Е. Х. Гонатас
Гостеприимный кардинал
ОГИ
Димитрис Яламас. От редактора
Е. Х. Гонатас – не самый известный греческий писатель. Он – один из тех, кто прошел уникальный путь, путь исключительно личный, зачастую внутренний, обрамленный строгим аскетизмом, который ему диктовали высокое искусство и тяжелые времена. Он писал стихотворения в прозе. Иногда они занимали несколько страниц, иногда – всего несколько строк. Он был близким другом великого поэта Милтоса Сахтуриса, который, как видно из переписки, был под большим впечатлением от полного и насыщенного слова у Гонатаса. Вот что мы читаем в письме Сахтуриса, написанном сразу после прочтения только что вышедшего сборника «Подготовка»: «…редко когда такой маленький по объему рассказ включает в себя всю агонию, всю боль человека» (М. Сахтурис. Письмо к Е. Х. Гонатасу, 01.08.1991). Переложение его текстов на другой язык (я хотел бы избежать избитого слова «перевод») требует постоянного внимания и бережного отношения к рассказу и к языку, которым он написан. Важно сохранить значимость детали в повествовании, это один из самых значительных элементов его красоты. Важно, чтобы текст рассказчика ожил на чужом языке. Это сложная задача. Особенно при переводе текстов этого литературного жанра на язык с другими литературными традициями. Они в равной степени прекрасны, но – другие. Тогда ты становишься не просто переводчиком. Ты становишься соавтором. Ты в одной упряжке с рассказчиком. Этот опыт настолько прекрасен, насколько и сложен.
Е. Х. Гонатас – не самый известный греческий писатель. Он выпустил семь сборников рассказов. Идея сборника для него представлялась очень значительной. Сборник сам по себе был произведением искусства. Число представленных в нем рассказов, их последовательность (в некоторых случаях он повторял публикацию рассказов и в следующих сборниках, с незначительными, почти незаметными изменениями; в настоящем издании мы сохранили его авторский выбор), размер и формат каждой книги, шрифты, иллюстрации – все эти элементы включали в себя, каждый в отдельности и все вместе, также его любовь, его вкус, его непоколебимое мнение; целостность каждого произведения составляют все эти элементы вкупе, а не только собственно тексты. Гонатас был ярым поклонником деталей и высокого вкуса, который они могут передать.
Е. Х. Гонатас – не самый известный греческий писатель. Его произведения публиковались в отдельных книжках-сборниках. Некоторые из его рассказов включены в греческие и зарубежные антологии. Настоящий сборник представляет собой первую в мире попытку собрать все творческое наследие писателя под одной обложкой общего издания. Мы попытались структурировать книгу таким образом, чтобы она передавала, насколько это возможно, самодостаточность и эстетику каждого отдельного сборника, так, как это задумал и воплотил сам автор, безустанно работавший много часов подряд в типографии (в последнее время это было издательство «Стигми» в сотрудничестве с ценителем такой же высочайшей эстетики, издателем старой закалки, художником книги Эмилием Калиакацосом, с которым мне тоже посчастливилось познакомиться и поработать в далеком 1980 г.). Гонатас – поклонник типографского искусства, так же как и его друг писатель Никос Кахтицис, который, следуя примеру Вирджинии Вульф, сам печатал все свои книги. Внешний вид книги имел для Гонатаса огромное значение, он считал его неотъемлемой ее частью. Он всегда выбирал издателей-художников, которые набирали книги вручную, с использованием типографских ящиков. Он ненавидел современные легкие техники. Когда он издавал книгу, он многие часы проводил в типографии и работал вместе с издателем-верстальщиком. Свои первые книги он издал в типографии братьев Тарусопулу, где печатал свои книги и Сеферис. После 1970 г. он издавался сначала у издателя-художника Филиппоса Влахоса, у которого тогда было издательство «Кимена», типография в одном помещении с конторой, в одном старом доме, куда часто захаживали молодые поэты. После 1984 г. все свои книги, старые и новые, свои собственные сочинения и переводы писателей, которых