Екатерина Николаевна Широкова
С ней что-то не так
Я обшарила свою память и с ужасом осознала, что она совершенно пуста, буквально не за что зацепиться, а вокруг незнакомые заросли кустарников и мокрая, липкая трава лезет в глаза. Что я помню? Мелькнуло одно-единственное воспоминание, и я за него зацепилась – оглушительный треск, напоминающий… Что? Я не знала.
Моё тело лежало в нелепой позе, с раскинутыми конечностями, а обрывки перепачканной ткани будто дикий зверь растерзал, но боли или страха я не чувствовала. Пожалуй, я ничего не чувствовала, кроме разливающейся во мне огромной силы. Она нуждалась в выходе, и я вскочила на ноги, пытаясь поскорее приспособиться к своему телу. С ладоней капала тёплая и ароматная жидкость и я догадалась, что трава была залита именно ей, и рефлекторно облизала пальцы. Хм, и правда вкусно. Но откуда она взялась? Я не смогла определить её источник и отложила вопрос на потом.
Фонарь подсвечивал узкую дорогу, со всех сторон зажатую буйной растительностью, и по ней неторопливо двигались несколько живых существ, полных такой же аппетитной жидкости.
«Боже, да она выглядит… Жутко! На неё напали?»
«Ого, какие формы… Но почему одежда вся изорвана?»
«Ну и деваха! Я бы с ней покувыркался… Похоже, кто-то уже так и сделал… Стрёмно».
В их мыслях смешались яркие и похожие друг на друга картинки и я поняла, что они сравнивают меня с какими-то ранее виденными или придуманными образами. Но была ли я похожа на эти образы? И да и нет, но оттенок у этих мыслей был такой… неприятный, что я решила, что не буду пробовать добраться до их тел, чтобы проверить на вкус. Нет желания.
Но если жидкость течёт по таким, как эти тёплые и мягкие животные, нелепо застывшие с разинутыми ртами, то где же тот, кто пролил её на меня и на траву? Загадка. Хорошо бы пройтись по следу, но запах обрывался прямо здесь, на асфальте.
Один из них, повыше других, осторожно приблизился и спросил, стараясь не глазеть на меня ниже шеи:
– С тобой всё в порядке? Никто тебя не обидел? – он искренне пытался подавить внутренний вихрь бессвязных образов и я решила, что он настроен более дружелюбно, чем остальные. Так вот что во мне неправильно, вот что их смущало! Тряпки должны быть чистыми и целыми, а волосы аккуратно приглаженными. Что же, это можно устроить, и я убрала волосы со лба и потянулась, чтобы скинуть испорченную одежду на землю. Парень вскинул руки с непонятным испугом, хотя в двух других ребятах я уловила несомненное одобрение.
«Неужели разденется? Вот это вечер удался! Обалдеть!»
«Ого, да у неё крыша поехала! Кукуха совсем слетела».
«Ну точно не в порядке. Наверное, в шоке».
– Эй, ты чего? Давай я дам тебе свою куртку, а то замёрзнешь, – и он стянул балахон и предложил мне. Холода я не чувствовала, но куртку взяла, чтобы прикрыться и как-то отвлечь парней от разглядывания. Нужно было выяснить у них что-нибудь полезное, а они явно увлеклись. – Меня зовут Артём. Ты можешь говорить? Помощь нужна? Может, вызвать полицию? – при слове «полиция» все трое определённо напряглись, так что идею я сразу отвергла, чтобы это ни значило. Проблемы мне ни к чему.
– Нет, – кажется, это был мой голос. Звучит странно и незнакомо и это тоже нехорошо. – Не надо полицию.
– А я тебя знаю, – Артём поёжился от порыва ветра, – видел в универе. Ты на первом курсе?
«Она сидела вчера на ступеньках у главного здания и выглядела такой… Жалкой и брошенной».
– Ага, – понятия не имею, о чём он.
– Хочешь, провожу тебя домой?
«В таком виде далеко она не уйдёт без приключений. И куда её теперь девать?»
– Я не могу домой, – снова в тупике, потому что не знаю, где это.
– Хм, – Артём покосился на друзей, – понятно. У меня в общаге сейчас временно нет соседа, так что ты можешь переночевать у меня. Если хочешь, конечно. Я не против.
«Нужно только спровадить этих ослов, чтобы не приставали».
«Неужели она согласится пойти к нему? Надо было тоже предложить, чего молчал-то? Вот лопух».
«Ого, намечается кое-что интересное».
Отделить молодого человека от нервно хихикающих друзей оказалось легко, Артём сам приглашал меня в уединённое место, судя по мелькнувшим воспоминаниям о тесной комнате с кроватями. И он был приятнее, чем другие, что тоже способствовало принятию решения. Да, пойду к нему.
«Надеюсь, она не решит, что я какой-нибудь маньяк».
Это уж точно! На маньяка ты не похож, мальчик, потому что это слово окрашено в такие хищные смыслы, к которым ты точно не можешь иметь отношения. Такой… уютный! Любопытно, какой он на вкус?
На входе в общежитие возникла заминка, так как разрешённое время для гостей уже вышло, но это не стало проблемой для меня. Пока Артём судорожно думал, не предложить ли мне влезть по проторенной дорожке для припозднившихся товарищей – через окно с той стороны здания, и как я это восприму, я проскользнула мимо вахтёрши – это слово выудила из его раздражённых мыслей – быстрее, чем она могла бы заметить, и помахала рукой из-за угла.
Он вытаращил глаза и моргнул.
«Как она сделал это? Клянусь, только что стояла вон там… Нет, не может быть. Держи себя в руках, это всего лишь девчонка, которой нужна помощь».
Испугается и передумает? Зря я так, проще было согласиться на окно. Ладно, полегче, но следует больше соответствовать человеческому поведению, чтобы не возбуждать лишних подозрений.
Комната и впрямь была маленькой, а Артём густо покраснел, обнаружив разбросанные там и сям вещи, и комом сгрёб их в шкаф, не разбирая.
– Ну вот, мы пришли. Садись сюда, это твоя кровать, – и покраснел даже ещё больше.
«И что теперь делать? Наверное, стоит предложить поужинать, это будет нормально».
– Есть хочешь? – о, я однозначно хотела. Дождусь, когда он заснёт – в соседних комнатах я ощущала несколько пребывающих в забытьи тел, вполне подходящих для меня.
– Нет, спасибо, не сейчас, – и изобразила именно такую улыбку, которую он мысленно представлял.
«И как теперь я буду есть? Она же будет глазеть на меня. Вот отстой».
– Я могу отвернуться, пока ешь ты. Правда, ничего страшного, – Артём вздрогнул и я снова подумала, что промахнулась. – Ладно, я пошутила, поем с тобой за компанию.
Он с облегчением зашуршал пакетами и выложил на тарелки что-то, пахнущее слишком резко для того, чтобы быть съедобным, и выжидательно поднял брови. Я сглотнула. Неужели придётся? Да уж. Пытаясь подражать Артёму, я засунула небольшой кусок в рот и прислушалась к ощущениям. Пожалуй, из этой адской субстанции я смогу выделить воду и выплюнуть попозже, а вот сухая часть… Разберёмся. Выведу через кожу на руке и стряхну в мусорную корзину. Делать нечего.
«Она держится спокойно, но с ней явно приключилась какая-то жесть».
– Расскажешь, что с тобой случилось? И я могу дать тебе футболку, а то этой конец.
Случившееся и меня беспокоило. Может, если аккуратно рассказать факты, он подскажет, что это могло быть?
– Кажется, я очнулась в тех кустах. Ничего не помню.
«У неё амнезия! Ничего себе. Она жертва преступления? Прямо как в настоящем триллере».
– А как тебя зовут, помнишь?
Порылась в памяти в поисках чего-нибудь, напоминающего собственное имя.
– Вообще-то нет. Не помню. Нелепая ситуация, да?
«Вчера рядом с ней крутился такой слащавенький кадр… Типичный мажор, и они явно знакомы друг с другом. Может, однокурсник?»
– Прорвёмся. Видел, как ты вчера болтала с одним парнем, и могу помочь поискать его завтра, вдруг он тебя знает? Наверняка он тоже учится здесь.
А вот это уже кое-что! Тогда настоящий ужин с Артёмом откладывается, потому что я не уверена, что он выживет после первого акта, судя по финальной мизансцене в кустах. Я же не настолько глупа, могу сложить дважды два, да и в общежитии полно доступных мне людей, обойдусь. Артём долго ворочался и старался не думать обо мне, лежащей почти на расстоянии вытянутой руки и громко посапывающей – подслушала через стенку, как правильно звучит спящий человек.
Вскрыть хлипкий замок соседней комнаты труда не составило. Там двое – один пухлый и сильно потеющий, тот спал безмятежно и причмокивал губами, а другой метался во сне, взбудораженный чем-то связанным с прыгающим мячом.
Начала с пухлого. Прикоснулась губами к запястью, где отчётливее всего слышался пульс, и осторожно втянула разлитую в венах жизненную силу – теперь она перетекала в меня, а лицо толстяка стремительно серело. По моей спине пробежали мурашки и даже кончики пальцев потеплели… Волшебно.
Ну, хватит с него. Если продолжить, то надо будет прятать тело, а я ещё недостаточно разобралась, как тут всё устроено. На запястье остались две точки, как от ожога, и я заволновалась, не слишком ли будет бросаться в глаза? Всё ещё размышляя об этом, прошлась по этажу, оставляя на спящих студентах отметины.
Голод прошёл, никаких неприятностей вроде бы пока не нажила. Отлично справляюсь! Остаётся только подождать, когда проснётся мой новый и такой полезный знакомый.
Артём всё ещё вертелся юлой и терзал подушку, когда дверь распахнулась и к нам вломился жизнерадостный здоровяк и тут же застыл, как вкопанный, наткнувшись взглядом на меня, смирно лежащую на другой кровати.
«Привёл подружку и положил отдельно? Он всё-таки слабоват умом».
– Привет, я Олег. А ты кто такая? Новый Тёмкин проект? Дай угадаю, ты потерялась, отчаянно голодала, бежишь от злобных пришельцев? Что с тобой не так, что ему вздумалось притащить тебя? В прошлый раз это был котёнок, кстати. Грустная история. Во что ты вляпалась, детка?
– Привет, Олег.
«А она ничего, всё на своих местах. Ему такая не светит точно, он же размазня. И в чём подвох?»
– Имя у тебя есть?
– Я не знаю, как меня зовут.
– Шикарно!
«Вот и отгадка, девочка тоже с прибабахами. А эти двое могут и поладить».
Заспанный Артём протёр глаза и резко подскочил, хлопая ресницами, и растерянно уставился сначала на меня, а потом и на еле сдерживающего смех Олега.
– Ты пришёл! – звучало, как брошенное в лицо суровое обвинение.
– Ну я же не знал, что у тебя свидание. Предупреждать надо.
– Это не свидание.
– Да пофиг. Есть что пожевать? На этаже никто ещё не проснулся, спят, как хомяки. Вы же не передушили их всех ночью? Что-то подозрительно тихо.
– Ага, ты нас поймал. В четыре руки.
– Без шуток, Толик обещал дать списать обоснование лабы, а сам еле-еле продирает сейчас глазёнки. Ей-богу, мой дедушка по утрам здоровее выглядит. Что вы тут пили?
Артём недоверчиво хмыкнул.
«Зато она смотрится сногсшибательно, даже лучше, чем вчера, как будто ожила после вчерашних приключений. Бываю же такие девушки, как с гуся вода. По-моему, она бы и без меня обошлась прекрасно».
И вид у него стал расстроенный.
Предельно краткая история моей жизни, состоящая из жалких остатков вчерашнего вечера и почти детального его описания, и ночи, которую я по понятным мотивам не стала упоминать вообще, восхитила Олега настолько, что он чуть не бегал по потолку, желая немедленно приступить к совместному разгадыванию тайны.
Артём загрустил ещё сильнее.
А ведь в тех комнатах и правда было слишком спокойно. Нехорошо. Я всё-таки увлеклась? Но они железно были живы после моего мимолётного визита, специально же старалась… Прислушалась тщательнее, содрогаясь о потенциальных хлопотах, которые предстоят мне при худшем исходе… Чёткое биение сердец. Хм. Если отвлечь сейчас от соседей этих двух клоунов-самоучек, то можно будет и не возвращаться в общежитие, Артём же сегодня покажет мне того парня.
