bannerbannerbanner
Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

Екатерина Коути
Длинная серебряная ложка. Приключения британцев в Трансильвании

Полная версия

Глава 3

Уолтер рассчитывал проснуться задолго до заката и тщательно изучить замок. Но когда юноша разлепил веки, за окном смеркалось, а у ворот замка старательно, будто певчие из церковного хора, выли волки. И как его угораздило столько проспать! Видимо, сказывались вчерашние треволнения. Кому приятно стать свидетелем семейной ссоры, особенно если в ней участвуют два суккуба и вампир? Как и всякий благоразумный человек, Уолтер немедленно обследовал свою шею на предмет рваных ран, но нащупал лишь адамово яблоко, которое обреталось там уже 23 года. Вампиры не спешили его кусать. Оставляли изысканную английскую кровь на десерт.

На прикроватном столике находилась керосиновая лампа – единственная уступка прогрессу – и Уолтеру удалось, как следует осмотреться. Интерьер спальни ничуть не изменился со вчерашней ночи, разве что казался еще более ветхим. В смежной комнатушке находилась ванна с арабесками плесени и все необходимое для утреннего туалета. За исключением зеркал, разумеется. Сменив ночную сорочку на обычный костюм, Уолтер вернулся в спальню, где на глаза ему попался незамеченный прежде поднос с завтраком – чашкой кофе и пищевым продуктом, который в одной из своих предыдущих жизней был пирогом. Завтрак оказался холодным как могильная плита, из чего Уолтер сделал вывод, что он простоял здесь уже несколько часов. Но, ведь кто- то же принес еду? Значит, по крайней мере, один из трех демонов может передвигаться при свете дня!

Уолтер побрился, глядя на свое отражение в чашке кофе, покончил с трапезой, и осмотрел дверь. На счастье, она была не заперта.

От одного взгляда на замок Лютценземмерн даже Энн Рэдклифф понадобились бы нюхательные соли. Казалось, слово «готический» было выгравировано на каждом кирпиче. Особенно на тех, которые уже вывалились из стен. С потолка капала вода, образуя то тут, то там хрупкие сталактиты. По коридорам гуляли такие сквозняки, что из-за них трепетали гобелены на стенах и оживали сцены охоты: вздрагивали от нетерпения гончие, неслись вперед единороги.

Уолтер прошелся по бесконечному коридору, стараясь ступать как можно тише. Даже через подошвы ботинок он ощущал стылый каменный пол. Замок впитывал стужу, а после цеплялся за нее, как ростовщик за кошель. Поистине, только немертвые могут выжить в таких суровых условиях. В конце коридора находилось высокое стрельчатое окно, некогда украшенное витражом, от которого остались только ноги рыцаря да драконий хвост. Осторожно, чтобы не порезаться об осколки стекла, юноша высунулся в окно и…

«С губ моих едва не сорвался испуганный крик. Во дворе я увидел самого графа, который держал в руках охапку досок и молоток. Пинком он распахнул входную дверь и исчез в недрах замка, в то время как я, зачарованный, продолжал стоять у окна. Наконец на меня снизошло откровение. Ну, разумеется! Каждому образованному человеку известно, что носферату почивают в гробах. Доски нужны, чтобы соорудить оную конструкцию. А если графу понадобился новый гроб, следовательно, он рассчитывал пополнить ряды немертвых. Он собирался кого-то обратить! Убить и сделать вампиром! А ведь я был единственным живым в этой долине смертной тени.

Я собрался было покинуть наблюдательный пост, как вдруг в плечо мое вцепилась когтистая рука! Медленно обернувшись, я увидел давешнюю рыжеволосую дьяволицу.

– Если вы так маетесь от скуки, – хохоча, промолвила она, – я найду, чем вас занять!

Услышав, как она собирается меня употребить, я почувствовал, что по жилам моим колючей изморозью растекается ужас! Дальнейшие подробности придется опустить из соображений морали. Могу лишь сказать, что из всех известных пыток этот демон в женском обличье выбрал самую мучительную…».

– Много еще осталось? – уныло спросил мистер Стивенс, протягивая служанке по имени Эвике очередную тарелку. Девушка вытерла ее о фартук и поставила на полку.

