Екатерина Бердичева
Мать Богов
– Конечно, сэр… – Вздохнул господин Лаат и бросил взгляд на поле, где среди прочих парней прыгал его мальчик, его нежная любовь, его ненаглядная кровинка Куйми – рейнджер с сиреневыми волосами и шальным взглядом умных серых глаз.
С последним лучом заходящего солнца спортивная битва закончилась. Но поле, а вместе с ним волейбольную площадку продолжали озарять прожектора и вытянутые в сторону спортивного комплекса ветви лесных гигантов.
Спустившись с трибун, директор снова подошел к выстроившимся парням и от лица всех работников поблагодарил за прекрасную игру.
– Но в ней участвовали всего две команды. – С улыбкой продолжил он. – Когда же мы сможем увидеть состязания остальных?
Парни засмеялись, а Инти фыркнул, забавно сморщив нос.
– Конечно же, соревнования не закончены! Через пять дней – следующий матч для тех, кто сегодня остался на вахте. А с началом зимнего опада – финал.
– Ну да… Простите, что не знаком с традициями. Но вы не будете возражать, если я прямо сейчас познакомлюсь со всеми вами?
Парни дружно посмотрели на своего командира.
– Не буду. – Капитан заложил руки за спину. – Ты имеешь право.
Директор Ласски стоял в кругу ребят и впитывал в себя цвета их аур, разглядывал лица… такие похожие уверенностью в собственных силах, радостью, открытостью и… красотой юности.
– Энто, Ками, Вайни… – произносил он имена ребят, словно знал их всегда. – Спасибо вам не только за игру, но и за помощь. За энергию для тех, кто не видит. За принятие и доброту. Мать! – Он посмотрел на землю. – Воистину, у тебя – прекрасные дети!
Поклонившись, он уже хотел уйти, но Инти заступил ему дорогу.
– Ты, Фейри, первый из прилетевших со звезд, кто благодарит Ту, которая дала нам возможность жить. Мы рады, что ты здесь, с нами.
Тут мальчишки заулыбались, протянули навстречу ладони…
– Нет! – одернул их капитан. – Не надо. Мы уже пробовали. И ошиблись. Так что пусть все идет само собой. Тогда не будет ни обид, ни сожалений, ни разочарований. Решение принимать только ему. Доброго сна, директор Ласски!
Парни, следом за Инти, разошлись, растворились под древесными кронами. И только растекшаяся вокруг энергия говорила о недавнем удивительном сражении, в котором не было победителей и побежденных.
– Что, господин директор… – Остановился за его плечом заместитель Лаат. – Вы получили ответы на свои вопросы? Нет? Вот и я о том же… – тяжело вздохнул он и поднял голову. – Хорошая, светлая ночь. Когда они играют, ночи всегда бывают светлыми. Но лес буквально вспыхивает, когда наступает смена времен года.
– Это праздник? – Ласски подстроился под короткий шаг своего зама. – Местная традиция?
– Н-нет… – Господин Лаат, как-то запнувшись, остановился. – Подождите немного. Не возражаете, если поговорим тут? Не хочется возвращаться в холодный и безвкусный воздух станции.
– Не возражаю. – Директор опустился в одно из кресел неразобранной трибуны. – Да и в столовой, наверняка, шумно.
– Хуже, когда каждый сидит в своей норе и тихо сходит с ума. – Посмотрел на свои пальцы заместитель. – Что касается смены сезонов… Она происходит почти незаметно. Листья падают, но из почек уже тянутся новые. Одновременно цветут лианы и зреют на кустах ягоды. Только в особые, наступающие с полугодовой периодичностью дни сама земля словно сходит с ума. Открытые источники «голубой крови» вскипают. Магнитные полюса срываются со своих привычных мест, и небеса расцвечиваются полярным сиянием.
– Наверно это красиво. – сказал господин Ласски, вслед за «дядюшкой Вилли» посмотрев на звезды.
– Опасно! – воскликнул тот. – Если не закрыться, не запереться в силовом куполе, тоже уйдешь в лес и начнешь, как аборигены, искать любовь. Еще в эти дни происходит инициация подростков.
– Значит, Вы были там? – Ференц кивнул в сторону опушки.
