Рой Кингман сидел в кабинете управляющего партнера. Комната была не намного больше его собственной, хотя из окна открывался вид на реку. Честер Акерман был на несколько дюймов ниже Роя, а комплекция выдавала в нем человека, который любит хорошо и часто поесть. От шевелюры на крупной голове Акермана осталась лишь седая подкова, кончик выдающегося носа загибался вниз. Рой полагал, что Акерману примерно пятьдесят пять, хотя он внезапно сообразил, что точно сказать не может.
Акерман приносил в фирму больше контрактов, чем любой другой сотрудник. Рой всегда считал его резким, жестким и громкоголосым. Но сегодня Акерман был сам на себя не похож. У человека, сидящего сейчас напротив Роя, было потное лицо, дрожащие руки и слабый, ломкий голос.
Он качал головой из стороны в сторону:
– Поверить не могу в это дерьмо. Просто не могу поверить. Прямо здесь!
– Честер, успокойтесь.
– Какого хрена я должен успокоиться? Убийство за три двери от моего кабинета…
– Полиция занимается расследованием. Возможно, они уже отрабатывают какие-то следы.
Акерман поднял голову и уставился на Роя.
– Точно, ты же там работал, да?
– Где «там»?
– С копами.
– Я был адвокатом, так что на самом деле я выступал против них. Но знаю, как полиция работает на месте преступления. Мы сидим не где-нибудь, а в самой дорогой части Джорджтауна, так что они выложатся на всю катушку. Черт, сама Шеф приехала сюда и допрашивала меня.
– Рой, как думаешь, кто мог это сделать? – выпалил Акерман. Он выглядел так, будто до сердечного приступа осталось секунд десять.
– Представления не имею, – ответил Рой. – Я работал с Дианой, но как личность я ее практически не знал. Вроде бы вы с ней много общались, нет?
– Да нет, не особо. В смысле, она практически никогда не говорила со мной о своей личной жизни.
– Вы говорили с полицией? – спросил Рой.
Акерман встал и подошел к окну, заложив пальцы за полосатые подтяжки, которые он любил. Подтяжки вышли из моды где-то в девяностых, но Честер либо этого не заметил, либо просто наплевал на это.
– Угу. Они задавали мне вопросы. – Он обернулся к Рою. – И я сказал им то, что сейчас говорю тебе. Я напуган и ни черта об этом не знаю.
– Знаете, это могло быть просто случайностью.
– Какой еще случайностью? Ты о чем?
– Парень заходит следом за Дианой, убивает ее и уходит. Возможно, это было простое ограбление.
– Но у нас на входе сидит охранник.
– Нэд – не охранник, а смех один. Я сотню раз заходил утром в здание и нигде его не видел.
– Какого черта? За что мы тогда платим ему деньги?
– Если вы хотите получить настоящую охрану периметра, наймите серьезную фирму, которая пришлет тренированного охранника с оружием. Если сюда заявится злоумышленник, Нэд сможет разве что закидать его морожеными гамбургерами… – Рой встал со стула. – Нам нужно кому-нибудь позвонить?
Акерман озадаченно посмотрел на него.
– Позвонить?
– Ну да, родственникам или близким…
– А… Я уже сказал, чтобы этим занялись. Ее отец умер, но мать живет во Флориде, она на пенсии. Детей у Дианы не было. Она в разводе, но бывший муж живет где-то на Гавайях.
– И вы это только что выяснили?
– Что?
– Вы сказали, что мало знаете о личной жизни Дианы, но вот это все довольно много.
– Я узнал об этом сегодня! – отрезал Акерман.
Рой поднял руки в шутливом извинении:
– Ладно, я все понял. – Он направился к двери. – Не возражаете, если я уйду на остаток дня? Срочной работы у меня нет, ну и… сами понимаете.
– Конечно-конечно, иди. Подыши свежим воздухом.
– Спасибо.
– Рой, на что это было похоже? Когда ты нашел тело?
Кингман медленно повернулся.
– Надеюсь, вам никогда не доведется это узнать.
Рой подхватил пиджак, махнул на прощание секретарше, но вместо лифта пошел к лестнице. Полиция уже допросила Нэда, и сейчас тот сидел на своем крутящемся стуле. Испуг на лице охранника перемежался уколами другого чувства, которое Рой счел голодом.
– Эй, Нэд, как дела?
– Не очень, мистер Кингман.
Рой оперся локтями на мраморную стойку рецепции.
– Полиция уже расспросила тебя?
Нэд кивнул.
– И куда ты делся сегодня утром со своего места?
Во взгляде охранника появился налет враждебности.
– А я должен говорить с вами об этих делах?
– Если не хочешь, то нет, конечно.
– Похоже, это не особо важно. Все равно я мало что знаю, правда.
– Так ты видел, как Диана входила в здание?
– Не совсем.
– Ну, либо ты ее видел, либо нет.
– Я ее слышал.
– Слышал? А где ты был?
– Там, в комнате. Подогревал бургер в микроволновке. Он всегда остывает, пока я сюда дойду.
– И сколько было времени?
– Около шести. Я только заступил на дежурство.
– Но ты же ел бургер, когда я пришел. Через полтора часа.
– Ну я вроде как съедаю по пять бургеров за утро, но стараюсь их растягивать. Я – крупный парень, нужно все время подбрасывать топливо.
– Она вошла из передней двери или из гаражного лифта?
– Не знаю. Я же говорил, что не видел ее.
– Ладно… Так что же она сказала, когда вошла в вестибюль?
– Она сказала: «Привет, как дела?» И я крикнул в ответ, что отлично. А когда вернулся к стойке, она уже была в лифте.
– Ты уверен, что это был ее голос?
– Ага, я много раз ее слышал. Она обычно идет с кем-нибудь, когда выходит из здания, на обед или там по делам, и у нее довольно хриплый для дамы голос.
– Послушай, Нэд, тут возникает законный вопрос – если ты был в комнате и она не могла тебя увидеть, откуда ты знаешь, что она говорила с тобой? Скорее она здоровалась с кем-то, кто вошел в здание одновременно с ней.
– Я об этом не подумал, – озадаченно протянул Нэд.
– И этот человек, – продолжил Рой, – должен был войти в переднюю дверь. Если б она поднималась с ним на лифте из гаража, они уже поздоровались бы. Здесь только один гаражный лифт, так что он не успел бы уехать вниз и вернуться за то время, пока Диана шла к внутреннему лифту.
– Мистер Кингман, я за вами уже не поспеваю.
– Когда она приходила, она часто здоровалась с тобой?
– Нет, не особо.
– И что это значит? Один раз, два, больше? Ни разу?
– Ну, в общем, ни разу.
– Ты слышал голос другого человека?
– Нет, но я же говорил, что возился с микроволновкой. Она немного шумит. А потом громко звякает, когда все готово.
– Ну да, знаю.
Рой взглянул на камеры видеонаблюдения, висящие в каждом углу вестибюля.
– Полиция забрала записи?
– Они пишутся на DVD. Но нет, не забрала.
– Почему?
– Диск, который вставлен в центральную панель, давно закончился.
– А разве система не должна писать поверх старых записей, если диск заполнен?
– Нет, эта система работает по-другому. Она отключается, пока не вставят новый диск.
– Ну хорошо, а разве его никто не проверял?
Нэд покраснел.
– Я проверял. Ну то есть иногда. Но мне никто не сказал, как это делать правильно, и я не знал и боялся все испортить, и перестал проверять.
– Что ж, тут ты прав… Ты действительно все испортил.
– Но я думал, – заскулил Нэд, – камеры тут просто для вида, типа пусть люди думают, что они под наблюдением. В смысле, это же я тут сижу и все охраняю.
– Учитывая события сегодняшнего утра, это весьма обнадеживающая охрана, – саркастично заметил Рой. – Ты видел, как кто-нибудь выходил из здания между приходом Дианы и моим появлением?
– Только пару человек, которые пришли. Всё как обычно.
– Кто-нибудь из «Шиллинга»?
– Вроде бы нет, я никого не узнал.
Рой испытующе посмотрел на Нэда.
– Может, у тебя был еще один перерыв?
– Нет, клянусь, я все время был здесь… Ладно, я читал, но я не пропустил бы человека, который идет мимо. Вестибюль не такой большой.
«Это правда, – подумал Рой. – И любой человек, который выйдет из гаражного лифта, пройдет прямо перед постом охраны».
– Так ты говоришь, что не видел, как кто-либо выходил?
– Точно. Люди только заходили. В смысле, это ж было рано, кому понадобится выходить?
«Как минимум одному человеку, – подумал Рой. – Убийце».
– И ты сказал об этом копам?
– Ну да, я все им рассказал.
– Твоя фирма хорошо застрахована?
– А мне-то откуда знать?
– Ну на твоем месте я это выяснил бы, потому что твой прокол серьезно навредил крупной юридической компании. И не забывай: они могут подать на тебя в суд, даже не нанимая юриста.
– Иисусе… думаете, они станут? Но не могут же они… Я же просто охранник, у меня вообще нет денег.
– Двери суда, Нэд, открыты для каждого. Блин, они могут привлечь тебя просто ради удовольствия.
Рой вышел на солнечный свет. Кто бы ни убил Диану, он должен был войти вместе с ней в лифт. И, возможно, эта личность не ушла, а осталась где-то в здании. И до сих пор остается здесь, работает в соседнем офисе…
«Или в моем офисе».
Диана приехала примерно за девяносто минут до него. Была ли она убита сразу, а убийца исчез задолго до появления Роя? Или это произошло за несколько минут до его прихода? Или когда он уже сидел в своем кабинете и ничего не услышал? Рой попытался вспомнить, насколько остывшим было тело Дианы. Без толку. Провела ли она в холодильнике два дня или полчаса, на ощупь ее тело было достаточно холодным. Может, судмедэксперт справится с этой задачей получше…
– Судя по вашему виду, вы здорово над чем-то задумались.
Рой обернулся и встретился взглядом с Мейс Перри, сидящей на своем «Дукати».
– Зачем вы вернулись? – спросил Рой, подойдя ближе.
– А откуда вы знаете, что я уезжала?
– Из моего кабинета виден центральный вход. И последнюю пару часов я посматривал в окно. – Он оглядел «Дукати». – Я не пропустил бы такую машину.
– Послушайте, я знаю, что мы начали не с той ноги. И я вернулась попробовать еще раз.
По виду Роя было сложно сказать, склонен ли он принять это предложение, однако Кингман сказал:
– Я так и не услышал, как вас зовут.
– Мейс.
– Мейс? Это же оружие[14], нет?
– Да, я оно и есть, – усмехнулась она.
– Да ладно. Так как вас зовут?
– Меня действительно зовут Мейс.
Он пожал плечами.
– О’кей.
Перри посмотрела на здание.
– Я видела, как вы говорили с охранником. Что он сказал?
Рой посмотрел на Нэда сквозь стекло.
– Не много. Он все прохлопал.
– Толливер могла подняться на лифте вместе с тем, кто ее убил. Нэд, вероятно, обжирался где-то в подсобке. Убийца сделал свое дело и либо вышел наружу, либо направился в другой офис в этом здании. Возможно, в свой кабинет в вашей юридической фирме.
– Это одна из версий.
– Могу предложить другую. Вы были тем, кто поднялся на лифте с Толливер. Она открыла дверь своей карточкой, поэтому записи о вас не осталось. Вы убили ее и засунули тело в холодильник. Потом спустились по лестнице и дождались, когда вернется охранник. Затем вошли в здание из гаражного лифта, как будто в первый раз, чтобы у него в голове отпечаталось время вашего появления. Поднялись в офис, немного посидели в кабинете, пошли на кухню, открыли холодильник, поймали бедную даму – что объяснит любые ее следы на вашей персоне и обратное, – а потом позвонили в полицию как бы взволнованным голосом.
Рой уставился на нее; его лицо потемнело.
– Это ваш способ начать все заново? Обвинить меня по второму разу?
– Я вас не обвиняю. Но вы юрист и знаете, что будет дальше. Вы были на месте преступления один, с мертвой женщиной. Рано или поздно копы выстроят ту же цепочку с вашим участием. Так что вам лучше подготовиться к ответам. Можете попрактиковаться на мне.
– А потом вы отправитесь обратно к копам и все им перескажете, чтобы они сразу могли заняться дырами в моем объяснении?
– Я же сказала вам: я не коп. И если вы говорите правду, им будет очень нелегко обвинить вас в убийстве.
– Ладно, я в игре. Я открыл ворота парковки своей карточкой. Это свидетельство того, что я приехал около семи тридцати. Поднялся на лифте в свой кабинет, немного поработал. Пошел за кофе – и нашел Диану. Я позвонил в «девять-один-один» в восемь ноль две. Записи охранной системы говорят, что она появилась в офисе примерно за полтора часа до меня. Я даже не знал, что она там.
– Пока недостаточно. Вы могли припарковать машину на улице, войти в гараж, дождаться ее появления, подняться с ней на лифте, убить ее, выйти, завести машину в гараж – а дальше все идет по сценарию.
– Нэд сказал, что слышал, как Диана с кем-то поздоровалась. Это не укладывается в схему.
– И копы, и суд всегда скептически относятся к показаниям недоумков. Кроме того, вы могли прийти в указанное вами время, в семь тридцать, подняться на лифте, убить Толливер, засунуть ее в холодильник и позвонить копам. Куча времени.
– Хорошо, а какой у меня мотив?
– Я – пуристка[15], когда дело доходит до расследования уголовных преступлений. В первую очередь я ищу возможность. Мотив обычно появляется позже. Но если он есть, копы его найдут.
– Так что же я должен делать? Хватать билет на самолет в страну, которая не имеет со Штатами договора об экстрадиции?
– Неа; думаю, все и так будет нормально.
Рой озадаченно посмотрел на нее.
– Думаю?
– У меня хороший нюх на убийц, а на вас мой нос даже не дернулся. Так где же вы играли в баскетбол?
– Откуда вы знаете, что я играл? Из-за кольца в кабинете?
– Отчасти дело в вашем росте, походке и манере, в которой вы разобрали мою карьеру.
– А другая часть?
– Я заметила у вас на столе ключи от «Ауди». Рядом со въездом в гараж стоит одна «Ауди», и я прикинула, что она ваша, раз вы приехали сюда в такую рань. На заднем сиденье лежат спортивная сумка, три баскетбольных мяча и четыре пары дорогих кроссовок, которые предпочитают только университетские или профессиональные игроки.
– «Вирджиния Кавальерс».
– Строго говоря, и это я уже знаю. У вас на заднем бампере большая клевая оранжевая наклейка.
– Знаете, а вы очень похожи на начальника полиции.
– Она намного выше меня.
– Я имею в виду лицо и глаза. У вас обеих зеленые глаза с бронзовыми искорками. – Рой вгляделся в ее лицо. – И маленькое пятнышко цвета фуксии в правом…
Мейс изучила свой глаз в зеркале «Дукати». Она впервые разглядела и бронзу, и пятнышко фуксии. Вот это да…
– Вы первый известный мне мужчина, который понимает, что фуксия – это цвет.
Рой указал на нее.
– Так я и думал, что знаю вас. Вы ее сестра, Мейс Перри. Я должен был вас вспомнить, как только услышал ваше имя… – Он осекся. – Но газеты писали, что изначально вас звали Мейсон Перри. – Насмешливо глянул на нее. – Мейсон Перри. Перри Мейсон, адвокат из телесериала[16]. