Е. Ермак
База для убийства
– А чего вы хотели! Если к вам подошёл официант, уже хорошо! Это вам не Москва!
– Это потому что мы женщины? Без сопровождения мужчины? – меня искренне возмущало такое положение вещей.
Подобное официальное отношение к женскому полу было непривычным. Я несколько раз наблюдала семейную пару на базе.
Мужчина приходился дальним родственником то ли хозяину, то ли Абдулу. И поэтому в жаркие дни мог беспрепятственно привозить своё семейство искупаться. Я вспоминаю. Глава семьи одет в белую наглаженную рубаху и черные брюки. Мокасины его лоснятся от чистоты и блестят на солнце. Он вышагивает в направлении моря, важно пересекая территорию базы. Выкидывает вперёд длинные худые ноги.
За ним спешит женщина, хрупкая и невысокая. Жена. На ней чёрное платье по щиколотку с длинными рукавами и косынка на волосах. Прическа из длинных густых волос скромно называется “пучок”. Женщина согнулась вправо под тяжестью огромной черной сумки, которую она несёт. Там еда для мужа и детей, их полотенца, плед и, возможно, ее купальник. Хотя я в этом сомневаюсь. Ведь на купание приехала не она, а ее муж и дети, семенящие за ней.
Два мальчишки и девчоночка, совсем крошка. Она держится за подол маминой юбки и смотрит себе под ноги, чтобы не упасть и не рассмешить братьев своей неловкостью.
Я отвлеклась от разговора, представив ту семью на базе. Нина сидела напротив меня в кафе, выпрямив спину. Напряжённая, строгая, будто она – жена Карима, а не любовница ему. Мне так и хотелось ей сказать, что Карим не ценит ни жену, ни Нину. Наверняка проводит время ещё с кем-то. Но я не могла портить с ней отношения.
Впереди половина лета, мы будем жить вместе на базе. Нам предстояло убрать ещё целый дом. Вычистить его после ремонта, придать жилой вид дорогущей, но пыльной мебели. Зачем мне с ней ссорится? Я не скандальный человек. После споров на повышенных тонах мне будет тяжело общаться с Ниной.
Я посмотрела на нее. Чай свой она давно выпила. Выглядела Нина несчастной. Как брошенный доверчивый щенок.
– Нина, а когда он обещал приехать сюда? – осторожно спросила я.
– Черт возьми! Сразу! Он собирался приехать сразу, как мы прибудем! Ненавижу его! – ее глаза блестели от злых слез.
– Может, он вместе с охраной хозяина прилетит? – сделала я последнюю попытку успокоить ее.
– Может, и так… Я бы хотела порвать с ним. Карим совсем меня не уважает! Но пока не могу! Ты не можешь меня понять!
– Почему это?
– Да потому, что ты никогда не встречалась с мужчиной, хоть каплю похожим на Карима! Ты же знаешь, перед ним не устоять! – Нина говорила громко.
Даже официант, занятый тем, что складывал ламинированные листы с напечатанным меню в ровную стопку, отвлекся от своего важного дела.
– Конечно, я всегда встречаюсь с убогими парнями, которые и рядом с твоим великолепным Каримом не стояли! Это ты хочешь сказать? – мне было обидно от того, что я считала ее правой.
Нина сощурилась и ехидно произнесла, вероятно, очень довольная собой:
– А что? Разве я ошибаюсь?
После ее слов мне хотелось вскочить, плеснуть остатками своего кофе ей на блузку и удалится из этого кафе. Из ее жизни. Но не с базы.
Я любила это место всей своей неизбалованной южными щедротами душой. Море стало моей манией.
Уезжать сейчас? В мои планы это не входило. Поэтому я, удержав обиду трясущимися губами, сказала:
– Может, ты права. Я не выбираю себе в ухажеры таких блестящих мужчин, как твой Карим… Только, если бы я влюбилась по-настоящему, меня бы не удержала моя рассудительность!
– Ну, это все лирика, – Нина запустила в волосы пальцы и склонилась над своей чашкой.
Вся ее воинственность и самодовольство испарились. Она снова стала жалкой. Минутный всплеск ее себялюбия улетучился. Даже то, что она, образно говоря “почувствовала себя красивой на фоне невзрачной серой подружки”, не принесло ей радости.
