вопросом тоже многие задавались, – как ни в чём не бывало продолжал Марк, – действительно, гогот умирающих макак смущал других гостей. Поэтому в последнее время обезьян окуривают наркотиками, и только потом, пока они в дурмане, им вскрывают голову.

Девушка с хорошей визуализацией зажала рот ладонью, растительные жиры дешёвого десерта просились наружу.

Глава 3

«Брр! Ненавижу воспоминания!» – передёрнуло Марка.

Лёжа на диване, он запрокинул голову назад через подлокотник, застонав:

«Боже, как же меня всё достало!» – и через пять минут заснул.

Мужчина стоит в заброшенном мрачном большом доме. Серость и запах гнили напряжённо повисли в воздухе. Марку здесь нравилось стоять. Вдыхая мрачность этого дома, он умиротворялся и даже где-то в глубине своего сознания улавливал нотки счастья. Он медленно начал двигаться в сторону окна. Каждый его шаг подхватывали старые половицы и устало поскрипывали. За окном не видно было, что находится, но однозначно там был день, потому что солнечный свет бил в эту пустую глазницу. Марк практически дошёл до самого окна, как из-за его спины донёсся странный шорох. Он обернулся. Из-за дневного света он теперь плохо видел, что происходит в доме; он поймал солнечного зайчика, и эти блики мешали увидеть источник звука. Он начал щуриться и вглядываться в комнату, остановил свой взгляд на дверном проёме и стал ждать. Странные клокочущие шорохи приближались, их стало чётче слышно. И Марк знал, что сейчас перед ним во всей красе предстанет источник шороха. Он чувствовал, как волнительное любопытство поднимается от низа живота всё выше и выше, – и вот оно уже встало в горле комком.

Тёмный дверной проём, за ним – чёрная бездна старого дома. И вот старые деревяшки двери нежно и медленно стали обнимать множественные лохматые лапы. Затем они стали двигаться в сторону комнаты, где стоял Марк. Свет от окна потихоньку начал показывать гостя во всей красе. Это был огромный, волосатый, глазастый паук. Заметив Марка, паук сменил медлительную походку и кинулся на него. Множество лап несли тело паука с неописуемой скоростью. Марк и глазом не успел моргнуть, как монстр был уже рядом с ним, настолько близко, что мужчина чувствовал его дыхание. Дыхание смерти – холодное и земельное.

Марк от ужаса забыл, как дышать. Но затем ему пришлось вскрикнуть, потому что паук укусил его за руку. После укуса он стремительно развернулся и, стуча лапами по старому полу, скрылся в пучине дома.

Марк вдохнул и выдохнул – прерывисто, как будто бежал стометровку на время. В ушах слышал пульсацию крови. Но его внимание привлекло не это, а укус на его запястье. Он опустил взгляд на свою руку и стал рассматривать дырки от клыков монстра. Присмотревшись, заметил, что в ране от укуса есть не только кровь, но и что-то другое. Как будто живое. Что-то в ней шевелилось.

– Что за чёрт! – воскликнул Марк.

Он захотел избавиться от этого нечто. Взял запястье и второй рукой начал выдавливающими движениями изгонять из себя неведомую заразу. Сначала процесс не сулил, что у него что-нибудь получится. Но тут из ранки что-то выскочило и упало на пол. Марк присел и увидел маленького паучка.

– Что за хрень!

Марк встал, посмотрел на свою раненую руку и пришёл в колоссальный ужас. Из укуса паука стали друг за другом выползать множество других маленьких паучков! И вот из запястья Марка уже плотным потоком миллион пауков льются на пол и разбегаются в разные стороны.

Марк просто стоял и смотрел неморгающим взглядом на весь этот кошмар. Его парализовало от этой мерзости. Но тут он начал чувствовать, что в носу засвербело. Подумав, грешным делом, про свою аллергию, он начал интенсивно чесать свой нос. Но странное чувство не унималось – и вот уже в носу явно чувствовалось щекотание множества маленьких лапок, которые шкрябают слизистую. Это же чувство присоединилось и к ушам. Только там это сопровождалось ещё и громким звуком – настолько громким, что это сводило с ума. Звук топтания на барабанной перепонке.

– Остановитесь, стоп! – закричал Марк.

И только он открыл свой рот – из него, как из рога изобилия, во все стороны хлынули маленькие насекомые. Огромной серо-коричневой шуршащей массой они выходили из его ушей, носа и горла. Марк уже не мог больше ничего сказать. Он не мог дышать – поток пауков не впускал в его лёгкие воздух. А возможно, и все лёгкие были уже забиты этими паразитами. Он кричал немым ужасом до тех пор, пока не проснулся, весь мокрый, на своём диване.