– На пару часов хватит. Да вы мойте, мойте, сударь. Негоже вам проводить время в праздности. А то у вас разыграется этот… как там его фройляйн называла… английский сплин!

Очевидно, что девушка была не вампиром, а их служанкой из людей. Смерть придает чертам торжественную строгость, Эвике же выглядела пухленькой простушкой, огненно-рыжей, но с такими белесыми бровями и ресницами, что казалось, будто их нет вовсе. На миловидной девице была зеленая нанковая юбка и белая блуза, поверх которой Эвике носила красный, но уже сильно выцветший корсет. Рыжие волосы убирала под косынку.

Заунывно вздохнув, юноша вперил взгляд в бадью, где среди мыльной пены выпирали белые бока тарелок, словно рифы среди штормового моря. Словно Сцилла и Харибда, черт бы их побрал! А вместе с ними и слуг как категорию!

В те дни у слуг существовал обычай выстраиваться в две шеренги у выхода, чтобы отъезжающий гость мог оставить чаевые всем, от дворецкого до поваренка. А у лондонского дяди Лэнкфорда челяди была тьма-тьмущая, и если раздавать чаевые направо и налево, самому придется жить впроголодь. В решающий момент Уолтер удирал через черный ход, так что слуги его не жаловали. По крайней мере, грелку он получал в последнюю очередь, а кофе в постель никогда не требовал, чтобы кухарка не выместила гнев на злосчастном напитке.

Но графская горничная своим нахальством затмевала всех!

– А почему вы с барышней прошлой ночью забрались ко мне в комнату? – поинтересовался Уолтер. Раз уж он застрял на кухне, можно хотя бы провести время с пользой.

– Решили погулять вечерком, да случайно туда и забрели, – пожала плечами Эвике. – По пути оказалось. Кстати, не забывайте тарелки и с обратной стороны мыть.

– Хорошо… Но граф не одобрил ваш вчерашний променад, – заметил англичанин не без злорадства. – Как он кричал, аж стены дрожали! Он всегда так суров с вами?

– Ох, и не говорите, сударь. В его сиятельстве порою просто зверь пробуждается, – доверительно прошептала девушка, – Как он наказывает бедную фройляйн Гизелу, даже вспоминать страшно! Например, может хорошую книгу на целых полчаса отобрать. Правда, потом извиняется и приносит обратно, но все равно. Хотя вы не подумайте, на самом деле он добр и милостив. Вот меня, к примеру, он взял в услужение из приюта при Монастыре Избиения Младенцев. Тогда еще покойница-графиня была жива.


«Добр, как же!»– усмехнулся про себя Уолтер, вспоминая, как графа перекосило при виде крови. Зато он понял, почему Эвике была так привязана к господам-вампирам. О том, какие порядки были в приюте со столь многообещающим названием, даже думать не хотелось!

– А с чего графа так разобрало вчера? И главное – почему он запер меня на ключ? Все это очень подозрительно.

– Мне досталось за то, что я предложила хозяину взять с вас денег за постой, – без обиняков призналась девушка. Уолтер посмотрел на нее не верящими глазами. Похоже, все слуги мира против него сговорились.

– Вот его сиятельство и обиделся, – продолжила Эвике. – Мол, это против феодальной чести. А вас он запер, потому что вы могли случайно повстречать его дочь, фройляйн Гизелу. Вы ведь молодой холостяк и все такое. Но она… Ох, как же я могла забыть!

Эвике схватила его за руку своими большими руками, мокрыми и оттого казавшимися почти нежными. Зашептала горячо:

– Вы обязательно должны с ней встретиться! Помогите моей госпоже, окажите милость. Даже капли вашей крови не прольется. Успеете уехать до Бала!

– Какого бала?

– Просто выполните просьбу фройляйн Гизелы. Просто сделайте то, что она скажет.

Не давая ему возразить, служанка вытолкала его из кухни и погнала по коридорам, которые озадачили бы даже Минотавра. У покоев виконтессы она оглядела его придирчиво, кивком велев опустить закатанные рукава, и троекратно постучалась в дверь.

– Фройляйн Гизела! Я привела гостя.

– Ах, как славно! – зазвенел девичий голос. – Пусть он входит, а ты покарауль за дверью, чтобы папа нас не застиг.