Сердца манили меня, но я отодвинула соблазн в дальнюю коробочку. Позже. Возможно.
Найти моего таинственного приятеля оказалось предсказуемо элементарно – он прикатил на жёлтой тачке без крыши и, весело насвистывая, шёл на первую пару в главный корпус, вызывая прилив зависти среди большинства окружающих студентов. Встретившись со мной взглядом, он болезненно поморщился и чуть замедлил шаги.
«Снова она? Ей вчера мало показалось? Приставучая девчонка. И живучая какая, надо же. Нет, сегодня я не буду пристально смотреть на неё, а то мне опять захочется сделать это… Чёрт, из-за неё такую рубашку испортил. Так и знал, всё выйдет из-под контроля. Но зачем она так таращится?»
Внезапно я поняла, что ему страшно. А ещё он взволнован, зол и раздражён, но то, что пугало его, выглядело таким… Ничтожным. Готова поспорить, я могла бы напугать его так, как он и вообразить не в состоянии, радикально превзойдя всё то, чего он когда-либо боялся за всю свою жалкую жизнь.
«А вдруг она пойдёт в полицию? Вот будет облом. Папка взбесится. Но она жива, что странно, кстати, а остальное папка порешает, как обычно… Но чего ей ещё надо? Смотрит так злобно, дрянная девчонка. Хочет повторить? Ну, это можно устроить, только я могу быть не настолько нежным в следующий раз».
Ха-ха, хотела бы я посмотреть, как он попробует. Но вчера же он именно попробовал, и всё прошло как по маслу. Как так? Понимание ускользало, а непонятная беспомощность сводила с ума.
Есть ещё кое-что, трудно объяснимое – его мышление организовано не так, как у прочих, только я не могла пока уловить, в чём конкретно это отличие, не хватало опыта ковыряния в их мозгах.
Наблюдая, как в его голове проносятся неразборчивые, но отталкивающие образы нашей вчерашней встречи, я пыталась сообразить, почему заурядное общение с человеческим парнем закончилось столь плачевно для моего тела. Катастрофично, если быть до конца честной. С другой стороны, сейчас я не находила на себе никаких следов повреждений из тех, что отчётливо всплывали в его горячечных воспоминаниях, зато царапина на его бледном высоком лбу никуда не делась – ага, саданула всё-таки разок. Ну надо же, какой был запал. Обхохочешься.
Но была ли это действительно я? Да и могло ли что-нибудь настолько навредить мне, чтобы остались следы? Очень сомневаюсь. Во всяком случае, это было не под силу тому крохотному блестящему орудию, которым он воспользовался, когда разум затуманился окончательно. Знакомый запах обжёг ноздри – он и сейчас с ним, во внутреннем кармане куртки, и терпкий аромат мокрой травы в тех кустах не смыла вода, добавив лишь неприятный оттенок химии.
Уловив намерение покинуть поле боя, я оставила парней позади и быстрыми шагами нагнала его.
– Егорова, чего тебе? Я не в настроении, лучше сразу отвянь.
«Или нет. Неужели опять пригласит в кино? А ей понравилось».
– Что это было вчера? Может, объяснишь?
– А что такое? Ты позвала, я пришёл. Вроде все довольны. Давай закроем тему? У меня на сегодня другие планы.
«Папка башку оторвёт, если я не возьму себя в руки. Если только совсем чуть-чуть… Легонько. Нет. Нет. Хватит».
– Караваева идёт. Пока! – он резко развернулся и практически сбежал, а ко мне подскочила мелкая девчонка с целой копной кудряшек и огромными хитрыми глазищами:
– Яна! Ты сделала это! Ты позвала его, да? Выкладывай! И какого чёрта ты не отвечаешь на телефон? Я тебе миллион раз звонила. И что за жуткие шмотки? С кого ты их сняла?
«Эта клуша всё-таки решилась перестать сохнуть по красавчику издалека и заговорила с ним. Не думала, что она дозреет в ближайшие пару лет. Но он не очень-то доволен, судя по его лицу. Конечно, у него немерено бабла, может позволить себе любую».
– Кажется, я посеяла телефон.
«И раздела бездомного? Это не могут быть шмотки Тишинского, дешёвка какая-то».
– А, ясно. Твоя мама тоже звонила, ты же не пришла ночевать и продинамила родителей.
– А где она?
– Кто?
– Моя мама.
«Похоже, бурная ночка. И они с Тишинским успели поцапаться к утру? Точно клуша, всё не из того места».
– Дома, наверное.
– Знаешь адрес?
– Яна, тебе мозги отшибло? Не надо так западать на парней. Конечно, знаю.
«Ненормальная. Жаль, что я сказала её маме, что она у меня. Вдруг здесь какие-то скрытые проблемы?»
Уже можно не расспрашивать – она детально вообразила, как добраться до моего дома.
– Я заскочу туда, хорошо? Позже поговорим.
– Но ты обязана изложить мне всю историю целиком! А то я лопну, клянусь.
Отвязаться от любопытной и настойчивой Караваевой было непростым делом, но я сумела, не прибегая к крайностям. Вдруг она мне ещё понадобится – ходячая энциклопедия по моей прошлой жизни? Да, Яна Егорова, пока вопросов о тебе больше, чем ответов.
Во что же ты вляпалась?
Вид у парней был до смешного обиженный, когда сообщила им, что немедленно уезжаю домой. Вытянутые лица говорили сами за себя – им не хотелось, чтобы новая и увлекательная игрушка терялась вот так сразу, но обнадёживать не стала – им бы радоваться, что я потеряла интерес, целее будут.
На станции метро я не стала рисковать и встала в очередь за билетом – передо мной переминался с ноги на ногу и косился по сторонам неряшливый мужчина, исправно вытирающий испарину со лба.
«Они не могут поймать меня за руку. Нет, ни за что. Я подчистил все бумаги, и им нипочём не догадаться, где искать оригиналы… Но всё же… Это так мучительно!»
Какая-то скучная финансовая драма, зато было легче лёгкого выудить из кармана нервного типа бумажник, забрать себе солидную часть купюр и вернуть на место остаток настолько быстро, что он даже дуновения ветра не почувствовал. Теперь я почти как человек – при деньгах! Могу купить себе что-нибудь, ведь они просто помешаны на покупках.
А осваиваться становится всё легче, да и жажда пока так мала, что её можно игнорировать. Почти.
Вагон пришёл полупустой, но когда толпа начала наседать, вокруг меня по-прежнему было свободно. Осознанно они не боялись меня, я бы увидела это в их мыслях, но инстинкт выживания не подводил – люди чуяли, что от таких, как я, лучше держаться подальше, и расступались. Выбирали другое место, чтобы сесть – подальше от меня.
Хоть какое-то преимущество в эволюционной борьбе, хотя нелепо представлять, что столь хрупкие существа могли бы сопротивляться моему виду. Я засмеялась вполголоса, а рядом стоящая девушка испуганно вздрогнула и отодвинулась ещё дальше. Бедняжка, такая пугливая.
Но вчерашних озабоченных студентов это не смутило, однако, ведь нашлись более мощные инстинкты, замешанные на буйстве гормонов. Забавно же их подвела моя привлекательная внешность – я хихикнула, а девушку прошиб холодный пот.
Родительский дом оказался унылой многоэтажкой далеко от метро, и идти туда пришлось черепашьим ходом, чтобы не спалиться. Подъезд щедро разрисован, мрачно тёмен и пахнет регулярными сборищами молодых бездельников – взяла на заметку, что охотиться здесь было бы вполне комфортно, если не смущает нездоровый привкус добычи.
Дверь распахнули почти сразу, как я отжала кнопку звонка – в ушах ещё стояло пронзительное верещание, а на меня уже гневно смотрела женщина в растянутой домашней одежде и с волосами, собранными на затылке.
– Что ты себе позволяешь?! Вздумала ночевать где попало и даже не позвонила матери! Считаешь, что тебе теперь можно вот так, раз поступила в универ? Вся из себя взрослая, да? А ведь мы с папой платим за всё и ты должна, просто обязана уважать наше мнение и наши правила.
Она рывком втащила меня в квартиру, не дождавшись инициативы, и громко захлопнула дверь. Какая эмоциональная, надо же, прямо жутко сердится, даже не контролирует свой голос.
