Егоров Валентин Александрович
Темьян. Начало
Хотя Темьян ему понравился еще при первом своем появлении на базе Учебного центра. Тогда сержант немало сделал для того, чтобы этот парень смог бы догнать своих товарищей по отделению в учебе по программе подготовки одиночного бойца. Благодаря его и его друзей усилий Темьян за очень короткое время сумел освоить учебный материал, на освоение которого другие курсанты потратили три месяца! После чего ему разрешили принять воинскую присягу и стать полнокровным курсантом этого Учебного центра.
Еще два месяца тому назад сержант Крил в этом пареньке вдруг почувствовал лидера, способного поднять и за собой повести соратников. Подобных парней, как Темьян, сержанту за время службы в армии пока еще не встречались. Да и к тому Крил внутренне оказался прямо-таки поражен отцовскими чувствами, обрушившимся на него, когда он встретился и переговорил с этим парнишкой. Тот лишь немного о себе рассказал, но и этого сержанту вполне хватило для того, чтобы в тот же вечер переговорить с капитаном Филдсом. Он его попросил, чтобы новобранца Темьяна зачислили бы во второй взвод, так как сам был заместителем командира этого взвода. С этого вечера Темьян не выходил из-под его наблюдения, сержант Крил начал ему помогать преодолевать все трудности в обучении и в становлении солдатом.
Эта сержантская реальная помощь, наставничество, а главное – отцовские чувства сержанта к Темьяну, парню помогли в течение очень короткого периода времени сократить разрыв в учебе и в военной подготовке с всеми курсантами по учебному полку. Возможно, в тот момент в сержанте Криле действительно проснулись отцовские чувства по отношению к курсанту Темьяну, но он об этом и сам точно не знал, так как свою жизнь сержант посвятил армии и своих детей никогда не имел.
Одним словом, сержант Крил, стараясь особо не демонстрировать вдруг вспыхнувших в нем отцовских чувств, уже курсанту Темьяну постоянно помогал словом и делом. По вечерам они довольно-таки часто беседовали друг с другом на разные темы, рассказывая друг о друге. Однажды Темьян не выдержал и с сержантом Крилом поделился своими чувствами, рассказав о внезапной гибели отца и матери и о том, как решил пойти служить в армию. До глубины души Крил был поражен рассказом и судьбой этого пока еще городского мальчишки. После этого рассказа и не по понятной причине для самого Крила Темьян стал ему ближе и понятней. Он стал еще более внимательно к нему относится и во всем ему помогать, стараясь, чтобы мальчишка, как можно раньше, повзрослел.
В другом разговоре Крил выяснил, что с армией Темьян подписал кабальный контракт. По договору он должен был в армии прослужить пятнадцать лет, все эти годы получая практически нищенское содержание, без учета выслуги лет и полагающихся льгот армейцам. Крил не стал Темьяна ругать за подобную глупость. Он попросту по этому вопросу переговорил с чернокожим штаб-сержантом Нилзом. Тот внимательно выслушал сержанта Крила и после кратких раздумий пообещал помочь этому глупому курсанту заново составить контракт. Даже несмотря на подобную глупость с подписанием армейским контракта, курсант Темьян сержанту Крилу нравился, и он ему продолжал благоволить. Сержант с этим курсантом продолжал заниматься по своей специальности во внеурочное время, обучал его всем таинствам профессии инструктора по рукопашному бою.
Все эти мысли и воспоминания в голове сержанта Крила проскользнули с быстротой молнии за то время, пока он готовился к новой схватке с этим сухощавым пареньком в синей армейской робе. Осторожно, словно крадучись, переступая ногами, сержант начал выдвигаться вперед, готовясь нанести решительный удар ножом. Темьян же вместо того, чтобы, всем своим телом попытаться уйти из-под этого удара ножом, шагнул ему навстречу. Свою левую руку курсант потянул к локтю правой руки сержанта. В этой руке у сержанта находился нож, парень сделал выпад этой рукой, словно ею собрался отбить возможный вражеский выпад. Сержант Крил был искусен в рукопашном бою, он злобно ощерился, свои глаза он превратил в узенькие щелочки – всем этим собираясь напугать противника.
Несмотря на контрманевр противника, сержант Крил продолжил движение правой рукой, желая острием ножа нанести удар в незащищенную часть его торса. В этот момент курсант Темьян вдруг, словно ожил, словно кто-то ему в сердце сделал инъекцию большой дозы адреналин! Движения его рук, ног и торса стали стремительными и практически неуловимыми.
Схватка началась и практически сразу же закончилась, тела противников лишь на пару секунд слились в единое целое. Вскоре сержант Крил в себя пришел, когда он уже лежал плечами на песке манежа, где тренировал Темьяна. Перед ним стоял курсант Темьян и ему протягивал свою правую руку, предлагая помочь сержанту подняться на ноги!
В голове же Крила с быстротой молнии промелькнула картина всего того, что только что с ним произошло. Когда он вслед за правой рукой начал смещать свое и правое предплечье, то левая рука Темьяна внезапно согнулась в локте. Уже своим предплечьем курсант с силой нанес удар по его выпрямленной руке. В результате такого неожиданного удара правая рука сержанта была с силой подброшена кверху и как бы за его голову. Этот неожиданно удар-толчок в локоть заставил тело сержанта Крила как бы двигаться с места и уже из-за инерции он был вынужден развернуться всем своим телом. И тогда курсант правой рукой с ножом в кулаке сумел нанести удар ему в ничем не защищенный пах. На это Крил тяжело охнул и завалился на песок.
Сержант Крил секунду полежал на песке манежа, собираясь с мыслями, одновременно он всматривался в совершенно безоблачное небо Денеба. Этого момента ему вполне хватило на то, чтобы вспомнить и оценить все детали схватки и понять, что он только что потерпел поражение от молокососа. При этом Крил прекрасно понимал, что подобные приемы рукопашного боя не могли бы сами собой появиться у несмышленышей молокососов. По своему армейскому опыту сержант прекрасно понимал, что подобные технически сложные в исполнении удары ножом требуют месяцы порой и целые годы тренировок, проводимых тренерами, отлично разбирающимися в сути рукопашного боя! Этот же курсант Темьян не производил впечатления, что он вообще когда-либо занимался рукопашным боем, классической борьбой или боксом!
Курсант Темьян все еще продолжал стоять перед лежащим на земле сержантом Крилом, протягивая ему свою руку, тем самым предлагая ему помочь подняться на ноги. Поколебавшись какую-то долю секунды, сержант Крил цепко ухватившись за руку Темьяна и одним мощным рывком поднялся на ноги. Руками отряхивая свою форму от песка, Крил хмуро огляделся.
Манеж, на котором сержант обучал курсантов приемам рукопашного боя, был разложены под навесом без стен. Этот манеж с навесом находился на дальних задворках, но он неплохо просматривался со стороны кухни Учебного центра. Уже поднявшись на ноги, сержант Крил увидел, как пара помощников поваров на кухню затаскивала большой котел, только что ими отмытый и очищенный. При одном только виде этих двух доходяг Крил тотчас же догадался о том, что уже завтра весь Учебный центр будет гудеть о том, что он был побит этим курсантом, от одного этого у сержанта начало портиться настроение!
Тем временем курсант Темьян продолжал стоять в некотором от него отдалении и не совсем понимал, что же такого происходит с его инструктором. Победу над ним он воспринял, как случайность, по его лицу было заметно, что он ни в малейшей степени не злорадствовал по этому поводу. Темьян попросту стоял и ожидал замечаний или рекомендаций от своего учителя по только что завершившейся схватки. Пальцами правой руки он все еще продолжал поигрывать рукояткой ножа. Хотя по смущению сержанта Крила ему бы стоило догадаться, что тот несколько смущен своим поражением.
Возможно, для смягчения создавшейся ситуации Темьяну и следовало бы сержанту Крилу рассказать о том, что приему, который он только что применил в схватке, его обучил отец. Когда Темьяну исполнилось десять лет, то тогда его отец стал с ним регулярно заниматься борьбой и боксом, обучая его различным приемам тем, чтобы он мог бы на городских улицах противостоять уличным хулиганам. Парень отцовскую науку впитывал, подобно губке, частенько с первой же попытки осваивая тот или иной прием, продемонстрированный ему отцом. Когда отец отсутствовал, то Темьян самостоятельно отрабатывал все его приемы, доводя их исполнение до полного автоматизма!
Вот один из таких отцовских приемов Темьян только что использовал во время схватки со своим сержантом-инструктором.