– Был. – нехотя подтвердил зам. – Многие из нас были и не смогли забыть. Это… как опьянение, как величайшее наслаждение, в котором сбываются все фантазии, как… полет души.
– Или как наркотик? – Синие глаза директора насмешливо сощурились. – Поэтому Вы не хотите покидать станцию?
– Наркотик? – Мужчина потер пальцы. – Нет. Это не навеянные дурманом грезы. Именно там, в глубине леса, ты понимаешь, что слеп, глух и ограничен во всем. Тогда приходит осознание, что больше не можешь так жить.
– Ваша… возлюбленная родила ребенка? Полукровку? Вы с ней встречаетесь?
– Только раз в полгода. – Вильям снова вздохнул. – Она сама познакомила меня с Куйми и пообещала, что буду видеть малыша каждый день. И вот мой прекрасный мальчик подрос и теперь служит здесь. Я счастлив.
– Значит, Вы можете заходить в лес, когда хотите?
– Нет. Рейнджеры не только охраняют нас. От нас они тоже охраняют. – С горечью признался Лаат. – Среди парней капитана Инти много полукровок, которые вышли сюда именно к своим отцам.
– А земные женщины? – В глазах директора отблеском далеких звезд блеснуло любопытство. – Они тоже рожают?
– Нет. – Из стороны в сторону покачал головой господин заместитель. – В лес, как мужчин, их почти не тянет. Хотя, если честно, почти все тут больны, измучены и… бесконечно очарованы этой планетой. Когда придет мое время, хочу умереть именно здесь.
– Не умирайте. – Похлопал его по руке господин Ласски. – У нас с Вами все только начинается. М-м-м… кстати: Вы говорили про инициацию. Что это?
– Насколько я понимаю, через обряд подростки познают физическую любовь и становятся взрослыми. Если кто-то из наших рейнджеров уходит, ему на смену появляется новый. У Инти с этим – полный порядок.
– И давно он тут… капитанит?
– Ну… – Лаат приподнял плечи и застыл, припоминая. – Когда я появился на станции, он уже командовал.
– Пятнадцать лет? – Поразился директор. – Ему самому больше шестнадцати не дашь.
– До инициации они – дети. Как и почему она наступает, я не знаю. Моя… возлюбленная говорила, что все случается, когда сердце готово дарить.
– Сложно мыслить категориями, которых не понимаешь. – Господин Ференц провел ладонью по пыльным волосам. – И последний вопрос: среди рейнджеров я не видел девочек. Что с ними не так?
– Не знаю. – Развел руками зам. – Похоже, Вам самому придется искать ответы на собственные вопросы.
– Но это будет завтра. – Директор потянулся и со вкусом зевнул. – Пойдемте, господин Лаат. Судя по окнам столовой, наш чай давно остыл.
– Если хотите… У меня есть чайник и готовые пакетики заварки.
– Не хочу, дядюшка Вильям. – Легко поднялся с места мужчина. – Но за предложение спасибо!
Дежурный оператор станции, запустив последних гулявших жителей внутрь, еще раз осмотрел зону вокруг объекта через камеры, запер двери и опустил силовой купол: игра игрой, а техника безопасности, особенно при новом директоре, должна неукоснительно соблюдаться. Если вдруг что случится, и его выгонят… то как ему жить вдали от маленького Энто, его мальчика, его кровинки?
***
После первого матча рейнджеры капитана Инти перестали сторониться господина Ласски, еще недавно чужого и, возможно, в чем-то для них опасного. Теперь, на изломе утра, они спокойно крутили сальто на турниках, разминались с мячом, через открытое окно кухни шутили с поварихами и встречались с рабочими. Директор этих мужчин понимал: ни один земной ребенок, как бы хорошо его не воспитали, не был самодостаточен. Детей требовалось кормить, учить, уделять много времени их развитию. Эти же парни ничего не просили и никогда не надоедали. Скорее наоборот: обнимая человека и шепча в ухо слова любви, они щедро делились своей веселой силой. И суровые бурильщики, привыкшие ради обеспечения полузабытой семьи по нескольку лет вкалывать в далеком космосе, оттаивали, начинали улыбаться и, забросив откровенные фильмы, проводили свободное время с рейнджерами в библиотеке или на спортплощадке.