– Его сиятельство нескоро из кабинета покажется. Он мастерит новый гроб, – буднично пояснила Эвике, а Уолтер чуть не подпрыгнул на месте. Гипотеза подтвердилась!

Графская дочь стояла спиной к Уолтеру, задумчиво глядя в окно, но на шум шагов обернулась так резко, что англичанин подпрыгнул. Ему почудилось, будто она готова на него наброситься, а ее белоснежные зубы слегка удлинились. Но чего не привидится в полутемной комнате, освещенной лишь тусклым огоньком свечи? Зато красота девушки была несомненной – холодной, как лунный свет, нечеловеческой. И бледная кожа, и огромные глаза в обрамлении густых ресниц, и алые губы, и длинные черные волосы, слегка присобранные гребнем на затылке. Легкое белое платье туманом окутывало тонкий стан и слегка колыхалось на ветру. Вернее, на сквозняке.

– Садитесь, мистер Штивенс, – она указала на низкую деревянную скамеечку, и юноша повиновался.

– Что вам угодно, мисс… – решил проявить вежливость Уолтер, но поняв, что осилить эту фамилию в один присест у него не получится, сконфуженно замолчал.

– Поговорить. Просто поговорить. И еще попросить вас кое о чем, это ведь несложно, правда? – она наклонилась к нему совсем близко, и мягкие черные волосы скользнули по его щеке. Он рефлекторно сжал распятие в кармане, готовый в любой момент отразить атаку.

– Не… несложно. А о чем?

Девушка выдержала паузу. Она даже прошлась по комнате и встала возле окна, где мягко падающие тени добавляли ей таинственности. Хотя куда уж больше.

– Вы должны помочь нам найти Ее, – она выжидательно посмотрела на Уолтера.

– Ее?

– Нет, ну вы только подумайте, как она могла сбежать перед самым Балом! – уже не слушая его, говорила Гизела. – Как будто и не знает, насколько это важно для нас. Так нет ведь, наша гордячка бросает всех, и отправляемся неизвестно куда – это надо быть такой эгоисткой! Кхм, простите, я отвлеклась.

– Вам надо кого-то найти, – предположил Уолтер. – Но кого?

 

– Ее зовут Берта Штайнберг, если это вам о чем-то скажет, – проговорила девушка таким тоном, каким поминают Сатану.

– Штайнберг, ну конечно! Я знаю эту семью. Во всяком случае, знаком с Леонардом.

– Мои соболезнования. А это его сестра – избалованная особа, способная думать лишь о себе. И как ей не быть такой, если вся их семья купается в роскоши? Вот и возомнила, что ей все можно! – глаза девушки блеснули. – Ведь что может быть проще? Уходишь из дома, едешь, куда глаза глядят, и все проблемы решаются сами собой. О, нееет. И на нее найдется управа. Найдите ее, мистер Штивенс, и приведите ко мне! То есть… Вы ведь поможете, правда? Пожалуйста-препожалуйста? – закончила она с невинной улыбкой, словно просила очинить ей перо.

Уолтер сглотнул.

– Эм, мисс Ле… Лю…

– Зовите меня просто Гизелой.

– Хорошо, Гизела. Но почему ваша подруга сбежала?

Вопрос этот он задал скорее для проформы. Как не понять юную барышню, которая, должно быть, теряла сознание от одного взгляда на замок?

– Подруга? – ужаснулась графская дочь. – Ну, уж нет, никакая она мне не подруга! Мы совершенно разные, у нас нет ничего общего, она совсем другая «Ну еще бы», – подумал Уолтер, но ему хватило деликатности держать мысли при себе.

– Наверное, наша бедняжка не смогла перенести того, что я выхожу замуж за ее брата.

– … Вы… за… ее… что?!

– Мы с ней стали бы родственницами, а уж подобного она и вообразить не могла! Едва ли ее устроит такая невестка. Но вот способ, коим она выразила свое недовольство! Сбежать перед самым балом! Понятно, что в пору с ума сойти со всеми этими вампирами, но могла бы и потерпеть. Разве не для этого мы, женщины, созданы? – горестно вздохнула Гизела.

– Со всеми этими… кем? – шепотом переспросил Уолтер.

Его как ледяной водой окатило. Ведь это был первый раз, когда при нем произнесли Слово На Букву В. Оно витало в воздухе, но прежде никто его не упоминал. Ни разу. Черт, даже в Англии он слышал это словечко чаще! И вот!

– Со всеми этими никем! – быстро ответила Гизела. – Я пошутила. Да и в любом случае, вы ведь поможете найти Берту? Она нужна нам…

Уолтер кивнул. Как будто бы у него есть выбор! Хотя почему бы не помочь прекрасной девушке… двум прекрасным девушкам. Девушек вокруг него стало как-то слишком много. И еще одна маячила в перспективе.

– Вот и чудненько! – радостно воскликнула Гизела и захлопала в ладоши.

Виконтесса смотрела, как за гостем медленно закрывается дверь. Вот звук его шагов становится все глуше и глуше. А вот и тишина. Тогда она упала на то кресло, где до этого сидел Уолтер, подобрала ноги и позволила себе улыбнуться – дело сдвинулось с мертвой точки.

Они обязаны найти Берту. Найти и вернуть. Возможно – силой. Иначе. Иногда Гизела закрывала глаза и представляла себе это «иначе». Во всех красках.

И во всем виновата только мерзкая девчонка Берта Штайнберг! Она всегда была во всем виновата, с самого ее приезда сюда 8 лет назад. Ах, если бы она не приехала, все повернулось бы по-другому.

* * *

Аристократия и буржуазия… Эта история настолько хрестоматийна, что услышав ее, любой марксист радостно захлопает в ладоши.

Уже которую неделю в деревне сплетничали о грядущем визите некого г-на Штайнберга, коммерсанта из Гамбурга, который ни с того ни с сего загорелся идеей инвестировать в местную экономику. Крестьяне отнеслись к его затее скептически. Главной индустрией здесь было самогоноварение, а в него и так инвестировали все от мала до велика. Так или иначе, приезд богача заинтриговал всю округу. Разговоры докатились и до замка, где граф и графиня фон Лютценземмерн живо обсудили эту захватывающую перспективу. Правда, говорил в основном граф, а графиня слегка кивала, сберегая силы. По слухам, у фабриканта была дочка чуть старше их Гизелы, так что у их девочки появится наперсница. Это ли не славно?

Сама Гизела не могла дождаться приезда новой подруги. Каждый день она представляла, как они будут играть на клавесине в четыре руки, и бродить по горам, и поверять друг другу незамысловатые девичьи секреты. На первых порах новенькая будет стесняться, но Гизела возьмет ее под свое покровительство. Конечно, дочка фабриканта – не пара виконтессе, но поскольку аристократия загнивала ускоренными темпами, людей ее круга оставалось все меньше и меньше.

Приехав в деревню, г-н Штайнберг сразу же изъявил желание познакомиться с местной знатью. В назначенный час к замку подкатило ландо, запряженное парой белоснежных лошадей. Граф вместе с дочерью поджидал гостей во дворе, и Гизела широко распахнула глаза. В силу возраста она не могла оценить стоимость всего выезда, но еще никогда девочка не видела ничего настолько нового. Коляска переливалась на солнце, кучер был одет в блестящий, с иголочки кафтан, да и лошади, похоже, регулярно принимали ванну с земляничным мылом. В груди у Гизелы зашевелилось доселе незнакомое чувство. Родители приучили ее гордиться вещами с благородной патиной старины, но хотя в замке пользовались льняными салфетками, о которые вытирал руки еще Фридрих Барбаросса, это не делало их менее дырявыми.

Из экипажа спустился сам герр Штайнберг, отряхивая дорожную пыль с фрака. Из кармана его жилета высунулась золотая цепь размером с якорную. За отцом вылез тощий мальчишка в очках и нескладная девочка лет двенадцати. На девочке было бархатное платье с рукавами-фонариками и огромная шляпа с таким обилием перьев, словно на нее просыпали содержимое перины. Гизела не знала, завидовать ли ей или смеяться над этой расфуфыренной особой. Девочка одарила ее недобрым взглядом.

– Ваше сиятельство, я так польщен встречей, так польщен! – расшаркивался гость. – Я и помыслить не мог, что вы так скоро соблаговолите принять наше скромное семейство.