В этот момент сержант Крил, переборов свое внутреннее смущение, подошел к парню и крепко, по-дружески ему пожал руку. Темьян улыбнулся в ответ на это рукопожатие сержанта, он вдруг понял, что в армии у него появился настоящий друг, на которого он сможет положиться в трудную минуту. В тот момент друзей у курсанта Темьяна, разве что за исключением Малыша, пока еще не было!
– Думаю, курсант, что сегодня мы с тобой славно поработали, так что можем и немного отдохнуть! До отбоя осталось полчаса времени, так что у тебя будет время принять душ! Встретимся завтра и продолжим наши тренировки!
С этими словами сержант Крил своего ученика курсанта добродушно хлопнул по плечу и зашагал в казарму. Темьян постоял еще пару минут, глядя вслед своему только что приобретенному другу. Затем он развернулся и от навалившейся на его плечи тяжкой усталости, побрел, едва переставляя ноги, в ротную казарму. В комнатке он со своих плеч быстро скинул тренировочный костюм, весь перепачканный в песке. И свернув его в тюк, метко забросил в зев утилизатора на переработку. Завтра новый пакет с тренировочной формой будет снова его ожидать на стуле, стоявшим рядом с его солдатской койкой. Темьян отправился в душ, минут десять он плескал под его острыми струями. Ровно за минуту до сигнала отбоя он уже лежал в своей койке и спал крепким сном человека с чистой совестью. Он заснул так быстро, что не услышал завывания сирены по казарме – обычного сигнала отхода ко сну.
Первая неделя службы для курсанта Темьяна была самым тяжелым временем из всех последующих недель его армейской службы. Главное, что за нее случилось, было то, что сержант Крил ему помог выкарабкаться из состояния полного безразличия и полной апатии ко всему окружающему, в таком состоянии Темьян находился с момента, когда его вытолкали за порог собственной квартиры, в результате он оказался никому не нужным бездомным человеком! Крил помог ему осознать, что у любого человека случаются плохие и хорошие времена. Что людям нельзя долго помнить только о плохом, думать только о своих бедах и несчастиях. Наступают и другие времена, когда люди взрослеют и, твердо встав на ноги, начинают понимать новую жизнь. Сержант Крил Темьяна подтолкнул к той мысли, что, выйдя из апатии, нужно стать хорошим солдатом. И тогда со временем он сможет выяснить, почему его отец пропал в космосе, где погребена его мать?!
Как только Темьян осознал, что его ожидает в армии, эту задачу сержант Крил как бы сформулировал и ненавязчиво ему представил, то служба в армии для парня тотчас же приобрела привлекательность и у него появилась цель в жизни – выяснить обстоятельства гибели его родителей. Армия же Темьяну поможет повзрослеть, встать на ноги, позволит ради этой цели со временем вернуться в родной город. К тому же Темьяну служить в армии все больше и больше нравилось, она начала формировать его характер, несмотря на то, что на первых порах ему было тяжело и сложно найти самого себя!
Утром следующего дня Темьян был разбужен хорошо знакомым голосом. С трудом подняв веки глаз, над собой он увидел улыбающееся лицо счастливого рядового Маршалла или, попросту говоря, своего армейского друга Малыша.
– Привет, Темьян! Как тебе спалось? Если судить по твоему заспанному лицу, то ты так крепко спал, что, наверняка, не знаешь, что вообще происходит в нашем Учебном центре?
– Чтобы не происходило, Малыш, но ты меня разбудил за пять минут до подъема! Эти пять минут я мог бы еще немного поспать! Ты себе не представляешь, как я выматываюсь и устаю после всех своих занятий, боевой подготовки и тренировок! И будь я на твоем месте, Малыш, то не стал бы своего друга будить даже на минуту раньше сигнала подъема! Ведь ночь и так коротка, я попросту не успеваю выспаться!
– Извини, Темьян, но это не совсем там! Если я и украл пять минут, то я их украл, но не у тебя, мой друг, а у ночи!
С первого же встречи Малыш к Темьяна почувствовал душевное расположение, поэтому он к нему всегда теперь старался держаться, как можно ближе. Малыш с Темьяном проводил вместе, едва ли не все свое свободное время. Он бы рядом с ним после занятий в классе, от него не отходил ни на шаг после занятий по боевой подготовке или после спортивных тренировок. Вот только, к сожалению, свободного времени у новобранца Темьяна, как такового, попросту не было. К тому же Темьян в отделении и во взводе прослыл бирюком-молчуном, он по своему характеру он больше любил слушать других, чем говорить сам. Малыш же имел хорошо подвешенный язык, своим языком он мог бы часами трепаться, не уставая и не прерываясь на перекур или на отдых. Курсант Маршалл попросту обожал заниматься сбором информацию, но еще больше он любил свои друзей и приятелей проинформировать обо всем том, чтобы не происходило в учебном полку или в Учебном центре. Можно было сказать, что курсант Маршалл обладал-таки талантом по сбору различной серьезной и не очень серьезной информации.