Покидая после завтрака станцию, он с улыбкой смотрел, как парни усаживали под навесами с теневой стороны здания своих отцов за книги. А немногочисленные женщины, украдкой вздыхая, с затаенной надеждой вглядывались в близкую щетку леса.
Шли дни. Эксперименты с «голубой кровью» продолжались, но ни на йоту не приблизили его к ответам на вопросы, которые задавал себе с тех самых пор, как тут появился. Возможно, он стал яснее, в сравнении с остальными служащими, чувствовать, видеть, но не понимать. «Эти люди заходили в лес, занимались с аборигенами любовью, но все равно остались слепыми. – раздумывал он. – Если бы все дело заключалось, как я считал вначале, в непосредственных телесных контактах, потоки энергии видели бы все. Но даже я не понимаю, не чувствую сути этого явления. Не понимаю, почему физические тела детей могут перемещаться в плотной среде с такой невообразимой скоростью. Не понимаю, как они водят катера и… где, черт возьми, их прячут?!» А этот бескрайний лес… Домов, как ни высматривал он с воздуха хоть какие-нибудь похожие на сооружения объекты, так и не увидел. Как они живут? Откуда дети леса знают то, чему земляне обучаются в университетах?
Вопросов было много. Вначале он задавал их заместителю Лаату, а потом – некоторым сотрудникам. Но все улыбались, дружно махали руками и говорили только одно: «Здесь – Земля Богов. Они хотят, чтобы мы радовались». Но ему, как ученому, критерий радости ничего не объяснял. И все же было в живой силе нечто неуловимое, такое, что при всем его желании не вписывалось в собираемую им математическую конструкцию.
***
Второй волейбольный матч также прошел невероятно феерично. А по его окончании девушки собрали на улице столы, поставили угощение… Один из мастеров придумал играть с мальчишками в ручеек, подключив к забавной детской игре всех желающих. Поэтому со стороны поля слышался смех и довольные вскрики.
Дозволив празднику идти своим ходом, директор медленным шагом обошел здание станции и сел на землю, привалившись к теплой поверхности стены. Ноги вытянулись сами собой, а глаза посмотрели туда, где в сиреневой мгле сияли точки далеких звезд и золотистым китом плыл равнодушный к мирским делам спутник.
– Привет! – Рядом с его плечом остановились две ноги, обутые в теннисные туфли. – Тебе хорошо, или мне можно нарушить твое одиночество?
– Капитан Инти! – Несмотря на желание быть сдержанным, его голос прозвучал взволнованней, чем дозволялось земным этикетом. – Вторая игра получилась еще более эффектной.
– Ты меня позвал, чтобы сообщить о подобной ерунде? – Парень запихнул руки в карманы комбинезона и нетерпеливо стукнул о землю мыском туфли. – Может, лучше попробуешь еще раз выразить то, что тебя беспокоит?
– Разве я звал? – Директор станции поджал длинные ноги, оттолкнулся от стены и встал так, чтобы парнишка оказался на расстоянии руки. Схватить бы его, крепко сжать тонкие руки и не отпускать, пока…
– Раз не звал, я пошел. – Парень сделал мягкий шажок в сторону и едва заметно улыбнулся. Кажется, его веселили правила человеческого поведения.
– Постой! – Ференц все-таки протянул ладонь, но так и не коснулся мальчишеского плеча. – Просто у меня так много вопросов, что не знаю, с чего и как начать. Ну вот хотя бы ваши ловушки. Что они из себя представляют? Как вы их делаете, где храните, и где находятся все те катера, на которых вы поднимаетесь в воздух? Как вы, необученные ими управлять, настолько умело летаете?
– Ты задаешь неверные и потому смешные вопросы! – Подойдя к скамейке, Инти подогнул ногу и опустился на нее, словно в кресло: похоже, так ему было удобно. – Не стой, садись рядом. Знаешь, мне казалось, что тебе не составит труда обо всем догадаться самому. Но, несмотря на хороший телесный проводник, ты все равно слеп. Или это удел всех существ, выросших в вашем мире?
– Значит, ты пришел посмеяться? – Мужчине от слов капитана стало грустно. – Ты прав: я многого не понимаю. Похоже мы для вас – достойные сожаления червячки, в вечной погоне за прибылью пьющие кровь вашей земли. Но скажи, почему вы, такие умные, такие великие, нам ее отдаете? Почему не прогоните, просто закрыв пространство? Если против ловчих сетей не могут устоять вооруженные корабли, чего говорить о транспортниках, прилетающих сюда только с людьми и оборудованием!
– Это – долгая и печальная история. – Сказал мальчишка. – Возможно, однажды я тебе ее расскажу. А сейчас… – он вскочил. – Я приглашаю тебя в Лес.
– Э..?
Лицо человека выглядело ошарашенным и, одновременно смешным. Отсмеявшись, Инти наклонил голову к плечу и с любопытством посмотрел ему в глаза.
– Боишься? – ехидно поинтересовался подросток. – А как же тогда твой ученый труд? И кому захочется отвечать на вопросы трусливого неудачника? Однако в запасе есть вариант пожаловаться папочке на несправедливость судьбы, козни аборигенов и вернуться на Землю.
Неожиданно Ференц расхохотался.
– О великий провидец! Думаешь, я боюсь? Только как управлять рабочими, если первый нарушу установленные компанией требования безопасности?
– Сегодня – хорошая, добрая ночь. – ответил мальчишка. – Но сам подумай, к чему счастливым людям спрятавшийся от них директор? И потом… если что случится, неужели ты об этом не узнаешь? Не заставляй себя уговаривать, Фейри!
– Хорошо. Пойдем. – Кивнул тот и зашагал с рейнджером рядом. И вот длинные ветви опутанных светящимися лианами деревьев приняли их под свой кров.
– Почему ты так меня зовешь? – спросил мужчина, следуя за Инти по пружинящему слою лиственного опада.
– Таково твое имя. – Пожал парень плечами. – Глупый вопрос. Еще недавно ты сам читал имена моих воинов, словно в открытой книге, и не думал, что выглядишь странно.
– Но я – не ваш. – заметил Ласски, обходя по краю сияющую чашечками крошечных цветов поляну.
– Все мы – дети Творца. – ответил Инти и легко вскочил на склоненный и обвитый какими-то растениями до состояния катушки ствол. Кроме привычных бабочек, взлететь с него захотели даже многослойные поганки, прижившиеся в нагретых гниением нишах. Но юноша на них цыкнул, и шляпки вновь успокоились. Тогда Ференц отправился следом. Правда, ему все время казалось, что в процессе восхождения на него таращатся испуганные приближением неуклюжего чужака глаза.
– Зачем мы сюда лезем? – окликнул своего провожатого мужчина. – И где находятся ваши взрослые?
– Я хочу показать тебе воду. – просто ответил рейнджер. – Ночью она особенно хороша. Ну же! – Обернулся он, стоя на толстом сучке. – Ты ползешь, словно по лицу капля пота. И мне приходится гадать, дойдешь ты или все-таки свалишься!
– Извини. – Ласски встал рядом. – Не хотел случайно кого-нибудь задеть.
– Если бы хотел, они бы разбежались. – ответил парень и нырнул под длинные пряди мха, свисавшие к земле бурым пологом. Ференц нырнул следом и, подняв голову, не сдержал восхищения.
– Вот это да-а! Видал я, как вода светится… Но это же – чистая радуга!
Летящий со спрятанных за листьями скал водопад шумел, бурлил в каменной чаше, искрился невероятным количеством оттенков голубого, зеленого и малинового. Казалось, молекулы воды переплелись с бесчисленным множеством крохотных воздушных шариков, наполненных разными красками. А цветные брызги, оседая на больших листьях и падающих к озеру травах, медленно таяли, растворяясь в воздухе бледным туманом.
– Рад, что тебе понравилось. – Улыбнулся мальчишка и схватил рукой толстый гибкий стебель. Потом, немного покачав его из стороны в сторону, стремительно прыгнул вниз.
– Иди ко мне! – Замахала ладонями с земли тонкая фигурка. – Ты же не боишься?
«Если собрался дернуть тигра за усы, вначале подумай о последствиях. – Перед тем, как ухнуть в светящуюся бездну, господину Ласски вспомнились слова отца. – Дорога меняется, если делаешь хоть один шаг…»
И он этот шаг сделал.
Вскоре они вдвоем сидели на берегу темного лесного озера. Где-то далеко, на другом его краю, плескал струями невидимый за деревьями ручей. А тут, по зеркалу вод около рассыпанных по берегу валунов и круглых обломков скал, пробегала лишь светлая дрожь.
– Почему ты не отвечаешь на мои вопросы? – Мужчина вытянул к воде ноги и оперся на отставленные назад ладони. – Зачем потащил меня в свой лес, если не даешь прийти сюда остальным? Кстати, почему? Я совсем не чувствую никакой опасности!
– Почему? – Юноша провел пальцами по шероховатому каменному боку. – Ты любишь купаться и не любишь, когда за тобой наблюдают. Но бассейн на станции очень мал. Поэтому я разрешаю тебе приходить сюда.
– Разрешаешь? – удивился человек. – Ты?
– Они – тоже. – Поднятый кверху тонкий палец обвел небольшой полукруг. – Им до сих пор хочется надеяться.
– Кому и на что?
Вместо ответа парень откинулся на спину и растянулся на камне, сквозь черные ветви глядя в фиолетовое небо.
– Чтобы принять решение, нужно все понять самому. – Он поднял ладонь и посмотрел на звезды через растопыренные пальцы. – Твой отец не смог.
– Мой отец… он был здесь?!
Ференц навис над мальчишкой, словно через глаза пытаясь прочесть его память. Но тот снова засмеялся и помахал рукой.
– Отодвинься. Ты – жаркий.
– Значит, на этот вопрос искать ответ тоже мне?
– Да. – Кивнул пацан. – Если ничего не получится… – Он вздохнул. – Значит, снова не время.
Мужчина опустил подбородок на скрещенные руки.
– Последний вопрос… если не хочешь, не отвечай. Где в Лесу находятся катера? Откуда берете для них топливо? И расскажи, пожалуйста, про сеть… Три вопроса.
– Первый ответ. – Инти повернул к нему голову, и он увидел в глазах парня смешливые огоньки. – Вы, люди, не воспринимаете то, что нельзя потрогать и попробовать на зуб, сколько вас ни убеждай, что учиться лучше на чужом опыте. Поэтому посмотри по сторонам, попробуй до всего дойти сам и не торопись делать выводы.
Инти подложил руки под голову и снова взглянул на звезды.
– Так много живых существ! Но только некоторые из вас поднимают уныло опущенную голову и замечают небо.
***
Присев на корточки у кромки воды, он опустил в нее пальцы и с досадой отдернул руку: озеро было ледяным, похожим на то, в котором он в детстве чуть не утонул, катаясь с другом на угнанной от причала лодке. «Купаться! – фыркнул он. – Да в него зайти невозможно!»
Но с поверхности камня, возвышавшегося над его головой, послышался тихий голос капитана Лийма.
– Твое тело помнит ужас ледяной пучины и неизбежность смерти. Поэтому ты не любишь покрытые жизнью планеты, предпочитая тесноту скафандра и плотные купола станций. Неизвестность тебя пугает. Ты цепляешься за привычный порядок, общественный регламент и чужое мнение. Ты – неплохой человек, Фейри, но боишься открыть глаза. – мальчишка сел. – Я совершил ошибку, пригласив тебя в Лес. Пойдем, покажу тебе дорогу назад.
– Подожди! – выкрикнул мужчина раньше, чем успел подумать. – Не надо! Ты прав, Инти… я – трус и вечная тень своего отца, с детства пытающаяся встать с ним на одну ступень. И сюда я поехал только потому, что хотел доказать ему свою преданность.
Снова опустившись перед озером на колени, Ференц вгляделся в его глубину. А спустя время с удивлением произнес:
– Надо же! Оказывается, оно – светлое. Через толщу воды я вижу камни и песок. А еще – водоросли, между которыми плавают рыбки. Какие красивые! – Растопырив пальцы, он медленно опустил в него руку. – Невероятно! А сейчас оно – теплое.
