Екатерина Неволина
Большая книга ужасов – 19 (сборник)
– Красивая легенда, – сказала я. Теперь Луна и вправду показалась мне живой. – Но объясни все-таки, почему ты хочешь, чтобы мы уехали?
– Ты не знаешь местных обычаев. Просто ни во что не вмешивайся, и уезжайте как можно скорее. Завтра же, а то будет поздно, – и он с беспокойством посмотрел на луну.
– Но почему я должна тебе верить? Ты даже ничего не объясняешь! Просто заладил как попугай: уезжайте, уезжайте!..
Сашка поднял небольшой камушек и с размаху бросил его в море.
– Я не могу ничего тебе объяснить. Не имею права, понимаешь?! Просто уезжайте – и всё. Вот, кстати, можешь почитать на досуге, – он протянул мне сложенный листок бумаги.
– Что это? – полюбопытствовала я, пытаясь разглядеть отпечатанный на листке текст, но не слишком преуспев в этом.
– Почитай. И подумай над моими словами. Лучше бы вы на какой-нибудь курорт поехали. И зачем вам понадобилось останавливаться здесь?..
Галантности и такта, как я уже замечала, в нем не было ни грамма.
Ну и пусть. Мне-то что за дело?! Я поднялась на ноги и пошла в сторону, где должен был находиться наш дом.
– Погоди, не туда идешь. Я провожу тебя, – окликнул меня Сашка.
Уже хорошо. Честно сказать, я этого не ожидала.
Мы молча дошли до вишневого сада, сопровождаемые огромным Псом, который обладал необычайной способностью исчезать и появляться совершенно бесшумно. И, разумеется, так неожиданно, что я каждый раз вздрагивала, когда в мою ладонь вдруг тыкалось что-то мокрое.
– Дальше дойдешь сама, – буркнул белобрысый и опять нырнул в тень.
А вдруг со мной что-то не так? Почему мальчишки не хотят со мной общаться? Вдруг я веду себя странно, и они сторонятся меня?.. Но Сашка сам какой-то не от мира сего. И к чему история про Луну и Солнце?..
Я медленно-медленно потянула на себя входную дверь. Главное, чтобы не проснулись мама с папой, а то мне серьезно влетит. Дверь, к счастью, не скрипнула, и я почти беззвучно добралась до своей комнаты, где могла вздохнуть с искренним облегчением: кажется, обошлось.
Я зевнула. Так, посмотрим, что дал мне Сашка, и спать!
Я включила свет и, развернув листок, принялась читать убористые строки.
«Народ, прозванный таврами (это имя было дано ему греками предположительно в связи с жертвоприношениями Деве – верховной богине древнего крымского населения), делился на две ветви. Первая, наиболее многочисленная и известная, поклонялась Солнцу – воплощенному образу Богини. Те же греки утверждали, что тавры нередко обманывали путников, привлекая их к своему берегу, и без жалости приносили их в жертву. Подножие главного алтаря Девы, расположенного где-то на мысе Фиолент, частенько обагряла кровь не только быков, но и чужестранцев. Вторая ветвь, малоизвестная, представлена отступниками, поклонявшимися темному образу богини – Луне. По другим источникам, Луна считается сестрой Солнца и покровительствует магическим сакральным искусствам. – Споткнувшись на незнакомом слове «сакральным», я продолжила чтение: – Эта ветвь тавров отличалась особенной жестокостью. Особенно кровавыми были жертвоприношения, случавшиеся на полнолуние, когда, по их верованиям, богиня, называемая ими Великой Матерью или Белой Госпожой, полностью открывала свое лицо…»
Погодите! Я уже слышала что-то про Великую Мать!.. Не может быть… Я еще раз пробежала глазами весь текст. «Позже народ тавров был полностью истреблен или ассимилировал, – надо же, опять странное слово. – В пользу последней гипотезы говорят упоминания о таврах, относящиеся к I в. до н. э., где их часто называют тавроскифами. – Понятно, отметила я про себя, ассимиляция, должно быть, означает смешение народов, и продолжила чтение: – Талантливый исследователь Крыма Петр Кеппен писал: «Мне кажется вероятным, что в жилах обитателей тех областей, что богаты находками дольменов, еще и теперь течет кровь древних строителей дольменов»».
Да нет же, совершенная ерунда! Глупо думать о том, будто ветвь древнего народа сохранилась на этих землях и вот сейчас готовится принести нас в жертву своей бледнолицей богине. Просто быть такого не может! Скорее всего, Сашка подшутил надо мной и придумал всю эту историю просто так, чтобы попугать.
Как там говорит мама: утро вечера мудренее?.. Я положила листок на тумбочку и снова легла в кровать. Сон бежал от меня, а слабый свет луны, уголком заглядывающий в окно, почему-то казался таинственным и пугающим.
Не знаю, как долго я пролежала без сна, ворочаясь на застеленной свежим бельем кровати, прежде чем незаметно для себя провалилась в мир сновидений.
Во сне я поднималась по огромной винтовой лестнице к вершине высокой пирамиды, на которой стояла наша хозяйка Нинель Ивановна с огромным ножом для разделки мяса в руках.
– Я, конечно, не люблю любопытных девочек, – сказала она ласково, – но дело в том, что я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УМЕЮ ИХ ГОТОВИТЬ!..
Тут же застучали барабаны, а я проснулась.
Глава 5
Лунное обострение
Монотонный стук в дверь (вот откуда странные барабаны!) наконец прекратился, и послышался бодрый мамин голос.
– Давай вставай, соня-засоня! Иришка-глупышка! А то, глядишь, весь день, как медведь в берлоге, проспишь!
Я потерла глаза и громко зевнула. Интересно, во сколько же я вчера заснула?..
– Да встаю уже, – крикнула я маме: все равно ведь не оставит в покое, несмотря на то что сейчас каникулы.
Нехотя сползя с кровати, я подошла к окну и вдохнула свежий, пахнущий травой и спелой вишней воздух. Радостно пели птицы – получился многоголосый птичий хор, жужжала лениво ползающая по подоконнику огромная муха. Солнце уже давным-давно взошло, и ночные страхи показались мне неуместными, ненастоящими. Права все-таки мама, никаких монстров и тому подобных вещей просто-напросто не существует. Вернее, существуют только на страницах моих любимых книг, а самым большим персональным ужасом для меня станут пять обязательных задачек по алгебре. Вспомнив об этом, я действительно испугалась и невольно поежилась. Хорошо бы все обошлось! Может же случиться в моей жизни чудо, и мама позабудет о наказании? Решение задачек иначе чем жестокое наказание я, понятно, не воспринимала.
Одевшись, я вышла в кухоньку, где уже кипел на плите чайник, а на сковородке сердито шкворчала поджаривающаяся яичница.
– Ну как спалось? – спросил меня папа. – А я уже на рыбалку сходил, пока ты дрыхла!
Если учесть сегодняшний странный сон, спалось не очень, однако зачем пугать родителей – они у меня и без того нервные. Поэтому я пробормотала что-то типа «путем» и, сев за стол, придвинула к себе миску с вишней.
– Мам, а ты знаешь, что был такой народ, назывались таврами, который пленников в жертву своей богине приносил? – спросила я, выплевывая вишневую косточку.
– Да когда это было! – отмахнулась мама. И тут же опомнилась: – Лучше скажи мне, почему ты даже из истории выбираешь самые мрачные и кровавые страницы? Это что, мода такая у молодежи пошла?
– Ну… прикольно, – растерялась я. – А вообще я моде не следую. Я сама по себе. Личность!
– Вот что, личность, не забудь про свою сегодняшнюю норму, – мама налила в мой стакан кофе и шмякнула на тарелку яичницу. – Ешь давай, а то правильно Нинель Ивановна говорит: худющая, кости торчат.
Вот и заводи после этого со взрослыми разговоры! Обязательно на свою тему выведут. А чудес, однако, не бывает.
Пытаясь потянуть время перед тем, как браться за ненавистную алгебру, я долго ковырялась в яичнице, пока мама не раскусила мой хитрый план и не надавила на меня своим родительским авторитетом и обещанием после этого сразу же отправиться купаться.
Позанимавшись алгеброй, мы пошли к морю. Потом гуляли по городу. Магазинчиков здесь немного, что объяснялось малочисленностью доезжающих до Луноморска туристов. Зато мы наткнулись на очень милую лавочку, где продавали красивые свечи – причем не заводские, а отлитые вручную, пряные аромамасла, статуэтки, большей частью изображающие красивую статную женщину с месяцем во лбу, каменные чаши и украшения. Продавщица – немолодая грузинка, такая же внимательная и милая, как и все в округе, объяснила, что все эти предметы являются копиями старинных культовых предметов.
Маме очень понравились чаши, и она пообещала, что обязательно купит такие перед отъездом, а пока приобрела себе и мне одинаковые, вырезанные из дерева браслеты. На них так же были изображены луны. Любезная продавщица тут же позвала мастера, который их вырезал, и он дополнил браслеты первыми буквами наших имен. На моем он вырезал буковку «I» – Ира, на мамином – «N» – Наташа.
– Спасибо за покупку! А вот подарок от фирмы! – сообщила продавщица, протягивая мне амулет в виде подвешенной на шнурочке луны. – Позвольте, я сама надену на девочку?
Я колебалась, вспоминая историю, рассказанную Сашкой.
– Конечно! – ответила за меня мама, широко улыбаясь продавщице. – И вам спасибо! Обязательно заглянем еще!
Тем временем женщина, выйдя из-за прилавка, надела на меня шнурок с подвеской, и ничего страшного не произошло. Обычное украшение, забавное.
Мы вышли из магазина, и, оглянувшись, я заметила, что продавщица наблюдает за нами. Вероятно, от скуки: других посетителей в ее лавке в этот момент все равно не было.
* * *
Весь день я выглядывала белобрысого Сашку, но его, как назло, нигде не было видно. Это все больше меня беспокоило. Кругом, конечно, настоящая идиллия, но мало ли что? Вдруг здесь все, как в американских фильмах? На самом деле жители городка – фанатики и маньяки, и они убили Сашку или заточили его в мрачном подземелье, приковав к сырой стене тяжелой ржавой цепью?.. Может, он страдает сейчас, лишенный еды, воды и солнечного света, и запекшимися, растрескавшимися губами шепчет мое имя…
Луна сегодня была видна, наверное, часов с четырех пополудни. Это увеличивало мое беспокойство. Как и вчера ночью, она показалась мне живой, с холодным интересом наблюдающей за мной. Интересно, неужели то, что рассказал Сашка, может быть правдой?
Когда мы собрались за ужином, к нам заглянула Нинель Ивановна, и я, наконец, не выдержала.
– А где тот белобрысый мальчик? Кажется, вы говорили, что его зовут Сашей? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно равнодушней: ну мало ли зачем мне он понадобился, может, просто интересуюсь. От скуки.
Хозяйка сверкнула темными колючими глазами, и мне вдруг подумалось: почему это толстых всегда считают добродушными? Странно, но я впервые заметила, какой у нее неприятный взгляд.
– А, Сашенька, – она тяжело вздохнула и, обращаясь уже почему-то к моей маме, продолжила: – Он ведь сирота. У нас его все так любят… так любят… Уж ему-то, горемычному, от жизни досталось. С тех пор, как его родители как раз на полнолуние и погибли, бедняжка немного рассудком и тронулся.
– Как?! – испуганно вскинулась мама. – Здесь что, ходит сумасшедший?
– Нет-нет, – поспешила заверить ее хозяйка, еще раз тяжело вздохнув, – он тихий. У него вообще приступы только периодами случаются. Как раз на полнолуние.
– Тихий?! – переспросил папа. – А Иринка рассказывала, как он ее пугал: то стрелу в нее выпустил, едва не попал, то летучую мышь к двери ножом приколол…
Нинель Ивановна тяжело опустилась на стул, печально заскрипевший под немалым весом.
– Вы уж не серчайте на сиротинушку. Должно быть, он, как увидел вашу дружную семью, о своих родителях вспомнил и совсем расстроился.
Ненавижу, когда говорят про дружную семью. Нет, дело вовсе не в том, что мы не дружные, но как-то это не по-настоящему, искусственно звучит.
Но маму, похоже, не смутила речь хозяйки. Напротив, она тут же закивала головой.
– И вправду, я слышала о таком по телевизору. Бедный мальчик! Какая тяжелая психологическая травма! Не мудрено, что он… – она смутилась и замолчала.
– Так что с ним сейчас? – спросил папа, пододвигая к хозяйке чашку с чаем.
– В больницу отвезли сердечного. Во время тяжелых приступов его в больницу отправлять приходится, – и она снова, уже в который раз за сегодня, громко вздохнула.
– Спасибо, – сказала я и встала из-за стола, не в силах больше видеть Нинель Ивановну. Она казалась мне какой-то фальшивой и очень противной. Может быть, виной тому ужасный сон, а может, и нет. Есть такой китайский божок Хотей – его нужно гладить по огромному брюху, чтобы у тебя были деньги, так вот, Нинель Ивановна была таким же Хотеем, только не добрым, а злым.
– Что же у вас дочка такая худенькая! – послышался мне вслед голос хозяйки. – Со здоровьем-то у нее в порядке?
– Спасибо, не жалуемся, – ответила мама, и они заговорили о чем-то другом.
А я прошла в свою комнату и проверила наличие странички, которую дал мне вчера Саша. Страничка, к счастью, была на месте. Вот оно – доказательство! Ну погодите еще, я всех разоблачу и спасу Сашу, которого насильно заточили в сумасшедший дом!
Когда Нинель Ивановна наконец ушла, я честно рассказала маме с папой про разговор с Сашкой. И про Луну с Солнцем, и про страничку про тавров – всё.
– Так вот, думаю, они запрятали Сашу в сумасшедший дом для того, чтобы он не смог предупредить нас. Он не такой, как они, – закончила свою речь я.
И тут мама вздохнула. Совсем как Нинель Ивановна.
– Горе ты мое луковое, – сказала она, гладя меня по голове. – Опять перепутала реальность и сказки. Саша действительно отличается от других… и в этом не его вина, скорее беда. Не будем строгими к больному мальчику, к тому же у него, как и у тебя, богатое воображение. Больные люди часто считают, будто окружены врагами. А еще подумай: мог ли нормальный мальчик убить летучую мышь? Нормально это – убивать животных?
– Но теперь-то ты мне поверила, что я и вправду видела мышь? И стрелу? – уточнила я. – В прошлый раз ты говорила, что это у меня богатое воображение.
– Да, теперь поверила, – согласилась мама. – Тогда я не знала, что мальчик… что у мальчика… Хотя это, конечно, не оправдывает патологической жестокости. Если его… выпустят, на всякий случай держись от него подальше. Ты мне обещаешь?..
Мамины слова разрушили все мои хрупкие доказательства. Даже печатный листок, доставшийся мне от Сашки, потерял свое значение: ну написано там про какое-то древнее племя, ну и что с того?.. А Сашка и вправду странный. И невоспитанный. И как я могла повестись на его байки? Небось пугал меня и сам радовался. Вот и не жалко мне его. Пусть сидит в своей больнице. Может, там его хоть каким-то манерам научат.
После ужина, по-быстрому искупавшись, я пошла к дому, где жил Сашка. Он так и не показался, зато в сад соседнего дома вышла симпатичная тоненькая и загорелая девочка лет двенадцати на вид. Светлые волосы, рассыпанные по плечам, отсвечивали в лучах заходящего солнца золотом и с виду казались мягче пуха. У девочки было нежное кроткое личико и такие огромные, цвета прогретого солнцем моря глаза, что она показалась мне ангелом.
– Привет! – окликнула я ее, подходя поближе, – меня зовут Ира. Я здесь отдыхаю, а ты?
Девочка посмотрела на меня с испугом и промолчала.
– Эй, ты что, немая? – снова спросила я. – Как тебя зовут?
– Ма-ша, – по складам произнесла девочка и снова замолчала.
– Ты, Ма-ша, здесь живешь?
Странная девочка. Словно маленько тормознутая. Маша подняла на меня огромные лучистые глаза.
– Жи-ву, – согласилась она, склонив голову набок.
Видя, что особого толку от нее не добьешься, я решила перейти сразу к делу.
– Ты знаешь Сашу? Ну, мальчишка такой… белобрысый… Вон в том доме живет? – для доходчивости я показала рукой.
– В до-ме, – повторила девочка. – В доме живет Муд-ра-я.
Мудрая?! Та старуха с пронзительными сумасшедшими глазами, бабушка Сашки, и есть Мудрая?
Девочка все больше пугала меня. Она была похожа на механическую куклу – красивую, но абсолютно неживую. Вот закончилась батарейка, и она застыла, глядя на меня громадными пустыми глазами.
– Ладно, я пойду… – сказала я, пятясь от куклы Маши.
– Она видит тебя. Она ждет тебя. Время, время… – вдруг заговорила девочка, чуть раскачиваясь из стороны в сторону.
Невероятное зрелище, забыть просто невозможно: громадная луна, монотонный голос, круглые безжизненные глаза на красивом кукольном личике…
Господи! Да здесь все сумасшедшие!
Зажав руками уши, я побежала прочь и бежала, пока совсем не выбилась из сил, а потом упала на жесткую сухую траву, которой порос нависший над морем склон, и долго лежала, не решаясь даже пошевелиться.
Огромный безумный глаз луны наблюдал за мной. Я ощущала его буквально физически.
Страх терзал меня тончайшими колючками, вцепившись в сердце, как репей. «Время… время…» – будто повторял за странной девочкой морской прибой. Шумел ветер, растрепывая мне волосы, проводя холодной шершавой ладонью по открытым плечам. Как же здесь холодно! Как страшно! И почему мы сразу не догадались, что этот идеальный чистенький город с улыбчивыми милыми жителями не может быть настоящим?
Постойте, но если они все ненормальные, значит, Сашка как раз нормален?! Он же пытался предупредить нас с самого начала, только мы ему не верили! Наверное, эти люди и вправду сделали с ним что-то плохое. Или еще не сделали, и можно попытаться его спасти.
Я села и, прижав колени к груди, съежившись, постаралась немного согреться и подумать.
Так и представляю наш с мамой разговор. Приду и расскажу ей про кукольную девочку, и про сон с участием нашей хозяйки, и про луну, которая все время следит за мной с неба хищным злым глазом. И что скажет мама? Правильно, что я опять выдумываю. Это в лучшем случае. А в худшем решит, будто я двинулась умом. Что же делать?
От холода и, чего уж там скрывать, страха у меня зуб на зуб не попадал. Чертова луна! Как она меня раздражала! Наверное, сейчас я предпочла бы самую темную ночь – лишь бы закончился весь этот ужас.
А что если сумасшедшая здесь все-таки я? Вот приехала – и сдвинулась, придумав для себя страшную сказку и, хуже того, полностью поверив в нее?.. А вдруг на самом деле ничего нет и, возможно, даже не было? Ни странного городка, ни девочки с остановившимся взглядом, ни Сашки? Что, если я заснула в машине и мы сейчас все еще едем по горной дороге?
Я поднесла руку ко рту и с силой прикусила кожу. Больно! Если это и сон, то весьма правдоподобный. Наверное, это луна пугает меня и навевает странные мысли. Пора возвращаться домой, покуда родители не подняли тревогу, а завтра, уже с новыми силами, придумать, как найти и освободить Сашку. Родители, конечно, поверят, когда я приведу его к ним и он расскажет, как все происходило на самом деле. И тогда мы уедем отсюда. И никто не сможет причинить нам вред.
Я поднялась на ноги, отряхнулась и быстро зашагала в направлении, где должен находиться наш дом.
Глава 6
Просто я работаю
спасателем…
Мама с папой и вправду уже вовсю искали меня. Но вдаваться в объяснения я не стала. Буркнула, что гуляла, и отправилась в свою комнату.
Однако со сном оказались нелады. Я ворочалась как заведенная. Свет луны сегодня легко проникал сквозь ветви вишневых деревьев и льнул к щеке, словно настырная жирная муха. Простыни были слишком жаркими. А воздух – тяжелый и влажный – с трудом проходил через горло.
Кроме того, вскоре мне почудилось странное пение. Будто где-то далеко пел хор – без музыки, протяжно и уныло. Песня звучала где-то на грани восприятия, порой мне казалось, что она всего лишь мерещится мне. Унылая мелодия, то и дело повторяющаяся, напоминала морской прибой. Она то накрывала с головой, то отступала.
– Что же это такое?! – шептала я, поворачиваясь на скомканной простыне. – Что же здесь все-таки происходит?..
Что-то жгло грудь. Сунув руку под ночнушку, я нащупала медальон в виде луны, подаренный продавщицей-грузинкой. Сейчас медальон отчего-то нагрелся. Я с раздражением сорвала его с шеи и, приоткрыв окно, выкинула на улицу.
Ничего мне от них не нужно! Ничего! Лишь бы самой убраться подальше!
Как будто стало легче. Только заснуть все равно не получалось.
До самого рассвета я боролась с собой в надежде, что мне все-таки удастся заснуть, но часов в пять, когда запели ранние птицы, а ужасный глаз луны перестал пялиться на меня с такой тупой откровенностью, я сдалась и встала с кровати.
Приближался восход солнца. Тихонько выскользнув во двор, в сероватом предутреннем свете я знакомой дорогой направилась к Сашкиному дому. Городок еще спал. План мой был идеален в своей простоте. Сейчас, пока все тихо, пройдусь вокруг его дома и загляну в окна. Если Сашка внутри, есть шанс, что я его замечу. Главное, чтобы Пес пропустил. Впрочем, для него у меня имелся подарок – половинка свиного языка, выуженная из холодильника и завернутая в уже промокшую от сока и жира салфетку. Если вспомнить размеры Пса, кусок казался совсем небольшим, но, надеюсь, главное для него не подарок, а внимание. И вообще, я бы на его месте доверяла такой хорошей девочке.
Занятая подобными мыслями, я приблизилась к нужному дому и остановилась у забора. Пес негромко и хрипло гавкнул, тут же узнал меня и подошел, изо всей силы виляя лохматым хвостом. Если бы не разделяющий нас забор, он, чего доброго, еще кинулся бы лизаться.
– Привет, Пес, – сказала я собаке и, развернув салфетку, протянула на открытой ладони угощение.
Громадный зверь взял мясо, заодно обмусолив шершавым горячим языком мою руку. Один глоток – и подачки как не бывало.
– На здоровье, – я с надеждой поглядела на Пса. Со здоровьем у него явно все в порядке: – Ты же меня впустишь, правда? Ты хорошая собака?..
Пес лизнул мою руку – то ли подтверждая, что он действительно хороший, то ли еще чувствуя аппетитный запах свиного языка и надеясь на новое подношение.
– Я тебе потом принесу. Честно-честно, – пообещала я и взялась за калитку.
Щеколда у калитки была совсем слабая, и калитка распахнулась. Пес не издал ни звука, и я, вздохнув с облегчением, вступила в чужой двор.
«Я только посмотрю – и все. Заглянуть в окна – это же совсем не страшно», – убеждала я себя.
Шаг за шагом я подходила все ближе и ближе к небольшому ухоженному дому. Спина подозрительно намокла. Я вообще-то почти не потею, даже на физкультуре, но тут чувствовала, что пот льется градом, противными струйками стекает по спине…
Из-за волнения я едва не пропустила момент, когда входная дверь вдруг распахнулась. Еле-еле успела спрятаться за кустом смородины до того, как на улице появилась старуха. Сегодня она показалась мне еще безумнее. Глаза широко раскрыты, но они словно глаза сомнамбулы, погруженной в глубокий сон, такие же пустые и неподвижные. Старуха прошла совсем близко от меня, бормоча себе под нос что-то непонятное, похожее на молитву.
Пес проводил ее настороженным взглядом, но она не обратила на него внимания. Неужели они не очень ладят? К чему бы, Сашка же говорил, что зверь добродушный?.. Тем временем Пес устремился обратно ко мне, ткнувшись мокрым носом в плечо. Я замерла, косясь на старуху: неужели он меня выдаст?..
«Пусть он уйдет! Пусть она меня не заметит!» – как заклинание, повторяла я.
Мне действительно повезло. Тихий стук калитки слился с радостным стуком моего сердца: старуха ушла!
– Давай, Пес, гулять! – велела я, стараясь, чтобы голос звучал как команда.
Преданные собачьи глаза вопросительно взглянули на меня, а хвост на всякий случай опять пришел в движение, больше всего напоминая в этот момент огромную лохматую метелку.
– Гулять! – повторила я потверже, и собака, видимо, поняла меня или вспомнила о каких-нибудь неотложных собачьих делах. Главное, что я опять осталась одна.
Я огляделась. Никого. Соседние дома молчали. В это время их обитатели должны досматривать десятый сон. Это только я шляюсь по чужому городу ни свет ни заря. Нормальные люди еще спят. Впрочем, о чем это я? В городе как раз полным-полно ненормальных, так что лучше не рисковать. Вдруг кто-нибудь увидит, как брожу вокруг окон старухиного дома. А хозяйка, между прочим, ушла и дверь не закрыла. Вроде бы не закрыла. Может, мне лучше войти внутрь и все быстренько проверить?.. Если дверь открыта – войду. Нет – ухожу.
Решив это, я шагнула на крыльцо. Дверь оказалась открыта.
Я остановилась, собираясь с силами и… шагнула.
На застекленной веранде дома густо пахло сухими травами. Они висели вокруг огромными душистыми вязанками. На прибитой к стене полке стояли глиняные горшочки. Из любопытства я приподняла крышку одного из них и увидела внутри густую мазь.
«А старуха-то, наверное, колдунья! – догадалась я, не к месту вспоминая сказку про Ганселя и Гретель. – Надеюсь, у нее хотя бы печи нет».
Осмотр дома не занял у меня много времени. Здесь почти совсем не было вещей. Правда, в одной из комнат обнаружился странный предмет – вырезанная из куска белого камня фигурка женщины. Мне показалось, что она очень старая. У женщины было круглое лицо и закрытые лунообразные глаза. Сложенные на огромной груди пухлые руки напоминали позу то ли спящего, то ли умершего.
Статуэтка почему-то производила такое омерзительное впечатление, что я поспешила выйти из комнаты. Мне казалось, что ужасная женщина следит за мной сквозь опущенные веки.
А вот другая комната наверняка принадлежала Сашке. Небольшой диван, полки, все заставленные книгами, на столе – старенький компьютер с крохотным монитором (такие сейчас и не делают). На столе лежала книга про капитана Блада.
Глядя на все это, я невольно улыбнулась. Казалось, Сашка только что вышел из комнаты и вот-вот вернется, чтобы дочитать про удивительные приключения отважного капитана и красавицы Арабеллы.
Ну разве он может быть сумасшедшим?! Нет и еще раз нет! Тогда куда же они его дели? Неужели и вправду заперли в больницу? Может, у этих чокнутых есть специальная больница, куда они запирают всех нормальных людей?.. Я осмотрела уже все комнаты… Хотя… В таких домах наверняка бывают подвалы. Тем более если старуха – ведьма. Что, если у нее есть подвал, где стоит огромный котел, в котором она…
«Стоп! – скомандовала я себе, чувствуя, что еще немного, и я напугаю себя до дрожи в коленках. – В конце концов, я главная героиня. А во всех ужастиках с главной героиней не случается ничего плохого».
Выглянув в окно и убедившись, что старуха не возвратилась, я принялась искать вход в подвал. Люк действительно обнаружился в старухиной спальне – той самой комнате с ужасным идолом. Под тяжелым слепым взглядом скульптуры я отодвинула большой сундук и потянула за кольцо скрытого в полу люка.
Люк открылся неожиданно легко. Внизу тьма. Тьма самой глубокой ночи.
– Эй! – крикнула я вниз. – Ты там?..
С полминуты все было тихо, а потом послышался легкий шум и недовольный голос отозвался.
– Я-то да, а что здесь делаешь ТЫ?
Вот так и спасай кого-нибудь. Людская благодарность вообще чувство очень трогательное. И редкое.
– Как это что делаю? – удивилась я. – Тебя спасаю, если ты не понял!
– Я же сказал тебе: уезжай из города!
Наверное, у Сашки был строго определенный набор фраз, и его программа пошла по второму кругу. Нечто подобное я уже когда-то от него слышала.
– И кто бы тебя спас, если бы я уехала? – прокричала я в темноту, встав на колени перед люком.
Интересный у нас получался диалог.
– А меня и спасать не нужно! – ответил Сашка. – Я, между прочим, у себя дома. А вот зачем ты сюда пришла – совершенно непонятно!
От подобной наглости я на миг онемела.
– Как это у себя дома?! – наконец смогла проговорить я. – Ты хочешь сказать, что сидишь в подвале ты просто потому, что тебе нравится?!
– Это мой дом! Где хочу, там и сижу! – тут же отозвался белобрысый.
Мне захотелось прямо-таки поаплодировать его наглости.
– Значит, тебе там так нравится, что ты залез туда, закрыл за собой люк и еще сундук сверху придвинул? Для большего кайфа, да? – Сашка молча сопел где-то в темноте. – Ну тогда, – продолжила я, – мне тоже здесь нравится и я не уйду отсюда, пока ты не вылезешь.
– Дай руку, – кажется, его голос немного потеплел.
Я протянула вниз руку, и вокруг нее тут же сомкнулись холодные пальцы.
– А не боишься, что я утяну тебя сюда, в подвал? – поинтересовался Сашка, выбираясь на поверхность.
Шутка была вполне в его духе. Дурацкая.
– Я рада, что с тобой все в порядке, – отозвалась я, – по крайней мере, убийственное чувство юмора тебе не изменяет.
Вылезший из подвала Сашка был всклокочен и отчаянно лязгал зубами. Потертые старые джинсы и растянутая бледно-голубая майка явно не защищали от холода, царящего в подземелье. Сразу видно, что не на курорте побывал. Но в том и весь юмор: я-то на курорте, а тоже впору забиться куда-нибудь и лязгать в свое удовольствие зубами. Пока за мной не придут.
– Пойдем, – проговорил Сашка, немного придя в себя. – Бабки нет? Она наверняка в своей пещере. Готовится…
– К чему? – спросила я, ощущая, как по спине действительно пробежали ледяные мурашки.
– Некогда сейчас болтать, – отрезал он. – Хочешь, чтобы она вернулась и застала нас здесь?..
Глупый вопрос. Я поспешно замотала головой, и Сашка осторожно подошел к окну и поглядел на улицу.
– Кажется, никого, – сказал он, – за мной!
Он крался к входной двери как индеец, подкрадывающийся к лагерю бледнолицых. Я шла за ним, невольно тоже привстав на цыпочки, будто мы могли разбудить кого-то в пустом доме.
Вот мальчишка остановился и, приоткрыв дверь, осторожно высунул наружу лохматую голову.
– Тихо. Идем, – обернулся он ко мне.
Мы вышли, и, разумеется, на нас тут же набросился Пес. Упустить такой прекрасный случай облизать кого-нибудь он просто не мог. Между прочим, не слишком приятно, когда на тебя прыгает такая туша. А еще визжит от радости и лижется.
– Сидеть! – прикрикнул на собаку Сашка и для острастки даже щелкнул ее по чувствительному носу.
Пес обиженно заскулил.
– Хороший. Я тебе потом вкусненького принесу, – тихо, чтобы не расслышал Сашка, пообещала я собаке.
И Пес, который, кажется, в принципе не умел надолго обижаться, снова радостно завилял хвостом.
– Не отставай! – шикнул на меня мальчишка, уже добравшийся до калитки.
Мы вышли на улицу и побежали прочь. Разумеется, огородами, а вовсе не по главной улице, как кто-нибудь мог подумать.
В этом затерянном местечке куда ни побежишь, попадаешь либо к морю, либо в горы. Поэтому ничего удивительного в том, что вскоре мы оказались на гористом морском берегу. Сашка еще раз огляделся и, кивнув мне, присел на камень отдышаться.
Я тяжело опустилась рядом. Физическая подготовка никогда не была моей сильной стороной. Как и алгебра, если уж говорить честно.
– Ну теперь рассказывай, – потребовала я, когда, наконец, мне удалось выровнять дыхание. – Кто тебя запер и что у вас вообще происходит?
Сашка замялся, глядя куда-то себе под ноги.
– Понимаешь, мы здесь живем сами по себе. Давно. Я бы сказал, что с незапамятных времен. И у нас есть гммм… определенные… традиции. Моя бабушка, она, в общем…
