Лик пророка Давида. Фреска Георгиевской церкви
Вид на крепость Старой Ладоги.
Фотография С.М. Прокудина-Горского. 1909 г.
Ладожское озеро. – Великий древний путь «из варяг в греки». – Река Волхов, ее легенды, прошлое и настоящее. – Сказочный героический период Ладоги и Новгородской области.
Морем называют прибрежные жители Ладожское озеро. И действительно, оно безбрежно и многоводно, как море. Вода почти всех рек и озер северо-западной части Европейской России стекает в Ладожское озеро. Около четырех тысяч больших и малых озер Олонецкой губернии несут свои воды реками и ручьями в Онежское озеро, которое, приняв в себя реки Водлу и Вытегру, вливает воду рекой Свирью с притоками в Ладожское озеро. Река Сясь несет туда же воду всей Тихвинской водной системы, река Волхов – с озера Ильмень и всех притоков. Финляндские водные системы областей Сиволакса и Карелии имеют сток в Ладожское озеро через реки Вуоксу и Тайпалу.
Все прибрежные ручейки и канавки несут свой весенний излишек туда же, как мелкие подчиненные племена несут свою дань могучему властелину.
С незапамятных времен через озеро шел путь из настоящего моря – Балтийского, или Варяжского, как называли его в древности. А это море с древних времен связывало дикие народы севера с южными более просвещенными народами. Оно давало возможность обмениваться разными природными богатствами обоих концов Европейского материка. Из-за этого пути в другой, более привлекательный мир, к другим, более интересным людям шла вековая упорная борьба между северными племенами, постепенно образующими могучие государства.
Народы Скандинавского полуострова (потом шведы) и славяне северо-западной части Европы (потом русские) были главными действующими лицами этой кровавой борьбы. Река Волхов, озеро Ладожское и река Нева были главным местом этой борьбы. Жители Ладоги – были ли это вначале финны, славяне или скандинавы – всегда принимали в ней участие.
В настоящее время озеро распространяется в длину почти на двести верст, в ширину почти на сто двадцать пять. Но в глубокой древности оно было гораздо больше. Русский летописец, говоря о Ладожском озере, пишет: «Его же устье входит в море Варяжское». Когда-то, следовательно, река Нева была продолжением Ладожского озера или широким проливом, соединяющим озеро с морем. Озеро разливалось на большее пространство, чем теперь, и устье реки Волхова, впадающей в него, находилось южнее, чем в настоящее время.
Берега южной части озера были низменные и болотистые. Богатые дремучие леса покрывали их на большом пространстве. Много тысяч лет тому назад жили в этих лесах и по этим берегам доисторические люди – так называемые люди каменного века. На протяжении тысяч лет эти дикие люди выбирались мало-помалу из земляных берлог, заводили первобытные суда, чтобы плавать по рекам и озерам, добирались до моря и начинали сношения с более образованными странами.
Так как предметы, необходимые для человеческой жизни, рассеяны по всей земле, то людям издавна приходилось ездить, чтобы доставать нужные им вещи. Реки, моря и озера, разделяющие страны, сделались путями сообщения. Такой путь с юга на север и обратно образовался в очень древние времена из моря Понтийского, или Русского (нынешнего Черного) в море Варяжское (нынешнее Балтийское). Уже в VI веке после Р. Хр. был известен этот великий торговый путь «из варяг в греки». Вот как описывает его позднее русский летописец: «Путь древний: из Грек через море Понтийское до Днепра; вверх же Днепра волок есть до Волоти (р. Ловать) и по Волоти внити в Ильмень озеро, великое озеро Нев, его же устье входит в море Варяжское, и по тому морю идти даже до Рима, а от Рима прийти морем же к Царюграду (Константинополь), от Царяграда в Понт, в него течет Днепр река».
По этому пути издавна спускались с севера дружины норманнских викингов (т. е. морских королей) на юг для опустошения берегов древней Греческой империи. Этим же путем производилась торговля между севером и югом Европы. Озеро Ильмень, принимая в себя многоветвистую реку Ловать, выпускает в Ладожское озеро реку Волхов. Великий водный путь шел из Финского залива по реке Неве в Ладожское озеро, отсюда Волховом в Ильмень, из Ильменя Ловатью, затем волоком, т. е. мелкими реками и сухим путем до верховьев Днепра (см. карту, с. 25).
