Е. Ю. Антонова
Концептуальные основы корпоративной (коллективной) уголовной ответственности

1.3. Вина корпоративного образования как условие уголовной ответственности по зарубежному законодательству

Противники корпоративной уголовной ответственности настаивают на невозможности последней ввиду ее несоответствия принципу вины. Рассмотрим, каким образом законодатели зарубежных стран решают проблему субъективной стороны деяния, совершенного корпоративным образованием.

В англосаксонской системе права при привлечении корпораций к уголовной ответственности активно используется институт абсолютной (строгой) ответственности, когда установление вины является необязательным условием таковой.

В Англии установление mens rea не обязательно в трех случаях: 1) когда наказание невелико; а 2) вред, причиненный обществу, достаточно значителен по сравнению с предусмотренным наказанием; 3) природа преступления такова, что установить вину весьма сложно.^[69] К таким преступлениям относятся: продажа испорченных или недоброкачественных продуктов; нарушение правил торговли спиртными напитками, продовольственными товарами; шум или неприятный запах от фабрики; нарушение правил безопасности на предприятии и др.

Принцип абсолютной (строгой) ответственности корпораций действует и в США, где еще в 1910 г. Верховный Суд, правда, obiter dictum (мнение суда, не обязательное для обоснования судебного решения), отметил, что «общественное благо может требовать, чтобы в запрещении или наказании отдельных действий могло бы быть предусмотрено, что те, кто будет совершать их, будут совершать их на свой риск, и им не будет позволено выдвигать в качестве основания защиты добросовестность или незнание». Аналогичные заявления делались Верховным Судом США и позже (1911, 1922, 1943 гг. и т. д.). Ведущим прецедентом относительно конституционности строгой ответственности считается решение 1922 г., согласно которому норма общего права об обязательности знания как элемента преступления может быть проигнорирована при уяснении содержания более современного законодательства, где ее подразумеваемое включение в текст закона при его истолковании могло бы привести к неприменимости на практике того или иного положения.^[70]

Часть 2 ст. 2.07 Примерного УК США гласит: «В случаях, когда за совершение посягательства возлагается абсолютная ответственность, предполагается, если иное прямо не установлено законом, что цель законодателя состоит в возложении ответственности на корпорацию». Если за посягательство не установлена абсолютная ответственность, основание для защиты возникает в случае, если подсудимый путем представления более высоких доказательств докажет, что агент-управляющий высокого ранга, на которого возложена ответственность за контроль в этой области деятельности, к которой относится посягательство, проявил должную заботливость в целях предупреждения его совершения. Данное положение не применяется, когда оно явно несовместимо с целью, которую преследовал законодатель при определении конкретного посягательства (ч. 5 ст. 2.07). Данное положение предусмотрено в УК многих штатов.

Строгая ответственность допускается в отношении корпораций и по Закону об уголовном праве Израиля: «Лицо будет нести ответственность за преступление, если в законодательном акте указано, что такое преступление не требует доказывания преступного замысла либо небрежности» (ст. 22). Но по общему правилу корпорация в Израиле подлежит уголовной ответственности, когда преступление совершено лицом во время исполнения им своих должностных полномочий либо за преступление, требующее доказывания преступного замысла либо небрежности, если при обстоятельствах дела и ввиду должности лица, его полномочий и ответственности в управлении делами корпорации следует рассматривать деяние, посредством которого лицо совершило преступление, а также преступный замысел либо небрежность лица как деяние, преступный замысел либо небрежность корпорации. Если же преступление совершено посредством бездействия, когда обязанность совершить действие лежала непосредственно на корпорации, то не имеет значения, можно ли отнести совершение преступления какому-либо должностному лицу корпорации или нет (ст. 23).

Таким образом, корпоративная уголовная ответственность в Израиле требует установления вины, которая либо вытекает из умышленных или неосторожных деяний лиц, осуществляющих управленческие функции, либо возлагается на саму корпорацию (в случае бездействия, когда обязанность действовать лежит на самой корпорации). Полагаем, что и во втором случае, устанавливая вину корпорации, должны анализироваться действия (бездействие) физических лиц, осуществляющих деятельность от имени и (или) в интересах корпорации.

В странах, принадлежащих к общей правовой семье, в отдельных случаях корпоративная уголовная ответственность также предполагает наличие вины, которая определяется через вину физических лиц, ведущих дела корпорации. В этом случае используется доктрина идентификации (теория отождествления).

По мнению Кларксона, доктрина корпоративной вины является предпочтительной при решении вопроса о возможности привлечения корпоративного образования к уголовной ответственности. Основная идея доктрины заключается в том, что она не игнорирует механизм организационных процессов, структуру, цели, культуру и иерархию, способствующих формированию корпоративного духа, который разрешает или даже поощряет совершение преступления. Соответственно, компании должны восприниматься как агенты – носители виновности, действующие через своих сотрудников и работников, вина которых и выражается в корпоративной политике и практике.^[71]

Доктрина корпоративной вины используется австралийским законодателем при конструировании норм, регламентирующих особенности субъективной стороны преступлений, совершаемых корпорациями. В соответствии с УК Австралии если умысел, преступное знание или неосторожность являются элементом вины применительно к физическому элементу (объективной стороне. – Е. А.) преступления, то такой элемент вины должен быть приписан корпорации, которая явно, молчаливо или косвенно разрешила или уполномочила на совершение этого преступления (§ 1 ст. 12.3). К способам, с помощью которых наличие подобного разрешения или уполномочивания может быть установлено, относятся:

(a) доказательство того, что совет директоров корпорации (орган, осуществляющий исполнительные полномочия корпорации) умышленно, сознательно или по неосторожности совершил соответствующее деяние либо явно, молчаливо или косвенно разрешил или уполномочил на совершение этого преступления; или

(b) доказательство того, что агент, занимающий руководящий пост в корпорации, умышленно, сознательно или по неосторожности участвовал в соответствующем деянии либо явно, молчаливо или косвенно разрешил или уполномочил на совершение этого преступления; или

(c) доказательство того, что в корпорации существовала такая корпоративная культура (солидарность), в условиях которой она направляла, поощряла, допускала или руководила поведением в виде несоблюдения соответствующего предписания; или

(d) доказательство того, что корпорация не смогла создать и поддерживать такую корпоративную культуру, которая бы способствовала соблюдению соответствующего предписания (§ 2 ст. 12.3).

О преступной корпоративной культуре свидетельствуют следующие факторы: (а) наличие уполномочивания на совершение того же самого или подобного преступления от имени руководителя корпорации (т. е. служащего, агента или чиновника корпорации, имеющего обязанности такого характера, что его или ее поведение может обоснованно рассматриваться как олицетворение политики всей корпорации); и (b) осознание служащим, агентом или чиновником корпорации, который совершил данное преступление, разумных оснований или его разумное ожидание того, что руководитель корпорации уполномочит или разрешит совершение данного преступления (§ 4 ст. 12.3).

Способ установления небрежности в поведении корпорации является тем же самым, что и для физических лиц. А именно, лицо проявляет небрежность относительно физического элемента преступления, если его или ее поведение включает: (а) такое существенное отклонение от стандарта осторожности, которого придерживался бы разумный человек в данных обстоятельствах; и (b) высокий риск того, что данный физический элемент преступления существует или будет существовать, в результате чего такое поведение заслуживает уголовного наказания как преступление (ст. 5.5).

Если же небрежность является элементом вины применительно к физическому элементу преступления и ни один служащий, агент или чиновник данной корпорации не имеет такого элемента вины, то такой элемент вины может существовать на стороне данной корпорации, если небрежным является поведение корпорации, рассматриваемой как единое целое, т. е. путем соединения поведения любого числа ее служащих, агентов или чиновников (§ 2 ст. 12.4).