«Эта её подружка наверняка наврала, я же поняла по заискивающему тону. И вид у неё сейчас такой… возмутительно сияющий. Она точно была с мужчиной».
– Я потеряла телефон, мама. Извини.
«С чего бы она такая спокойная? Держится нагло и слишком вежливо. Что-то скрывает. Полегче. Нужно что-то вразумительное сказать, но что? Жаль, что Эдик не её родной отец… Он бы нашёл слова, а так она не будет его слушать».
– А почему ты не на занятиях?
– Я потеряла и рюкзак тоже, нужно забрать кое-что.
– Боже! А где твоя одежда? Что это на тебе? Откуда это? Где ты была, говори!
– Мама, успокойся. Мне нужно побыть одной.
Она замерла в нерешительности, и тут я увидела след – совсем маленький, аккуратный ожог от клыков прямо над ключицей.
– Вчера заходил твой профессор, принёс рюкзак. Сказал, что ты забыла его на лекции. По-моему, это странно, что он приехал прямо сюда. Ты была с ним, да? Он чересчур взрослый для тебя, Яна.
Меня так захватили ярость и возмущение, что я задрожала всем телом и с большим трудом подавила порыв припасть к земле и приготовиться к возможному нападению. Нет, сейчас я не находила в себе ни грамма привязанности к этой слабой человеческой женщине, когда-то бывшей мне матерью и, очевидно, заботившейся обо мне до сих пор, как положено, ведь у меня не было причин сомневаться, что она хорошо справлялась со своими родительскими обязанностями. В квартире прибрано и пахнет свежей человеческой едой – я уже научилась различать эти чудовищные и агрессивные запахи, и сквозь её встревоженные мысли проглядывало искреннее беспокойство обо мне.
Не думаю, что могла бы ответить ей тем же, но мысль, что кто-то из наших пробрался сюда и питался моими – теперь бывшими? – родными казалась такой… неприемлемой. Как будто кто-то покусился на нечто, принадлежащее мне по праву, и следовало отогнать другого хищника от моей законной добычи. Не то, чтобы я сама собиралась… Это довольно трудно объяснить.
Я просто должна была что-то сделать, и теперь спешно исправляла небрежность, мысленно обшаривая все закоулки дома. В квартире было ещё только двое – обычные люди, без сомнения. Оба сердца бились чуть быстрее, чем следует, потому что с волнением прислушивались к нашей беседе.
«А если бы я был её родным отцом, то смог бы применить ремень? Конечно, нет. Но если она ещё раз выкинет такое, то мать сойдёт с ума, так что надо как-то объяснить ей границы допустимого. Мы же не требуем слишком многого».
«Из-за этой цацы мне вчера влетело ни за что, а что же будет теперь? Она традиционно разругается с ними вдрызг и свалит, конечно, а мне отдуваться за её выкрутасы. Как же она достала».
Высокий и чуть располневший мужчина в майке и домашних шортах показался в коридоре, ведущем на кухню, и на нём не было нехороших отметин, никаких заплавленных точек от чьих-то клыков вроде моих.
– Ты наконец-то пришла, а мы вчера тебя заждались, – сказано вкрадчиво, но со значением. – Тебе нужно было просто позвонить, этого было бы достаточно.
Эдик меня боялся, но это был страх особого рода – как с хрустальной вазой, которую боишься разбить ненароком, и внезапно мне показалось, что в этом есть что-то… тёплое и приятное. Он даже не был моим… папой, но дёргался из-за матери.
«Тот профессор из универа явно ей не пара, он слишком… Холёный. Самоуверенный. Почему он вообще возится со студентками? Ну, это-то ясно… Тьфу. Как его вообще допустили преподавать девушкам? И зачем он вздумал явиться сюда? Какой-то бред. Выслеживал её? Нет, чушь».
– Извини, я была без связи, а потом пошла к друзьям и заснула до утра. Так глупо. Прости.
«Неплохо. Обманывает, но не хамит. Неужели обойдёмся без сцен?»
– А что это за кадр вчера заходил? Он к тебе подкатывает, да? Если хочешь, я с ним разберусь. Ты имеешь право послать лесом любого, даже преподавателя. Особенно – преподавателя. Скажи, ты в порядке?
