Екатерина Косточкина
Венера. Дьявол тоже исполняет желания
«Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет»
Редактор Наталья Геннадьевна Кокшарова
Дизайнер обложки Анастасия Игоревна Бессмертная
© Екатерина Косточкина, 2021
© Анастасия Игоревна Бессмертная, дизайн обложки, 2021
ISBN 978-5-4496-1126-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Простите меня, ибо я согрешила. Я поддалась искушению и совсем не жалела. Но первый раз в жизни я совершенно точно чувствовала, что нахожусь на своем месте. Неужели нужно было пустить немного греха в свою душу, чтобы почувствовать себя лучше? Может быть, людям интереснее жить, когда дверь в ад немного приоткрыта?
Пролог
Я очнулась от звука воды, разбивающейся о холодную плитку душевой. Черт! Не помню, как я тут оказалась. Мысли спутаны, я напугана. Не могу разомкнуть руки: их ужасно жжет, а осколки проникают все глубже с каждым движением. Боже, как больно! Я встаю на ноги, выбираюсь из душа, медленно подхожу к зеркалу и не узнаю себя: потекшая косметика, мокрые волосы, грязная и опухшая. Капли воды стекают по рукам прямо в рану на ладони и будто разъедают ее. От боли мое уродливое лицо искривляется и становится более мерзким. Я отвернулась. Мне противно смотреть на себя. Необходимо собраться и вытащить эти чертовы осколки. Я начинаю осматриваться и замечаю на полу душевой почти пустую бутылку водки, в горлышко которой постепенно залетают капли. Я хватаю ее и проверяю содержимое. Все еще крепкая. Неужели я выпила столько? Делаю еще пару глотков. На счет три… Три! И я запускаю пальцы в рану. Черт возьми! Я нащупываю осколок и вытаскиваю его, разрывая кожу еще сильнее. Черт! Черт! Соберись, размазня! Крови становится больше. «Царапина! Просто царапина! Все хорошо! Все хорошо!» – мысленно кричу я, выливая водку на рану. По телу разливается кипяток! Матерь божья! Хотя в дьявола мне сейчас верится больше. Меня накрывает паника. Что я творю? Почему я? Почему это происходит со мной? Я начинаю ходить из стороны в сторону, смешивая под ногами коктейль из воды, водки и крови. Нужно успокоиться. Возьми себя в руки, в конце концов!
Минут через десять после того, как паника отступила, я попыталась привести себя в чувство ледяным душем. Я постепенно уменьшала температуру, пока вода не окрасила мои губы в синий, а красные разводы, закручивающиеся в воронки, не перестали исчезать в водостоке. Внезапно стало так страшно, что дыхание перехватило. Это ведь не только моя кровь!
Глава 1
Незнакомцы
Утром по пути на кухню я остановилась у комнаты моего брата Эрика. Дверь была приоткрыта, и я не смогла сдержать в себе интерес. Из комнаты доносился приятный женский голос, что совершенно не входило в привычный ритуал его утра. Подойдя ближе, я заглянула в комнату.
Мягкий утренний свет, пробивавшийся сквозь занавески, приковывал внимание к девушке, изящно подкуривающей сигарету. Она сидела на кровати в белой рубашке, спущенной на плечи. Пышные золотые локоны как бы случайно оголяли ключицы, а белое дымное облако поднималось вверх и слегка скрывало ее глаза. Мне хотелось видеть больше, и я подошла ближе, оставаясь по-прежнему незаметной. Девушка излучала невероятную сексуальность, но при этом создавала ощущение простоты и уюта. Брат с сумасшедшим энтузиазмом носился по комнате, в попытке снять идеальный кадр. Он жадно спускал кнопку затвора – также жадно утопающие ловят воздух. Эрик казался живым. В последнее время это действительно было чудом. Мне не хотелось нарушать интимность происходящего, но в тот момент, когда я решила удалиться, судьба сделала все по-своему.
– Привет, – она даже не смотрела в мою сторону. – Заходи, не стой в дверях.
Я не знаю, что случилось в тот момент, но я захлопнула дверь, быстро вернулась к себе в комнату и рухнула на кровать.
Меня застали врасплох, как маленькую девчонку. Почему мне было так стыдно и неловко? Кем была эта девушка? Она не походила на модель или очередную девку из арсенала брата. Энергетика, которая витала в комнате, не была похожа на ту, что обычно царит при работе Эрика. В дверь раздался уверенный стук, и не успела я ответить, как она открылась.