По некоторым указаниям древних иностранных историков можно судить, что греки еще до Р. Хр. знали о северном море, с берегов которого привозился янтарь. Янтарь чрезвычайно ценился древними культурными народами, и купцы торговали им с большой выгодой. На этом основании купцы одних народов скрывали места добычи янтаря от других. Для ограждения своих интересов они даже запугивали неопытных людей, рассказывая разные небылицы о северных народах, называя их чудовищами, людоедами и т. п. Но все-таки торговля янтарем развивалась. Она, может быть, и дала первый толчок к сношению южных более развитых и просвещенных людей с северными дикарями и к открытию торгового пути «из варяг в греки».
Со временем по всем указанным в этом пути рекам расселились многочисленные славянские племена – ильменские славяне, кривичи, северяне, поляне и другие. Здесь же основалось впоследствии и русское княжество, концами которого и, вместе с тем, главными пунктами, соединяющими север и юг, были Новгород и Киев.
Торговля в древние времена была тесно связана с морским разбоем, главными представителями которого были варяги. Они приезжали из Варяжского моря, останавливались у какого-нибудь берега и начинали торговать с местными жителями, но при первом же удобном случае брались за оружие и грабили их. Вероятно, эта привычка была и у русских купцов при первых русских князьях. Византийское (греческое) правительство, входя с ними в торговые договоры, всегда выговаривало себе меры против буйства русских купцов.
Карта великого пути «из варяг в греки». Расселение славян на заре истории Руси
Одним из главных предметов торговли прежде варягов, а потом русских со столицей Греции, Константинополем, были невольники, которых водили скованными по берегам рек во время трудных переездов через пороги. Варяги, или скандинавские морские разбойники, опустошавшие берега почти всей Европы, доставляли большое количество невольников в Новгород, обменивая их там на греческие и восточные товары. А то и сами, в виде «гостей» (купцов), спускались по водному пути в Константинополь. Кроме невольников русскими товарами считались в Константинополе воск, мед и меха.
Города, стоявшие по великому торговому пути, получали с юга (из Греции) и с востока – из царств Хазарского на Волге и Болгарского на Каме – разные предметы роскоши, изящного искусства, дорогие цветные ткани шелковые и шерстяные, а также различные индийские благовонные вещества.
В такой большой и значительной торговле принимали участие в старые времена Ладожское озеро и река Волхов, и одной из таких важных торговых пристаней была нынешняя Старая Ладога.
Народы, с незапамятных времен селившиеся по Волхову или приезжавшие сюда с соседних озер и морей, из поколения в поколение передавали разные сказки и были о своих предшественниках и их жизни. Сказки и были перемешивались, и образовывались предания, хранящиеся в народах тысячелетиями.
Река Волхов, говорит одно из таких преданий, называлась когда-то Мутной рекой, потому что вода в ней была всегда мутная и нечистая. Красноватый оттенок воды старые предания приписывают потокам людской крови, пролитым здесь в борьбе воинственных племен между собою. Волховом же стала называться река по имени старшего сына князя Славяна, поселившегося на ней. А по другому преданию, царский сын Волхов, оборотившись змеем, причинял вред всем ходящим по реке челнам, пока сам не потонул в ней. После того она и стала называться Волховом. Может быть, этот змей указывает на дракона, который изображался на древних судах варяжских разбойников, действительно обижавших челны мирных людей.
Челны и теперь плавают по Волхову, бегают по нему небольшие пароходы, идут буксирные тихоходы, медленно тянутся громоздкие баржи и длинные плоты, но никакой змей не беспокоит их. И они сами не слишком нарушают покой старой, отдыхающей от бурного прошлого реки.
С XII века начала развиваться торговля Новгорода с немецкими городами, а впоследствии он принял участие в их торговом союзе, называвшемся Ганзейским. С этого же времени путь от Финского залива по реке Неве, Ладожскому озеру и Волхову слывет под именем Новгородского, и начинается из-за него определенная и почти непрерывная борьба новгородцев со шведами.
После падения Новгорода, когда великий князь Иоанн III закрыл ганзейскую контору и изгнал немецких купцов из Русской земли, Новгородский путь утратил свое значение в достаточной степени. Особенно же повлияло на торговое движение по нему открытие англичанами в XVI веке нового пути в Россию – через Белое море – и основание новой гавани Архангельска. Конечно, благодаря близости Петербурга, Волхов и теперь еще не утратил значения торгового пути, а только разделил свои обязанности со многими другими реками. Теперь Волхов сплавляет вниз по течению дрова, лесной строительный материал, сено и рыбу и доставляет вверх хлеб. Наряду с маленькими буксирными пароходиками тянутся громоздкие баржи при помощи бечевы, в которую запряжены лошади, идущие по берегу. При переезде через пороги впрягают несколько десятков и даже до сотни лошадей. Старый Волхов, хранящий в своей памяти боевые клики воинственных викингов и удалых новгородских «ушкуйников», разбойничавших на своих легких ладьях, оглашается теперь несмолкаемыми понуканиями и руганью погонщиков несчастных заморенных кляч.
В тринадцати верстах от Ладожского озера и нынешнего устья Волхова раскинулось по берегу его небольшое селение, с белыми монастырскими стенами и пестрыми старинными церквами по бокам. Впереди, на остроконечном полуострове, омываемом Волховом и рекой Ладожкой, выдвинулась вросшая в землю зубчатая развалина из дикого камня, а сзади раскинулись холмистые зеленые поля. С обеих сторон все это охраняется, как безмолвными стражами, высокими зелеными курганами. Это Старая Ладога – древняя торговая пристань и пограничная твердыня Новгорода.
Когда основалась Ладога, каков был ее первоначальный вид и какого племени были люди, населявшие ее с самого начала, – знает, может быть, только старый Волхов, который ревниво хранит свою тайну. По положению своему у Ладожского озера и Волхова она была с давних пор известна побережным жителям Варяжского моря. Древнейшие скандинавские предания тесно связывают жизнь скандинавских народов с жизнью города Альдейгобурга, как называют они Ладогу, и Гардарикии (страна городов) – Новгородской области. По преданиям скандинавов, сам Один (их верховный бог) первоначально царствовал в пределах Гардарикии.
Кувшинки на Ладожском канале.
Фотография С.М. Прокудина-Горского. 1909 г.
Один поручил, говорит сага (скандинавская былина), царство Гардов сыну своему Сигурламию, который пал в битве с великим Тиассием. Ему наследовал сын его Свавурламий, получивший знаменитый в Скандинавии меч Тырвинг и убивший им Тиассия. Свавурламия убил Ангрим, морской разбойник с острова Больма. Завладевший мечом Тырвингом, Ангрим женился на дочери Свавурламия Ейваре. Двенадцать сыновей Ангрима были в большой дружбе с царем Альдейгобурга (Ладоги) Биартрамом, и старший из них Ангантир женился на его дочери Сваве. Ангантир пал в битве со знаменитым скандинавским воителем Гиальмаром, на острове Самсейе, здесь же погибли и его одиннадцать братьев в борьбе с товарищем Гиальмара, странствователем Оддом. От брака Ангантира со Свавою родилась дочь Гервара, знаменитейшая воительница Скандинавии. Гервара воспитывалась у деда в Альдейгобурге. Пришедши в возраст, она собрала дружину удальцов и, под мужским именем Гиоварда, странствовала по морям и производила ужасные грабежи. Наконец, прибыв на остров Самсей, Гервара вызвала из могилы отца и получила из его рук знаменитый меч Тырвинг. После этого она возвратилась в Альдейгобург, жила снова у деда, занимаясь женскими рукодельями, и вышла затем замуж за Говунда, владетеля Ионтунгейма, страны злых чародеев, за рекой Печорой. От этого брака родился известный воин Гейдрек, которому мать передала меч Тырвинг.
Гейдрек впоследствии завладел Рейдготией (нынешняя Ютландия) и был в дружественных сношениях с Роллавгом, знаменитым тогда государем Гардарикским (Новгородским). Во время морских набегов Гейдрек часто посещал Гольмгард (Новгород) и женился, в конце концов, на дочери Роллавга Гергерде, получив за ней в приданое Винландию, и т. д.
Так рассказывают древние скандинавские предания о Гардарикии и Альдейгобурге и об их государях от Одина до Ангантира, жившего, по их словам, за десять поколений до Рюрика.
К половине IX века христианского летосчисления Гардарикия была уже обширной Новгородской областью, население которой состояло главным образом из племен славянских, затем финских и скандинавских. Альдейгобург (Ладога), вероятно, был уже в это время в числе подчиненных ей городов. В это же время произошли ссоры с варягами, после чего начались междоусобия и внутренние непорядки. Саги объясняют смуты прекращением древней династии государей в Гардарикии.