– Нет, ничего такого, всё хорошо. Наверное, он просто живёт рядом, вот и занёс мои вещи, – в голове всплыло растерянное и очень заинтересованное лицо Артёма, – но мне нравится один мальчик, он живёт в общежитии.
– Так ты была у него? – голос сорвался в обвинение, и Эдик прикусил губу.
«Стоп-стоп, не наседать. Она старается вести себя прилично, глупо спугнуть порыв».
– Ага. Надеюсь, это не проблема? – откровенный вызов с моей стороны, и Эдик тут же пошёл на попятную, примирительно подняв ладони. Мама вспыхнула, но тоже промолчала, а я пошла проверять другое бьющееся сердце – судя по всему, младшую сестру.
Из комнаты, облепленной непонятными яркими картинками, на меня таращилась валяющаяся на кровати девчонка лет пятнадцати, с волосами кислотно-розового цвета и такими же ногтями.
– Ну? – в её восклицании было сразу всё – раздражение, брезгливость, осуждение и недоумение. – Чего тебе надо?
Отметин от укусов я не увидела, но мне не понравился её настрой, слишком враждебный. Другие домочадцы явно любили меня прежнюю, но вот сестра?.. Похоже, мы не очень-то ладили, и почему-то это показалось мне крайне обидным.
– Зашла узнать, как твои дела, – бросила максимально небрежно и прикрыла за собой дверь, чтобы родители не подслушивали. Они и правда отчаянно напрягали слух, но без толку.
– С чего бы это?
«Меня-то ты не обманешь, я видела тебя с тем мужиком. Он горячий, хотя и старый. Ох, он такой офигенный…»
– Ты видела меня с профессором?
– Боишься, что я заложу тебя? – она скривилась, – Не дрейфь, я не стану.
Судя по картинке в её голове, он был какой угодно, но только не старый. Видимо, в пятнадцать лет возраст оценивается немного иначе, но я бы сказала, что профессор возмутительно молод и обладает незаурядной для человека внешностью – животный магнетизм соседствует с немного детским ощущением, что он всё-всё на свете знает. Неужели только мне он показался немного… опасным? Потому что я практически уверена, что он не человек, даже через призму восприятия моих родных, беспокоившихся вовсе не о том, о чём следовало.
И ещё – сестрёнка явно уже начала мечтать о нём самым неподобающим образом, что вообще ни в какие ворота не лезло.
Парочка наводящих вопросов, и она живо вообразила, а я смогла рассмотреть подробности того самого свидания, знанием о котором она нахально козыряла.
В тот день Сонька выскочила, чтобы вынести мусор по маминому требованию, и с порога замерла в восхищении – высокий брюнет в дорогом пальто стоял недалеко от подъезда, небрежно облокотившись о машину, и с самой потрясающей улыбкой смотрел в сторону улицы. Кажется, я начала догадываться, почему те парни так реагировали на меня – сверхпривлекательность явно идёт в копилку вампирских приёмов. Ха-ха, теперь ясно, даже меня слегка пробрало.
Сонька невольно повернула за ним голову и разглядела меня, остолбенело разинувшую рот от радости и за пару шагов буквально запрыгнувшую на приветливо раскрывшего объятия профессора. М-да, поворот не из ожидаемых, но куда больше меня поразило другое – моё собственное лицо светилось обожанием, не идущим ни в какое сравнение с непонятной мягкостью, проступившей на его лице.
Придирчиво поискала в себе отголоски этих зашкаливающих чувств и не нашла ничего, кроме настороженности.
Дальше Сонька спряталась за углом и наблюдала, как мы о чём-то жарко спорим, а потом я пошла домой, наткнулась на шпионящую сестру и выдала несколько дежурных оскорблений и угроз, всерьёз не воспринятых.
Хм, моя следующая остановка – университет. Что бы ни было у меня с тем профессором, стоит выложить карты на стол и оценить расклад. И если он тронул мою мать… То он мне уже не нравится. Но кто ещё мог это сделать? Или тут настоящий проходной двор для чудовищ?
