Екатерина Гейзерих
Червоточина
Он понимал. Он часто упоминал, что если уж и освобождать место в парламенте – то ногами вперед. Предыдущего вынесли в белых носках. Его место заняла она. Точнее даже не так – когда она шла по коридорам, за спинами шептали «ОНА». Многие предполагали, что она долго не протянет. В парламенте не было женского туалета.
– Понимаете, Александр…
Александр понял. Он потер виски – голова болела. Поднялся. Она всё ещё сидела. Тогда он снова сел.
– Извините, мне очень неловко, – держалась она за воспитание.
– Я понимаю, – наконец сказал он вслух. Хотя она уже знала ответ, – У меня жена, знаете ли.
– Знаю. Поэтому мне не так неприятно будет. Ведь вы здесь и со мной. А у вас – жена.
– Женская солидарность?
– Мы долго работали над этим, – пожала она плечами.
– А если я? – в его глазах появилась надежда.
– Я обвиню вас в насилии.
– И никаких вариантов?
– Она узнает. Вас исключат. Так и так вы потеряете место. Но если вы сами уйдете из жизни – вы уйдете достойно.