Глава 4

Марк стоял под душем и смывал с себя липкий ужас ночи. Он сделал воду похолоднее, чтобы быстрее прийти в себя. Сон, по его мнению, был не из самых ужасных, но почему-то после него было очень неприятное послевкусие. Может быть, даже какая-то пустота и одиночество. Одиночество – вот что преследует Марка на протяжении всей его жизни. Это чувство он изучил досконально.

Он опустил голову и стал смотреть, как вода стекает с его тела. Это наблюдение ввело его в некий транс. Мысли ушли; очень странно замечать, что ты ни о чём не думаешь. Это называется «выключил внутренний диалог». Он стоял со стеклянным взглядом в никуда. И тут его кое-что вывело из ступора. Стекала уже не просто вода, а вода с красными вкраплениями. Марка это насторожило, и он начал рассматривать свои части тела, чтобы понять, откуда может идти у него кровь.

Взор коснулся его запястья руки, и он увидел следы от укуса. Но это был не паучий укус, а его собственный. Кровоточащие следы от его зубов красовались на полруки. Видимо, он так переживал сонные приключения, что во сне впился себе в руку. Марк сделал воду ещё холоднее и поднёс руку под струю воды. Стоял до тех пор, пока кровь не остановилась. Затем вышел из душевой кабины, вытерся и пошёл на кухню.

Вскипятил чайник и заварил себе чай. Прихлёбывая тёмную горячую жидкость, Марк задумался.

Раздался телефонный звонок, высвобождая Марка из тумана размышлений.

– Алло, – вяло ответил Марк.

– Привет, Марк! Знаю, ты не любишь никуда выходить в свой выходной, но я приглашаю тебя к себе в гости. Мамка ушла к подруге, возможно, они будут пить, так что до завтра её не будет, – бодренько проговорил Петручио.

– Ты так радуешься уходу матери, как будто тебе четырнадцать лет, Петручио!

– И купи пивка нам, баночек по пять каждому, и закусон какой-нибудь, лучше пиццу, – не обращая внимания на шутку Марка, продолжил Пётр.

– Вот толстый гад, уговорил! Тем более мы и вправду лет сто уже не виделись, – сдался Марк.

Петручио жил на другом конце города – это ещё одна причина, по которой Марку нравилось иметь такого товарища. Приезжать друг к другу в гости каждому не очень хотелось из-за этого расстояния – оно убивало все зачатки увидеться.

Прикупив нужную провизию, Марк спустился в метро. Сел, как обычно, в последний вагон, на крайнюю скамейку. Он не любил, когда кто-то сидел напротив и начинал на него пялиться. По правде говоря, он и метро не особо любил. Марк, конечно, любил зависнуть в своих мыслях, пока куда-то едет, но только не в час пик в транспорте.

Толпа людей в метро для Марка – это самоубийство в самом изощрённом виде. Когда незнакомые разнопахнущие люди трутся о тебя. Стоят и дышат тебе в лоб, затылок, ухо. У кого-то изо рта пахнет завтраком, от кого-то – остатками бурной вечеринки, а некоторые источают от себя вонь падали и курева.

«Почему я должен это нюхать?» – всегда удивляло Марка.

Летом это огромное количество поднятых рук, открывающие миру и всему вагону смрад своих потных подмышек. Эти безобразно одетые люди – они думают, что следят за модой, но в глазах Марка выглядят глупо и нелепо.

«Выпендрёжники фиговы!» – говорил про них недовольный мужчина.

Марк никогда не придерживал закрывающиеся двери вагона, если видел, что человек практически не успевает забежать. Он, наоборот, ждал, когда эти двери размажут неуспевающего недоумка. В общем, пока Марк ехал в метро, он уже тысячу раз пожалел о том, что согласился на эту встречу.

«Повёлся на пиво, ну я и болван. Наверняка просто этому жирному балбесу хочется похвастаться своей очередной новой компьютерной игрой!» – ворчал он про себя.

Людей в воскресенье в метро было на удивление не очень много, и Марк не до конца испортил себе настроение. Он вышел на улицу, посмотрел на небо, вздохнул поглубже и даже немного улыбнулся.

Глава 5

Когда Марк подходил к дому Петручио, его охватило какое-то странное чувство тревоги. Или предчувствия. Но что-то явно нехорошее – у Марка холодок прошёлся по спине, а это недобрый знак.

«Эй, дружок, а ты, оказывается, боишься!» – сам себе сказал Марк.