Наличие небрежности, а также неудача в осуществлении должной заботливости могут быть доказаны посредством того факта, что запрещенное поведение в основной своей части относилось: (а) к неадекватному управлению корпорацией, контролированию или надзору за деятельностью одного или более ее служащих, агентов или чиновников; или (b) к неэффективности систем оповещения (передачи нужной информации) заинтересованных лиц в пределах корпорации (§ 3 ст. 12.4; § 2 ст. 12.5).

Корпорация не несет уголовной ответственности, если: (а) служащий, агент или чиновник данной корпорации, который осуществил данное поведение, находился под влиянием ошибочной, но разумной веры по поводу фактов, которые, если бы они существовали, означали бы, что данное поведение не составляет преступления; и (b) данная корпорация доказывает, что она проявила должную заботливость в целях предотвращения такого поведения (§ 1 ст. 12.5).

Сказанное позволяет заключить, что в Австралии для признания корпорации виновной либо определяется психическое отношение (в виде умысла или неосторожности) совета директоров или руководителя корпорации к признакам объективной стороны преступления, совершаемого от имени и (или) в интересах корпорации, либо доказывается наличие преступной корпоративной культуры.

Как отмечает Г. А. Есаков, часто человеческие поступки и проистекающий из них вред могут быть объяснены лишь как следствие окружающей обстановки. Следствием этого становятся упущения в предпринимательской деятельности, возникающие зачастую спонтанно, неумышленно и на различных уровнях высокотехнологичного, строго функционального корпоративного управления и влекущие причинение достаточно серьезного вреда. Упрек за такие упущения может быть оправданно приписан лишь корпорации как таковой, но не составляющим ее штат индивидам.^[72]

Федеративный конституционный суд ФРГ в своем решении от 25 октября 1966 г. признал принцип вины в качестве принципа правового государства, распространив необходимость установления вины не только в отношении уголовных деяний, но и других правонарушений. Кроме того, суд указал, что применение уголовно-правовых принципов не исключено в случае, если субъектом права является юридическое лицо. Поэтому если к юридическому лицу предъявляются претензии уголовно-правового характера в связи с совершением виновных действий, то определяющей в этом случае может быть вина тех лиц, которые ответственно действовали в его интересах.^[73]

Уголовно-правовая доктрина КНР исходит из того, что в содержание вины входят такие ее компоненты, как сознание и воля. Соответственно, если члены юридического лица, особенно ее непосредственные руководители, осознают общественную опасность деяния и желают наступления опасных последствий, то данное сознание становится сознанием юридического лица. Аналогичным образом члены юридического лица выражают волю коллективных образований через их органы. При этом китайские ученые исходят из того, что у юридического лица, как и у лица физического, есть две формы вины – умысел и неосторожность. Умышленным преступлением, совершенным юридическим лицом, следует считать противоправные действия руководителей и иных ответственных лиц фирм, учреждений, предприятий и других организаций, защищающих корпоративные интересы и выгоды, вступающие в противоречие с законом. При совершении юридическим лицом преступления по неосторожности в деятельности руководителей, ответственных лиц и других членов юридического лица должны присутствовать признаки ненадлежащего отношения к исполнению обязанностей, повлекшего за собой социально опасные последствия. Интересным представляется тот факт, что поскольку институт корпоративной уголовной ответственности направлен, прежде всего, на предупреждение преступлений, совершаемых в целях извлечения нелегальных доходов, в подавляющем большинстве случаев вина юридического лица выражается в форме умысла.^[74]

Статья 21 УК Республики Молдова, употребляя термин «вина» в отношении юридических лиц, не раскрывает особенностей таковой. Из законодательной конструкции данной нормы можно заключить, что юридическое лицо признается виновным в совершении преступления, если: а) оно не выполнило или ненадлежащим образом выполнило прямые предписания закона, устанавливающие обязанности или запреты относительно осуществления определенной деятельности; б) оно осуществило деятельность, не соответствующую учредительным документам или заявленным целям; в) в его интересах действовал орган или лицо, наделенное управленческими функциями.

Законодатель Франции косвенно признает, что юридическое лицо «само» совершить преступное деяние не может – действуют физические лица. Соответственно, юридическое лицо не имеет какой-либо особой вины, не связанной с виной физических лиц – непосредственных исполнителей. Но в отдельных решениях суды Франции, говоря о том, что «данное экономическое общество допустило грубую небрежность и способно нести уголовную ответственность», фактически не отрицают концепцию самостоятельной вины юридического лица.^[75]

В подавляющем же большинстве стран романо-германской и скандинавской правовых систем категория «вина» не употребляется применительно к корпоративному образованию. Например, в УК Бельгии используется термин «ответственное юридическое лицо».

В целом, сравнительно-правовой анализ зарубежного законодательства позволяет заключить, что при привлечении корпораций к уголовной ответственности законодатели либо используют институт абсолютной (строгой) ответственности, когда установление вины является необязательным условием для применения уголовно-правовых санкций, либо вина (в форме умысла или неосторожности) определяется через вину физических лиц, как правило, ведущих дела корпорации (формирующих корпоративную культуру), а равно действующих от ее имени и (или) в ее интересах. При этом абсолютная (строгая) ответственность допускается только в случаях, предусмотренных законодательным актом.

При доказывании корпоративной вины необходимо исходить из совокупности всех обстоятельств и учитывать, в частности:

а) характер общественно опасных деяний, наступивших общественно опасных последствий и причинной связи между ними;

б) наличие корпоративной культуры, в условиях которой неправомерная деятельность в виде несоблюдения соответствующих законов, правил, предписаний и пр. допускалась или поощрялась;

в) осуществление корпоративным (коллективным) образованием мероприятий по контролированию или надзору за деятельностью служащих (работников, представителей), а также по предотвращению совершения преступного деяния;

г) наличие признаков состава преступления в деянии физического лица (лица, осуществляющего функции управления, представителя либо служащего), действовавшего от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования;

д) совершено ли деяние от имени корпоративного (коллективного) образования;

е) совершено ли деяние в интересах корпоративного (коллективного) образования или ему во вред либо из личной заинтересованности лица, осуществляющего функции управления, представителя, служащего;

ж) осознавал ли служащий или иной работник (представитель) корпоративного (коллективного) образования, который исполнил незаконное решение (указание, предписание) органа или лица, осуществляющего функции управления корпоративным (коллективным) образованием, общественную опасность совершаемых действий (бездействия).

Полагаем, что при конструировании института корпоративной (коллективной) ответственности необходимо руководствоваться общими положениями соответствующей отрасли права. Основополагающим принципом российского уголовного законодательства является принцип вины. Соответственно, определение вины коллективного субъекта преступления в зависимости от вины физических лиц, ведущих дела корпоративного (коллективного) образования, а равно действующих от его имени и (или) в его интересах (субъективный подход), является предпочтительным в нашей правовой системе.

1.4. Преступления, инкриминируемые корпоративным образованиям, по зарубежному уголовному законодательству

Вопрос о том, за какие конкретно общественно опасные деяния может нести уголовную ответственность корпоративное образование, в зарубежных странах решается по-разному. Так, в Дании, Голландии, Норвегии, Бельгии, странах англосаксонской системы права уголовные законы не регламентируют перечня преступлений, субъектами которых могут быть признаны корпоративные образования. Поэтому теоретически любой из предусмотренных в Особенных частях соответствующих уголовных законов состав преступления может быть выполнен корпорацией. В некоторых же странах (Франция, Финляндия, Польша, Молдова, Литва, КНР) в тексте уголовного закона указываются преступления, которые могут быть инкриминированы корпоративным образованиям.

Такой неоднозначный подход к решению данного вопроса объясняется, во-первых, многообразием форм криминальной деятельности корпоративных образований, во-вторых, сложным механизмом реализации такой деятельности, в-третьих, невозможностью совершения некоторых преступлений корпоративными образованиями (например, изнасилование, разбой, пиратство, бандитизм, хулиганство и др.).

Вот что писал А. Н. Трайнин, рассматривая вопрос об уголовной ответственности юридических лиц за преступления против мира и человечества: «Совершенно бесспорно, что украсть, оскорбить, убить на войне, как и объявить войну, может лишь человек, независимо от того, принадлежит ли право объявления войны одному человеку, главе государства, или целому законодательному корпусу: юридические лица не стреляют».^[76]

Именно поэтому в английском праве устанавливалось правило о том, что корпорация не может быть привлечена к ответственности за деяние, влекущее за собой личное наказание. Изначально корпорации отвечали в уголовно-правовом порядке лишь за преступления, наказание за совершение которых назначалось в виде штрафа, а также за ляйбель (пасквиль), причинение вреда, или проявившееся в бездействии, или злоупотреблении властью, нарушение какой-либо обязанности, возложенной законом.^[77] При этом одними английскими учеными (К. Кении) указывалось на то, что за простое убийство, которое может караться штрафом, корпорация не подлежит наказанию, как и за совершение любого другого преступления, включающего элемент насилия над личностью (нападение или массовые беспорядки). Другие юристы (Кард, Кросс, Джоунс) писали: «Общее право состоит в том, что корпорация, будь то компания с правами юридического лица, государственная корпорация или орган местной власти, может быть признана уголовно ответственной в тех же пределах, что и физическое лицо».^[78]

И действительно, в конце XX в. корпорации стали привлекаться к уголовной ответственности за убийство. В 1990 г. председательствующий по делу судья лондонского Центрального уголовного суда в своем решении отметил: «…по сути, нет ничего нелепого в том, что корпорация должна быть виновна в правонарушении неправомерного убийства… Когда корпорация посредством контролирующего разума одного из своих агентов совершает действие, которое удовлетворяет требованиям преступления простого убийства, она надлежащим образом может быть преследуема по обвинительному акту за преступление простого убийства».^[79] Окончательная точка в данном вопросе была поставлена 26 июля 2007 г., когда был принят Закон о корпоративном простом убийстве и корпоративном человекоубийстве (Corporate Manslaughter and Corporate Homicide Act, 2007), действие которого распространяется на случаи причинения смерти «организацией».

В американском праве первоначально также было закреплено, что некоторые преступления (лжесвидетельство, изнасилование, убийство), являясь «чисто человеческими», корпорациями совершаться не могут. Однако позже корпорации все же стали привлекаться к ответственности за убийства.^[80] Первый случай в истории американского правосудия, когда корпорации было предъявлено обвинение в убийстве, был зарегистрирован в 1978 г. в штате Индиана. Компанию Форда обвинили в убийстве трех человек, сгоревших заживо в автомобилях марки «Пиито». Расследование показало, что руководство компании выпустило автомобиль этой марки в продажу, зная, что его бензобак расположен в опасном месте и может взорваться при столкновении.^[81]

Г. Мюллер приводит следующие доводы в качестве аргументов в пользу признания корпораций субъектами убийства: «Почему корпорация не может быть признана виновной в тяжком убийстве, когда, например, на основании ее решения посылают рабочих на опасное место работы без соответствующей защиты, если при этом все служащие скрывают от них тот факт, что даже непродолжительное пребывание там может быть фатальным, как, например, в случае с предприятием Hawk's Nest в Западной Виргинии, когда массовая гибель была отнесена на заболевание силикозом».^[82]

Корпоративная вина в таких случаях может быть «обусловлена возможной анонимной коллегиальностью в принятии решения».^[83]

Строительной компании «Гранит» в 1983 г. было предъявлено обвинение в убийстве вследствие несоблюдения правил техники безопасности на строительном участке. И, несмотря на то, что компания добилась прекращения дела на том основании, что юридические лица могут привлекаться к уголовной ответственности только за преступления против собственности, но не против личности, апелляционный суд штата Калифорния отклонил этот аргумент, мотивировав свое решение так: «Попытка разграничить преступления против собственности и преступления против личности обусловлена природой юридических лиц как экономически мотивированных субъектов. Совершая преступление против собственности, организация может непосредственно получить для себя выгоду, а преступления против личности не всегда напрямую связаны с мотивом извлечения прибыли. Это неудачный аргумент. Он не принимает во внимание тот факт, что организация может опосредованно получить существующую экономическую выгоду, совершая преступления против личности. Для получения такого рода экономической выгоды руководство организации может сократить затраты на внедрение средств безопасности, применять силу к бастующим рабочим или использовать криминальные способы борьбы с конкурентами. Если юридическое лицо принимает на себя любой из упомянутых рисков и совершает соответствующее деяние, оно подлежит уголовной ответственности наравне с другими обвиняемыми».^[84]

Или другой случай. 3 сентября 1991 г. во время ремонта неисправного оборудования (оборудование фабрики устарело, и персонал постоянно был занят его ремонтом) на предприятии фирмы Imperial Food Plant по производству замороженных кур в г. Гамлет, штат Северная Каролина, гидравлическая жидкость брызнула из-под ремня привода конвейера на газовую горелку для опаливания кур. В течение тридцати секунд ядовитый дым заполнил помещение фабрики, не оборудованной системами пожарной сигнализации и аварийного пожаротушения. Рабочие бросились к выходу, но многие оказались в ловушке. В нарушение Закона о праве на труд владельцы предприятия заперли входные двери, желая предотвратить мелкие хищения мяса рабочими. К моменту прибытия пожарных фабрика была уничтожена, 25 человек погибли, 40 получили ранения. За непредумышленное убийство компания была оштрафована на 808 150 долл., а владелец предприятия приговорен к двадцати годам лишения свободы.^[85]

Случаи корпоративной уголовной ответственности за убийства известны и судебной практике Голландии. Так, в одном из дел больница была обвинена в убийстве человека после того, как пациент скончался во время хирургической операции из-за использования сотрудниками больницы устаревшего оборудования для анестезии. Обвинение явилось результатом объединения вины различных индивидуумов, вовлеченных в это дело (не только тех, кто выполнял хирургическую операцию, но и управления больницы, которое было виновно в наличии в больнице устаревшего оборудования) и основывалось на том, что управление могло и должно было предотвратить использование ненадежного оборудования.^[86]

Но первое место в рейтинге регистрируемых преступлений, совершаемых корпоративными образованиями, занимают все же экономические преступления.

Так, в 2007 г. в народных судах КНР были закончены производством дела о корпоративных преступлениях: 290 дел – фиктивная выписка квитанций об уплате налога на добавленную стоимость, на основании которых производится возврат экспортной пошлины или уменьшение налогов; 100 дел – уклонение от уплаты налогов; 110 дел – контрабанда; 30 дел – осуществление мошеннической деятельности с договорами; 54 дела – дача взятки организацией; 173 – прочие.^[87] В Австралии корпорации чаще всего (71 % всех дел в отношении корпораций) признаются виновными в совершении преступлений в сфере налогообложения.^[88]

Сущность экономических преступлений зарубежные ученые видят в противоправной деятельности, постоянно и систематически осуществляемой с целью извлечения наживы в рамках и под прикрытием законной экономической деятельности.^[89]

Корпоративные экономические преступления направлены как против предприятия (злоупотребление доверием, саботаж), так и против потребителей (производство некачественных товаров) или против работников предприятия (нарушение правил охраны труда). Такие преступления совершаются предприятиями против своих конкурентов (нарушение правил конкурентной борьбы, промышленный шпионаж), отдельными предприятиями против государства (получение субсидий обманным путем) или несколькими предприятиями совместно против экономической системы (отказ соблюдать правила конкуренции), а также против общества (загрязнение воздуха и воды).^[90]

«При всем разнообразии подходов, имеющихся в мировой литературе, суть экономической преступности в странах с рыночной экономикой, – пишет В. В. Лунеев, – составляют преступления, совершаемые корпорациями против государственной экономики, против других корпораций, служащими корпораций против самой корпорации, корпорациями против потребителей».^[91] Данный вывод подтверждается и разнообразием тех экономических преступлений, которые могут быть инкриминированы юридическим лицам в зарубежных странах.

Американские исследователи М. Клайнерд и П. Йнгер выделили шесть основных видов экономических преступлений корпораций, совершаемых в США: 1) нарушение административных актов и постановлений (несоблюдение правительственных распоряжений об отзыве бракованных товаров или отказ от строительства воздухо- и водоочистительных сооружений); 2) нарушение природоохранных распоряжений (загрязнение воды и воздуха, загрязнение местности нефтью или химическими продуктами); 3) финансовые правонарушения (незаконные субсидии политическим организациям, подкуп политиков, нарушение валютного законодательства и др.); 4) несоблюдение положений о защите и безопасности труда; действия, противоречащие положениям о труде и заработной плате, в том числе дискриминация наемных работников по признаку расы, пола или религии; 5) производственные преступления (производство и продажа ненадежных и создающих угрозу жизни автомобилей, самолетов, автопокрышек и приборов, изготовление продовольственных товаров и лекарств, наносящих вред здоровью, и т. п.); 6) нечестная торговая практика (нарушение условий конкуренции, установление договорных цен и нелегальный дележ рынка).^[92]

По мнению Е. Е. Дементьевой, в зарубежных странах существуют следующие виды корпоративных экономических преступлений: 1) преступления, состоящие в злоупотреблении капиталовложениями и причиняющие ущерб компаньонам, акционерам и т. д. (различные махинации с бухгалтерскими документами, акциями); 2) преступления, состоящие в злоупотреблениях депозитным капиталом и причиняющие ущерб кредиторам, гарантам (ложные банкротства, наносящие ущерб кредиторам, мошенничества в области страхования, махинации с субсидиями); 3) преступления, связанные с нарушением правил свободной конкуренции (промышленный шпионаж, искусственное завышение или занижение цен, сговор о фиксировании цен, ложная реклама); 4) преступления, состоящие в нарушении прав потребителей (выпуск недоброкачественной продукции, влекущей за собой причинение физического вреда потребителям, различные мошенничества, причиняющие материальный ущерб потребителям и др.); 5) преступления, посягающие на финансовую систему государства (сокрытие прибыли, уклонение от уплаты налогов, нарушение контроля за торговлей и производством); 6) преступления, связанные с незаконной эксплуатацией природы и причиняющие ущерб окружающей среде (загрязнение окружающей среды, нарушение положений о строительстве и др.); 7) преступления, состоящие в махинациях в области социального страхования и пенсионного обеспечения, а также преступления, связанные с сознательным нарушением правил техники безопасности, причиняющие материальный и физический ущерб рабочим и служащим; 8) коммерческие взятки; 9) компьютерные преступления.^[93]

Нет сомнений в том, что все перечисленные преступления могут совершаться в рамках предпринимательской и иной экономической деятельности, в том числе от имени и (или) в интересах корпоративного (коллективного) образования, с целью получения максимальной экономической выгоды при минимуме затрат. При этом из приведенных классификаций корпоративных преступлений экономической направленности мы видим, что ученые относят к таковым как преступления в сфере экономической деятельности, так и общественно опасные деяния, совершаемые в других областях, в частности в сфере потребительского рынка, компьютерной информации, экологической безопасности и т. д. Это и понятно, ведь все данные сферы жизнедеятельности взаимосвязаны между собой и нарушения, допущенные в одной сфере, с неизбежностью могут повлечь за собой последствия в другой области. Тем не менее представляется более логичной законодательная дифференциация корпоративных преступлений в зависимости от объекта посягательства. В целом ряде государств (КНР, Молдова, Литва) законодатели пошли именно по такому пути, выделив в Уголовном кодексе самостоятельную главу, регламентирующую ответственность за экономические преступления, в том числе совершаемые юридическими лицами (см. табл. 2).