Дэвид Гейдер
Dragon Age. Украденный трон
Светловолосый облизал губы, обдумывая ответ.
– Орлесианские псы, – медленно проговорил он.
Логейн искоса глянул на Дэннона. Здоровяк скорчил гримасу, но все же было заметно, что участь светловолосого беглеца не оставила его совсем равнодушным. Дэннон, конечно, превыше всего на свете ценил свою собственную шкуру, но в конце концов он, что-то проворчав, смягчился.
– Хороший ответ. – Логейн отступил на шаг и повернулся, как бы собираясь уходить. – Пойдешь с нами.
Дэннон горестно ругнулся, сунул нож в ножны и, упорно глядя себе под ноги, зашагал прочь. Логейн демонстративно двинулся за ним, но между тем зорко следил, последует ли за ними незнакомец. Тот с минуту колебался, явно раздираемый сомнениями, но все-таки с решительным видом вскочил и побежал следом.
Все трое без лишнего шума двинулись назад тем же путем, которым Логейн и Дэннон пришли в лес. Светловолосый юноша шел последним, а Дэннон неизменно держался впереди, как если бы готов был и вовсе бросить спутников и спасаться. Напряженная спина здоровяка выражала возмущение и злость. Логейну на это было глубоко наплевать.
Они шли быстрым шагом, и скоро голоса преследователей остались далеко позади. Незнакомец вздохнул с облегчением. Когда они вышли на опушку, Логейн внимательнее присмотрелся к новому спутнику, и итог осмотра его озадачил. Одежда юноши, пусть изодранная и грязная, была явно добротной, если не сказать – щегольской. Особенно отличались хорошей выделкой сапоги из превосходной кожи – точно такие Логейн видел на храмовниках. Да уж, это совершенно точно не нищий. Кроме того, он весь дрожал и вскидывался на каждый звук, доносившийся из леса, – стало быть, подобная прогулка была для него в новинку.
– Постой, Дэннон! – вполголоса окликнул Логейн и остановился.
Здоровяк подчинился с явной неохотой. Логейн повернулся к светловолосому юноше. Тот попятился. Подозрения вспыхнули в нем с новой силой, и взгляд его метался от Логейна к Дэннону, как если бы он пытался понять, кто из них бросится на него первым.
– Думаю, на этом мы и расстанемся, – скрепя сердце проговорил Логейн.
– Хвала Создателю! – пробормотал Дэннон.
Светловолосый юноша на минуту задумался, огляделся по сторонам, словно прикидывая, где находится. С опушки, с того места, где они стояли, поле, примыкавшее к лесу, было видно как на ладони.
– Пожалуй, отсюда я и сам смогу добраться, куда нужно.
Выговор светловолосого был Логейну незнаком, но, судя по манере говорить, этот человек явно получил недурное образование. Быть может, он сын купца?
– В самом деле? – Логейн жестом указал на изодранную одежду юноши, отметив для себя, что у того нет даже плаща. – Ты, скорее всего, замерзнешь насмерть, прежде чем доберешься до города. – Логейн выразительно изогнул бровь. – Если, конечно, ты и впрямь хочешь пойти в город, когда за тобой гонятся.
– А почему, кстати, за тобой гнались? – осведомился Дэннон и решительно встал рядом с Логейном.
Светловолосый юноша помедлил, глядя то на Логейна, то на Дэннона, словно определял, кому из них отвечать. Затем он опустил взгляд на свои руки и будто только сейчас, в лунном свете, увидел на них кровь. Как он ни пытался скрыть свои чувства, его передернуло от отвращения.
– Думаю, я убил одного из них, – прошептал он.
Дэннон понимающе присвистнул:
– Тогда они так просто не отвяжутся.
Логейн сдвинул брови:
– Я так понимаю, это были люди банна Сеорлика?
– Не только, – без особой охоты ответил юноша. – Они убили… моего друга.
Гримаса боли, исказившая лицо, яснее слов сказала Логейну, что по крайней мере эти слова незнакомца – чистая правда. Юноша зажмурился, снова задрожав всем телом, и безуспешно попытался стереть кровь с лица. Логейн искоса глянул на Дэннона, и здоровяк в ответ лишь пожал плечами. Какова бы ни была история незнакомца, Логейн сильно сомневался, что они услышат ее целиком. А может, в этом и вовсе не было нужды. Не впервые на их пути встречается человек, который навлек на себя немилость орлесианцев. И будь Логейн на месте беглеца, он тоже не стал бы излишне доверять первым встречным. Юноше явно было что скрывать, однако браконьер нутром чуял: кто бы ни был этот человек, он не лжет. А чутье подводило Логейна крайне редко.
– Послушай, – Логейн тяжело вздохнул, – мы не знаем наверняка, кто за тобой гнался. Ты говоришь – прислужники орлесианцев. Я готов поверить тебе на слово. – Светловолосый хотел было возразить, но Логейн предостерегающе вскинул руку. – Кто бы они там ни были, их, судя по всему, немало. Довольно скоро они сообразят, что ты выбрался из леса. И искать тебя двинутся первым делом в Лотеринг. Тебе есть куда еще податься?
Юноша опустил голову, помрачнел.
– Нет… пожалуй что, некуда. – Он стиснул зубы, исподлобья глянул на Логейна. – Но я справлюсь.
На мгновение Логейн и впрямь поверил, что это так. То есть никуда он, конечно, не доберется, но попытается. Упрямство это, глупость или нечто иное – Логейн определить не мог.
– У нас есть лагерь, – напрямую сказал он. – В укромном месте.
– Ты и твой спутник… вы не обязаны были мне помогать. Я понимаю это. Я вам благодарен. – Юноша явно колебался. – В этом нет необходимости.
– По крайней мере, мы наверняка подыщем тебе какой-нибудь старый плащ. Ты отмоешься, почистишься… меньше будешь бросаться в глаза. – Логейн пожал плечами. – Или отправляйся своей дорогой. Тебе решать.
Светловолосый поежился, вновь задрожав от холода, – с поля дунул пронизывающий ветер. Он растерян, мельком подумалось Логейну, беспомощен, словно щепка в бурном водовороте событий. Судьба может устроить поганую каверзу именно тогда, когда этого меньше всего ожидаешь, – уж это Логейн очень хорошо знал. И видел, что с его собеседником произошло то же самое, хоть особого сострадания к нему не испытывал. Кроме предложения пойти с ними, светловолосый от него больше ничего не дождется.
– Дыхание Создателя! – фыркнул Дэннон. – Парень, да ты только глянь на себя! Можно подумать, у тебя есть другой выход!
Логейн с сомнением глянул на здоровяка:
– Быстро же ты запел по-другому!
– Ха! Это ведь ты, а не я потащил его с нами. А раз уж так вышло, пусть идет и в лагерь, почему бы нет? – С этими словами он круто развернулся и зашагал прочь, бросив на ходу: – Если так мы скорее доберемся до костра, то я всей душой за.
Юноша уставился себе под ноги, и вид у него был неловкий и пристыженный.
– У меня… у меня нет при себе ничего ценного, – пробормотал он. И, чуть помедлив, добавил: – Я имею в виду – чтобы расплатиться с вами.
На самом деле, конечно, он хотел сказать: «у меня нечего грабить».
– Да уж, это видно невооруженным взглядом.
На это светловолосый не нашелся что сказать и лишь неуклюже кивнул.
Логейн мотнул головой в сторону Дэннона, который уже успел отойти на изрядное расстояние:
– Давай-ка его нагоним, пока он не свалился в какую-нибудь яму. – Он сделал шаг вперед и протянул руку. – Меня зовут Логейн.
Юноша на долю секунды замялся, затем пожал протянутую руку:
– Хирэм.
Имя, конечно, фальшивое. Логейн на миг задумался, не совершает ли он непоправимую ошибку. До сих пор чутье его не подводило, но ведь все когда-нибудь случается в первый раз. А впрочем, кости брошены, не переиграешь. Логейн кивнул Хирэму, повернулся, и они бок о бок двинулись прочь из леса.
Глава 2
Мэрик проснулся, твердо убежденный, что он снова в лагере мятежников, а все происшедшее – просто дурной сон, навеянный прокисшей похлебкой. Наверняка в комнату вот-вот ворвется мать и попеняет ему за то, что так заспался. Мэрика охватило почти осязаемое облегчение… но в тот же миг он осознал, что ошибся. Одеяло, которым он был укрыт, оказалось ветхим и вдобавок пропахло плесенью, да и комната, где он спал, была совсем незнакомая – не комната, а жалкая клетушка. Ушибы и ссадины, заработанные прошлой ночью, тоже дали о себе знать. Постепенно Мэрик вспомнил все.
Не единожды за время ночного путешествия тот, кто назвался Логейном, уверенно объявлял, что за ними следят. Это донельзя раздражало верзилу по имени Дэннон, поскольку Логейн всякий раз требовал свернуть с намеченного пути и долго плестись в обход. Мэрик был совсем не против лишних предосторожностей, однако к тому времени, когда они добрались до предгорий, он едва держался на ногах. Добрых два часа брели они в темноте, продрогнув до костей и за всю дорогу перекинувшись едва ли парой слов. Как добрались до самого лагеря, Мэрик помнил смутно. Зато в памяти хорошо отпечаталось удивление – сколько грязных и ветхих палаток было рассыпано среди валунов и кустарника. Он-то ожидал увидеть от силы горстку изгоев, но в этих горах, похоже, укрывалась от преследований целая община. Мэрик почти не помнил косых взглядов и перешептываний за спиной. Сон, в котором он так отчаянно нуждался, подкрался совсем близко и властно предъявил права на его изнуренную плоть.
От воспоминаний Мэрика отвлек едва слышный плеск. Он открыл глаза и тут же зажмурился: в крохотное оконце бил нестерпимо яркий полуденный свет. Все расплывалось перед глазами, в голове пульсировала неотвязная ноющая боль. Мэрик поморгал, глаза понемногу привыкли к освещению. Он припомнил, что в лагере было только одно строение – крохотная, сложенная из бревен хижина, в которой никак не могло быть больше одной комнаты. Судя по всему, именно там Мэрик сейчас и находился. Обстановка здесь была скудная – шаткая кровать, стол да пара кучек чего-то, что здорово смахивало на грязное тряпье. Единственным украшением комнаты была резная картинка, висевшая над кроватью: пламенное солнце, заключенное в круг. Святой символ.
Мэрик расправил плечи, стараясь справиться с болью. Он с удивлением отметил, что лежит под одеялом в одних подштанниках.
– Я тебя разбудила?
Голос донесся откуда-то сбоку. Мэрик повернул голову и лишь сейчас сообразил, что женщина все это время стояла на коленях рядом с ним, у кровати, и полоскала тряпку в тазу с водой.
– Прошу прощения. Я стараюсь не слишком шуметь.
Говорила она степенно и добродушно, а красное одеяние говорило о ее принадлежности к Церкви. Мэрику не часто доводилось бывать в храмах – Церковь давным-давно приняла сторону узурпатора, – однако мать все равно настояла, чтобы он получил должное образование в этой области. Мэрик, как и все ферелденцы, верил в Создателя и чтил жертву Его первой супруги и пророчицы Андрасте. И уж конечно, с первого взгляда мог распознать служителя Церкви. Что делает эта женщина здесь, в лагере изгоев?
– Ваше… преподобие? – Голос Мэрика больше смахивал на хриплое карканье, он откашлялся, отчего боль в голове запульсировала еще сильнее.
Мэрик громко застонал и откинулся на подушку – комната так стремительно закружилась перед глазами, его затошнило.
Женщина сочувственно хихикнула:
– Ох нет, ради всего святого! Незачем меня так величать.
Теперь Мэрик мог лучше разглядеть ее. Годы оставили отпечаток, но в целом обошлись с ней милостиво. Ее вьющиеся светлые волосы давно поседели, вокруг усталых глаз сеткой залегли морщины. И все-таки без труда можно было понять, что когда-то, очень давно, эта женщина была красавицей. Помимо церковного облачения, на ней был золотой медальон – крест Андрасте, обрамленный священным пламенем. Перехватив взгляд Мэрика, женщина улыбнулась:
– Увы, я уже давным-давно лишилась своего места в церковной иерархии.
Она отжала грязную тряпку и вновь принялась протирать его лицо. Прикосновение влаги было прохладным и освежающим, Мэрик прикрыл глаза, покорно принимая заботу. Когда она наконец остановилась, юноша коснулся ее руки:
– Долго я так… провалялся?
Женщина помолчала, глядя на него усталыми серыми глазами. Во взгляде ее светилось сочувствие, но и подозрение.
– Да почти что весь день, – наконец ответила она. Затем ободряюще улыбнулась и ладонью отвела со лба Мэрика пряди растрепанных волос. – Да ты не тревожься, паренек. Что бы ты там ни натворил, здесь тебе пока что ничего не грозит.
– А где это «здесь»?
– Так Логейн тебе ничего не сказал? – Женщина вздохнула и вновь погрузила тряпку в таз, отчего вода тотчас заклубилась красным. – Ну да чего еще от него ждать? Из этого мальчишки слова не вытянешь. Вылитый отец. – Она весело глянула на Мэрика, словно давая понять, что иного объяснения и не требуется. – Мы в Южных Холмах, у самой окраины Диких земель. Впрочем, думаю, это ты и так знаешь.
Женщина осторожно протерла мокрой тряпкой затылок Мэрика – и он передернулся, пронзенный новым приступом острой боли. Мэрик постарался не думать, насколько сильно ему досталось.
– Названия у этого места нет. Мы просто остановились здесь на время, вот и все. Те, кто живет в нашем лагере, по большей части просто пытаются выжить.
– Как это знакомо… – пробормотал Мэрик.
Тем не менее он сомневался, можно ли на самом деле сравнивать его жизнь с существованием, которое влачила шайка изгоев. Даже будучи в изгнании, Мэрик и его мать повсюду, где бы ни прятались, могли рассчитывать на приличные условия. Отдаленные замки, аббатства, укрытые в горах… Всегда находился какой-нибудь дворянин, готовый предоставить им кров, или просто доброхот, который обеспечивал их в походе просторным шатром. Мэрик всегда горько сетовал на тяготы такого существования, на лишения, скуку и отсутствие свободы. Судя по нищете, которая бросилась ему в глаза по прибытии в этот лагерь, здешние обитатели сочли бы Мэрика везунчиком. И наверное, были бы недалеки от истины.
– Все мы подчиняемся Гарету, и с каждым годом наше число растет. Похоже, в мире никогда не будет недостатка в отчаявшихся душах, которым больше некуда податься. – Женщина вновь легонько ощупала голову Мэрика и нахмурилась. – Гарет – это отец Логейна, если ты с ним еще не знаком.
– Не знаком.
– Так познакомишься. – Она опять отжала тряпку, и на сей раз по воде расплылись темные, зловещего вида струйки. Интересно, его голова выглядит совсем кошмарно? – Меня зовут сестра Эйлис.
– А меня – Хирэм.
– Ну да, мне так и сказали. – Она кивком указала на руки Мэрика. – Думаю, ты будешь не против их отмыть.
Мэрик опустил взгляд на свои ладони – они все так же были почти по локоть в грязи и запекшейся крови. Без единого слова он взял у женщины мокрую тряпку.
– У тебя на руках немало крови, – многозначительным тоном заметила сестра Эйлис.
– Это не моя кровь. По большей части.
Священница смотрела на него бесстрастно и испытующе:
– И что ты об этом думаешь?
Мэрик медленно отмывал руки, целиком сосредоточившись на этом занятии. Он понимал, о чем она спрашивает. Там, в лесу, его первым порывом было скрыть, кто он такой, и, наверное, этот порыв был правильным. В конце концов, сестра Эйлис сама сказала – «отчаявшиеся души». Мэрик понятия не имел, сколько заплатил бы за его голову узурпатор, но наверняка такую сумму, что этим людям и не снилась. Можно только гадать, сколько монет понадобилось, чтобы тот меч пронзил грудь его матери…
– Он напал на меня. Я защищался. – Даже для самого Мэрика его голос прозвучал безжизненно и фальшиво. – Они убили мою мать.
Оттого что он произнес эти слова вслух, поверить в них оказалось ничуть не проще.
С минуту священница молчала, пронзительно глядя на него.
– Да примет ее Создатель, – смягчившись, напевно проговорила она.
Мэрик поколебался.
– Да примет ее Создатель, – повторил он, и голос его вдруг стал сиплым от горя.
Сестра Эйлис понимающим жестом накрыла ладони юноши своими. Мэрик отдернул руки, и вышло это резче, чем ему хотелось, но она не сказала ни слова. Воцарилось долгое неловкое молчание. Мэрик уставился на свои наполовину отмытые пальцы. Женщина отобрала у него пропитанную кровью тряпку и выполоскала ее в тазу.
Юноша неуклюже попытался сменить тему:
– Если ты служительница Церкви, что же ты делаешь здесь?
Сестра Эйлис улыбнулась, кивнув с таким видом, словно слышала этот вопрос уже тысячу раз:
– Когда Создатель вернулся в мир, Он избрал себе невесту, которая должна была стать Его пророчицей. Мог бы Он обратить взор на империю, славную богатством своим и могущественными магами, на цивилизованные страны Запада или города северного побережья. Однако же привлекло Его варварское племя, живущее на самом краю Тедаса.
– И так пал взор Создателя на Андрасте, – тут же подхватил Мэрик, – на отверженную скиталицу, коей суждено было стать Его невестой. Ее устам суждено было изречь Песнь Света, ее волею и велением суждено было явиться в мир легионам праведности.
– О, да ты образованный? – Сестра Эйлис явно была впечатлена, но Мэрик мысленно выругал себя за неуемное желание покрасоваться. Женщина бережно приподняла на ладони священный символ, который висел у нее на груди, глянула на него с нежностью, словно на старинного друга. – Люди порой забывают, что Ферелден не всегда был таким, как сейчас, – родиной пророчицы Создателя. Когда-то его поносил и презирал весь цивилизованный мир. – Она мягко улыбнулась, и глаза ее заблестели. – Порой наивысшую драгоценность можно отыскать там, где меньше всего ожидаешь найти.
– Но ведь эти люди…
– Преступники? Воры? Убийцы? – Сестра Эйлис пожала плечами. – Я здесь затем, чтобы наставить их и, насколько хватит моих слабых сил, помочь их борьбе. Что бы ни натворил в своей жизни каждый из них, судить его деяния дано лишь Создателю, и только Ему.
– Магистры тоже судили деяния Андрасте. И если помнишь, сожгли ее на кресте.
Женщина лукаво хихикнула:
– Да-да, где-то я об этом уже слышала.
Их разговор прервало появление Логейна. Сейчас он выглядел куда опрятнее, чем ночью. Кожаный доспех с заклепками выглядел внушительно, а большой лук, висевший на плече, – и вовсе устрашающе. Недурное снаряжение для браконьера, подумал Мэрик. Логейн, видимо, почувствовал, что его разглядывают, и одарил Мэрика убийственным взглядом. Он, в отличие от сестры Эйлис, даже не старался скрыть подозрение. Внезапно смутившись, Мэрик натянул одеяло повыше, чтобы прикрыть наготу.
– Стало быть, он все же соизволил проснуться, – сухо заметил Логейн, не сводя глаз с Мэрика.
– Он немного оправился, – отозвалась священница и подняла с пола таз с водой. – Досталось ему, надо сказать, изрядно. Ты, Логейн, хорошо сделал, что привел его сюда.
Логейн мельком глянул на нее:
– Посмотрим. Он тебе что-нибудь рассказал?
Мэрик поднял руку:
– Эй! Я, кажется, еще здесь!
Сестра Эйлис глянула на Логейна, лукаво изогнув бровь:
– И в самом деле. Почему бы тебе не поговорить с ним?
– Я так и собирался, – бросил Логейн и, повернувшись к Мэрику, добавил: – Отец хочет тебя видеть.
Не дожидаясь ответа, он развернулся на каблуках и широкими шагами вышел из хижины.
Священница жестом указала на одежду, сложенную стопкой в углу, возле столика.
– Сапоги твои стоят под столом. Все прочее мне, увы, пришлось сжечь. Особых нарядов здесь нет, но я уверена, ты подберешь себе что-нибудь.
С этими словами она направилась к двери.
– Сестра Эйлис! – окликнул Мэрик.
Женщина остановилась на пороге, оглянулась, и Мэрик вдруг обнаружил, что не знает, что сказать.
– На твоем месте я бы не заставляла Гарета ждать, – только и сказала она. И ушла.
Мэрик вышел из хижины. При ярком свете дня лагерь куда больше походил на самую обычную деревню, где кипела повседневная жизнь. В ручье стирали на камнях одежду, на нескольких кострах посреди лагеря жарилась крольчатина, женщины, болтая без умолку, латали палатки, и повсюду, путаясь под ногами у старших, шныряли дети. На взгляд Мэрика, они были чересчур тощи и грязны, но такое зрелище не было в диковинку и в других селениях Ферелдена. Орлесианцев трудно было назвать добрыми господами. По всему было видно, что лагерь стоит здесь уже не первый месяц.
Несколько мужчин разбойного вида, одетых по большей части в лохмотья, заметили Мэрика и открыто сверлили его холодными оценивающими взглядами. Превосходный кожаный доспех Логейна явно был в этом лагере исключением.
Оглядевшись по сторонам, юноша без труда заметил самого Логейна: тот стоял неподалеку и разговаривал с каким-то рослым мужчиной. Судя по всему, это и был его отец. Этот человек тоже был облачен в кожаный доспех с заклепками, взгляд у него был такой же суровый и волосы – такие же черные, только поредевшие и на висках подернутые сединой. Пары секунд Мэрику хватило, чтобы понять, кто здесь главный. За всю жизнь он встречал немало таких людей – они были командирами в армии его матери, они видели смысл жизни в порядке и дисциплине. Странно, что такого человека ему довелось повстречать именно здесь.
Логейн наконец-то заметил Мэрика, одиноко торчавшего посреди деловитой суеты лагеря, и качнул головой, указывая на него отцу. Во взгляде его было все то же неприкрытое подозрение, и Мэрик мог только гадать, что же он натворил с минувшей ночи, чтобы заслужить подобную враждебность.
«Это потому, что ты лгал ему, и до сих пор лжешь, – напомнил он себе, – а еще потому, что ты ни на что не годный болван».
Отец и сын шли по лагерю, а Мэрик стоял и внутренне ежился, чувствуя, как его испытующе разглядывают издалека. В эту минуту он, как никогда, мало ощущал себя королем – продрогший, измученный, неуклюжий. Мэрику вдруг ужасно захотелось, чтобы мать примчалась на помощь. Мятежная Королева была бы, как всегда, великолепна – золоченая броня сверкает, светлые волосы и пурпурный плащ развеваются на ветру. Нетрудно было понять, почему ее все так любили. Все эти жалкие бродяжки тотчас бы попадали на колени – все, даже Логейн и его отец. Вот только она больше никогда не примчится, и, сколько ни жди, мечты все равно не сбудутся. Мэрик стиснул зубы и мужественно встретил взгляды двух пар льдисто-голубых глаз.
– Хирэм? – Гарет протянул руку в дружелюбном приветствии.
Мэрик пожал ее и тотчас осознал, насколько силен этот человек. Отец Логейна был далеко не молод, но Мэрик мог побиться об заклад, что Гарет способен завязать его узлом и подбросить вверх, точно ребенок – тряпичную куклу, да еще при этом ничуточки не вспотеть.
– Э-э-э… ну да, – выдавил он. – Добрый день. А ты, наверное, Гарет?
– Точно. – Гарет поскреб подбородок и оглядел Мэрика с ног до головы с таким видом, точно перед ним ярмарочная диковинка. Логейн стоял в шаге позади него, сохраняя на лице подчеркнуто беспристрастное выражение. – Сын говорит, ты у Лотеринга угодил в какую-то заварушку. За тобой гнались солдаты банна Сеорлика.
– Не только его, но… да и они тоже.
Гарет медленно кивнул:
– И сколько же их там было?
– Точно не знаю. Мне показалось, что много.
– И все в лесу? Банн Сеорлик даже не из этих мест. Знаешь, зачем их туда понесло?
– Не знаю, – солгал Мэрик. Ложь повисла в воздухе, а отец и сын в упор смотрели на него, и глаза Логейна сузились еще сильнее. Похоже, Мэрик мог прибавить к списку своих недостатков еще и «отъявленный лгун». Качество, не слишком-то подходящее для короля, хотя мать и твердила упорно, что он обладает всеми королевскими добродетелями. В горле у него вдруг пересохло, но он не собирался отказываться от своих слов. – Они гнались за мной после того, как убили моего друга.
– Друга? – быстро переспросил Гарет. – Или мать?
Ну конечно – сестра Эйлис все ему рассказала. Мысли Мэрика заметались, и он лихорадочно пытался вспомнить, что уже говорил, а о чем пока умолчал. От усилия рана на затылке снова заныла.
– Мать и была мне другом, – неуклюже объяснил он.
– А как же вы с матерью оказались в лесу? Вам туда соваться нужно так же, как банну.
– Мы просто проезжали мимо.
Гарет и его сын обменялись многозначительными взглядами. Мэрик не мог понять, что у них на уме. Мужчина вздохнул и задумчиво почесал подбородок.
– Послушай, Хирэм, – начал он рассудительным тоном, – мы тут в таком положении, что всегда приходится беречься. Если где-то в округе рыскают королевские солдаты, нам надобно знать почему.
Мэрик не проронил ни слова, и лицо Гарета потемнело от гнева. Повернувшись, он обвел широким жестом обитателей лагеря. Кое-кто из них уже подошел поближе, обступая говоривших со всех сторон.
– Видишь этих людей? – ровным голосом спросил Гарет. – Я за них в ответе. Мне нужно их уберечь. Если те солдаты двинутся сюда…
Мэрик нервно огляделся, все яснее сознавая, что внимание неуклонно растущей толпы привлекает именно его особа. Он судорожно сглотнул и пробормотал:
– Хотел бы я сам это знать.
– Не надо было мне его сюда приводить! – взбешенно процедил Логейн.
Гарет, впрочем, вряд ли услышал сына. Он все так же не сводил глаз с Мэрика, и лицо у него было озадаченное.
– Да зачем же им гоняться за тобой? – спросил он, сдвинув густые брови. – Что ты натворил?
– Ничего я не натворил. Ничего!
– Врет он! – вскипел Логейн. И, выхватив из ножен висевший у пояса кинжал, с угрожающим видом шагнул вперед. Толпа зевак, почуяв близкое кровопролитие, отозвалась возбужденным бормотанием. – Отец, дай мне его прикончить! Это все я виноват. Нельзя было его сюда приводить.
Лицо Гарета не изменилось.
– Он не врет.
– Да какая разница? Нам все равно надо от него избавиться, ну так и нечего тянуть!
Логейн бросился на Мэрика, но Гарет, вытянув руку, преградил ему путь. Молодой браконьер замер как вкопанный, изумленно и непонимающе глядя на отца, но Гарет все так же неотрывно смотрел на Мэрика.
Тот было попятился, но несколько мужчин, мрачно нахмурясь, преградили ему путь.
– Послушайте, – медленно проговорил он, – я ведь могу просто уйти. Я не хотел никому из вас причинять вреда.
– Нет, – отрезал Гарет. Тон его не оставлял места для возражений. Вожак изгоев искоса глянул на Логейна. – Ты уверен, что за вами не следили?
Логейн задумался:
– Мы оторвались от слежки где-то на полпути. В этом можно не сомневаться. – Он нахмурился. – Но это не значит, что они не сумеют нас отыскать. Слишком долго мы пробыли здесь. Сколько местных знает уже про наш лагерь?
Гарет кивнул, принимая его слова к сведению, и снова перевел взгляд на Мэрика:
– Я выслал людей на разведку, и скоро они разузнают, что творится. Если нам грозит опасность, я предпочел бы узнать это сейчас, сию минуту. Так нам грозит опасность?
Мэрик похолодел от страха. Банн Сеорлик и прочие наверняка не отступятся от поисков. Мгновение он раздумывал, не стоит ли рассказать этим людям всю правду. Вот только захотят ли они ему поверить? А если и поверят – к лучшему это обернется или к худшему?
– Да! – решившись, выпалил он. – Да, грозит. Я… вы попадете в беду, если оставите меня здесь.
Логейн пренебрежительно фыркнул и обратился к Гарету:
– Отец, если нам надо чего-то опасаться, мы и так об этом скоро узнаем. К чему оставлять у себя этого сопляка, если так будет только хуже? Прикончим его, и дело с концом.
Кое-кто из мужчин, стоявших рядом, закивал, и в глазах у них загорелись недобрые огоньки. Гарет, однако, хмуро глянул на сына:
– Нет. Этого мы не сделаем.
– Почему?
– Я же сказал – нет.
Взгляды их скрестились. Толпа притихла, не желая вмешиваться в спор, который явно начался не сейчас. Мэрик тоже помалкивал. Кем-кем, а дураком он точно не был.
– Ладно. – Логейн наконец сдался, выразительно закатил глаза. – Тогда давай сниматься с места. Не стоит мешкать.
Гарет обдумал его слова.
– Нет, – покачал он головой. – Подождем разведчиков. У нас еще есть время. – Он обратился к одному из стоявших рядом мужчин – тому, что выглядел покрепче других: – Йорин, отведи пока что Хирэма – или как его там – к сестре Эйлис. Присматривай за ним.