– По слухам, начавшим с утра бродить по нашему Учебному центру, то, как оказалось, вчера ты, мой друг, на одной из тренировок на обе лопатки положил своего инструктора по рукопашному бою, сержанта Крила?! – Поинтересовался курсант Маршалл.
По его лицу было заметно, что ему очень хотелось бы, чтобы и сам Темьян подтвердил бы эту новость. Малыш присел на койку в ногах у Темьяна. Эти его слова, а главное тембр его голоса, которым Малыш только что задал свой вопрос, – все эти вещи Темьяна заставили насторожиться. У него тут же пропало всякое желание еще немного поспать. Он пока еще не успел полностью разобраться в деталях характера своего нового друга, слишком уж малый срок, всего лишь пару месяцев, она продолжалась.
Но к этому времени Темьяну уже хорошо знал о том, что его совсем недавно приобретенный друг, курсант Маршалл, был совсем не простым курсантом. Он был целеустремленным и совсем не злым по характеру человеком! И, если бы не его страсть к армейской службе, то Малыш, наверняка, стал бы талантливым журналистом.
На армейской службе этого низкорослого паренька прямо-таки распирала неуемная страсть к сбору информации, его очень интересовала жизнь и учеба курсантов в армейском Учебном центре! В своей повседневной и обыденной курсантской жизни наблюдательный Малыш порой подмечал такие мелкие вещи. Они, казалось бы, вряд ли бы смогли привлечь чье-либо внимание, так как по своему характеру были совсем непримечательными или попросту обыкновенными. Многие курсанты мимо подобных вещей проходили мимо, они на них попросту не обращали внимания. Малыш же их тщательно подбирал, сортировал. Порой, складывая их вместе, он приходил к далеко идущим выводам или к очень серьезным умозаключениям. Эти его выводы и умозаключения его друзей и приятелей прямо-таки поражали своей неожиданностью, а также ясностью и четкостью своих предположений.
Нет, курсант Маршалл не был пророком или провидцем, он не гадал на кофейной гуще, не предсказывал будущего! Но, сложив вместе две совершенно незначительные информации, типа, полковой писарь вместе с командиром полка ненадолго задержался в штабе полка. На основе этой ничего не говорящей информации Малыш приходил к выводу о том, что командование полка готовит приказ о направлении третьей или пятой учебной роты на учения на Севере. И действительно через два дня третья учебная рота получала приказ свои БТРы погрузить на железнодорожные платформы и отправляться на учения, проводимые на Дальнем Севере! За свои три месяца армейской службы курсант Маршалл уже не раз и не два делал подобные обобщения. В результате, слава о нем, как о курсанте-провидце распространилась по всем учебным ротам Учебного центра. Курсанты начали серьезно относится и воспринимать его предсказания.
Так что Малыш, как Темьян сразу же догадался, не просто так к нему заявился в такую рань. Он, видимо, хотел, чтобы друг подтвердил бы информацию о том, что сумел на обе лопатки положить такого опытного бойца рукопашного боя, как сержант Крил!
– Да, Малыш, вчера во время нашей вечерней тренировки только один раз мне удалось провести прием и сержанта Крила уложить на обе лопатки! Но сержант вполне нормально воспринял мою победу! Он только поинтересовался, кто меня обучил этому приему, которым я его завалил! И как мне показалось, то Крил мне предложил свою дружбу!
– Сержант Крил, Креветка, тебя предложил свою дружбу, Темьян?! Да, ладно, подобного попросту не могло бы случиться! – Страшно удивился Малыш и, немного подумав, добавил. – Да и вообще, как ты, курсант Темьян, вообще смог победить сержанта Крила в рукопашном бою?! Он же великий мастер рукопашного боя! Его друзья, унтер-офицеры учебного полка, нам частенько рассказывали о том, что в свое время Креветка поднялся на второе место среди победителей XXXII Армейских Игр планет Земной Коалиции! Так что, Темьян, честно говоря, мне попросту не верится в то, что нечто подобное с тобой могло случится?!
– Веришь или не веришь, Малыш, – это ты уж сам решай! Я тебе рассказал о том, что с нами, со мной и сержантом Крилом, вчера произошло на тренировке! – Тихим голосом ответил Темьян.
В этот момент в комнате послышался недовольный голос курсанта Мухи. Тот, отбросив в сторону тонкое одеяльце, с недовольным лицом поднялся с койки.
– И что такое тебя, Малыш, к нам принесло в такую рань?! Я никогда не поверю тому, что ты к нам в комнату заглянул лишь только для того, чтобы своему другу пожелать доброго утра! Ну-ка, парнишка, давай колись и выкладывай, какую интересную новость ты нам принес в своем клювике?!
Несколько грубоватое обращение курсанта Мухи слегка покоробило курсанта Маршалла. Малыш тотчас же замолчал, обиженно поджав губы. Темьян в душе тотчас же пожалел своего друга Малыша, обиженного своим соседом по комнате. Видимо, Малыш пока еще был неспособен противостоять открытой наглости и грубости со стороны курсанта Мухи.
– Муха, ты говори, но не заговаривайся! И с должным уважением относись к моему другу, к курсанту Маршаллу! – Сухо произнес Темьян
Он поднялся на ноги и встал перед соседом, глядя прямо ему в глаза и грудью прикрывая Малыша. Курсанты Муха и Темьян оказались одного роста, они были где-то под метр восемьдесят. Но, если торс Темьяна покрывала хорошо различимая мускулатура, то все тело Мухи было покрыто жирком с довольно-таки большим пивным животом. Трудно было бы сказать, до чего могла бы дойти конфронтация этих двух молодых парней, если в этот момент не запел бы горн Учебного центра. Прозвучал сигнал общей побудки, одновременно призывающий всех курсантов бежать на учебный плац и там строиться для утренней зарядки.
Оба курсанта, и Муха, и Темьян, не сговариваясь, тут же сорвались с места и выскочили из комнатенки. Они бегом спустились по лестнице на первый там, там рванули к выходу из казармы и, стремглав, понеслись на учебный плац.
Малыш с грустной и одновременно с благодарной улыбкой посмотрел вслед своему другу и его соседу. Сегодня он снова дневалил по казарме первой роты, так что мог не торопиться и не бежать на учебный плац делать утреннюю зарядку. Вскоре Малыш во всей казарме остался один одинешенек, все его друзья и приятели убежали на учебный плац и там уже начали делать утреннюю зарядку. С некоторым сожалением Малыш пожал своим плечами, подумав о том, что из-за грубости Мухи он так и не успел с Темьяном поделиться своей новостью.
Оказавшись на первом этаже казармы, курсант Маршалл прошелся по помещениям этого этажа. Как он и предполагал, там никого не было. Все курсанты второй роты были на учебном плацу, там они под командой сержанта-инструктора Бенсона одно за другим выполняли спортивные упражнения. Малыш вернулся ко входу в казарму, с удобством расположился на стуле дневального по казарме. Он с видимым удовольствием перед собой вытянул свои ноги. В такие минуты этот низкорослый курсант самого себя чувствовал одним из самых счастливых людей на Земле!
Еще одна возможность с другом перекинуться парой слов у курсанта Маршалла возникла на завтраке, в столовой Учебного центра. Малыш подошел к столу, за которым завтракал курсант Темьян и ему на ухо прошептал:
– Вчера вечером встретились оба наших полковника, и командир Учебного центра, и командир учебного полка! Принимая во внимание тот факт, что ты досрочно прошел программу подготовки одиночного бойца и досрочно был допущен к принятию армейской присяги, то и учебный полк, и Учебный центр свои учебные планы как бы перевыполнили! Одним словом, оба полковника приняли решение всех нас курсантов поощрить увольнительной в город! Уже сегодня утром штаб полка приступил к составлению списков курсантов, которые смогут пойти в увольнительную! Штабные офицеры начали созваниваться с туристическими компаниями, работающими в городе с тем, чтобы какая-либо из них могла бы взять на себя организацию нашего время препровождения в городе!
В тот момент, когда Малыш перешептывался с Темьяном, поблизости от них крутился курсант Танкетка. Этот курсант помимо того, что служил в одном отделении с Темьяном, обладал острейшим слухом. Каким-то образом ему удалось услышать слово «увольнительная», негромким шепотом произнесенное Малышом. Этот курсант гигант громогласным голосом тут же поинтересовался:
– Малыш, о какой такой увольнительной ты только что нашептывал на ухо своему дружку Темьяну?!
Разумеется, этот вопрос, произнесенный громким голосом, был услышан во всей столовой. Все курсанты, находившиеся в столовой, свои головы начали поворачивать в сторону его источника. Вскоре около двух тысяч человек смотрели в одну точку, там наблюдалась целая пантомима. Малыш все еще как бы общался с Темьяном, а над ними обоими нависал Танкетка. Затем в столовой наступила минута полнейшей тишины, в ней можно было бы услышать даже писк единственного комара! Лицо Малыша от полной неожиданности происходящего начало покрываться багровым румянцем. Ему еще никогда ему не приходилось оказываться в центре внимания одновременно двух тысяч человек.
Курсант Танкетка сообразил, что он своим вопросом подвел и Темьяна, и Малыша. Продолжая возвышаться над ними обоими, он извиняющимся голосом начал повторять одну и ту же фразу:
– Темьян и Малыш, вы уж меня извините, что я так невежливо влез в ваш разговор! Ничего подобного я никогда делать больше не буду! Вот только вы оба не могли бы мне более подробно объяснить, что вы конкретно имели в виду, когда разговаривали о какой-то увольнительной?!
Этой свой вопрос Танкетка снова произнес довольно-таки громким голосом. И на этот раз его вопрос, разумеется, был услышан по всей столовой. Из-за него курсанты мгновенно потеряли аппетит, перестали жевать свои круассаны с медом и их запивать крепким солдатским чаем. Вся столовая как бы замерла, желая услышать ответ Малыша.
Тут и Темьян поддел своего друга, попросив его:
– Малыш, хватить ломаться! Ты же не красна девица! Так что, давай, всем нам расскажи о том, о чем ты мне только что поведал! –
А затем он обратился к курсанту Танкетке, коротко ему бросив.
– Ну, почему ты застыл истукан-истуканом?! Давай, Малыша сажай на свои плечи, на время стань его ораторской кафедрой!
Тон голоса Темьяна оказался настолько повелительным, что курсант Танкетка тотчас же выполнил его просьбу, прозвучавшую подобно приказу. Через какое-то мгновение Малыш вполне комфортно расположился на плечах Танкетки. Как профессиональный оратор, он сделал паузу, а затем прокричал на весь зал столовой:
– Братцы, в субботу или в воскресение нам дадут увольнительную в город!
–3-
Армейский Учебный центр, в котором Темьян и его товарищи проходили обучение и подготовку в рамках программы боевой подготовки одиночного бойца, располагался на океанском побережье самого жаркого континента Земли. На берегу этого океана имелось много городов, людям всегда нравилось селиться по берегам морей и океанов. Там всегда можно было бы заняться ловлей рыбы для пропитания членов семей. Один из таких прибрежных городов назывался Лонгбичем, видимо, потому что имел красивейший берег. И этот город находился всего лишь в ста сорока километрах от армейского Учебного центра. Сам же Учебный центр располагался довольно-таки глубоко по суше от океанского берега. Так что с утра до и позднего вечера курсанты свое время были вынуждены проводить под испепеляющим жаром южного солнца.
По этой причине новость о том, что всем предстоит увольнительная в Лонгбич, где можно будет подышать свежим бризом с океана и в него окунуться курсантами была встречена с великой радостью. Одна мысль о том, что целый день они смогут провести вне траншей и окопов, снова и снова в учебных боях отражая вражеские атаки под жарким солнцем, молодых парней приводила в состояние экстаза! До субботы, до того дня, когда они отправятся в увольнительную, две тысячи парней кровь с молоком только и говорили о том, как будут проводить свое время в городе. Каждый из них мечтал о том, чтобы из серых будней армейской учебы с головой окунуться в развеселую гражданскую жизнь, хоть на секунду себя почувствовать свободным человеком! Этим молодым парням хотелось не просто побывать на океанском побережье, а там встретиться и пофлиртовать с местными девчатами. Ведь, с женским полом они не встречались вот уже почти четыре месяца. За время своей армейской учебы воспоминания о прежней гражданской у них стали напоминать несбыточную мечту!
Когда курсант Маршалл, сидя на плечах курсанта Танкетки, объявил о увольнительной, предстоящей в субботу или в воскресение, то эта новость моментально превратилась в сенсацию. Так как, казалось бы, неисполнимая мечта каждого вдруг стала приобретать зримые очертания, превращаться в настоящую реальность. В тот день всех этих парней в армейской форме помимо информации о самой увольнительной, вдруг начало волновать и беспокоить то обстоятельство, в каком они виде они предстанут перед глазами гражданских людей. Какими молодцами они ложны выглядеть перед городскими девчонками, желая на них произвести приятное впечатление.
До конца недели курсанты как бы на время забыли о своей учебе солдатскому ремеслу, все их разговоры и дела сводились к тому, в каком виде и какими молодцами они должны будут появиться на улицах Лонгбича. Накануне в пятницу ротные писари подготовили и вывесили списки курсантов, отпущенных в увольнительную. К слову сказать, на этот раз едва ли не все поголовны курсанты были включены в эти списки. Рядом со списками были вывешены краткие объявления. В них сообщалось о том, что в день увольнительной автобусы курсантов из Учебного центра заберут в восемь часов утра и их довезут до Лонгбича. В городе они смогут провести свое время до двадцати двух часов. Вечером в это время автобусы с Центральной площади Лонгбича возвратятся на базу Учебного центра.
Рядом со списками курсантов, отправляющихся в увольнительную, висели и другие небольшие списки курсантов, которые остаются на базе Учебного центра дневальными, дежурными. Эти списки были напечатаны красным цветом. Этот день они проведут, убирая казарму или столовую. Все прекрасно понимали, что курсантам в красных списках здорово не повезло, вместо того. Чтобы провести время в городе, они будут вынуждены заниматься уборкой, чисткой казарм и столовой. Но таких курсантов оказалось не так уж много, так как их основная масса получила увольнительные и в субботу их ожидали большие приключения в большем городе.
Утром в субботу перед самым завтраком курсанты второй учебной роты вдруг обнаружили, что списки курсантов, получивших увольнительную, подкорректированы. Эти коррективы внес лейтенант Фишер, у курсантов получивший кличку лейтенант Поймай Рыбку, именно он командовал вторым взводом, в котором служили Темьян и Малыш, правда они служили в разных отделениях. К тому же лейтенант Поймай Рыбку был тем лейтенантом, который Темьяна ошибочно признал за командира роты в первый день же его появления на службе.
Лейтенант Поймай Рыбку из общего списка увольняющихся курсантов вычеркнул имя курсанта Маршалла и его перенес в список, выделенных красным цветом. Иными словами, этот лейтенант проявил свой мелочный, мстительный характер, он не забыл о том, что курсант Маршалл хихикал в тот момент, когда он ошибочно новобранца Темьяна признал за командира роты! За это хихиканье и Малышу отомстил, вычеркнув его из списка курсантов, уходящих в увольнительную. Лейтенант Поймай Рыбку каким-то образом сумел командира роты, капитана Зипфера, убедить в изменении своего прежнего решения по курсанту Маршаллу. Ведь, на деле этот перенос имени курсанта из одного в другой список можно было бы рассматривать и как одну из форм наказания Малыша. Курсанты, собравшиеся у доски с ротными объявлениями и приказами, начали возмущаться, считая несправедливым подобное изменение в списках.
Но вертевшийся поблизости от доски объявлений лейтенант Фишер или по-курсантски Поймай Рыбку в корне пресек подобное возмущение среди курсантов, в грубой форме приказав:
– Ваш друг и приятель, курсант Маршалл, своим заявлением в столовой о предстоящей увольнительной предал гласности секретность действий командования учебного полка и Учебного центра! В этой связи капитан Зипфер, командир нашей роты, принял решение об его наказании! Он мне приказал внести изменение в список увольняющихся курсантов! Таким образом, мои друзья, примите мой совет, чтобы самим не попасть в красный список, заткните свои глотки, перестаньте понапрасну трепать языками!
В коридоре казармы наступило молчание, курсанты стояли, опустив головы, переминаясь с ноги на ногу. Они служили в армии и знали, что приказы старших офицеров должны быть выполнены без обсуждения. В данной ситуации они были не в праве обсуждать, справедлив или не справедлив приказ командира роты, они его должны были попросту выполнить! Любое противление с их стороны по этому поводу может лишь только привести к тому, что лейтенант Поймай Рыбку будет в праве каждого из них обвинить в невыполнении приказа офицера и тогда с каждым из них аналогичная ситуация может повториться!