Обернувшись, он взглянул на мальчишку, оседлавшего валун.
– Так я могу… искупаться?
Парень приподнял брови и промолчал. Но человек, спокойно освободившись от одежды, медленно ступил в воду и почти сразу поплыл вперед, оставляя за собой серебристую дорожку. А потом, словно такое было для него делом привычным, легко нырнул в глубину.
***
– Ты не поверишь, – Ласски надел джинсы и вытер белой рубашкой грудь, – но там, – он кивнул на озеро, – скрыт настоящий город. Его жители ходят по улицам и летают в небесах… Или плавают? – Он помотал головой и улыбнулся. – Или в воде растворен какой-то галлюциноген.
– А это тогда что? – Парень ударил ногой валун, отозвавшийся металлическим гулом.
– Это? – Директор погладил прохладный бок. – Если бы я был на Земле, то сказал бы, что тут спит носорог. А если посмотреть с этой стороны… – он походил вокруг гладкого и большого камня, – похоже на «Викинг». Капитан Инти, я… сошел с ума?
– Садись. – Мальчишка, оттолкнувшись одной ногой от земли, вторую поставил в едва заметную выемку на валуне и оказался наверху. Затем, нагнувшись, протянул человеку руку. И тот удивился, с какой легкостью хрупкий юноша вытащил его тяжелое тело.
– Возможно ты читал книгу, живущую в твоем мире от начала времен? Я точно знаю, что существа разумные… именно разумные, берегут ее, как святыню, передавая из поколения в поколение, даже если верования меняются. Помнишь, что было написано в ее начале? «Была мысль божественная, которая есть Свет и Жизнь. Она произвела через Слово мысль действенную, образовавшую с помощью выраженных принципов твердую сферу». Понятно, что каждый мир трактует эти понятия по-своему. Но суть процесса одна. Скажешь, какая?
– Мысль, слово, огонь или свет порождают физическое бытие. Так?
– Я хочу узнать, как этот момент понимаешь ты.
– Мысль, скорее всего, это поле сокрытых до поры статичных образов. Но потенциал выявил Слово – вибрацию, волну, породившую энергию – огонь. Тот, в свою очередь, выплеснувшись изнутри, создал и продолжает создавать из различных идей твердые формы.
– Неплохо. Тогда расшифруй только что пережитый тобой опыт. Ну, не бойся, Фейри! Больше смеяться не стану!
Прежде чем говорить, мужчина набросил на спину еще влажную рубаху и потер ладони.
– Если это не галлюцинации, – сказал он, – то здешние формы… зыбки. Как будто энергия, несущая в себе слово-прототип, слишком сильна и нестабильна для их фиксации. Хотя… ничего постоянного в проявленном мире нет, а иллюзии – всего лишь нереализованная реальность.
– Следовательно, сеть… – Инти подобрал ноги и вытянул перед собой ладонь, на которой золотыми точками искрило крохотное подобие того, что видел в космосе директор, – это…
– Вероятно, представление, через твою энергию принимающее временную форму. – Улыбнулся Ласски. – Боги, какая ересь!
– Потому что подобное могут только боги? – Мальчишка слегка приподнял ровную бровь.
– Мэй-ах… мать Богов… энергетическая субстанция, рождающая нестабильные формы… Черт! От такого можно рехнуться!
– Красивая догадка. – Капитан Лийм плавно, словно в его теле не было костей, встал. – Ну что, Фейри, сам домой доберешься или тропку проложить? Могу с фонариками.
– Не надо. – Мужчина, потирая лоб, тоже поднялся. – Но скажи… твое разрешение приходить на озеро остается в силе?
– Конечно. – Парень прыгнул вниз, загораясь уже привычным директору оранжевым светом. – Если не дашь ему стать городом. И еще: не подходи к открытым источникам «голубой крови». Твое тело не готово, и ты можешь умереть.
Помахав рукой, он развернулся к господину Ласски спиной и, посвистывая, направился в чащу.
– Инти! – крикнул мужчина, сжав кулаки. – Божий сын… бесы тебя побери, когда мы снова увидимся?
«Однажды». – Произнесла капля, касаясь его щеки. И вот уже ее подруги, громко стуча по листьям и сворачивающим шляпки поганкам, пролились на землю дождем слез, текущим из небольшой, заблудившейся среди древесных макушек, тучки.
***
Получив подсказку, он набросился на свои эксперименты с удвоенной силой.
«Мы, дети Земли, сделали живую энергию топливом для космолетов. Отличное решение! Однако там, где она пронзает подземными реками толщу сформированной по взятому в поле Вселенной образцу тверди, рождается атмосфера, невероятные сокровища недр, моря и деревья. Появляется динамичная жизнь. Но мы, люди, в погоне за властью, деньгами и удовольствием сгубили множество прекрасных миров. Этому тоже грозит нешуточная опасность. Ведь политика корпорации может измениться, если мой отец уйдет в отставку, а его пост займет жадно стремящийся к власти муж старшей сестры» – Ласски снова посмотрел на свои колбы и решительно поднял над лицом щиток. – «Теперь, пожалуй, я знаю, что нужно делать…»
***
Чтобы поплавать в лесном озере, ему приходилось вставать еще раньше и самостоятельно, пока дежурный спит, отключать защитное поле и снова ставить охрану уже снаружи, с придуманного им самим брелока. Еще раз проверив через видеофон работу систем станции, он быстро уходил в лес.
Кустарник и деревья, склонившие над тропой ветви… за эти дни он хорошо выучил дорогу. Но не только лес и озеро давали повод к наблюдениям. Очень часто за утопающими в листве холмами, особенно, если взглянуть вскользь, ему виделись незнакомые пейзажи, чудился бег грациозных животных, мелькали невероятной красоты строения, совокупность которых он называл про себя храмовым комплексом… А еще он видел бескрайний водный простор и плывущие у горизонта паруса.
Привычка потирать виски теперь стала для него постоянной, но заместитель Лаат списал ее на приближающуюся смену циклов.
– Некоторые переносят природные аномалии тяжело. – сочувствующе сказал он своему начальнику. – Особо впечатлительным доктор дает успокоительное и рекомендует плотно закрывать на ночь окна. Господин директор… может, слетаете на недельку в отпуск?
– В отпуск? – изумился мужчина. – Еще чего! Чтобы написать хороший отчет о проделанной работе и в будущем рекомендовать Вас, как отличного, грамотного специалиста в качестве следующего директора, мне нужно не только видеть, но и понимать абсолютно все.
– Ох, – всплеснул руками господин Лаат, – Вы так добры!
– Скорей не к Вам, – резче, чем следовало, ответил господин Ласски. – Что будет с Куйми, если новый директор решит, что Вы слишком долго тут засиделись?
– Что будет со мной… – едва слышно прошептал заместитель.
– Что будет с Вами? Отправитесь на Землю растить цветочную рассаду и возить жену по торговым центрам.
– У меня нет жены. – Немолодой мужчина скрестил на животе пальцы и со слабой улыбкой посмотрел в окно. – И детей, кроме Куйми, нет.
– Когда строишь карьеру, на строительство отношений подчас не остается сил. – Директор вспомнил о собственном одиночестве.
– Не в этом дело, – все с той же кривой улыбкой сказал господин Лаат. – Когда-то я был женат. И у нас подрастала замечательная дочка. Малышка должна была пойти в школу, и мама решила сделать ей сюрприз: привезти на несколько дней ко мне. Тогда я работал на добыче вольфрама в поясе астероидов. Сложное было время, послевоенное. Вы, конечно, этого межпланетного конфликта не помните… Из бывших солдат распущенной армии многие, оставшиеся не у дел, подались в пираты. Компенсацию им выплатили маленькую, а парни, кроме как убивать, больше ничего не умели. – Он вздохнул. – Аэробус, на котором летели мои родные, попал в засаду. Командир экипажа тоже был молодым и горячим. Сдаться отказался. И транспорт расстреляли в упор. В оставшемся от него облаке даже фрагментов тел не нашли.
– Простите, – кашлянув, произнес директор. – И примите мое запоздалое сочувствие.