Неужели простая встреча с другом вызывает в нём неподдельный страх? Ненормально!

«Да что же со мной не так?»

Он нажал на дверной звонок. Дверь тут же открылась, как будто Пётр ждал его у глазка.

– Ого, а ты изменился с нашей последней встречи! – воскликнул правда удивлённый Пётр. – Хотя виделись мы с тобой дай бог вспомнить когда. Тогда революция уже прошла или ещё не началась?

– Ну и тупой же у тебя юмор! В принципе, как и ты сам! – усмехаясь, сказал Марк, изображая скупую улыбку на лице.

Это привычное дело для Марка – изображать на своём лице какую-нибудь эмоцию. Так как его в принципе ничто не волнует в этом мире, кроме себя самого, то, естественно, истории других людей его не задевали.

 

Они прошли в квартиру.

– Располагайся пока, а я нам стол организую, – по-хозяйски предложил Петручио.

Когда друг исчез на кухне, Марк начал рассматривать комнату. Это было помещение, которое брало на себя функционал и спальни Петра, и спальни матери, и гостиной в целом, то есть дурдом на выезде. Марк бы так точно жить не смог. Без личного пространства это тюрьма и даже ещё хуже.

В комнате было много фотографий, на которых было всё семейство в сборе, когда они ещё все были счастливы с живым отцом семейства. Видимо, это единственное светлое пятно в комнате, потому что всё остальное выглядело грязным и убогим. Даже тошнотворным.

В углу рядом с окном стоял компьютерный стол друга. Он был весь грязный, заляпанный жирными пальцами после пиццы или какой-то другой нездоровой едой. Под столом – бумажки, банки из-под пива, грязные носки. На стуле – непонятного происхождения пятна, и Марк даже пытаться предположить историю их появления не хотел. Противно! Рядом со столом у окна стояло спальное место Петра – старый, продавленный диван. На него даже смотреть было страшно, не то, что сесть на него, а уж тем более лечь. В противоположном углу комнаты была территория матери: небольшая кровать, панцирная, застелена отвратным покрывалом в прожжённых дырках от сигарет. Посередине комнаты под старой люстрой стояли круглый обеденный стол и два стула. За ним, видимо, члены семьи собираются вечером за чашечкой чая и обсуждают, как у кого прошёл день. Но представить это трудно – скорее всего, мать с сыном вообще никогда не общаются. Чем больше взгляд Марка цеплял детали этой комнаты, тем противнее ему было в ней находиться. На него начали давить стены и старая мебель – ему стало не хватать воздуха. Он начал глубоко дышать, как будто от этого прибавилось бы кислорода в комнате. Затем он ринулся на кухню, спасая себя от потери сознания в грязной, серой убогой комнатушке.

– Ты что, привидение увидел? – удивился друг, увидев Марка с вытаращенными глазами.

– Хуже.

Кухня на удивление была светлее и уютнее. Светлый кафель на полу, светлые обои на стенах, даже кухонный гарнитур имелся, и тоже в светлых тонах.

– Давай посидим здесь? – предложил Марк.

– Но я хотел тебе показать свои достижения в одной игре. В той комнате это сделать было бы сподручнее – стол с компьютером же там! – махнул рукой в сторону захламлённой комнаты Пётр.

– Не переживай, покажешь и так, а посидеть хочется здесь – атмосфера этой комнаты мне больше нравится. Ты ту комнату совсем засрал.

– А что я-то сразу? Это мать совсем не следит за порядком. Вот как устроилась техничкой в школу, так про порядок в квартире совсем забыла.

Приятели сели за стол, Петручио по-хозяйски нарезал закуску хлеб, колбасу, сыр и пиццу. Они стали пить пиво. После третьей банки насыпали ещё в тарелку чипсов и орешков. Разговор вроде начал клеиться после долгого необщения двух молодых людей.

В основном говорил Пётр, он взахлёб рассказывал о своих играх.

«Мужику тридцать лет, а занимается фигнёй какой-то!» – Марк практически отключился от Петра и, делая вид, что слушает, думал, чтобы ему ещё поесть.

– Ты когда увидел меня, сказал, что я изменился. Что именно во мне поменялось, Петручио? – Марк решил поменять тему разговора на себя, иначе была опасность заснуть, слушая восхваления очередных крутых геймеров.

– Э… ну ты ещё больше похудел. Видимо, совсем плохо питаешься, не то, что я! – хмыкнул довольный и жирный Пётр. – Осунулся ты совсем, цвет кожи, как у трупа, и синяки под глазами чуть ли не до колен.

– А лучше быть жирной свинотой, как ты? И лосниться жиром? – В голосе Марка появились явные нотки зарождающегося гнева.