В нашей дружбе давно намечалась подобная червоточина. Только поначалу Нина и я были искренними до конца. Постепенно несоответствие характеров стало удручать. Однако мы до сих пор считались подругами и иногда помогали друг другу справляться с проблемами.
Мы покинули кафе. Абдул велел нам спускаться вниз, так как свои дела в городе он закончил. На втором этаже торгового центра был довольно протяженный неплохой книжный магазин.
– Зайдем на минутку? – спросила я Нину.
– Ты иди. Мне что-то не по себе. Тошнит. Я в машине тебя подожду.
Нина пошла дальше вниз по ступеням, а я зашла в магазин. Я бы предпочла зайти сюда вместе с ней. Она всегда придавала уверенности мне, умело отшивая консультантов с их дежурными вопросами.
Напрягал их оценивающий холодный взгляд. А денежный ли я покупатель или просто зевака? Без денег в магазин мне заходить неудобно, даже если я точно знаю, что куплю определенный товар позже.
Поэтому я восхищалась поведением Нины. Эта чертовка, с грошом в кармане будет мерить дорогущую шубу, крутиться перед зеркалом, засыпать консультанта вопросами. Главное, получать от этого удовольствие, прекрасно понимая, что покупать не намерена. И у меня такое подозрение всегда было, что консультант знает о неплатежеспособности Нины. Но он тоже получает радость от ее обслуживания.
Слава богу, в этом книжном на меня никто не накинулся, и я спокойно начала изучать выбранную полку с классическими детективами. Удивительно, тут было на что обратить внимание. И я как всегда столкнулась с тем, что книг много, имена авторов манят, а открываешь – не цепляет. Чтобы понять, стоящее ли это произведение, нужно хорошо вчитаться. Но перед глазами встаёт Абдул, ворчащий и поглядывающий с нетерпением на выход из магазина. Поэтому я хватаю три книги с особенно звучными названиями и спешу к кассе.
За кассой работает бойкая девушка в черном хиджабе. Она успевает шутить с охранником, обслуживать очередь и с кем-то разговаривать по телефону. От девушки в подобном головном уборе ожидаешь большей серьезности. Но это только несведущий может удивляться несоответствию внутреннего и внешнего. А я внутренне аплодирую!
Хиджаб – это отличная маскировка и свобода для местной женщины. Ты можешь вести себя смело: смеяться, разговаривать с мужчиной, спокойно отстаивать свою точку зрения. Ты под защитой хиджаба! Тебя никто не тронет. Нельзя обижать порядочных женщин.
Ещё ношение хиджаба может ускорить наступление замужества. Считается, что девушка в этом головном уборе скромна и послушна. Такая жена нужна.
Я оплатила книжки из своего скудного дохода. Нам с Ниной обещали платить за работу здесь как минимум на треть больше. Однако Абдулу нужно выдавать замуж троих дочек. Он не мог пропустить наш заработок, не попытавшись присвоить себе часть. Это как налог. Как маленькое необходимое зло.
Зато смотритель базы нас приглашал в гости. Наверное, мы были экзотичными для его семьи. И нашим присутствием он развлекал свою младшую дочь, нога которой была закована в гипс. Так случилось, что на девушку наехала машина.
– Как же такое могло произойти? – спросила Нина дочку Абдула. Мы сидели в креслах напротив кровати, где среди подушек в полусидячем положении находилась хрупкая смуглая девушка.
– А вы не удивляйтесь, – тихо произнесла она, – такое часто у нас бывает. Лихачи… Я стояла с папой на остановке. Ждала автобус. Молодой дурачок без прав даже. На скользкой дороге его занесло. Дождик прошел.
– Ужасно!
– Хорошо, папа рядом был. Он поднял машину, и я смогла выползти из-под нее. И гипс скоро снимут. Всё могло кончиться гораздо хуже.
– Поднял машину! Богатырь! – восхитилась Нина.
– Папа очень переживает. Боится, что я хромать буду. Замуж не возьмут, – проговорила девушка.
– А ты? Переживаешь? – поинтересовалась я, оглядывая хорошо обставленную комнату и застеленный отличным ковром пол.
В многочисленных просторных комнатах дома у Абдула царил уют и порядок. Все женщины его семьи не работают. В таком большом доме прибираться нелегко.
– Я – младшая. Это моим сестрам пока надо переживать. Если старшая долго засидится, то нам со средней сестрой меньше шансов вовремя выйти замуж. Хадиже неприятно будет нам судьбу портить… – объясняла девушка.
Ну, в общем, можно сказать, что нам с Ниной тоже знакома такая позиция. Если засиделась в девках, то, вероятно, имеет изъян… Конечно, это всё строго индивидуально, но… Но в целом, такая позиция никуда не исчезла. А уж в таком горном крае средневековые понятия цветут буйно.
Чего стоят только девичьи перешептывания о том, что кого-то украли. Вот как это понять? Человек покоряет космос, а девчонку в городе затолкали в машину и украли! Как вам это нравится? Кстати, если девчонка была бы в хиджабе, ее бы не посмели похитить. Слишком много людей это бы осудило. От семьи “вора” отвернулись бы почтенные мусульмане. “Вор” всегда трусоват. Не пошёл бы на такой шаг.
А девушке без хиджаба не так страшно жизнь испортить. Вот такие тут местные причуды… Вернёмся к семье Абдула. Глава семьи построил добротный крепкий дом. Жена его домохозяйка. В молодости она рожала детей. А теперь ведёт хозяйство и ожидает внуков. Нас она угощает традиционным блюдом из национальной кухни. Это вареная говядина и изделия из теста. На столе также стоит соус, похожий на острую сметану.
Жена Абдула с нами приветлива, но кажется, что стоит нам выйти за дверь, она тут же забудет о нас. Впрочем, как и мы о ней. Я не могу вспомнить ее лица сейчас или голос. Только помню, как она сказала нам, чтобы мы не обращали внимания на скромность их жилища.
– Вы шутите? У нас средняя квартира по площади, как одна ваша кухня! – воскликнула Нина в ответ на жеманную реплику жены Абдула.
Мы потом ещё раза два заезжали в гости. Но с каждым визитом почему-то тем для разговора было все меньше и меньше. Наверное, по причине нашей с Ниной непохожести на местных жителей.
На базе стоял ветреный период. Это когда дует без перерыва и днем и ночью на протяжении нескольких дней. В этот раз дуло пять дней подряд. По утрам мы с усилием открывали тоненькую пластиковую дверь из нашей комнаты. Ветер завывал, как раненое животное, и не давал нам с Ниной выйти. Мы запирали комнату и, держась за руки или за перила, спускались по лестнице со второго этажа.
На рынке мы купили себе длинные юбки, чтобы почувствовать себя горянками. От ветра подол юбки иной раз вспрыгивал аж до пояса, напоминая сценку с Мерилин Монро. Преодолевая шум ветра, мы болтали и упрямо шли к дому, который надо было убирать.
Этот маленький дворец предназначался для любимой внучки хозяина. Охранники говорили, она ни разу не приезжала в родной край деда, предпочитая Европу. Но хозяин, видимо, не терял надежды. В доме был бассейн. Мы с Ниной когда его увидели, испугались.
Представьте себе зал с высоким потолком и длинной глубокой ямой под ногами. Воды в бассейне не было. Все поверхности вокруг покрыты темно-зеленой плиткой. От наших шагов слышно эхо. Это место мне показалось похожим на морг или склеп. Эти помещения я всегда себе представляла именно так.
2.
Ко всему прочему, Абдул и Халид утверждали, что в этом доме бывают крысы, серые, голодные и злые. Абдул якобы лично слышал шебуршание в одной из комнат, а Халид видел следы их жизнедеятельности.
Зачем Абдул нагонял страх на нас в связи именно с этим домом, я так и не поняла. Крыс ни разу за то лето мы там не увидели. Но на всякий случай всегда прежде, чем зайти в какую-нибудь комнату, я громко топала ногами, чтобы предупредить тварь о своём появлении.
В спальне стояла чудесная кровать с балдахином из нежнейших прозрачных кружев. Это, действительно, было место, где могла бы видеть сны настоящая принцесса из сказки.