он любил, он издает в издательстве «Стигми» Эмилиоса Каллиакацоса, которое походило на издательство Филиппа Влахоса. Там каждую субботу собиралась небольшая компания друзей, известных писателей и критиков, а также его молодых поклонников, и им он читал свои тексты. Ко всем книгам этого периода нарисовал обложки его друг, известный художник Алексис Акрифакис, они вместе выбирали подходящие рисунки. В нашем русском издании мы воспроизводим все эти оригинальные иллюстрации. «В качестве ориентира он использовал издательство G. L. M. французского поэта и художника, издателя Guy Lévis Mano, которое находилось в Париже и выпускало в малом формате серию сборников известных поэтов. Гонатас часто путешествовал в Париж в 1950-е годы, когда там жила его сестра. Он часто бывал в типографии G. L. M. и учился у французского художника. Guy Lévis Mano выпускал журнал Cahiers G. L. M. („Тетради G. L. M.“), где печатались избранные произведения авангардного толка в сопровождении рисунков известных художников, преимущественно сюрреалистов. Сотрудничал с этим журналом и патриарх сюрреалистского движения Андре Бретон. Гонатас сам издавал журнал, следовавший образцу французских „Тетрадей“, журнал „Первоматерия“, у которого вышло всего два номера»[1].
Е. Х. Гонатас – не самый известный греческий писатель. Даже его имя для большинства читателей его произведений является загадкой. Волшебной творческой загадкой. Он всегда подписывался своими инициалами и фамилией – «Ε. Χ. Гонатас». Он никогда не использовал свое прекрасное древнее имя Эпаминонд, не предпринимая, впрочем, никогда попыток скрыть его. Просто подпись «Ε. Χ. Гонатас» тоже была частью общей эстетики его творчества. Мы с уважением отнеслись к этому желанию и в русском издании его произведений.
Е. Х. Гонатас – не самый известный греческий писатель. Но книга, которую вы сейчас держите в руках, дорогой читатель, – очень важная книга, это символический образец новогреческого литературного творчества, которое само по себе не настолько известно иностранному читателю, как тексты классической античной словесности, но по праву занимает значительное место в пантеоне мировой литературы.
Франгиски Абадзопулу. Гонатас – Россия
Литературный жанр, в котором работал греческий писатель Е. Х. Гонатас, – особая история, похожая на новеллу или короткий рассказ. Он сочинял маленькие шедевры, показывающие особое восприятие прозы и ее возможностей, подрывающие господство реализма и его точного позитивистского отображения действительности. Его творчество оказало глубочайшее влияние на молодых греческих литераторов. Я убеждена, что публикация его произведений для российской читательской публики имеет особое значение, поскольку он сам страстно изучал творчество как великих русских классиков, так и менее известных писателей, что оказало влияние и на его собственные произведения.
В Греции между двух войн
Е. Х. Гонатас родился в Афинах в 1924 г. в семье состоятельных родителей, вырос в консервативной среде буржуазной семьи, из которой вышли известные политические деятели. Родственники несерьезно относились к его литературному творчеству. Несмотря на желание стать агрономом, по настоянию родителей он поступил на юридический факультет. Гонатас рано начал писать и, будучи еще школьником, отправлял свои рассказы в литературные журналы. В кругу семьи он задыхался, не находя отклика, так что постепенно начал делиться опытом своих литературных поисков и художественных волнений с другими молодыми людьми, которые впоследствии стали знаменитыми поэтами, такими как Милтос Сахтурис и Димитрис Пападицас. Во время немецкой оккупации Греции он работал в Красном Кресте. Был знаком с интеллектуальными кругами левой идеологии и пережил великие социальные, идеологические и политические конфликты, которые привели в итоге к гражданской войне. Сам Гонатас, горячий сторонник парламентской демократии и противник насилия, предпочел держаться вдалеке от политической арены, со скепсисом наблюдая за духовной и политической жизнью страны, будучи далек от любых проявлений фанатизма и догматизма.