Тот кивнул, а Гарет, повысив голос, заговорил с толпой, которая жадно наблюдала за происходящим:
– Слушайте все! Может выйти так, что нам очень скоро придется трогаться в путь! Я хочу, чтобы все вы были к этому готовы!
Было ясно, что решение принято. Толпа начала редеть, но люди, расходясь, возбужденно перешептывались и переглядывались. Они были напуганы.
Логейн одарил мрачным взглядом Мэрика, которого Йорин взял за плечо и повел прочь. Мэрик услышал, как Логейн сказал отцу:
– Бьюсь об заклад, я мог бы вытянуть из него правду. Всю правду.
– Может, и до этого дело дойдет. А пока мы будем считать его тем, кем он кажется, – до смерти перепуганным парнишкой, которому нужна помощь.
Тон Гарета не допускал возражений, а больше Мэрик ничего не услышал – Йорин уже тащил его к хижине, и сопротивляться юноша не стал. Высоко в небе, над верхушками деревьев, стягивались черные тучи, заслоняя послеполуденное солнце. Собирался дождь.
– Ну а по-твоему, кто он такой?
Логейн, который подтягивал тетиву лука, пропустил вопрос Лодыря мимо ушей. Лодырь, один из тех немногочисленных эльфов, которые примкнули к изгоям, занимался в основном тем, что праздно шатался по лагерю и разносил досужие сплетни, а Логейну совсем не хотелось приумножить панику, которая и так охватила лагерь. Для всех было бы гораздо лучше, если бы отец позволил силой вытрясти из этого Хирэма все тайны, которые тот скрывает. А уж то, что парнишке было что скрывать, Логейн просто нутром чуял. Тогда, во время разговора, ему на миг показалось, что Хирэм вот-вот им что-то расскажет, но не тут-то было. И отец еще отпустил его подобру-поздорову!
– Ну же, колись! – не отставал Лодырь, примостившись на коленях рядом с Логейном. – Ты наверняка что-то знаешь! Ты же шел вместе с ним всю ночь, верно?
Одно ухо у эльфа было срезано почти начисто, и потому его голова казалась странно скособоченной. Вдобавок физиономию Лодыря пересекал уродливый шрам, который стягивал лицо в вечной ухмылке. То были «подарочки» от какого-то орлесианского лорда – больше Лодырь на эту тему не говорил ни слова.
Логейн подозревал, что лорд был работорговцем. В большинстве городов эльфы влачили хотя и нищенское, но все же свободное существование. От векового рабства их еще в незапамятные времена избавила пророчица Андрасте, однако в самых глухих уголках империи и по сю пору тайно процветала работорговля. Как-то вечером, когда все крепко выпили, Лодырь едва не поведал о том, что ему довелось пережить, – казалось, горькая, ядовитая злоба вот-вот хлынет из него. Однако он вовремя прикусил язык еще надежнее прежнего и шарахался от собутыльников до тех пор, пока не упился до полного беспамятства.
Кого ни возьми, у каждого своя тайна. Логейн вздохнул, принуждая себя поверить Хирэму на слово, как уже поверил отец. Дело оказалось не из легких.
– Тебе что, заняться нечем? – цыкнул он на Лодыря.
Эльф разочарованно вздохнул и поспешил убраться восвояси. Он по собственному опыту знал, что Логейна лучше не злить, а не то ему и впрямь отыщут какое-нибудь занятие.
И все-таки Лодырь задал хороший вопрос. Если этот Хирэм шпион, то он первейший мастер в своем деле, лучший из всех шпионов, о которых Логейну доводилось слышать. Может, он и впрямь тот, кем кажется с виду, – как сказал отец, до смерти перепуганный парнишка. Гарет вечно дает волю состраданию в ущерб здравому смыслу. Что ж, совершенства в мире нет. А все-таки что-то они с отцом упускают, что-то важное, о чем умолчал Хирэм, и эта мысль не давала Логейну покоя. Подобно большинству изгоев, он за прошедшие годы научился понимать, когда надо удирать, и вот теперь его чутье билось в истерике, вопя об опасности. Тот же безмолвный вопль читался в глазах у всех, стоило только оглянуться по сторонам. Люди ускоряли шаг и вздрагивали при каждом непривычном звуке, доносящемся из леса. Кое-кто уже сворачивал палатки, собирая нехитрые пожитки в ожидании приказа сниматься с места.