– Ну, полно вам, герр Штайнберг, я очень рад встрече. Надеюсь, вы найдете здешние края приятными, – ответствовал граф с дружелюбной улыбкой.

На самом-то деле он терпеть не мог подобострастия, а к быстро нажитому богатству относился с подозрением. Да, предки аристократов тоже нажили деньги и титул в основном грабежом, разбоем и запугиванием крестьян, но то было еще в рыцарские времена. Значит, они грабили и запугивали более галантно.

– Всенепременно, ваше сиятельство. А кто этот прелестный ребенок? Госпожа виконтесса, позвольте представить вам моих детей.

Дети, прятавшиеся за его спиной, неохотно подошли.

– Мой сын Леонард. Он увлекается флорой и фауной.

– Микрофлорой и микрофауной, – поправил его мальчик.

– Микрофауна – это маленькие животные? – переспросила Гизела.

– Ну, д-да.

– Как кролик?

– Как Amoeba radiosa.

– А это моя дочурка, – вмешался Штайнберг. – Надеюсь, госпожа виконтесса будет к ней благосклонна.

– Ну конечно! – сказал граф. – Давай, Гизи, покажи девочке наш сад.

Сад зарос так, что гулять по нему можно было разве что с помощью мачете. Но девочки послушно сделали книксен, и отправилась продираться через бурьян. Поскольку графиня из-за болезни не могла покинуть свои покои, виконтессе приходилось исполнять роль гостеприимной хозяйки.

– Я Гизела фон Лютценземмерн, – приветливо улыбнулась она. – Очень рада видеть тебя в наших владениях.

– Берта, – буркнула девочка.

– Как поживаешь, Берта?

– Отвратительно.

– Эм… что?

Гизела привыкла, что окружающие отвечали «Спасибо, все чудесно», даже если в этот момент вервольф грыз им ногу.

– Это я в Гамбурге хорошо поживала. Но нет, отцу вздумалось переехать в эту… сюда. У вас тут есть Опера?

– Нет, но…

– Я так и знала, – сказала девочка с таким мрачным видом, словно все ее худшие опасения разом подтвердились.

– Какая хорошенькая шляпка! – Гизела сделала последнюю попытку завязать светскую беседу.

– Бери, если хочешь. У меня их так много, что я со счету сбилась.

Остаток променада девочки провели в тягостном молчании, и Гизела облегченно вздохнула, когда они вернулись в Парадную Залу. Там граф попросил ее устроить для гостей домашний концерт, и девочка сыграла на клавесине несколько мелодий эпохи барокко (именно в ту эпоху фон Лютценземмерны в последний раз потратились на нотную тетрадь).

– А ты музицируешь, Берта? – спросила Гизела, когда они спускались в столовую.

– Начинала, но бросила. Учитель музыки ударил меня указкой по пальцам, и я очень расстроилась.

– Ужасно!

– И совсем не ужасно. Ничего жизненно важного я ему не задела. Так, пустяки, парочка переломов. Хотя в правой руке он указку уже не удержит, – удовлетворенно хмыкнула Берта.

– Но дама обязана музицировать! – Гизела гнула свою линию. – Иначе у нее никогда-никогда не будет хорошего образования, и ее не возьмут замуж!

– Меня и так возьмут. А таланты нужны лишь тем, у кого нет приданого.

Виконтесса вспыхнула. Теперь она уже не сомневалась, что гостья не просто бестактна в силу своего низкого происхождения, а умышленно говорит колкости.

За ужином герр Штайнберг расхваливал консоме, будто это была смесь нектара и амброзии, а не бульон, сваренный без намека на мясо. Старая кухарка уже набила руку в изготовлении таких блюд. Она ворчала, что скоро научится готовить яичницу без яиц. Гизела перевела взгляд на отца, который читал гостю лекцию по краеведению. За стулом графа стоял лакей, древний как само Время. Он, кухарка, да горничная Эвике, сиротка, взятая из приюта на прошлой неделе – вот и вся прислуга в замке. А в доме Штайнбергов, должно быть, не протолкнешься от слуг. Наверное, у них есть слуги, которые стоят за стульями у других слуг, пока те обедают. Ну почему некоторым так везет?

Почему некоторым так везло, Гизела узнала гораздо позже и ужаснулась, но в тот вечер она едва сдерживала слезы.

Рядом с ней Леонард изучал бульон через лупу и периодически делал записи в блокноте. Берта же исподволь разглядывала виконтессу. Так на Гизелу еще никогда не смотрели. У нее не было слов, чтобы описать этот взгляд. Оценивающий, разве что? Ну конечно, он самый. Мысленно богачка уже вовсю хихикает и над немодным платьем Гизелы, и над ее несколько раз чинеными ботинками, и над всем замком, доверху набитым старым хламом. Зачем она вообще сюда заявилась? Никто ее не звал. Сидела бы в своем Гамбурге!

Гизела вдруг поняла, что ее жизнь уже никогда не будет прежней. Как в воду глядела.

Если раньше вся деревня восхищалась маленькой виконтессой, ее изящными манерами и целым цветником добродетелей, то отныне внимание переключилось на фройляйн Штайнберг. Ведь именно она одевалась в шелка и атлас. Именно ей покупали самые красивые игрушки. Берта, Берта, Берта… От нее некуда было деваться, тем более что Штайнберги, поселившиеся в особняке неподалеку, зачастили в замок. Но, даже если Гизела искала уединения – в библиотеке, на поляне в лесу, в подземельях, не обозначенных ни на одной карте – везде она каким-то образом натыкалась на Берту. И каждый раз на сопернице было надето что- то новое! Будь Гизела знакома с понятием кармы, она решила бы, что в прошлой жизни истребила целый город, раз в этой ей ниспослана такая кара.



Когда однажды поутру обитатели замка против обыкновения не проснулись от кашля графини, а граф еще полдня рыдал в кабинете, именно вражда с Бертой Штайнберг помогла Гизеле не захлебнуться отчаянием. Выходки нахальной девчонки отвлекали и от скорби.

А пару месяцев спустя герр Штайнберг предложил захватить виконтессу в соседний город на ярмарку, куда он с детьми отправлялся на выходной. Сочтя, что дочке необходимо развеяться, граф дал согласие, и субботним утром за ней заехала карета. К счастью для Гизелы, ее посадили рядом с Леонардом, но уже через час, наполненный описаниями жгутиков и ложноножек, ей захотелось выпрыгнуть прямо на ходу. Фабрикант сидел напротив и елейно улыбался. Время от времени он замечал, как хорошо они с Леонардом смотрятся вместе. Берта помалкивала. Не иначе как новую пакость замышляла, и в который раз Гизелу не подвело чутье.

Они погуляли по ярмарке, поглазели на канатоходцев и шпагоглотателей, отведали льда, политого сладким сиропом (за исключением Леонарда, который портил аппетит рассказами о морозоустойчивых микробах). Устав от толчеи, аляповатых костюмов артистов и возгласов зазывал, семейство покинуло площадь. Центральная улица была куда более приятным местом для променада. По обе ее стороны магазины уже распахнули двери, поджидая покупателей, как росянка – мух. Хотя городок был провинциальным, а значит, и магазины роскошью не отличались, у Гизелы заблестели глаза. Какая разница, что платья на витринах олицетворяли безвкусицу, с обилием рюшек и турнюрами размером с пивную бочку. Зато они были новые, яркие и без единорогов.

У одной витрины она задержалась надолго. Здесь были выставлены очаровательные дамские мелочи – гребни из слоновой кости, шляпные булавки, украшенные жемчугом, кружевные перчатки, которые покрывали руки изморозью, целый выводок брошек, золотые наперстки, кошельки. В центре возлежал самый роскошный веер, который ей когда-либо доводилось видеть. Страусовые перья, подкрашенные розовым, были прикреплены к изящной перламутровой ручке. Казалось, перья слегка шевелятся, подзывая Гизелу – потрогай меня, возьми меня, владей мною.

 

О том, чтобы купить его на свои деньги, не было и речи. О том, чтобы попросить подарок у герра Штайнберга, тоже думать не хотелось. Он, конечно, купит, даже с удовольствием, но вот папу это вряд ли обрадует. Принимать подарки от буржуазии – это нехорошо, не по-феодальному. Вздохнув, Гизела отошла от витрины и только тогда заметила, что все это время Берта наблюдала за ней издали. В глазах у девочки сияло непонятное, а оттого и неприятное торжество.

На следующий день Гизела вприпрыжку вбежала в Зеленую Гостиную, где Эвике приготовилась чистить ковер и уже рассыпала по нему чайную заварку.

– Фройляйн Гизела? Разве вы не у себя?

– Нет, а что такое?

– Я только что видела, как фройляйн Штайнберг входила в вашу комнату. Думала, вы ее позвали. Уж не пришла ли она слямзить чего-нибудь? – девочка всплеснула руками, но затем добавила простодушно. – Хотя, ей-то, что у нас воровать?

Развернувшись на месте, Гизела взлетела по парадной лестнице со скрипучими перилами, пробежала мимо доспехов, в которых гнездились совы, и оказалась у двери в свою спальню. Там она прильнула к замочной скважине, ожидая увидеть, как Берта разбрасывает по комнате скорпионов. Но, злодейка сидела на кровати, комкая подушку. На ЕЕ кровати, комкая ЕЕ подушку. Затем встала и деловито прошлась, окидывая обстановку хозяйским взглядом. Видимо, уже решала, как расставит мебель, когда выживет Гизелу из замка. Переместилась к шкафу, распахнула его, начала перебирать платья. Точнее, все три платья, так что процедура была недолгой. Одно из них Берта приложила к себе и покрутилась у зеркала. Закрыв шкаф, она приступила к исследованию шифоньера – открывала ящики, знакомилась с их содержимым, а потом достала что-то из кармана, что-то яркое…

Решив, что Берте хватило времени для самооговора, Гизела фон Лютценземмерн картинно распахнула дверь.

– Что. Ты. Делаешь. В. Моей. Спальне?

От неожиданности нахалка вздрогнула, и к ногам Гизелы упал веер. Тот самый, с розовыми перьями и ручкой, инкрустированной перламутром.

Девочки посмотрели на веер. Друг на друга. И снова на веер.

– Вчера ты заметила, что он мне понравился. Ты… ты специально его купила и пришла сюда похвастаться! – воскликнула Гизела, которой вдруг открылась вся порочность человеческой природы. – Это же так подло.

– Не помешаю?

Привлеченный криками, в дверь постучался граф фон Лютценземмерн. Он сразу же заметил инородное тело на полу.

– Какая оригинальная вещица, – сказал граф вежливо, но с оттенком снисходительности. – Это отец тебе купил?

Берта подняла веер и несколько раз обмахнулась, будто слепней отгоняла.

– Да.

– Герр Штайнберг не находит, что юным особам рано еще иметь дорогие украшения?

– Отец хочет, чтобы я стала настоящей леди. А у настоящей леди должно быть много красивых вещей, чтоб ее издалека было заметно.

– Ну-ну. Только помимо красивых вещей, у леди должны быть и другие отличительные черты – например, доброта, сдержанность, и достоинство. Так ведь, Гизи?

Та кротко кивнула. Правда, сейчас ее Доброта, Сдержанность, и Достоинство оживленно обсуждали, как бы сломать Берте шею, инсценировав несчастный случай.

– Я оставлю вас. Играйте, девочки.

– Хорошо, папочка! – промурлыкала Гизела и повернулась к Берте, не меняя выражения лица.

– Уходи отсюда, Берта Штайнберг, – улыбаясь все так же ласково, сказала она. – И никогда не возвращайся в мою жизнь.

Из-за двери она услышала, как поверженная врагиня хлюпает носом. Гизела ожидала прилив радости, но он задержался в пути, а потом и вовсе не соблаговолил появиться.

Но и в тот раз Берта не убралась из ее жизни. А через несколько лет жизнь без Берты вообще казалась недостижимой мечтой, потому что теперь Гизела была помолвлена с Леонардом. Что ж, пусть так. Странности Леонарда компенсировались его богатством, а также полным неумением обращаться с оным.

Идеальный муж. Главное, держаться поближе к его деньгам и подальше от него самого.

А в прошлом году в их жизнь ворвались вампиры, и ничто уже не было прежним. Но даже несмотря на разницу в экзистенциальном статусе, Берта продолжала над ней издеваться. Исчезновение прямо перед Балом стало завершающим штрихом на батальном полотне. Скандалище будет, какого не видывали ни свет, ни тьма! Ведь Бал задумывался как торжество в честь двойной свадьбы. Двойной! Гизела представила себе Парадную Залу, битком набитую вампирами. Страшно и подумать, что они сделают, когда не досчитаются одной невесты.

* * *

После аудиенции с виконтессой, Уолтер вернулся в свою комнату, где и намеревался просидеть до рассвета. Но каждую секунду ждать подвоха от вампиров все же лучше, чем прозябать в конторе. Более того, прочитав «Божественную Комедию» Данте, Уолтер удивился, что в аду не оказалось круга, где грешники были бы прикованы к пыльным бюро, заваленным бумагами тридцатилетней давности. Счастливчики! Им не приходилось выслушивать показания о том, как соседская курица злокозненно пробралась в чужой огород, дабы нанести ущерб грядке с клубникой. Они не присутствовали на тяжбе, которая тянулась еще со времен Эдуарда Исповедника. Иными словами, ад был курортом по сравнению с жизнью помощника стряпчего.

И ничего нельзя поделать! Он был обречен с рождения. Уже тогда ему всучили сценарий, где были расписаны все его действия на годы вперед. Начать карьеру с простого клерка, а к тридцати самому стать адвокатом. Достигнув веса в обществе, озаботиться покупкой дома – с гостиной, и несколькими спальнями, и детской на третьем этаже, и кухней под лестницей – а когда гнездышко будет свито, отыскать достойную миссис. Уолтер уже представлял ее соломенные волосы с прямым пробором и ручки, благонравно сложенные на коленях. Указательный палец она всегда держит между страницами молитвенника. Уолтера она будет любовно называть «мистер С».

У них будет как минимум семеро детей, из которых хотя бы пятеро доживут до совершеннолетия. Летом вся семья будет выезжать на море, в тот же Рамсгейт или Брайтон. Иногда они будут давать званые обеды, приглашая коллег мистера Стивенса и дам, вместе с которыми миссис Стивенс занимается благотворительностью. А когда мистер Стивенс, уже белобородый патриарх, переживший свою жену, возляжет на смертном одре в окружении детей, внуков и правнуков, он оглянется на длинную, полную свершений жизнь и скажет:

– Тьфу ты черт, лучше бы меня вампиры загрызли, хоть какое-то разнообразие!

Еще с детства ему хотелось плеснуть чернил на страницу с убористым текстом и удрать под сурдинку. Вырваться туда, где серый цвет еще не вытеснил зеленый, в мир, преисполненный чудес. Подобно многим своим современникам, Уолтер подставлял ладони, ловя последние капли ускользающего волшебства. Для некоторых его соотечественников феи стали воплощением прекрасного далека. Ведь недаром же столько художников жаждали запечатлеть их хороводы, столько писателей твердили, что верят в них, верят, верят, верят!

Да, феи были популярны, но для Уолтера именно вампиры стали краеугольным камнем его мировоззрения. Он не сомневался в том, о чем с разницей в несколько веков твердили и Джеффри Чосер, и Шарлотта Бронте – что феи давным-давно сделали ноги из Англии, так что искать их бесполезно. Иное дело вампиры, которые водились на вполне определенной территории – в Карпатах. Если бы вампиров не было, их следовало бы выдумать. Но Уолтер надеялся, что они все же существуют. Слишком много поставлено на карту.

Блестяще окончив духовное училище, его старший брат Сесил служил викарием и активно подсиживал своего начальника, приходского ректора. Не оставалось сомнений, что вскорости он приберет к рукам весь приход. Эдмунд обретался в Индии, куда в прошлом году уехала и Эдна, выскочив замуж за его полкового товарища. Джордж, младший из сыновей, пока что учился в школе, но за образцовое поведение был назначен старостой. Его спальня ломилась от конфет и мраморных шариков, с помощью которых одноклассники надеялись снискать его расположение. Все братья были такими – ловкими, удачливыми, самоуверенными. Все, кроме Уолтера.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23 
Рейтинг@Mail.ru