Екатерина Абозянская
Алопеция – приговор или…?
До
Апстрагируйтесь от высоких понимающих эмоций и представьте себя родителем семилетней лысой девочки без бровей и ресниц. Как оно? Самой-то девочке трагедия ещё не особо понятна, а вот родителям какаво?
Я дружила с девочкой, болеющей туберкулёзом, и она говорила мне: неизвестно, кому из нас хуже… Туберкулёз, обнаруженный на ранних стадиях, давно и успешно лечится. А по поводу алопеции вообще никто никаких прогнозов не даёт.
Вернёмся к родителям. Конечно, будучи родителями, они считают своим долгом ребёнка излечить, чего бы это не стоило. И это не плохо, это понятно. Но в порыве найти способ излечения это неизлечимой болезни забывается сам болеющий.
Надо сказать, что каких-то болезненных симптомов у алопеции нет. Ты вроде как и не болеешь. Если что-то и болит, то ни что иное, как душа. Душа семилетнего ребёнка за своих родных, которые воспринимают происходящее как трагедию высшего масштаба, как глобальный мировой катаклизм. Которые плачут при каждом упоминании о болезни своего ребёнка, и воспоминании о его новом внешнем виде. И никто, никто не пытается ребёнку объяснить, что по сути ничего запредельно с ним не произошло. Что никто не станет любить его меньше, что он по-прежнему умён, талантлив, замечательно красив и необходим своей семье. Сам ребёнок начинает воспринимать себя как величайшую обузу, внезапно свалившуюся на плечи своих родителей. Ребёнок всё чаще думает, что если бы его не было, то всем было бы легче и проще жить, особенно маме. Ребёнок очень любит свою маму, очень о ней заботится и очень хочет, чтобы мама стала счастливой. Ребёнку, напомню, семь лет. Ребёнку бы жить и радоваться, играть с детворой во дворе, а ребёнок уже взрослый. Ему уже не до игр. Ему нужно сделать всё, что только от него зависит, чтобы компенсировать отсутствие волос поступками.