Сонька выставила меня из своей комнаты и я ещё раз оценила ужасно расстроенное и уставшее мамино лицо, мелькнувшее в коридоре, но сосредоточилась на том, чтобы изучить любые подсказки среди своих вещей. Содержимое моей комнаты показалось мне банальным и скучным – никаких зацепок, и я просто переоделась и покидала в рюкзак кое-что из одежды. На дне сумки нашёлся выключенный мобильник и я тут же реанимировала его и бросилась изучать историю звонков.
Лидировал некто Жора – настойчиво же я ему названивала, а ещё Караваева – понятно, лучшая подружка, а к мажору Тишинскому был всего один исходящий, и как раз в тот злополучный вечер. С волнением нажала на имя Жора, но он мгновенно сбросил звонок, прислав сообщение: «Я на лекции. Встретимся позже». Дай угадаю – это и есть мой любимый профессор. В расписании стоял матанализ у Георгия Ивановича Романова, успею к концу пары.
Лекционный зал наполнял сильный и уверенный баритон, почти не дрогнувший при моём появлении. В жизни, а не через пелену чужих мыслей, профессор Георгий Иванович выглядел ещё сногсшибательней, а добрая половина студенток с трудом фокусировалась на теме занятия.
– Вы всё-таки почтили нас своим присутствием? Тогда садитесь, – профессор скользнул по мне взглядом и отвернулся к доске равнодушно, с лёгким оттенком осуждения. Я слышала мысли всех присутствующих – они пялились на меня и недоумевали, зачем я явилась к концу, но вот за непроницаемыми глазами профессора я не смогла прочесть ничего, даже намёка на доступ к чужому сознанию не было, и это разозлило меня.
Подсев к Караваевой, я принялась рассеянно рассматривать остальных студентов, уже переставших тупо глазеть на меня и повернувшихся к преподавателю. И когда я уже погрузилась в собственные думы, то вдруг осознала, что вижу. Почти на каждом были те самые отметины – следы клыков. Скорее всего, для людей они еле-еле различимы, просто тёмные пятнышки, но для меня всё было очевидно, как божий день. Кто-то кормился здесь, не стесняясь, и я убеждена, что смотрю на него прямо сейчас.
От звонка я чуть не подпрыгнула, а одногруппники повскакивали с мест, громыхая сиденьями, и потянулись на выход. Профессор задержался у кафедры и одна из девчонок танцующей походкой приблизилась к нему.
«Надеюсь, он обратит внимание на мою новую стрижку. И на то, какая короткая у меня сегодня юбка. Он же не может быть таким недотрогой, каким кажется».
Профессор изящно наклонился к её запястью и вскользь припал к пульсирующей синей жилке, на секунду прикрыв глаза и тут же отпрянув. Я застыла, не в силах поверить в эту наглость, но Караваева уже тянула меня прочь как ни в чём не бывало. Любопытно – никто ничего не понял, даже сама жертва. Вот это талант!
Профессор посмотрел мне прямо в глаза и вдруг подмигнул с озорством, как будто нас не разделяли бесконечные ряды освобождаемых студентами парт. К счастью, Караваева этого не заметила, её мозги были под завязку забиты вопросами насчёт другого парня. Я холодно скривилась и выразительно склонила голову, давая понять, что жду объяснений, и профессор кивнул, будто продолжая беседу с неудачливой девушкой, наивно думающей, что наконец единолично завладела его вниманием.
Караваева выискивала в толпе Тишинского и выстреливала нетерпеливые вопросы:
– Ну что у вас, колись! Ой, он прямо сейчас пялится на тебя! Ты же подойдёшь, да? Скажи, что подойдёшь, а то я сама вмешаюсь и намекну, что ты скучаешь в одиночестве.
Тишинский стоял у дальнего выхода и презрительно смотрел на нас двоих сверху вниз, словно и правда ждал, что я подойду поболтать.
«А она не отвяжется. Может, сразу отвести её в гаражи? Там есть яма и её как раз собирались залить бетоном. Всё складывается как нельзя лучше. Даже слишком, и это начинает навевать скуку. Она такая… Безвольная. А вот её подружка гораздо веселее».
Покосилась на профессора – даже отсюда видно, как он стиснул зубы. Ага, ему не плевать и он тоже слышит, ну конечно же.