– О, не стоит! – Господин Лаат наклонился к окну, упирая в раму ладонь. – В то время мне было невероятно тяжело. В любое свободное от вахты время я напивался до беспамятства. И однажды, придя в себя в какой-то сточной канаве, я понял, что следующий запой станет в моей жизни последним. Но разве такого мужа и отца хотели бы видеть мои девочки? Поэтому на следующий срок я завербовался сюда, подальше от цивилизации и галанета. Возможно, этот удивительный мир решил, что я достоин счастья… И в первую же смену сезонов подарил мне встречу с моей Корин. Она, я в этом уверен, очень меня любит. А еще у нас растет чудесный сын. Поэтому отсюда, даже если меня уволят, я не уеду. Просто возьму моих дорогих за руки и уйду туда… – Он кивнул на стволы зеленых великанов. – мы поселимся в светлом двухэтажном доме на холме, чей крутой гребень падает в искрящееся под лучами светила море. Будем вместе, до конца жизни, провожать и встречать корабли… Ах, – перебил сам себя заместитель. – Это – всего лишь мечта. Греза. И никаких морей тут нет. Извините, что разоткровенничался.
– Замечательная мечта. – Улыбнулся господин Ласски. – Но на пенсию Вам слишком рано. Так что в предстоящие два с половиной года подумайте о должности директора.
… Со времени разговора прошло около недели. И однажды он заметил, как распрямились плечи его заместителя, как радуется господин Лаат, если теплым вечером им удается поговорить, как стремится этот побитый жизнью, но несломленный человек стать ему в чем-то полезным. Это радовало. Но огорчало то, что Инти, вместе с парой своих рейнджеров, куда-то пропал. Остальные продолжали приходить на стадион, встречаться с людьми, играть… Но на его вопросы о капитане с улыбкой пожимали плечами. И только Куйми словно нехотя поделился:
– Капитан должен услышать Слово. Вы не волнуйтесь. К игре он обязательно вернется.
Смысла этой фразы мальчишка ему не объяснил, поэтому оставалось только ждать.
***
Осень, как называли сотрудники станции неторопливую смену лиственных покровов, вступила в свои права, заявив о себе не только мягким шуршанием опада, но и запахами пробуждающихся к жизни новых цветочных побегов. Невидимое раньше директором зверье теперь попадалось на глаза везде. Бабочки и птицы, предвкушая полные любви дни и ночи, сходили с ума, слагая неимоверной красоты песни. Да-да, бабочки этой благословенной земли тоже умели петь: их тоненький мелодичный свист проникал сквозь толстые оконные рамы, свободной волной летал среди деревьев и вплетался в голоса сотрудников легкими вибрирующими нотами, на звук которых чувственной истомой откликалось все тело. Рейнджеры капитана Инти теперь все время были заняты: «голубая кровь», добыча которой велась круглые сутки, привлекала и звала к себе всех. Даже огромные деревья, как однажды показалось директору, сузили вокруг буровых свободные от растительности поляны.
– Не пора ли приостановить работу и закрыть станцию? – Выпив поданный официанткой бромовый коктейль, поинтересовался господин Ласски у заместителя. – Наши рейнджеры не справляются с выросшим объемом работ.
– Еще, пожалуй, несколько дней. – Господин Лаат поставил свой стакан на стол и с неохотой поковырялся в поданном к завтраку омлете. – Надо дождаться возвращения капитана.
– А где он? – Сделал охотничью стойку директор, но ответ зама его разочаровал.
– Куйми говорил, что тут, в этом мире, есть нечто… похожее на нашего Оракула древних. Не знаю. – Вилка, сжатая напряженными пальцами, тут же полетела в сторону. – Мой мальчик не делится со мной здешними секретами. Все-таки я для них – чужак…
И столько в его голосе было боли, что Ференц не придумал ничего лучше, как от всей души хлопнуть мужчину ладонью по спине.
– Не ной! – сурово сказал он, делая вид, что всего лишь отряхнул его плечо от невидимых глазу пылинок. – Твой сын вырос в другом мире, среди другой культуры. Возможно то, о чем он не говорит, кажется ему слишком простым, очевидным. Поэтому он не понимает твоей печали, как не понимаешь и не чувствуешь здешнюю природу ты.