Как-то я увидела фотографию, на которой была запечатлена внучка хозяина. Именно ей предназначался этот маленький дворец, эта великолепная кровать и бассейн с малахитовой плиткой. Девушка не напоминала принцессу, нежную и красивую. Может, оттого, что имела по-мужски густые брови, а может, потому, что ее нос стремился заглянуть в рот?
С лица воды не пить! Скорее всего, она не похожа была на принцессу потому, что ее взгляд был бесстрашным, открытым, как у деда. В этом крае молодые девушки обладают грубоватой внешностью. Яркой, запоминающейся, дерзкой. В девчонках мало трогательности и доверчивости. Они безбашенные, и в обиду себя не дадут. Не все, конечно, а только те, с которыми мы познакомились, работая на базе или во время наших вылазок в город.
Абдул проверял качество нашей уборки. Но не прямо, а исподтишка. Однажды я позже вышла утром из нашей комнаты, чем Нина. Она уже зашла в дом и принялась драить одну из ванных комнат. В этой ванной были зеркала во всю стену, стояла новомодная душевая кабинка. Нина опрыскала специальным средством все поверхности и начала протирать их мягкой тряпкой, пока капельки средства не высохли. Во всех зеркалах Нина видела свои отражения. В одних сбоку, в других со спины.
Несмотря на то, что было раннее утро, ей стало не по себе от причудливой игры зеркал. В какой-то момент, Нина резко обернулась и завизжала. Оказалось, что не все отражения зеркал были ее.
Из раскрытых дверей душевой кабинки вышел Абдул, который понял, что его заметили. Как ни в чём не бывало он потер пальцем развод на стекле дверцы:
– Хорошо убирайся, дочка, не халявь, – и вышел из ванной. Можете, себе представить, что я подумала, услышав визжащую Нину. Я как раз поднималась по ступеням к ней на второй этаж. Крыса? Крыса?! Крыса!!!
– Нина, что случилось? – закричала я и бросилась перескакивать через две ступени.
– Чего орешь? Нету тут никого! – сказал Абдул, шагая вниз мне навстречу. Он был сегодня не слишком-то вежлив.
– А Нина где?
– В ванной твоя Нина! Какие мы нервные!
Я влетела в ванную, представляя себе самые разные картины. Моя подруга не страдала излишней пугливостью. А крик до сих пор стоит в моих ушах. Нина сидела на краешке закрытого унитаза и смотрела на себя в зеркало.
– Что стряслось? – спросила я, пытаясь это понять по ее виду.
– Представь себе, этот старый дурень прятался в душевой кабинке и наблюдал за мной!
– Извращенец? – с сомнением произнесла я.
– Хуже! Он проверял, как мы убираем! А мы и не знали! Неизвестно, сколько раз Абдул следил за мной или тобой! Фу!
– Точно – фу! Противно! Теперь мне кажется, что я иногда замечала его слежку! Так недолго и свихнуться… Неужели нельзя прямо спросить или при нас проверить качество работы? – сказала я.
– Нельзя! Тут многие дела за спиной решаются, ты разве не заметила? – Нина уже успокоилась, – Карим тоже не может прямо сказать, приедет или нет, и когда!
Карим приехал. Через несколько дней после того случая с Абдулом. Накануне вечером смотрителя базы, видимо, предупредили о приезде хозяина. Поэтому Абдул был таким хмурым и суетливым.
Халиду он ничего не сказал о планах хозяина, только велел обмыть из шланга ступени на башне и собрать черные полиэтиленовые пакеты, летающие по базе.
В каждом местном магазине и магазинчике любую вашу покупку помещали в копеечный черный пакетик. Поэтому весь город в ветреный день превращался в город летающих пакетов. Эти черные птички долетали до базы, до моря.
И тогда Каспий тоже превращался в обитель полиэтиленовых пакетов. Некоторые из них, намочившись и вместив в себя воду, уже не в силах были подняться и продолжить свой полет. А иные счастливчики успевали к обеду просохнуть и отправлялись обратно в город, подхваченные попутным ветром.
В то утро я встала рано. Нина спала на соседней кровати. На белой подушке вокруг головы расположились нимбом черные волны. Моя подруга почти всегда спала на спине: верный признак лидера. А я люблю спать на животе, уткнувшись лицом в подушку: верный признак ранних морщин. Только не в моем случае. Я белокожа и моложава. А вот Нина всегда предпочитает, что называется, быть сверху и не прятать лицо в подушку.
Правда, с Каримом это у нее слабо получалось. Может, поэтому она настолько была им околдована. Карим с безошибочным чутьем знал, как укротить Нину. На всех его поступках был налет таинственности. Он не звонил вовремя, забывал обещания. И не обязательно он делал это специально. Просто у него был такой стиль жизни, поведения.
Он и сам до последнего дня не знал, когда приедет на базу. Большая часть его решений зависела от воли хозяина. Владелец базы ехал сюда, значит, Карим тоже.
Центральные ворота – высокие, металлические створки автоматически разъехались. Это дежуривший сегодня охранник нажал на кнопку, увидев машины хозяина. Я стояла у окна и наблюдала, как с непривычной здесь на базе скоростью промчались четыре машины.
Впереди ехал джип, за ним два «Мерседеса» представительского класса. Замыкал кортеж ещё один джип. Все автомобили были черные, блестящие, пафосные. Они остановились у подножия башни. Из машин повыскакивали охранники и, без конца оглядываясь по сторонам, встали у входа в здание. Потом из первого «Мерседеса» вылез владелец базы – невысокий, коренастый мужчина. Он быстро зашёл в башню в сопровождении двух своих гостей.
Два охранника остались дежурить под дверями здания. Ещё один пошел в направлении пирса. Остальные расселись по машинам и медленно поехали к нашему с Ниной дому. На первом этаже прямо под нами было два гаража. Туда они, наверное, будут ставить машины, подумала я, и не ошиблась.
Ребята из охраны были местные, а потому шумные, говорливые. Только при хозяине они умудрялись молчать. Только на пирсе в одиночестве, всматриваясь в манящие зелёные волны, им не с кем было поговорить. Эти же, которым было велено ставить машины в гараж, не закрывали рта.
Я обернулась на Нину, уверенная в том, что она проснулась от их голосов. Нет! Подруга спала. Вчера мы с ней хорошо поработали. Даже заполнили бассейн водой, чтобы посмотреть, не пропускает ли он. Бассейн был исправен. Абдул милостиво разрешил нам поплавать в нем. Но мы не соблазнились. Когда есть море, зачем мертвый бассейн?
Я сообразила, что охранники отправились в столовую подкрепляться после долгой дороги, поэтому решила разбудить Нину:
– Вставай, там хозяин приехал. Надо уходить в дом убирать, чтобы не попадаться ему на глаза сейчас.
Это Абдул нас застращал так. Говорит, владелец базы не любит чужих на своей территории.
– Сейчас, сейчас, дай проснуться, – проворчала Нина.
Она встала и подошла к окну. По пирсу вразвалочку прогуливался один из охранников. Расстояние было не близким, но Нина различила своего Карима по одной ей ведомым черточкам.
– Он приехал! Мой любимый приехал ко мне!
Нина обернулась ко мне. Смуглое лицо ее светилось. Что тут скажешь? Любовь!
– Хорошо, Нина. Только вы вечером сможете увидеться. Нам с тобой надо идти, – я попыталась мягко вернуть ее в жестокую реальность.
Я видела, что мои слова она не слышит. И дай ей волю, она выбежит отсюда, преодолеет за секунды это расстояние до пирса. Кинется ему на грудь. Наплевать ей на хозяина, наплевать на охрану. В этом вся Нина! Если она охвачена какой-то страстью, я ее боюсь.
Нина неукротимая, как дикий скакун. Неукротимая в любви и гневе. Поэтому я предпочитаю с ней не ругаться. Но только не сейчас. Мне не нужно, чтобы нас вышвырнули с базы, не заплатив за работу. Это на руку будет Абдулу. Он и пальцем не пошевельнет в нашу защиту. Карим тоже не захочет объяснять дяде, что это не сумасшедшая, а его милая любовница – Ниночка.
Хозяин базы не обрадуется тому, что его племянник, не таясь, так открыто и нагло гуляет от жены.
– Нина, мы сейчас тихонечко выходим и отправляемся на уборку. Ты меня слышишь?