Саги позднейшего времени говорят уже об Альдейгобурге в связи с именами первых русских князей и скандинавских королей или их родственников.
Так, норвежский король Олаф Триггезон в молодости, спасаясь бегством от неприятеля, искал покровительства у князя Владимира (980 г.) и провел год в Альдейгобурге (Ладоге) начальником пограничнаго отряда. Из этих же саг мы узнаем, что Ярослав был женат на шведской королевне Ингигерде. Вследствие этого брака в Альдейгобурге водворился и долгое время жил, в качестве местного правителя, родственник Ингигерды шведский ярл Рангвальд, приехавший вместе с ней из Швеции. Рангвальд женился на Ингеборге, сестре норвежского короля Олафа Триггезона. В Ладоге же служил некоторое время у Ярослава зять его Гаральд, женатый на его дочери Елизавете. В Ладоге же скрывался шведский королевич Магнус, искавший покровительства у Ярослава после гибели отца, павшего в сражении с датчанами.
Вообще скандинавские саги указывают на многих знатных витязей, служивших в дружинах русских князей. Каждый пришелец получал место, смотря по своей известности. А по нашим древним былинам, князь встречал неизвестных витязей такими словами:
Гой вы еси, добры молодцы!
Скажитеся, как вас по имени зовут,
А по имени вам можно место дать,
По изотчеству можно пожаловати.
Река Волхов. Современная фотография
Сказания иноземных писателей о древних славянских землях и Ладоге. – Русские летописи о славянах и Ладоге. – Ладога – столица Рюрика и место смерти Олега. – Исторические места и их легенды.
Торговые люди в старину, переезжая из края в край, составляли для памяти дорожники или путеуказатели, которые при случае служили и для военных походов. Эти же дорожники были главным материалом для географических сведений ученых географов и историков того времени. По большей части это были простые перечисления мест или народов с часто вымышленными прибавлениями о жизни последних. Вероятно, и известный отец истории, греческий историк Геродот, живший в V веке до Р. Хр., пользовался этим же материалом, когда писал о жителях теперешней России. По его свидетельству, на северных берегах Понта (Черного моря) жили киммерияне, к северу от них скифы, за ними исседоны, за ними аримаспы (одноглазные), грифы и, наконец, у северного океана гипербореи.
Писатели первых веков после Р. Хр., пользуясь, наряду с путеуказателями, и другими, более достоверными источниками, упоминают уже и о славянах. Они знают их под именем венедов, живущих около реки Вислы, между племенами сарматскими, финскими и германскими. Римский историк Тацит сначала сомневается, к каким племенам причислить венедов: к германским или сарматским. «Они много приняли из сарматских нравов, – говорит он, – потому что как разбойники скитаются по стране». Но, когда Тацит ближе познакомился с описываемым народом, то нашел, что он отличается от сарматов, проводящих жизнь в кибитках и на лошадях. Венеды, по словам Тацита, строят дома и сражаются пешими и со щитами.
Известный александрийский астроном и географ Птоломей, живший во II веке после Р. Хр., указывал на племя Ставан, жившее в нынешней Новгородской области. На трех местах своей карты он обозначает народ Амадогу, город Амадогу и озеро Амадогу. Озеро он помещает вверху западного притока Днепра. Имея в руках источники громадной александрийской библиотеки того времени, Птоломей пользовался также и современными путеводителями. Вероятно, он не раз встречал название местности и озера Амадога, но не знал, куда правильнее поместить их. Может быть, это было искаженное название озера, народа и города Ладога.
Писатели следующих веков постоянно упоминают венедов и сербов, живущих на востоке от них. В половине VI века сведения о славянских племенах и местностях, обитаемых ими, становятся уж гораздо точнее.
Готский историк Иорнанд говорит, что многочисленное племя венедов разделялось на два народа – славян, живших от верховьев Вислы на восток до Днепра, и антов, которые были сильнее первых и жили в странах припонтийских от Днепра до Днестра. Греческий историк Прокопий также знает славян и антов, прибавляя, что в древности оба народа были известны под одним общим именем споров, в котором новейшие исследователи видят сербов.
В IX и X веках арабские писатели пишут уже очень много и подробно о новгородских славянах, варягах и руссах, которые ведут в это время оживленную торговлю с Болгарским царством на Каме.
Богородица. Утраченная ныне фреска церкви Святого Георгия. Фотография С.М. Прокудина-Горского. 1909 г.
Святитель Николай Угодник. Фреска церкви Святого Георгия. Фотография С.М. Прокудина-Горского. 1909 г.
Писатели Аль-Масуди и Идрисси посетили «Руссию» в IX веке, писали об ней и упоминали, между прочим, об одном из многочисленных славянских племен Лудана и о городе их Луджага, находящемся к северу от Новгорода. Может быть, эти названия также означали город Ладогу и славянское племя, жившее в ней.
Русские летописцы заимствовали первые сведения о древних славянах у греческих историков. Когда Русь приняла христианство от Византии, то духовенство византийское, вместе с христианским вероучением, принесло в нее и священные книги. Первые русские священники научились читать эти книги, они участвовали и во всех сношениях русских с Византией. Приезжая в Византию при русском посольстве, они воспринимали византийскую образованность. Читая греческие книги, они познакомились с историей, с записями и хроникой исторических событий. Духовные лица, участвовавшие в военных походах русских в Византию, знали подробный ход войны и помогали составлять договора. По примеру византийских историков и по их образцам, они стали вести свои записки, свою «хронику» событий, или летописи. Взяв начало описания исторических событий из старых византийских летописей, они прибавляли к ним старые славянские предания, хранившиеся в народе. Так зародилась русская летопись среди духовенства и перешла в древние русские монастыри. Из поколения в поколение переписывали монахи хронику и вели дальше летописи в разных местах и в многочисленных списках, часто противоречащих один другому. В позднейшие времена русские и иностранные историки разбирали эти летописи, пользуясь списками, более соответствующими общему ходу исторических событий. Но разобраться в истинности разных подробностей этих списков невозможно, потому некоторые места в них так и остались загадочными и сомнительными.
Русский летописец так пишет о первоначальном месте жительства славян и их движении: «Спустя много времени после Вавилонского столпотворения, сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись по земле племена и прозвались своими именами, где которое племя село на каком месте: одни пришли и сели на реке именем Морава и прозвались моравами, другие назвались чехами; а вот тоже славяне – хорваты белые, сербы и хоружане». Затем дальше: «Тако же и те же словене, пришедше, седоша межи Припетю и Двиною и наркошася дреговичи. И инии, седоша на Двине, наркошася полочане, речки ради, яже втечет в Двину, именем Полоша. Словене же, седоша около озера Илмера (Ильменя), и прозвашеся своим именем. И сделаша град и нарекоша Новгород».
В другом списке пишется так: «Пришедше словене з Дуная и седоша у озера Ладожьского от толе прииде и седоша около озера Илмера и прозвашеся своим именем». Здесь летописец хочет указать, что славяне предварительно сели у Ладожского озера, а потом уже пошли к Ильменю, может быть, под давлением варягов или каких-нибудь других враждебных народов.
По пути своего расселения к северо-востоку славяне всюду встречали дикие финские племена, с которыми и смешивались. Эти финские племена встречаются под разными названиями у всех упомянутых нами древних историков, начиная с Геродота. Всегда финны жили преимущественно в лесистых и болотистых местах. Тацит указывает на их «изумительную дикость и гнусную скудость». Финны постепенно уступали перед славянами, подчиняясь их народности и приравниваясь к ним. Около Х века финны, наравне с славянами, имели города; наравне с ними терпели от внутренних неурядиц по изгнании варягов, вследствие чего и участвовали вместе с ними в призвании князей.
Варягами называли дружины норманнских викингов, или морских королей, состоявшие из уроженцев Скандинавского полуострова и Ютландии, часто знатного происхождения. Волею или неволею викинги покидали отечество и искали счастья на морях или в чужих странах. Они любили свое водное королевство и охотно умирали за него, как за свое отечество. Шведский поэт XIX столетия Тегнер так охарактеризовал древних викингов и их жизнь:
«Ни шатров на судах, ни ночлега в домах:
Супостат за дверьми стережет;
Спать на ратном щите, меч булатный в руках,
А шатром голубой небосвод».
Затем дальше:
«Как взыграет гроза, подыми паруса:
Под грозою душе веселей.
Пусть гремит, пусть ревет: трус, кто парус совьет!
Чем быть трусом, погибни скорей!
Ты купца, на пути повстречав, защити;
Но возьми с него должную дань.
Ты владыка морей, он же прибыли раб:
Благороднейший промысел брань».
И так далее.
Варяги издавна приезжали на побережья Ладожского озера и Волхова и беспокоили жителей, облагая их данью. Племена, жившие на северо-западе Европы, хорошо знали их и невольно подчинялись им, как людям, обладающим силой и опытностью в ратном деле. Летописец говорит, что «брали дань варяги из-за моря на чуди, славянах новгородских, мери, веси и кривичах».
В 862 году, по свидетельству летописца, племена, платившие дань варягам, прогнали их за море, не дали им дани и начали сами у себя владеть. «Изгнаша варягы за море и не даша им дани. И начаша сами в соби володети. И не в них правды и вста род на род, и быша усобицы в них и воевати сами на ся почаша». При таких обстоятельствах племена собрались и решили искать себе князя. «Идоша за море к варягам к руси; и ркоша русь, чюдь, словяне, кривичи и вся: земля наша велика и обильна, а наряду в ней нет; да поидеши княжить и володеть нами». Затем дальше: «И избрашася трие брата с роды своими и придоша к словенем первее и срубиша город Ладогу. И седе старейший в Ладози Рюрик, а другой Синеус на Беле озере, а третий Трувор в Изборске».
Здесь мы в первый раз встречаем в летописях город Ладогу. Но вероятнее всего, что, говоря «срубиша город Ладогу», летописец хотел сказать, что Рюрик выстроил нечто в роде крепости в существовавшей уже тогда Ладоге.
По свидетельству древних иностранных писателей, у славян всегда было очень много городов. Один географ X века насчитывал на всем протяжении славянских земель на юге и западе около 3760 городов. «Городом» славяне называли всякое огороженное или укрепленное от нападения неприятелей место. Арабский писатель Ибна-Якуб, путешествовавший по славянским землям в 965 году, так описывал постройку городов или крепостей славянами: «Они выбирают луга, богатые водой и тростником, намечают там место круглое или четыреугольное, затем кругом этого места выкапывают ров и из вынимаемой земли насыпают вал. Они укрепляют этот вал досками и сваями, утаптывая землю, пока вал не достигнет желаемой высоты. Затем они проделывают ворота, на какой стороне захотят, и подходят к ним по деревянному мосту». В более возвышенных местностях укрепления строили на берегу речки или на слиянии двух рек. По краям береговой возвышенности насыпался вал, так что середина возвышенности принимала вид углубленной котловины. Много остатков таких укреплений сохранилось до сих пор и известно под названием «городищ».
Итак Рюрик, по летописи, поселился в Ладоге. Можно предположить, говорит историк Соловьев, что Рюрику было выгоднее поселиться в Ладоге, чем в Новгороде. Ладога стояла у начала великого водного пути и была ближе к морю, потому положение ее было более важное, чем положение Новгорода. И, кроме того, в случае, если бы Рюрик не поладил с выбравшими его племенами и они снова возмутились бы против него, ему легче было уйти за море из Ладоги, чем из Новгорода. Вообще, в Ладоге он мог удобнее укрепиться для защиты от всяких врагов как себя, так и подвластной ему теперь области. Согласно летописи, Рюрик прожил в Ладоге два года, пока были живы его братья. После их смерти он перебрался в Новгород.
Новгородские летописи связывают Ладогу также и с именем любимого русского князя и героя Олега Вещего. Олег поехал с маленьким сыном умершего Рюрика Игорем на юг по Днепру. Там княжили в это время недовольные Рюриком и ушедшие от него дружинники Аскольд и Дир. Заманив князей хитростью на берег, Олег приказал убить их и стал княжить в Киеве, назвав его «матерью городов русских». Но, по новгородским летописям, он всегда любил Ладогу и часто жил в ней. Вопреки общепринятому мнению, что Олег умер в Киеве, новгородские летописи указывают на то, что он умер на пути в Ладогу (в 922 г.) недалеко от нее. «Иде Одег к Новугороду и оттуда в Ладогу. Друзии же сказывают, яко идущю ему за море и уклюну змия в ногу и с того умре; есть могила его в Ладози». Народная молва указывает и могилу Олега – громадный конусообразный курган верстах в восьми от Ладоги.
Местные предания не хотят уступать Ладогу скандинавам. Они повествуют, что еще в отдаленные языческие времена славяне основали Ладогу и назвали ее так по имени своего бога любви и согласия – Ладо. Ладо сам приплыл по реке в Ладогу и стал на прибрежном холме. До сих пор указывают на берегу речки Ладожки красивый крутой зеленый холм, с выравненной площадкой на вершине. Стоит он среди густого сочного луга, пестреющего цветами, и вплотную окружен частым кустарником, обвитым хмелем. Из подошвы его бьет родник чистой холодной воды.
На небольшом полуострове, омываемом с одной стороны Волховом, с другой Ладожкой, возвышается развалина каменной твердыни, которую местное предание упорно называет Рюриковой крепостью. Выдвинутая впереди города, она была поставлена как страж на защиту его. Крепкие надежные стены, сложенные из громадных булыжников и кирпичей, соединялись по углам круглыми башнями с бойницами. И теперь еще нависают остатки грозных когда-то стен и башен над Волховом и Ладожкой. Все глубже и глубже врастает развалина в землю, обрастая травой и кустарником. Толстые цепкие корни рябин вросли в ее камни и, словно громадные могучие змеи, переплелись между ними. Свежая зеленая листва и ярко-красные гроздья ягод, смеясь и радуясь в солнечный день, ласкают серые, источенные временем, мшистые камни и будто издеваются над смертью и тлением.
По словам жителей, на одной из башен была плита с какой-то надписью, но еще в начале прошлого столетия она упала и разбилась в куски.
В летописи определенно указывается, что в 1114 году была заложена каменная крепость в Ладоге. «Том же лете Павл посадник Ладожский заложи Ладогу город камян». Но народная молва не сдается, и ей вторят некоторые русские и иностранные писатели.
Развалины, существующие, во всяком случае, около тысячи лет, всегда возбуждали и до сих пор возбуждают народную фантазию. Круглые отверстия бойниц, как пустые глазные впадины черепа, зияют на облезлых, осыпающихся стенах. Полуобвалившиеся ступени лестниц, уходящих куда-то под землю, сырые, узкие и темные переходы, полузасыпанные щебнем и землей, какие-то толстые заржавленные кольца, привинченные к стенам темных углублений, в роде подземных темниц – разве все это не достаточный материал для всевозможных вымыслов? И среди жителей Ладоги с давних пор возникали легенды о глухих подземельях, где томились узники времен Рюрика и позднейших владетелей крепости-замка. Они рассказывают о бесконечных ходах, идущих под Волхов и соединявших крепость с противоположным берегом или, может быть, с другими подобными крепостями по берегу Волхова, от которых не осталось теперь следов.
Еще в первой половине прошлого столетия были известны попытки некоторых смельчаков. Они хотели проникнуть в тайники крепости и, может быть, найти там несметные сокровища русских князей или норманнских викингов и даже самый золотой гроб с прахом Рюрика, стоящий в одном из таинственных проходов под волнами Волхова.
В 1811 году генерал-майор Герард пробрался через одно из выходящих наружу отверстий на внутреннюю каменную лестницу. Лестница привела его в просторную четырехугольную комнату, из которой он прошел снова по лестнице в другую такую же комнату. Отсюда шли подземные ходы на большое пространство, но исследователь не мог продолжать своих изысканий. Густой и сырой воздух препятствовал дыханью, и множество нетопырей преграждали путь.
В пятидесятых годах прошлого столетия была предпринята даже целая экспедиция с целью исследования Рюриковой крепости. Участниками экспедиции были: писатель А. Башуцкий, священник Антоний Бочков и ладожский старожил дьякон Савва Беляев. Участники экспедиции рассказывали, что они отперли маленькую ветхую дверь под юго-восточной угловой башней. Дверь вела к реке и была задвинута тяжелым железным засовом и заперта цепью на замке. Запасшись фонарем, лопатами и ломом, они отправились на осмотр открывшегося прохода. Скоро им пришлось с опасностью пробираться в полумраке, между рыхлыми от сырости и нависшими каменными сводами подводной галереи. Стены галереи были покрыты густой массой бледно-зеленой плесени, в которую уходили руки, не встречая ничего твердого для опоры. Воздух становился удушливым, над головами стоял гул от перекатывавшихся волн. Кругом раздавалось шлепанье отвратительных гадин. Все это угнетало мозг до того, что терялось соображение, а вязнувшие в грязной тине ноги отказывались служить. Наконец, от спертости атмосферы погас огонь в фонаре, и спички не загорались… Чуть не ползком выбрались исследователи из переходов подземелья, в котором пробыли около часа.