Его первая книга, «Путешественник», была опубликована в 1945 г., когда ему было всего 20 лет. Для того чтобы обеспечить себе существование, писатель был вынужден работать консультантом в одной юридической компании, а затем начать свою адвокатскую практику. Вместе с другом они открыли адвокатскую контору, занимавшуюся вопросами гражданского права, но он всегда старался организовать жизнь так, чтобы оставалось свободное время для творчества. В 1959 г. вместе с поэтом Димитрисом Пападицасом он начал издавать журнал «Первоматерия», который, однако, просуществовал недолго. В журнале поэты печатали свои собственные тексты, переводы Ивана Голля (Ivan Goll), поэта-сюрреалиста еврейского происхождения из Германии, своеобразного маргинального немецкого художника и поэта Волса (Wols), а также маленькие странные истории греческих писателей Средневековья, которые они озаглавили mirabilia. Выбор текстов показывает, что авторы журнала стремились обнаружить и показать что-то необычное, нетрадиционное и аутентичное в классической и современной литературе. В 1959 и 1963 гг. Гонатас издал три сборника с прозаическими текстами малого объема: «Тайник», «Бездна» и «Коровы».
В это же время он тесно связывает свою судьбу узами ученика – учителя с великим греческим художником и поэтом-сюрреалистом Никосом Энгонопулосом. Эти отношения продолжались еще многие годы спустя. В середине семидесятых годов Гонатас досрочно выходит на пенсию, с тем чтобы посвятить себя исключительно литературе, и начиная с этого периода вплоть до смерти он издает большую часть своих произведений. В это время он постепенно становится известным. Многие десятилетия творчество Гонатаса, неканоническое и ни на что не похожее, невозможно было отнести по общепринятой классификации ни к одному известному литературному жанру. Его не включали в известные антологии поэзии или прозы, поскольку не могли решить, поэт он или прозаик, и он только один-единственный раз получил литературную премию – это была премия за переводы таких писателей, как Флобер, Антонио Поркья, Георг Кристоф Лихтенберг, Сэмуель Тэйлор Кольридж, Хорхе Луис Борхес.
Е. Х. Гонатас жил со своей супругой в старом доме с большим садом в Кифисии – красивом, зеленом аристократическом пригороде Афин. Он был библиофилом, ценил искусство, коллекционировал художественные произведения и странные предметы. Он обожал животных, нежно о них заботился и наблюдал за их повадками. У него было две собаки породы колли и множество кошек. В саду у дома он прикармливал уток, черепах, ежей, там же у него был и прудик с золотыми рыбками. Гонатас выбрал жизнь вдали от огней славы. Помимо всего двух интервью, у него не было публичных выступлений, но с 1980 г., уже в зрелом возрасте, он регулярно посещал маленькую типографию, где печатал свои небольшие аккуратные книжки. Там вокруг него образовался круг молодых литераторов, его поклонников, которые считали его своим учителем. Уже в конце своего жизненного пути он всего лишь раз появился на экране телевизора в документальном фильме, который сняла его подруга Ева Стефани. В нем он рассказывает о своих животных, об искусстве, о других поэтах, но нигде из скромности не говорит о своем собственном творчестве. Он считал, что не смог в полной мере реализовать свои замыслы, однако, как явно видно теперь, именно он создал греческую школу рассказа (forme brève).
Он писал мало, был избирателен, находился в постоянном поиске качества, личного стиля, он был одним из немногих греческих писателей послевоенного времени, выбравших сложный путь авангарда, проигнорировавших популярное течение реализма, критического или социалистического, находившихся в поиске новых путей выражения среди авангардистских течений в Европе. Однако для Гонатаса никакая новая форма искусства не могла возникнуть без любви к традиции и без ее изучения. Он был одним из глубочайших исследователей мировой литературы, обожал классиков и одновременно выискивал повсюду редкие и самобытные вещи. Он тщательно исследовал своих любимых писателей, пытаясь раскрыть секреты их творчества, он, словно ученик в мастерской великого художника, изучал их произведения, с большим вниманием относясь к каждой детали.
Его называли сюрреалистом, снотворцем, писателем фантастической литературы. Сам же он очень характерно заметил в одной из своих записанных бесед: «Я не создаю сны, я не „снотворец“. Все, о чем я пишу, было пережито, а фантастические элементы, которые видны в моем творчестве, по существу являются абсурдом, они связаны с амбивалентностью реальности»[2]. И еще в одной из записанных бесед он сказал: «Я не пишу о фантастическом, это ошибка. Я не пишу также об исключительном, я пишу об исключении. Невероятной может стать и самая простая вещь».
«Амбивалентность реальности»: Е. Х. Гонатас и история
Амбивалентность реальности, как ее называет Гонатас, была обусловлена резкими оппозиционными выступлениями и конфликтными ситуациями, характерными для греческого общества и сопровождающими политическую жизнь Греции со времени основания государства в 1830 г. В его творчестве тем не менее нет ссылок на конкретные исторические события в Греции или в окружающем мире. Однако читатель его произведений постоянно сталкивается с крайностями, превосходящими логику, вызывающими неуверенность, порождающими чувство угрозы, вселяющими страх. Кажется, что его герои живут в абсолютно разрушенном мире, переживают глубокий кризис и отчаянно жаждут покоя, согласия, объединения в мире, разрывающемся между традицией и прогрессом, Востоком и Западом, деревней и столицей, между вселенной больших интересов и маленьких людей – бедных и отверженных.
В тридцатые годы, в которые вырос Гонатас, господствующие позиции занимал так называемый буржуазный, исключительно реалистический роман, призванный выражать позитивистскую позицию поколения писателей, которые следовали тенденции рационализации, не принимая во внимание социальное напряжение и атмосферу глубокого морального и социального кризиса. Именно этот кризис должен был вызвать гражданскую войну в Греции в 1946–1949 гг., в которой официальная «национальная» гвардия противостояла «народной» армии, которая представляла силы греческих коммунистов. Гражданская война разразилась в Греции вскоре после вывода немецких войск, страна вновь погрузилась в реки крови. В этой войне обе стороны потеряли молодых людей, которые были живым потенциалом для восстановления Греции после военной катастрофы. Война закончилась победой националистической фракции, что привело к созданию полицейского государства и диктатуре «черных полковников» в 1967 г. Потерпевшие поражение левые, многие из которых были представителями интеллигенции, попали в концентрационные лагеря. Атмосфера страха, опасности, смерти продолжала разливаться по стране, разрушенной войной. Как можно было передать эту атмосферу? Творчество Гонатаса выходит из этой окружающей обстановки и также из художественных и философских поисков этой конкретной эпохи. Так же как и другие его друзья, он чувствовал, что привычных слов недостаточно для того, чтобы выразить «невыразимое». Эти поиски привели писателя к проблеме языка и отображения действительности, с которой столкнулись представители романтизма на стыке XVIII–XIX вв. и художественного авангарда в начале ΧΧ в.
Для ранних немецких романтиков Йенской школы Фридриха Шлегеля, Новалиса, Тика язык был важнейшим инструментом познания внутреннего духовного мира, разрыва между духом и материей, между мечтой и реальностью. Они интересовались их единством и жаждали дать миру новое волшебство. Кольридж писал: «Поэзия – это пробуждение разума от летаргического сна обыденности и обращение к красоте и чуду, которые находятся прямо перед нами»[3]. А Шелли писал, что поэт – это тот, кто «приподнимает покров со скрытой красоты мира и делает привычными вещи, бывшие до того непривычными»[4]. Именно эту мысль взял и развил Новалис в одном из своих текстов: «Поэты – это те, кто приятным образом делают непривычные вещи привычными и в то же время привлекательными»[5].
Писатель и теоретик русского авангарда Виктор Шкловский описывал этот феномен как «остранение», то есть освобождение слов от их привычного значения с помощью новых сочетаний. Он пишет: «…мы перестали быть художниками в обыденной жизни <…> только создание новых форм искусства может возвратить человеку переживание мира, воскресить вещи и убить пессимизм»[6]. «…Для того чтобы вернуть ощущение жизни, почувствовать вещи, для того чтобы делать камень каменным, существует то, что называется искусством <…> приемом искусства является прием „остранения“ вещей и прием затрудненной формы, увеличивающий трудность и долготу восприятия, так как воспринимательный процесс в искусстве самоцелен и должен быть продлен; искусство есть способ пережить деланье вещи, а сделанное в искусстве не важно»[7].
Поиск и создание непривычного в литературе можно считать одной из характерных черт авангардистских течений начала XX в.: футуризма, дадаизма, сюрреализма – всего того, что мы в общем называем поэзией модернизма. Модернизм в поэзии проявляется изменениями, которые касаются исключительно личного стиля автора. Новшества в размере и рифме, темнота смыслов, намеки, использование символов, уход от известных мифологических тем и изобретение своего собственного мифа или лирического мифологического персонажа – это основные характерные черты поэзии модернистов ΧΧ в. Термин «авангард», напротив, используется преимущественно для художников, которые возникали целыми группами, со своими журналами и манифестами, и избирали новаторский способ письма с целью кардинально изменить не только искусство, но и сознание читателя, создавая искусство в крайне революционной форме, освобожденное от всего, что могло бы соответствовать эстетическим привычкам общества, преследуя высшую цель – вызвать восстание умов. Авангардистские течения имели революционную составляющую, которая одновременно была этической и философской, – они боролись за изменение сознания через искусство. Именно этого пытался добиться Гонатас. Он говорил: «Я бы хотел, чтобы это влияние было, насколько это возможно, нравственным, моральным. Я и не считаю, что оставил творческое наследие: я дал набор образцов». То, что Гонатас называл «образцами», было на самом пропущено через двойную дистилляцию, как крепкие алкогольные напитки, и в результате после многочасового сосредоточения, проб, исправлений текст достигал своего конечного вида, не теряя при этом изначальную искру вдохновения.
Книги-миниатюры
В 1945 г., сразу после окончания Второй мировой войны, двадцатилетний Гонатас выпустил книжку с одним рассказом – «Путешественник». Рассказ имеет яркую символику и аллегоричность: юноша убивает Гиганта – сверхъестественное существо, символизирующее местного духа-благодетеля и старые традиции. Юноша осознает свою ошибку и, преследуемый чувством вины, уезжает из родных мест и отправляется в странствие. Он садится в полный раненых поезд с разбитыми стеклами – поезд войны, где странные и потусторонние картины сменяют одна другую: за ним следует желтый свет пламени мерцающей свечи, женщины входят и указывают на него забинтованным пальчиком, какой-то пассажир подвесил рыбину «на веревке на гвоздь, рядом с окном». Странствие продолжается по пустынным и скалистым пейзажам, с ястребами и грифами, по странному дому с молодым хозяином, который играет меланхоличные мелодии на струнах кифары, словно Орфей. Романтические мотивы перекликаются со сценами, которые мы читали в «Песне старого моряка» Кольриджа, которую Гонатас особенно любил, или в «Попрошайке из Локарно» Э. Т. А. Гофмана. «Путешественник» переживает свою собственную внутреннюю драму во времена Второй мировой войны и гражданского раскола. Смерть вошла в жизнь, насилие захватило все вокруг. Юноша бежит отовсюду, преследуемый чувством вины и кошмарами, и направляется в угрожающую неизвестность.
Во втором издании «Путешественника» Гонатас добавил эпиграф к книге, стихи О. Мандельштама:
Отчего так мало музыки
И такая тишина?
(«Смутно дышащими листьями…», 1911)
У Мандельштама звук, музыка и поэзия рождаются из тишины. Тишина и музыка взаимосвязаны, художественное творчество одновременно включает их обеих: тишину и музыку. Этот парадокс Гонатас озвучивает в эпоху, когда война полностью разрушила жизнь, сделала все вокруг хрупким, нестабильным и изменчивым. Почему бы музыке не следовать за великой тишиной? «Путешественник» – словно безнадежная попытка создать музыку из тишины, а юноша, соучастник того зла, которое происходит в его родных местах, тщетно пытается примириться с силами истории. Создается впечатление, что двадцатилетний Гонатас выбирает множество символов, словно создает музыку, которая уводит далеко от всего, что имеет устоявшийся, обычный, приевшийся характер. Только немногие критики обратили внимание на книжку «Путешественник» и разглядели в ней совершенно оригинальный способ выражения глубочайшего беспокойства человека во время войны.
То же самое беспокойство мы узнаем и во второй книге Е. Х. Гонатаса, в «Тайнике», которая вышла в 1959 г. и включает в себя короткие лирические прозаические тексты и рассказы, где главные роли играют существа из животного мира: медведи, птицы, разнообразные звери, а иногда и отдельные части и члены тела, как, например, глаза, которые постоянно превращаются во что-то иное.
«Лес на четырех деревянных колесах убегал с ревом, как водопад между гор».
«На сцене погасли огни. Зал опустел. Свеча летает от кресла к креслу».
«Внутри яблок – довольные смеющиеся младенцы».
Неодушевленные предметы становятся одушевленными, у животных появляются черты людей, а у людей – животных. Так, мы видим, что груша танцует, лес движется и ревет, олень молится. Тело, где живет эротизм и желание, непрестанно выступает на передний план, расчленяется, трансформируется, сосуществует рядом с другими существами и внутри них. В превосходном тексте с названием «Листья» создается ощущение того, что зарытое в листья человеческое тело само тоже начинает выпускать побеги.
Постоянные метафоры в «Тайнике» переносят нас в мир, где поэт создает музыку из материи волшебства и сновидений. То же самое происходит и в кратких рассказах в книге «Бездна» (1963), где с кинематографической точностью смены планов чередуются фрагменты сновидений и критические моменты: тайники, логова, орудия убийства, кровь, мертвые животные. В этих острых моментах угадывается тлен, силы бессознательного и многомерность реальности.
После долгих лет молчания Гонатас публикует рассказ «Гостеприимный кардинал», вышедший отдельной книгой в 1986 г. Сюжет полностью разворачивается в атмосфере деревенского спокойствия, в старом постоялом дворе, идеальном прибежище для тех, кто ищет умиротворения. Однако когда на постоялый двор прибывают двое путешественников, там начинают происходить невообразимые события. Оба единственных постояльца переживают странный опыт, в то время как хозяин двора со своей супругой пытаются дать правдоподобные объяснения всему происходящему. В конце оба героя обнаруживают, что в детстве они были друзьями, но одна давняя несправедливость заставила их расстаться. То умиротворение, которого они искали в маленьком постоялом дворе, они находят с появлением птицы, которая относится к редкому виду семьи Cardinalidae, – это птица, живущая в Центральной Америке и Южной Канаде, обладающая темно-бордовым оперением и тяжелым ярко-красным клювом конической формы с тонкой черной полоской посередине. Искусство рассказа заключается в богатом сюжете, полном мистики, постоянных переворотов, раскрытия тайн, исповедей, откровений. В этой истории мы наблюдаем в миниатюре, какой путь и испытания нужно преодолеть человеку, чтобы достичь умиротворения и гармонии с самим собой и с окружающим миром, но вместе с тем мы узнаем и все те приемы, которые используют писатели, чтобы возбудить в читателе любопытство и создать «остранение».
С теми же испытаниями мы встречаемся в повести Гонатаса «Подготовка» (1991), вышедшей отдельной книжкой. Серьезный профессор физических наук после завершения успешной карьеры уединился в своей лаборатории и проводит изо дня в день один и тот же опыт – пытается взвесить свою голову, кладя ее на весы. Единственным, кто его навещает, становится его верный ученик, который и рассказывает об экспериментах своего учителя. Мы так и не узнаем, с какой целью профессор проводит свой опыт. Может, он пытается разгадать загадку ума, духа, совести? Читатель призван догадаться сам. Но взвешивание каждый раз дает разные результаты, и профессор начинает отчаиваться. Ответ на этот философский миниатюрный рассказ придет неожиданным образом, и он будет заключать в себе всю трагичность человеческого существования.