– Я на секунду к нему подойду! Хозяин не увидит. Думаешь, у меня совсем мозги набекрень?
Да, именно так я и думаю, но что толку? Как можно не заметить девчонку на безлюдной базе? Секундой Нина не удовлетворится. Её заметят все, начнут болтать. Вскроется обман Абдула. Деньги шефа он тратит вовсе не на профессиональные клининговые службы. Нанял двух студенток за гроши, а остальные деньги себе в карман сунул.
Хозяин его проучить может, несмотря на долгую его работу на базе. Я решила сыграть на тщеславии своей подруги.
– Нина, Карим знает, что ты здесь. Если он не пришел сразу, значит, не может! Или ты думаешь, что он не хочет? – спросила я с иронией.
На краткий миг лицо Нины перекосила злость. Потом она взяла себя в руки и холодно мне сообщила:
– Карим – мой мужчина, а я его – женщина, – она сделала паузу, – после работы он найдет меня.
Было бы неплохо, подумала я, если эти два голубка уединятся не в нашей комнате. Давно хотелось побыть одной. Мои надежды пошли прахом. Вечер пришлось провести с этой парочкой сумасшедших! Гулять по базе, пока шеф тут, слишком большой риск. Поэтому, когда Карима на пирсе сменил другой охранник, он завалился к нам.
Мы только вернулись из дома. Убирать там осталось совсем немного. Сегодня мы вычистили два самых больших по площади ковра и вынесли их на солнце, чтобы хорошенько просушить. И наполнить запахом моря, вытеснив затхлый аромат нежилого дома.
Ковры мы оставили на ночь на улице, изо всех сил надеясь на то, что дождя не будет. У нас было много шансов. Осадков на базе за все время, что мы тут, ещё не было. Ковры тяжёлые. Пока мы их вычищали и таскали, как-то не обращали внимания на это. Только теперь к вечеру наши руки начали ныть. Мы пришли в комнату усталые, потные и злые. Хотелось есть, но внизу в столовой было полно мужчин.
Абдул просил нас не светиться до их отъезда. Нина сразу пошла в душ. А я села на пол: внизу прохладнее, и прислонилась спиной к стене: она тоже чуть охлаждала тело. Я ждала своей очереди, чтобы пойти в душ. Шумела вода, и я еле услышала стук в дверь. Я медленно встала.
В последнее время у меня от резких движений или от непривычной жары этого края могла разболеться голова. Уже сделав шаг ко входной двери, я знала, кого увижу за ней. Мое сердце взлетело куда-то вверх, а потом мигом сползло в область пяток и больше оттуда не поднималось.
Я тоже была очарована мужским обаянием Карима. Моя разумная часть отдавала себе в этом отчёт и ограждала меня от безумств. Я не любила Карима. Я не завидовала Нине из-за того, что он влюблен в нее. Я тихонько радовалась, что не мне страдать от разрыва с ним. А то, что разрыв будет – это ясно.
Карим женат крепко и навсегда. Так вот, я встала и открыла ему дверь. Как в вампирских историях: нельзя открывать дверь! Но я открыла. Потому что он пришел не ко мне. Только не догадаешься об этом. Кариму все равно перед кем расточать свои медовые речи. Нина в душе? Тогда он поговорит со мной…
Голос его бархатный. В руках у него пакеты с едой и питьем. Карим знает, чем увлечь голодных студенток. Мы целый день питались скудно из-за постоянного присутствия охранников на большой кухне первого этажа. Там стоял холодильник, была плита и микроволновая печь. Нина и я доедали сухие крекеры, допивали минеральную воду, и собирались совершить завтра с утра налет на холодильник. Там лежали наши с ней продукты.
– Еле сумел спасти ваши запасы от парней! – рассмеялся Карим, вытаскивая из пакета ананас и виноград.
– Так это не наше! У нас все скромно. Вот сыр, яйца, вареная курица, а всё остальное ты стянул у своих коллег!
– Зачем обижаешь? Не стянул, а угостился, – Карим обаятельно улыбнулся, сел в наше единственное кресло-качалку и закурил.
Послышались шаги. Нина вышла из ванны с тюрбаном из полотенца на мокрой голове. Вокруг тела она обмотала ещё одно коротенькое полотенце, которое еле держалось на ее груди. Нина прошлепала босиком, оставляя мокрые следы на солнечного цвета паркете. Подошла к креслу-качалке и села на колени к Кариму.
– Привет, – она поцеловала его и обвила шею руками.
Больше для Нины в комнате никого не существовало. Я пошла в душ. Очень сильно надеясь на то, что свои любовные дела они закончат пока я буду мыться. Вода была чуть теплой. Нина всё истратила на себя. А котёл на базе подогревает воду не быстро. Зато напор освежающих струй отлично массировал и бодрил. Когда вода стала ледяной, мне пришлось выйти. Карим по-прежнему был в нашей комнате. Теперь он расположился напротив телевизора и смотрел футбольный матч. Нина сидела рядом с ним, но телевизор ее не волновал. Она смотрела на Карима. Изучала его красивое лицо, реакцию на происходящую футбольную баталию.
Он уже не слишком обращал внимание на Нину. Да, он соскучился. И пока я была в душе, он обнимал ее и ласкал. Но, удовлетворив свою тоску по ней, Карим с увлечением смотрел футбол.
Знакомы они с Ниной были почти год. Его чувства к ней стали привычными. Он любил ее, любил жену. Эти женщины стали его трофеями, добычей. Они принадлежат ему. Кариму теперь интересны новые завоевания. К Нине он начал относиться с раздражением.
Иногда не отвечал на звонки, часто переменял планы. Но заикнись Нина о том, что у нее новый ухажер, Карим такого бы не стерпел. Нина – его женщина. Отпускать он ее не собирался.
Итак, я вышла из ванной, а, значит, у нашей влюбленной пары появился зритель. И вот Нина опять садится Кариму на колени, начинает ворковать. Он ей отвечает тем же. Как будто не прошло года от их первых встреч. Всё хорошо, чувство свежо, как прежде.
Только Нина смотрит своими карими глазами в его черные. А Карим смотрит то на меня, то в телевизор. И видно со стороны, мне, что любовь доживает последние деньки. И даже Нина это чувствует. Уж больно исступлённо она целует, уж больно навязчиво она обнимает. Матч закончился, и Карим встал с кресла, мягко ссадив Нину с колен.
– Я пойду, милые дамы… – сказал он и шутливо поклонился нам.
– Карим, Карим, ты же обещал искупаться ночью, забыл? – спросила моя подруга.
– В другой раз, любимая. Устал.
Я подумала, что Карим мог бы соврать что-то вроде необходимого дела или ночного дежурства на пирсе. Жалко было смотреть на Нину. И потом – он уйдет, а я останусь. С ней. Недовольной и несчастной.
Я разозлилась на Карима! Стоит себе на пороге и не уходит. Впитывает вон нашу реакцию, наслаждается. На тебе – реакцию! Нина подошла к нему и заявила, что пойдет в таком случае купаться ночью одна! И оборачивается на меня. А я что? Подруга же… Карим только плечами пожал и хмыкнул. Его шантажом не возьмёшь.
– Смотрите, чтобы вас водяной не утащил, русалки мои! -Повернулся и вышел.
– Очень мне нужно это ночное купание! Я с Каримом хотела время провести! – Нина взорвалась.
– Ну, так не пойдем. Мне оно тем более не нужно! – я представила себе темные волны.
И потом я жутко устала. Мне бы поспать!
– Нет, уж мы пойдем! Пусть охранники на нас пялятся в свои камеры. Мне плевать!
И мы пошли. Затворили тихонько дверь. Бесшумно спустились по лестницы со второго этажа. Несмотря на поздний час, в просторной столовой не спали. На диванах и диванчиках сидели, лежали молодые крепкие парни из охраны хозяина. Они смотрели телевизор. Играли в шашки и нарды. Кто-то ел вареное мясо. Карим уже успел спустится. Расположился на тахте, курил. Хорошо. Нина может не ревновать его. Знает, что он в мужской компании.
А мы с ней свернули за дом и пошли мимо башни хозяина к морю. В башне тоже горел свет. Слышалась музыка, разговоры. Гости приехали. На небе – россыпь звёзд. Луна яркая. Только стоять, задрав голову, и любоваться. Но нам нужно идти, чтобы Нина могла завтра хвастать перед Каримом своей независимостью. Захотела ночью купаться и, видишь, с тобой или без тебя, пошла! Ты, Карим, вовсе не обязательное условие моего счастья. Нашла, чем гордиться! Кому врёт? Себе? Или ему? Бесполезно…
А я зачем пошла? Поддержать. Теперь и расплачиваюсь за душевный порыв. Мне – страшно. Я днем-то боюсь моря. Восхищаюсь им, уважаю его силу и мощь. Но ночью? Оно меня пугает. Пусть его шёлк освещает лунная дорожка, все равно темно. Кажется, что перед нами огромное черное Ничто. И это Ничто нас поглотит, не даст нам выйти из него и вернуться на берег.
Нина взбудоражена, возбуждена. Брызги тёплых волн, ударяющихся о черные шероховатые камни, заигрывают с нами. Нина оглядывается на башню и смело заходит в воду. Неожиданно у меня родилась страшная мысль о том, что моя подруга решила утопиться. Только не это! Я при всём желании не смогу ее спасти.
– Нина, не делай глупостей! – закричала я, заходя в черную блестящую воду.
Нина – хорошая пловчиха. Если она надумала утонуть, то лучшего спутника, чем я, ей не найти. Стоит ей отплыть от меня к тому месту, где ноги не касаются дна – всё! Пиши пропало! После того, как, однажды, я чуть не захлебнулась, меня не влечет глубина. Тогда, находясь у берега, я перестала плыть и хотела встать. Подо мной оказалась пустота. Ощущение ужаса я не забыла.
– Какие глупости я ещё могу натворить? – зло расхохоталась Нина, – я люблю женатого! Хватит!
Речи ее успокоили меня, но Нина отвернулась от берега и поплыла. Было темно, море шумело. Я уже не видела ее. Зашла по колено в воду, потом по пояс. От страха мне казалось, что в воде кто-то касается меня. Вспомнились акулы, морские змеи, водяной!
– Нина, черт возьми! Нина-а-а!
И эта сумасшедшая вынырнула прямо передо мной! Я чуть в обморок не упала. Глаза у нее бешеные, волосы облепили лицо. Боже мой! Я пошла к берегу. Страх ушел. Села на песок и наблюдала, как Нина грациозно двигая бедрами, выбирается из моря.
Ночь такая теплая, что даже вытираться не тянуло. Тем более, что полотенца не было. Мы так хаотично собирались на пляж, ничего толком и не взяли. Нина села рядом со мной на выглядывающий из песка плоский камень и сказала:
– Ты хоть понимаешь, как мне больно? Карим – мерзавец! Он потерял ко мне интерес…
Ответа ей не требовалось. Да и что тут можно сказать? Что она красивая, молодая и умная? Все впереди? Так это и слону ясно. А что ей делать сейчас? Как терпеть?
На следующей неделе на базу приехал француз. Настоящий, живой француз из Франции приехал к нам, сюда на базу, населенную людьми с гор! Наших гор. Это не Альпы, это – Кавказ, Северный, неукротимый. И тут – француз. Чего он тут забыл?
У хозяина была лодка на воздушной подушке. Дорогая, изысканная, французская. Ему ее или подарили, или он сам приобрел по одному ему ведомому поводу. Модельку европейских умельцев доставили на базу. Хозяин собирался проехаться на умной летящей лодочке по нашему дикому морю. Хотел справить удовольствие. Велел Абдулу найти человека, который покажет, как управлять заморским механизмом.
Человека такого не нашлось. Что делать? Хозяин летит на базу, а лодочка стоит в гараже и пылится, как хлам какой-то. Попробовали самые сообразительные в технике ребята из местных спустить на воду это чудо. Мы даже видели с Ниной, как это происходило пару недель назад.
Лодку вытащили из гаража. Она имела вид просторного катера, только формы не прямоугольной, а более округлой. Корпус ее стоял на серого цвета воздушной подушке, напоминающей огромный надутый спасательный круг. Внутри катера все было роскошно. Золочёные поручни, блестящие поверхности из красного дерева, белая эмаль.