«Зачем он только завёл эту тему? Разве можно ждать от этого тупого геймера адекватного разговора?» – корил себя Марк.

– Знаешь, я понимаю, тебе это слышать со стороны не очень приятно, я это предусмотрел, всё-таки, как-никак, мы с тобой общаемся периодически, и я тебя уже знаю. – Пётр встал, подошёл к холодильнику и достал из него припрятанную бутылку водки. – Знаешь, как узнать, что водка действительно хорошая и не подделка? – спросил друг-игроман.

– Ну и как? Выпить и не сдохнуть?

– Смотри: нужно взять бутылку и, не меняя угол наклона, то есть строго вертикально, раскручивать её, такими движениями, как будто палкой в чане зелье размешиваешь, – быстро это надо делать. Затем останавливаешься и смотришь: внутри бутылки появится змейка из пузырьков, как мини-торнадо. Вот это знак качества напитка.

Пётр продемонстрировал это наглядно и, удостоверившись, что водка у них самая настоящая из всех водочных представителей, довольный, разлил по рюмкам.

Глава 6

Изрядно выпившие, Пётр и Марк сидели друг напротив друга и молчали. Обычно пьяных парней не остановить – они, наоборот, говорят обо всём на свете, обсуждают всё, что подвернётся под руку. Ругают власть, матерятся, делятся впечатлениями о девочках, с которыми в последнее время встречались. Но наши представители сильного пола молча сидели и смотрели в стол. Возможно, каждый из них и хотел что-то сказать, да понимал, что второму это будет неинтересно. Даже в таком состоянии они понимали, насколько они разные люди и интересы у них разные. А возможно, только сейчас они это как раз и осознали.

Пётр медленно поднял голову и начал рассматривать сидящего напротив Марка.

«В кого он себя превратил, боже! – подумал он. – Высохшая букашка! Ничего из себя не представляет, но любит поучать жизни других. Тьфу на него!»

Пётр чувствовал, как волна невысказанных Марку претензий скоро накроет его, и он не в силах этому будет сопротивляться и выскажет, наконец, всё, что думает о своём, так сказать, названом друге.

– Как ты можешь работать с людьми, если ты ненавидишь людей? – тихо, не вкладывая никакую эмоцию в этот вопрос, произнёс Пётр.

Марк уже какое-то время назад стал догадываться, что выпитая Петром водка скоро выйдет наружу либо фонтаном непереваренной пиццы, либо в виде фонтана бранных слов и выражений в его адрес.

– Пётр, ты накаляешь обстановку такими вопросами, – как бы предупреждая, ответил Марк.

– Да ладно тебе, всё давно уже было накалено и остужено. Мы общаемся раз в полгода, и то только когда тебе это будет нужно. Я не жалуюсь, у меня своих проблем в жизни хватает, чтобы ещё и твоё нытьё периодически слушать. Я же, можно сказать, из жалости это делаю, из жалости к тебе. Зная, что ты не любишь людей, несложно догадаться, что и люди тебя особо не жалуют в своём окружении. Ты изгой общества. Ты только на работе создаёшь себе иллюзию нужности людям: они тебя о чём-то просят, доверяют твоему мнению, а ты этим пользуешься, чтобы потешить своё самолюбие. Получая каждый день на работе такой заряд взаимодействия с социумом, ты как бы держишься на плаву. Это не даёт тебе упасть на дно твоей никчёмной жизни.

Марка подняли со стула бурлящие внутри эмоции. Он всплеснул руками и топнул ногой.

– Да кто ты такой, чтобы про меня такое говорить?! Жирный неудачник, живущий за мамкины копейки, которые она физическим трудом достаёт, а твоя задница в это время сидит на стуле дома!

У Марка начал заплетаться язык от большого количества выпитого алкоголя. Но он не мог себе позволить это показать, и чтобы Пётр это заметил, иначе тот может подумать, что Марк и пить не умеет.

Он начал ходить по кухне, тем самым возвращая себе координацию движений и ясность ума. Петручио смотрел на него туманным взглядом. Марк поднял руки и начал тормошить себя по волосам, издавая при этом грозное рычание. Джемпер оголил запястья Марка, и взгляд Петра уловил огромный след от укуса на руке у друга.

– Что это такое? Кто тебя так укусил?

– Никто, это я сам себя так, во сне. Мне приснился кошмар, и, видимо, я так приводил себя в чувство… Да зачем я тебе это рассказываю, ты же не знаешь, что такое кошмары, ты ничего дальше своего монитора не знаешь и знать не хочешь!

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru