Е. П. Бажанов
Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 18. Часть 24. Родные

9 мая 1945 года

«Ура, Анка! Победа! Наконец настал этот долгожданный и счастливый день. Счастье так велико, что с трудом верим в его реальность. Но это так – победа законная и полная. Коша! В два часа ночи я вернулся из командировки и тут же по радио узнал о конце войны. Все мигом поднялись и не ложились до самого утра. Радости и торжеству не было границ. Теперь уже недалек тот день, когда мы будем вместе и уже никогда не разлучимся. О! Как я жду этот день. Как мне хочется быть с тобою и Викой. Ведь целых 5 с лишним лет тяжелой разлуки. Я так счастлив, что ты перенесла все трудности войны, что ты моя и что находишься не так уж далеко.

Анечка! Твое письмо, переданное через Федорчука, я получил. Твои упреки мною не заслужены. Я уже писал тебе, как получилось с поездкой Федорчука. Надеюсь, что ты эти письма уже получила и не будешь на меня сердиться. В отношении квартиры. Я бы очень хотел, чтобы ты оставалась на прежней квартире и не меняла ее. Думаю, что скоро у тебя буду и тогда посмотрим. Вообще же тебе скажу, что этой нашей квартирой я исключительно доволен и пока ничего лучшего не хочу.

Анечка! Я был в дальней командировке, до Берлина, к сожалению, не добрался, но на обратном пути заезжал в Бреслау, который как раз был занят нашими войсками. Если бы ты увидела Бреслау! Это громадный город, на котором война оставила такой отпечаток, которого я еще не видел ни в одном из городов.

На днях от нас должна поехать машина к вам, вполне вероятно, что я смогу приехать хотя бы на один день. Коша! Я тебя прошу – следи лучше за своим здоровьем. Это самая большая моя драгоценность. Чтобы к моему приезду, а он не за горами, ты была вполне здорова. Это самое большее, что ты можешь для меня сделать. Кушай хорошо и аккуратно посещай больницу. Пиши мне, как у тебя обстоит дело с работой, была ли ты на комиссии.

Я рвусь к тебе, очень хочу послушать оперу в театре, которую ты так хвалишь. Моя радость, на этом заканчиваю. Счастлив победой, счастлив предчувствием, нет, уверенностью в скорой нашей встрече. Желаю, чтобы разделяющие нас дни пронеслись мгновенно. Желаю тебе скорого выздоровления, желаю здоровья Виктории, желаю нам всем счастья в недалеком будущем.

Анечка! Я все время думаю о том, с какой радостью ты услышала сообщение о конце войны. Ну, радость моя, целую тебя крепко, крепко. Целую мою дочурку, тебя и радуюсь вместе с вами этому Великому Дню.

До самой скорой и радостной встречи. Твой Петр»

17 мая 1945 года

«Моя любимая Анка!

Вчера приехал из командировки и получил твое письмо от 5 мая сего года. Как я благодарю тебя за него. Во-первых, это первое твое письмо, которое я получил по почте за столь длительное время. Во-вторых, оно шло всего 11–12 дней, и, в-третьих, оно очень хорошее.

Анечка! Я рад, что ты аккуратно посещаешь лечение, если только ты меня не обманываешь. Я очень хочу, чтобы ты навсегда избавилась от этой хворобы и к моему приезду была бы совершенно здорова. Учти, что это основное мое желание, которое ты во что бы то ни стало должна выполнить. Ты пишешь, что невропатолог установил новый диагноз – общее поражение нервной системы. Мне хочется думать, что это не так. За годы разлуки ты вынесла большую нагрузку на нервы, что могло в той или иной мере отразиться на состоянии твоих нервов. Мне кажется, что до болезни тут далеко, однако ты прояви максимум внимания этому делу и если нужно – полечись.

Хочу высказать тебе свой взгляд на вопрос лечения нервов, хотя я и профан в данном деле. Мне кажется, что невропатологи скорее делают человека больным, нежели вылечивают. Они прежде всего устанавливают факт болезни, убеждают в этом больного или «больного», а затем начинают методом проб и ошибок лечить. Скажи, пожалуйста, у кого из нас в настоящее время в порядке нервы? Но это, однако, не значит, что все мы больны, что все немедленно должны прибегнуть к лечению. Вот скоро мы вернемся домой, в том числе и я, вероятно, жизнь наладится, а вместе с тем успокоятся и наши нервы.

Что я хочу? Я хочу, чтобы ты, наряду с лечением, поняла, что основным твоим доктором являешься ты сама, ну, быть может, и я в известной мере. Постарайся по мере возможности не возбуждать и не напрягать свои нервы, не убеждать себя, что ты больна. Во мне ты можешь быть уверена. Ты для меня дорога, как сама жизнь, и я всегда твой. А то, что у тебя появилось на лице, мне кажется, с моим приездом пройдет. Жду с нетерпением заключение комиссии и надеюсь, что ты все же получишь возможность лечиться.

Анечка! Расцелуй за меня Викторию. Я очень благодарен ее письму и за это привезу ей куколку, которая закрывает и открывает глазки. На этих днях я сумею, очевидно, приехать, так как подполковник обещал. Чувствую себя хорошо. Работы теперь стало меньше, хотя командировок больше.

Из дому письма получаю сравнительно аккуратно, пишет их Люда, так как папа серьезно болел и теперь еще не может писать. Я им приготовил еще одну посылочку. Коша! Я прошу тебя писать им почаще. Я для тебя имею подарочек, знаю, что ты им будешь очень довольна, так как это давнишняя твоя мечта. Словом, Коша, чувствую, что я приеду раньше этого письма, а посему не стану особенно распространяться.

Желаю же тебе здоровья и счастья. Желаю поскорее залечить свою хворобу. Желаю скорой нашей встречи. Целуй за меня Викторию. Целую тебя крепко, крепко, моя радость и моя любовь.

Твой Петр»

* * *

Мамин недуг, о котором идет речь в папиных письмах, – поражение лицевого нерва. А возник он так. Мама с крохотной дочкой Викой выкупались в бане, вышли на улицу и стали на холоде ждать служебную машину, посланную за ними. Мама испугалась, что Вика замерзнет, сняла шерстяной платок с головы, укутала им дочку. И буквально сразу маму перекосило. Недуг лечили долго и мучительно.

В 1946 году отец демобилизовался. В годы войны он прошел путь от рядового до майора. За боевые заслуги был награжден 18 орденами и медалями. Причем некоторые из них дошли до адресата много лет спустя. Так, 26 февраля 1970 года военком Сочи вручил П.И. Бажанову медаль «За взятие Киева», а 30 апреля того же года – «За взятие Берлина». В дневнике папа по поводу второй из этих медалей записал: «Ровно через 25 лет нашла меня награда. Ведь именно 30 апреля 1945 года было водружено знамя Победы над Берлином. Символично».

Наша семья надолго обосновалась во Львове. Там папа был назначен директором Управления электросетями «Львовэнерго» и проработал в этой должности до июля 1952 года.

Жили мы в просторной квартире в доме, который в годы войны использовался фашистскими оккупантами в качестве гостиницы для офицеров. Дом был хороший, добротный, стоял на одной из центральных улиц Львова (сначала это была улица Зибилькевича, потом – Чернышевского, еще позднее – Ивана Франко). В доме в 1946 году родился я. Все бы хорошо, но с едой случались перебои. Иногда приходилось питаться только черным хлебом и сгущенным молоком (мама дополнительно варила его, доводя до коричневого цвета). Сестра Вика рассказывает, что как-то папа раздобыл буханку белого хлеба и кусочек масла, принес эти деликатесы домой. Тогда сестра впервые в жизни увидела и попробовала белый хлеб и масло. В эвакуации в Тбилиси и первые годы жизни во Львове, по воспоминаниям сестры, приходилось обходиться без мяса, и с тех пор Вика не мыслит себе дня без этого продукта. Что называется, компенсирует лишения периода лихолетья.

В 1947 году Вика пошла в школу, а я, едва научившись ходить, стал играть с ребятами в красивом каштановом саду, расположенном за нашим домом. К саду с одной стороны примыкал католический монастырь, с другой – военный трибунал. До сих пор пробирают мурашки, когда вспоминаю такую сцену. Мы, дети, вперемешку со взрослыми стоим за сеточной изгородью и наблюдаем, как из трибунала выбегает женщина и прячется в кустах. Вскоре появляются охранники с винтовками, которые лихорадочно ищут беглянку. Мне так хотелось, чтобы женщину не обнаружили. Но ее нашли, скрутили ей руки и повели в трибунал.

Помню, как мы ездили в Карпаты на пикники. Автобус заполняли сотрудники «Львовэнерго», а в грузовике сидела охрана – солдаты с автоматами наперевес. В Западной Украине свирепствовало антисоветское подполье, бандеровцы. Они убивали советских начальников, а заодно всех, кто попадал под горячую руку. Однажды бандеровец зарубил топором известного писателя Ярослава Галана; это убийство всколыхнуло весь город и вызвало ответные репрессии со стороны чекистов.

А во время выездов за город мы любовались живописными карпатскими пейзажами: ярко-желтыми подсолнухами, алыми маками, изумрудной травой, отягощенными сочными плодами фруктовыми деревьями, нарядными крестьянскими хатками, горными вершинами в синей дымке.

Необыкновенно красив был и сам город Львов: покрытые лепниной монументальные дома, изысканные памятники, пышные парки, внушающие трепет темные католические храмы, очаровательные замки. Лет мне было мало, но виды Львова того времени до сих пор стоят перед глазами.

С первых послевоенных лет сохранилось только одно семейное письмо, написанное шестилетней сестрой Викой папе:

«Папа, дорогой!

Я тебе прислала гостинчик. Кушай на здоровье и скорей приезжай! Я тебя очень люблю. Папочка, у меня есть букварь, мне его подарила Анна Яковлевна Якубович! Я учусь писать! Скоро я сама буду писать вам письма! Целую тебя крепко, мой папочка! Твоя доченька Вика!»

К великому сожалению, родители рано стали страдать недугами, болели часто и тяжело. В марте 1950 года маму, когда ей было 36 лет, отвезли на скорой помощи в больницу с опасным гинекологическим диагнозом, сразу прооперировали и целый месяц выхаживали. Позднее мама не раз говорила, что выжила только благодаря моим молитвам. Я в возрасте трех с половиной лет якобы изо дня в день повторял: «Мама скоро поправится и будет всегда здоровой!» Папа передавал эти слова в больницу маме, и она преисполнялась уверенности и сил, необходимых для преодоления недуга.

Я нашел письма, которые папа (и Вика) направляли маме в больницу. Вот они.

4 марта 1950 года

«Дорогая Анка!

Передаю тебе четыре бутылки Смирновской воды. Ессентуки достать пока не мог. Через 2–3 часа постараюсь достать и передать тебе. Сейчас варится клюквенный кисель, позднее завезу. Что тебе нужно еще? Постараюсь достать мандарины. Сейчас передаю два, так как остальные дети съели.

Дома все в порядке. Дети здоровы, сыты. Вчера дал телеграмму Муре, чтобы она приехала. В общем, о доме не беспокойся. Главное, это поскорее поправляйся. Что нужно, не стесняйся и говори мне. Передай мне посуду для чая. Пиши, как чувствуешь себя.

Целуем тебя крепко. Т/Петр, Вика и Женя»

Март, 1950 года

«Дорогая Анка!

Если ты сможешь написать, сообщи, как ты себя чувствуешь, достаточен ли уход, какая у тебя температура, что тебе можно пить и кушать. Достаточно ли я приношу тебе воды? Думаю, что в понедельник-вторник приедет Маруся, тогда дома будет спокойней. Но и теперь аккуратно ходит Стефа, часто наведывается Н.Н. Вчера вечером приезжали к тебе всей семьей. Словом, о доме ты не беспокойся. Передаю тебе Ессентуки, кисель и сахар. Если что-нибудь нужно еще – сообщи. Если у тебя освободились бутылки, передай их сейчас.

Желаем тебе быстрейшего выздоровления. Следи за собой, советуйся с врачом в части пищи. Уверен, что ты скоро поправишься и вернешься к нам в дом.

Ждем с нетерпением твоего выздоровления. Целуем тебя крепко. Твои Петр, Вика и Женя.

5 марта 1950 года

«Здравствуй, дорогая мама! Как ты себя чувствуешь? Если ты сможешь написать письмо, то пиши все подробно. Папа 3 марта послал телеграмму тете Муре, чтобы она выехала. Мы посылали телеграмму вечером, а перевести деньги нельзя уже было, папа послал денежный перевод утром 4 марта. Ответа еще не было.

Ты поскорее поправляйся. Я думаю, что Мура к 8 марта приедет. Стефа уже все хорошо делает, и я ей помогаю. Мы всегда сыты, и ты за нас не беспокойся. Я получила 5 и 4: 5 – по контрольной по грамматике, а 4 – по украинскому чтению. Меня вызывали.

Мамочка, ты нам не прислала ни одного письма. И мы не посылали тоже. Женечка стал уже умненьким мальчиком, не говорит глупостей и даже помогает Стефе, проводит сбор папиросных коробок и спичечных коробок. Мы каждый день гуляем. Мамочка, напиши, когда ты вернешься, без тебя так скучно. Женя все говорит: «Когда мама приедет?» В комнатах у нас чисто, как при тебе. Женя ни одну свою игрушку не поломал. Мамочка, я пишу тебе наши подробности, а ты пиши свои. Как тебе там в больнице? Целую крепко-прекрепко. Вика, Женя, папа»

5 марта 1950 года

«Моя дорогая Анка!

Сейчас вечер. Сидим мы втроем. Каждый по-своему занят, но думаем все о тебе. Женя рисует картинки, Вика, верная себе, читает, ну а я, как видишь, пишу тебе письмо. Как было бы хорошо, если бы ты была с нами сейчас. Мы верим, что ты скоро поправишься и вернешься в дом здоровенькой.

Анечка! Жека просит передать, что он за тобой очень скучает и с нетерпением ждет твоего возвращения. Вика чувствует твое отсутствие в доме и поэтому старается быть хозяйкой дома. Я должен отметить, что это ей удается. Сегодня была Людмила Александровна, принесла нам блинчики и компот. Мы, правда, к этому времени уже покушали, но я тебя уверяю, что блинчики не пропадут. Мы ими поужинаем. Анка! Ты скажешь, что я плету вздор, не нахожу более серьезной темы для разговора. Быть может, ты и права, но я хотел отдельными штрихами создать в твоем воображении картинку наших теперешних будней. Не ругайся, а если надоест читать – брось.

Коша! Это моя первая «серьезная» работа на машинке, поэтому ты не взыщи. От Муры еще нет телеграммы, но я уверен, что она не замедлит приехать и, вероятно, во вторник будет уже у нас.

Анечка! Вика собирает деньги тебе на подарок. Ведь скоро 8 Марта. Денег у нее уже достаточно. Сообщи, что бы ты хотела иметь.

Завтра я буду у тебя часов в одиннадцать, когда Стефа успеет приготовить компот. Напиши, достаточно ли я приношу тебе еды. У меня сейчас очень много работы. Ты ведь знаешь, что на днях состоятся перевыборы и, кроме того, к нам должен приехать Спирин. Поэтому нужно подготовиться как следует. Это совершенно не значит, что я имею право на скидку. Наоборот, я хочу быть максимально полезным тебе и, насколько это возможно, содействовать твоему быстрейшему выздоровлению. Поэтому я прошу тебя не делать мне никаких скидок. Что только нужно для тебя и твоего здоровья, я, безусловно, сделаю прежде всего.

Анечка! Тебе, верно, уже надоело читать, поэтому я заканчиваю. Желаем тебе самых больших успехов в выздоровлении. Желаем скорейшего возвращения домой. Мы тебя с нетерпением ждем.

Целуем тебя крепко, крепко! Твои Петр, Вика и Женя»

6 марта 1950 года

«Дорогая Анка!

Вика написала тебе такое обстоятельное письмо, что я просто радуюсь за нее. Анечка! Ну, как ты себя чувствуешь? Хорош ли уход за тобой? Между прочим, Алексей Ефимович говорит, что если тебе нужна какая-либо дополнительная помощь со стороны института, то он может договориться об этом с руководством больницы. Напиши мне по этому вопросу.

Сейчас уже около одиннадцати, а Стефы еще нет. Вероятно, и не придет. Вчера вечером звонила Людмила Александровна и предложила сварить для тебя кисель. Она обещала доставить его к нам на дом, а я уже доставлю его тебе. Но и ее до сих пор нет. Правда, она и обещала к 11–12 часам. Сейчас думаю сбегать на базар, а затем поеду к тебе.

Анечка! В доме все в порядке. В понедельник думаю послать Вику на занятие по музыке. Во вторник, надеюсь, приедет Мура, и тогда будет легче.

Пиши, как идет дело с выздоровлением, какая температура. Ждем тебя с нетерпением домой. Целуем тебя крепко. Твои Петр, Вика и Женя»

7 марта 1950 года, утро

«Дорогая Анка! Извини, что запаздываю. Кручусь как белка в колесе и все не успеваю. Передаю тебе сухарики, масло, сахар, мыло и расческу. Бульон сегодня не успел сделать. Завтра принесу. Передай мне посуду и сообщи, как себя чувствуешь, что тебе еще необходимо? Сейчас очень спешу, так как до 6 нужно вернуться, чтобы отпустить Стефу. Коша, все в порядке. Вика ходит в школу нормально. Муры еще нет.

Анечка! С нетерпением ждем твоего возвращения. Желаем тебе быстрого выздоровления на наше счастье.

Целуем тебя крепко. Твои Петр, Вика и Женя»

7 марта 1950 года, вечер

«Дорогая Анка!

Меня крайне беспокоит, что у тебя все еще не спадает температура. Что говорят врачи? Я завтра постараюсь вырваться и поговорить с врачами.

Анечка! Ты не отчаивайся. Я уверен, что вскоре у тебя дело пойдет на поправку. Мне говорили, что дня через три ты уже будешь переведена в палату выздоравливающих, и тогда можно будет с тобой повидаться. Главное, наберись мужества, крепись и не падай духом. Я уверен, что все обойдется. Мы о тебе только и думаем, молимся о твоем быстром выздоровлении. Многие передают тебе привет и желают быстро поправиться.

Анечка! В доме все в порядке. Все здоровенькие. Вика каждый день приносит отличные оценки. Единственная трудность – это то, что Стефе нужно уходить в 6 часов, когда Вика еще не пришла из школы. И я вынужден заранее уезжать с работы. Почему-то до сих пор нет Муры. Сегодня я дал вторую телеграмму. Думаю, что она все-таки скоро приедет. И тогда мы сможем больше уделить тебе внимания, так как Стефе ничего нельзя поручить. Жека просит, чтобы я написал, что он за тобой скучает. Когда он остается со Стефой один, то не отходит от нее ни на шаг. Очень умный и необыкновенно ласковый мальчик.

Анечка! Завтра принесу тебе компот и постараюсь сделать куриный бульон. Деньги у меня есть, так что ты не беспокойся. Коша! Не буду тебя утомлять. Желаем тебе от всей нашей семьи самого быстрого выздоровления. Желаем здоровья и счастья.

Целуем тебя крепко, крепко. Ждем возвращения счастливого в дом. Твои Петр, Вика и Женя»

8 марта 1950 года

«Дорогая Анка! Поздравляю тебя с Международным женским днем 8 Марта.

Анечка! Сегодня я был у директора института. Он обещал осмотреть сам тебя сегодня и, если нужно будет, назначить на завтра консилиум. Говорит, что сегодня у тебя температура упала. Несколько позднее я был у А.Е. Он звонил от себя директору. Тот охарактеризовал твое состояние здоровья как среднее. Сказал, что ничего опасного нет и предпримет все меры к выздоровлению.

Словом, я надеюсь и даже уверен, что все будет благополучно и что ты скоро поправишься.

Анечка! Сообщи, как ты себя чувствуешь. Передаю тебе (в конверте) 25 руб., компот и бульон.

Дома все в порядке и благополучно. Желаю тебе быстрого выздоровления и возвращения домой.

Целуем тебя крепко, крепко. Твои Петр, Женя и Вика»

9 марта 1950 года

«Дорогая Анка!

Сегодня говорил с директором. Он мне сказал, что с завтрашнего дня положение у тебя должно улучшиться. В противном случае будут предприняты другие меры. Напиши мне, как ты себя чувствуешь, какая температура, каков аппетит и что можно кушать.

Женечка весь день рассказывал стишки по твоей просьбе. Очень скучает он за тобой. Вика тоже скучает. Сегодня она была на уроке по музыке, получила 4.

Муры пока что еще нет, и нет телеграммы, хотя я послал уже две. Сегодня Стефа последний день у нас, так как с завтрашнего дня она должна идти на работу. Но я думаю, что завтра-послезавтра будет Мура. Тогда все будет в порядке. А до ее приезда придется мне посидеть дома.

Анечка! Я думаю, что у тебя дела скоро пойдут на поправку, и ты выпишешься. Главное, наберись мужества и не падай духом. Скоро мы всей семьей будем вместе. Передаю тебе компот, бульон, яйца (сырые) и шоколад, последнее мне посоветовал директор. Пиши, что тебе нужно и можно кушать.

Ну, золотко, на этом заканчиваю. Желаю тебе быстрого выздоровления. Желаю нашей скорой и радостной встречи. Когда у тебя улучшится здоровье и ты перейдешь в другую палату, я приеду к тебе с детьми. Женька просто чудо. Ты бы послушала его рассуждения. Привет тебе от всех знакомых и друзей. Целуем тебя крепко, крепко! Твои Петр, Жека и Вика.

P.S. Аня! Я передаю тебе немножко курицы. Перед едой непременно посоветуйся с врачами.

Целую тебя. Твой Петр»

10 марта 1950 года, утро

«Анечка! Дорогая, милая, хорошая, добрая моя! Молюсь за тебя! Молюсь за благополучие твоей операции, за твое здоровье, быстрое возвращение домой, за твое, а, следовательно, и наше общее счастье. Как же я хочу, чтобы все обошлось хорошо! Во имя нашей семьи, наших детей будь мужественной, наберись силы воли и вынеси это жизненное испытание. Я уверен, что обойдется благополучно. Да иначе и быть не может, все пройдет отлично, и ты вновь будешь здорова и счастлива. Ты не случайно веришь в марку этого лечебного заведения, я также успокоился, когда узнал, что ты будешь в надежных руках. А как я молюсь на эти руки и как я уверен в них. Я уверен, что они сделают все на пять, и ты вновь будешь здоровой, крепкой и жизнерадостной, еще более чем прежде.

Любовь моя. Радость и счастье!!!!! Я верю, что мои молитвы дошли до Бога. Я чувствую твою боль, она нестерпима, но она не страшна. Я в свое время также боялся операции, но когда она совершалась и совершилась, я почти не страдал – так легко я перенес ее. О, если и ты будешь мужественна, то и у тебя все пройдет благополучно. А это будет именно так. Ведь, правда, мое солнышко? Правда, в этом не может быть сомнений. Благословляю, молюсь и верю в нашу звезду, которая, несмотря ни на что, нам не изменила. Верь и ты в нее, моя ненаглядная.

Обнимаем тебя Женя, Вика и я. Целуем несчетное количество раз все сразу и каждый по отдельности. Целуем, верим и ждем тебя в ближайшее время здоровенькой. До скорой и радостной встречи. Твои Петр, Вика и Женя»