– Что будешь на завтрак? – девушка села на край кровати и широко улыбнулась. После чего живо протянула мне руку. – Я – Венера, не пугайся ты так. Мы с Эриком пришли под утро, ты еще спала. Познакомившись в баре, мы просто не смогли расстаться.
– София, – я стеснительно протянула руку в ответ и тут же была поднята с кровати, и сама не заметила, как уже направлялась на кухню.
– Так что ты будешь на завтрак? Я готовлю волшебные блинчики, вы с Эриком обязаны их попробовать. – Ее глаза сияли, заливая светом всю комнату.
– Видимо, выбора у нас нет, – пробормотала я, слегка недоумевая.
Совсем скоро на кухне, в ансамбле со свежим утренним кофе, играл аромат ягод и сливок. Стол был красиво накрыт, и даже ягодки, которыми была украшена каждая из порций, находились будто ровно на своем месте. Венера позвала брата, и мы уселись за стол. Я тут же принялась уплетать блинчики, даже не задумываясь о том, насколько мне комфортно быть рядом. Я и вправду уже забыла, каково это. Наша кухня давно не видела более одного человека, а тут сразу трое. Но совсем скоро раздался телефонный звонок, и Венера убежала, сказав, что срочно должна кому-то помочь и что ей очень жаль из-за неудавшегося с нами завтрака. Она нежно поцеловала Эрика и исчезла в дверном проеме, забрав с собой всю ту легкость и свет, что она излучала. Мы остались одни, и неловкое молчание смешалось с напряжением. Мы давно не говорили с братом и не сидели за одним столом с того момента, когда оба пережили трагедию. Тогда Эрик не смог с этим смириться, и нашу семейную связь расколола боль.
– Как институт? – тихо и неуверенно прозвучали слова брата. Это было больше, чем простое «привет» во время случайной встречи в коридоре.
– Выпускной год, слишком много книг и лекций, но я справляюсь. Вот только внеклассная работа и общественная жизнь оказались слишком затратными по времени занятиями.
На самом деле, мне хотелось сказать, что все ужасно, и я увязла. Специальность, на которой я обучаюсь, совершенно мне не подходит. Помимо учебы я взгромоздила на себя и постановку спектакля, и организацию выпускного бала, и времени в сутках просто не хватает для всех этих дел. Даже сейчас я не могла позволить себе столь затянувшийся завтрак. Но обо всем этом я так и не сказала. Мне не хотелось, чтобы он подумал, будто я ошиблась и потратила несколько лет впустую. А может, мне просто-напросто стало страшно признаться в этом самой себе.
– Родители бы гордились тобой, Софи, – он слегка улыбался. – Все еще пишешь свои рассказы?
– Последнее время не так часто, но да… Спасибо, что спросил.
– А я надеялся, что ты, наконец, бросила это занятие.
– Я стала писать лучше.
Он удивленно взглянул на меня. Ему не верилось, что я могу создать что-то стоящее. В детстве Эрик всегда высмеивал мои сочинения и при любом удобном случае припоминал мне какую-нибудь глупость из них.
– Не смотри на меня так. Если не веришь, ты можешь прочитать их.
– Боюсь, я не переживу еще одних невероятных приключений очередного Мистера Башки.
Меня это рассмешило, ведь он вспомнил историю, которую я написала, когда мне было восемь. Мистером Башкой был наш сосед, которого я прозвала так из-за укладки. Его волосы постоянно стремились вверх, отчего голова казалась просто гигантских размеров. Странно, что Эрик это помнит. Я думала, брат давно стер из своего подсознания все воспоминания, связанные со мной. Я поддержала беседу, спросив о его успехах в рисовании. После краткого рассказа о том, что ему уже не терпится приступить к наброскам по фотографиям, которые он сделал утром, наш разговор утих.
И все равно это было странным – опять сидеть вот так просто, как ни в чем не бывало. Я не хотела уходить, это было важно для меня. В воздухе повисла тишина, мы больше не сказали ни слова, но продолжали сидеть и завтракать за одним столом. Как семья. Это было невероятно.
Сегодняшнее утро не выходило из моей головы. Весь день я не переставала думать о Венере. Подумать только, она всего лишь сварила вкусный кофе и усадила нас за один стол, но именно это вызвало во мне давно забытое ощущение счастья, пусть и мимолетного, но такого важного для моего мира. И на миг показалось, что все может стать еще лучше. Я разглядела такую возможность и в глазах Эрика.
Теперь я сама не своя. К вечеру половина дел остались не тронутыми. Но вместо того, чтобы попытаться исправить положение, я уселась на кухне и за вечер дописала свой последний рассказ, вдохновленная старой Англией и бытом того времени. Да, возможно и его Эрик посчитает глупым, но я оставила черновик на столе, в надежде, что он прочитает хотя бы часть. Нет, я не надеялась, что он изменит свое мнение и похвалит меня. Но он может сделать шаг навстречу, за которым могли бы последовать следующие.
Глава 2
Не пора ли заварить новый?
Выйдя на улицу, я закрыла глаза и погрузилась в темноту. Есть что-то волнующее в пробуждении до восхода солнца. Мне легче дышать, когда нет городской суеты. Подобное всегда пробуждает воспоминания, глубоко спрятанные под коркой. Сегодня мысли наполнены братом, нашими отношениями, тем, какими мы были. Ведь если подумать, раньше было не так уж и плохо. Эрик и вправду был отличным художником: местные галереи время от времени выставляли его работы, после чего их обязательно покупал очередной дизайнер для своего нового интерьерного шедевра. Это приносило хорошие деньги, которые вероятнее всего он пускал по ветру, но в то время меня это не интересовало. Тогда мы часто ругались из-за его гордого и эгоистичного характера. Он не выносил, когда ему навязывали мнение, отличающееся от его. Считал, что я слишком уступчива, что я делаю только то, что другие сочтут правильным. Словно я не имела собственного голоса, словно я не была личностью. Ну а он гордился собой и своими картинами. И всегда ставил себя выше. Если сейчас думать об этом, то, возможно, он был прав. Эрик стоял на своем, отстаивал свои кисти и краски, когда родные люди не верили в него. Он сам воспитал в себе личность, я же была никем.
За последний год все изменилось, Эрик едва ли продал хоть одну картину. Он стал холоден как никогда раньше, в комнате перестало пахнуть маслом, а его руки больше не прикасались к кистям. Мне было печально от того, что брат оставил дело своей жизни, дело, которое могло спасти его, дело, в котором он мог забыться, мог спрятать свои мысли или же громко высказаться. Но Эрик замкнулся, пустил боль в свою душу. Боль, которая разрывала его на части каждый день. Я думала об этом, вдыхая прохладный воздух, но я не осуждаю – каждый из нас сам решает, как ему легче всего справиться с болью. Некоторым людям, как и мне, проще жить дальше и плыть по течению. Другие назовут это слабостью, Эрик же говорит, что я в отрицании. Пусть так!
Появление Венеры стало его вдохновением. Первым лучом света, который тронул его несчастную душу. Благодаря ей все будто возвращалось на год назад. Наши отношения оставались натянутыми, но брат время от времени мне все же улыбался. Эрик арендовал студию на окраине и почти не появлялся дома. Но иногда перед уходом на учебу у меня был шанс застать его. Я останавливалась у чуть приоткрытой двери и, затаив дыхание, пыталась разглядеть его за работой. Я наблюдала, как на стенах вновь красовались снятые прежде работы – тающие в масляных красках женские фигуры, лица которых были невинны, а тела желанны. Он снова начал писать, что не могло не радовать. И я знала, что тому виной Венера, которая появилась так же ярко и тепло, как солнце, которое я встречала сегодня. Город оживал с каждым прикосновением лучей, как и наш дом с каждым приходом Венеры. Может, это такая инопланетная магия, царящая только в космосе, но непонятная нам, землянам, такая манящая, которую хочется почувствовать рядом?
***
Когда встречаешь человека, с которым ты действительно чувствуешь себя комфортно – это лучшее чувство на свете. Вроде ты знаешь его всего ничего, но с ним тебе нет необходимости быть кем-то другим. С Венерой все было именно так. Она внушала доверие и заставляла улыбнуться даже в самый хмурый день. Я заставала ее каждое утро сидящей на кухне за чашечкой чая, всегда мило улыбающейся и открытой к разговору. Не сказать, что я жаждала общения, но мне было очень интересно узнать Венеру. Каждое ее слово было наполнено смыслом, а каждое движение – как взмах кисти. Ее внешний вид и даже то, как она держала чашку с чаем, наполняло нашу действительность гармонией. Вся она олицетворяла искусство, которое вновь воцарилось в этом доме.
– Воскресенье, на часах половина седьмого. Видимо, ночка была жаркой, раз ты до сих пор не ложилась? – игриво спросила Венера, наливая себе еще немного чая.
– Не спится. Неделя выдалась сложной, и я бы рада расслабиться, но все мои друзья умещаются на небольшой полке в комнате. Я думаю, в клубе они будут не лучшей компанией. Да и вообще от такого веселья я быстро устаю, и людям становится со мной скучно. Так что это небольшая потеря. И если быть честной, я вряд ли отважусь на подобное. Все нормально. – И вот так просто с пары слов я открылась человеку, сама того не ожидая.
Венера нахмурила брови.
– Милая, ты можешь обманывать себя, что все в порядке. Но разве это так? Я уверена, есть масса людей, готовых с радостью провести с тобой время.
– Я не настолько общительна, чтобы с легкостью заводить знакомства, не говоря уже о поддержании беседы. Я не хочу тратить свое время на пустых людей. К несчастью, тех, с кем действительно мне интересно, будто бы и не существует. – Я соврала. Такие люди были, и она стала одной из них. Мне хотелось узнать больше о Венере, но никак не становиться мишенью, которой я как раз-таки и стала.
– Это нормально, и с тобой все в порядке. Каждое темное небо ищет свою яркую звезду. В конце концов оно ее находит, стоит лишь немного подождать. Но для каждого, слышишь, для каждого отведена особенная! Но, как по мне, лучше быть этой звездой, чем ждать, когда кто-то осветит твое небо.
– Как у тебя это получается? – слова вырвались быстро и непредсказуемо.
Она в недоумении посмотрела на меня.
– Получается быть такой легкой и по-настоящему живой. – продолжила я.
– Мы сами выбираем свой путь. В какой-то момент я решила жить полной жизнью. Я радуюсь маленьким чудесам жизни, таким, как этот ромашковый чай, совсем неподходящий для утра. Ведь это очень здорово – получать удовольствие от простых вещей. Чай с наименьшей вероятностью разочарует тебя. Самое страшное, что может произойти, – он тебе наскучит. Но это не проблема, ведь ты всегда можешь заварить другой.
– Звучит неплохо. И как же решиться?
– Никак. Я прекрасна, потому что выдохнула, и тебе советую. Просто расслабься.
Она взяла паузу, после слегка приподняла уголки губ и добавила:
– Ну и обязательно иметь достаточно самовлюбленности назвать себя поистине прекрасным человеком.
Мы рассмеялись, и я действительно поймала себя на ощущении легкости. Мои ноги на мгновение оторвались от земли, и я перестала чувствовать под собой опору. Не уверена в качестве этого чувства, но мне понравилось. Тогда я начала много говорить с Венерой. Она стала моим первым собеседником, с которым я совершенно не боялась вести диалог и могла расслабиться. Именно с этих разговоров и началось мое изучение космоса.
Глава 3
Навеки утраченное
Отсутствие кого-то разрушает тебя, потому что вы скучаете. Скучаете по каждой детали, напоминающей вам о тех, с кем вы больше не имеете возможности быть рядом. И вы не в силах изменить произошедшее, вас душит безысходность от своей бесполезности. На некоторых давит вина своих поступков, на некоторых – сожаление о сказанном, на других – стопка не произнесенных слов. Каждое воспоминание ранит еще больше, когда те, кого ты потерял – твои родители. Каждый из нас скорбит по-своему. Я знаю, что родители бы гордились тем, что я не сошла с правильного пути. Они всегда видели во мне потенциал. Отец говорил, что я образец молодой леди. За обеденным столом он частенько размышлял о будущем.
– Когда-нибудь, Мари, – так он всегда называл маму, – София нас всех удивит. Она станет известным правоведом, проявит свою сильную личность и будет рубить деньги за защиту в суде тех, кто был достаточно глуп, чтобы попасться, но не настолько, чтобы не взять в адвокаты мою Софию – адвоката самых уважаемых политиков и знаменитостей. – После чего он обязательно добавлял: – Может, отправит своих стариков жить к морю, чтобы они провели там тихую и спокойную старость.
Отец всю свою жизнь проработал в суде. Каждый вечер, приходя домой, он усаживался за прочтение газет с судебными сводками и всегда яростно высказывал свое, часто критическое, мнение. Папа был родом из деревни, где не получил должного образования: всего-то семь классов. В возрасте тринадцати лет он бросил школу, уехав в город вместе с матерью после смерти отца. Моей бабушке предложили работу на заводе, где предоставляли жилье. Деревенский дом забрали за долги, так что другого выбора у нее не было. Бабушка много работала, а отец делал домашние дела. Вскоре она заболела и уже не могла работать как раньше, и отцу пришлось искать работу. До своего совершеннолетия он был уборщиком в суде, где завязал дружбу с судьей, и тот вскоре устроил его в канцелярию, в которой папа и работал до дня своей смерти. Там же он встретил маму. Она была дочерью одного бизнесмена, который решал очередной конфликт через суд. Не сказать, что мой дедушка был рад такому союзу. Он всячески мешал их отношениям. Но мама забеременела, и вскоре на свет появился Эрик. Мы плохо знаем дедушку. Он так и не смирился с маминым выбором и всегда держался в стороне, пытаясь избегать нас.
Отец часто видел успешных людей, у каждого из которых, естественно, имелось хорошее образование. И часто видел глупых, именно они и были завсегдатаями скамьи подсудимых. Так и сложилось его мнение о будущем своих детей. Он был убежден на своем примере, что образование – это самое важное в жизни. Отец был одержим, и это сказалось на нашем детстве.
Я всегда хотела угодить родителям. Окончила школу с отличием, хотя и далось мне это очень тяжело. Всегда брала на изучение дополнительные материалы и ходила на внеклассные занятия. Летом после школы отец брал меня с собой на работу, где я с утра до самого вечера перебирала стопки пыльных дел. Пару раз мне выпадала возможность присутствовать на слушании. Если честно, я не испытывала ярого желания работать в судебной сфере, но родители настолько гордились мной, что их похвала была важнее. Тем более, они прожили жизнь, они знали ее и знали, как будет лучше для их детей.
Брат по-своему убивался горем, предавался воспоминаниям и наверняка жалел о своем поведении. Эрик, со своим буйным характером, часто ругался с родителями, особенно с отцом. Им было настолько сложно достигнуть взаимопонимания, что брат не выдерживал давления и периодически уходил из дома. Папа не понимал увлечения сына рисованием и называл его девчонкой. Отцу казалось, что такая профессия не принесет ему обеспеченной жизни и вообще не сулит ничего хорошего. Пока Эрик с отцом выясняли отношения, мама тайком покупала ему бумагу и краски. Она очень переживала, когда Эрик уходил из дома, и ночами сидела на веранде, вглядываясь в темноту в ожидании. Эрик возвращался под утро.
Папе невыносимо было видеть маму такой расстроенной. Он проводил ночь в пустой постели, а после выходил к ней и обещал не быть настолько строгим к сыну. Он спускался на кухню и готовил завтрак. За ночь раздумий они оба остывали, и за завтраком мы казались вполне счастливой семьей.
Глава 4
Скорбящие и пустые
Сегодня мне снилась мама. Я вернулась после учебы, когда она читала очередную книгу по саморазвитию, сидя на веранде нашего дома. Заметив меня, она отложила книгу, посмотрела в мою сторону и улыбнулась. Мама была тихим и спокойным человеком. Дни она проводила дома за повседневными хлопотами, а в свободные минуты полностью отдавалась чтению книг.
Она предстала передо мной в том образе, в котором была во время нашей последней встречи. Темные волнистые волосы раздувал майский ветер, а ее благородно-серые глаза отражали солнце. Мама была очень хрупкой женщиной маленького роста, из-за чего она приподнимала голову вверх всякий раз, когда смотрела на меня. Также было и сейчас.
Я видела сон, но я чувствовала ее присутствие рядом. Она подошла ближе, и я растаяла в ее объятиях. В ее взгляде читалось сожаление.
– Все будет хорошо, – она положила голову мне на плечо. – Все будет хорошо, даже если кажется обратное. Просто знай: мы счастливы, мы вместе. Не ищи виноватых в своей потере. Я очень люблю вас с братом. Настало время отпустить.
Она отдалилась и, перед тем как уйти, добавила:
– София, живи для себя, успей прожить свою жизнь.
И, постепенно белея, она растворилась в ярком свечении.
Мне никогда раньше не снилась мама. Может, из-за того, что я не могла сомкнуть глаз, или же просто было не то время. Я не знала, было ли это моей фантазией, или же со мной действительно говорил ее призрак. Но я знала одно – этого мне не хватало, мне необходимо было поговорить с ней. Прошел ровно год. И весь этот год я винила себя во многом, жалела о том, что не смогла попрощаться, о том, что так их подвела.
Прохладный утренний душ освежил мою голову и возбудил аппетит. Спустившись позавтракать, я, как и всегда, застала Венеру.
– Поздравляю, – весело произнесла Венера.
– С чем? – я была в замешательстве.
– С первым дождем в этом году. Май… он так прекрасен!
– В том году дождя не было, – с грустью подметила я, – было солнечно. И на ближайшую неделю было обещано палящее солнце.
– Как ты можешь это помнить?! По состоянию неба я могу с уверенностью заявить, что в этом году будет противоположное.
– Такие дни не забываются. – Мне захотелось поговорить о случившемся, хотя раньше такого желания не возникало. Мне было необходимо это, эмоции снова переполняли меня. – Сегодня мне приснилась мама. И это было странно. Они с папой умерли ровно год назад, в этот самый день.
– София, Боже мой! Мне очень жаль. Почему Эрик мне не сказал? Он ушел утром таким грустным, но я подумала, что у него не выходит с работой. Я даже представить не могла.
– Он и не сказал бы. Эрик плохо это перенес и до сих пор не может пережить потерю.
– К тебе приходила мама? Расскажи мне о ней.
– Мне сложно вспоминать родителей. Но одно я скажу – они были прекрасными людьми. Отец был мужчиной с сильным характером, который точно знал, чего хочет от жизни. Мама прекрасно его дополняла своей тонкой и чуткой натурой. И они очень любили своих детей, а мы в свою очередь редко говорили им эти слова, как и любые подростки. Но самое страшное – они ушли так внезапно, что мы не успели с ними попрощаться. И это было больнее всего, особенно для Эрика. Что касается меня, сегодня я почувствовала что-то другое, будто бы перелистнула страницу, а на ней новая глава. Понимаешь?
Слово за слово, и мы так и провели целое утро за разговором. Венеру беспокоило состояние брата, и поэтому мы решили приготовить ужин, который часто готовила мама, включить новостной канал в папином стиле и вспомнить о том, какой мы были семьей. Вспомнить, что, как бы то ни было, у нас есть родители, пусть мы и не можем коснуться их. Но они в нашем сердце, и мы их любим.
Стемнело раньше обычного. Все было готово, но Эрик так и не приходил. Мы решили ждать его до девяти. И когда часы уже показывали восемь сорок пять, громко хлопнула дверь.
– Что здесь происходит? – грубо спросил брат. Он выглядел измученным и подавленным.
– Эрик, где ты был? – с тревогой в голосе спросила я.
– Там, где мы должны были быть оба – на могиле родителей. Но тебя там не было. Вместо этого ты, видимо, готовила всю эту мишуру, будто бы сегодня рождество. Это не праздник, глупая ты девчонка! – Он развернулся, вышел на улицу и подкурил сигарету.
– Прости меня, – с сожалением в голосе произнесла Венера. Взяла пальто и выбежала вслед за Эриком.
Тучи сгущались над нашим домом, и я уже не могла разглядеть Эрика и Венеру в окно. Наверное, их там уже и не было. Ужин остался на столе нетронутым. Я выключила телевизор и удалилась к себе в комнату. Эрик был таким злым и потерянным, что его образ не выходил у меня из головы. Я не понимала, почему он в очередной раз раскритиковал меня. Мне ведь и вправду это казалось отличной идеей. Ночью оставшиеся комнаты в доме пустовали. Я укуталась в теплое одеяло и уселась на любимом месте мамы. Дождь никак не утихал, как и мое сердце. Он бил по навесу барабанным грохотом и все больше нагонял беспокойство.
– Прошел ровно год с двадцать третьего мая. Мама, папа, я опять облажалась. Я так вас люблю, простите. Простите.
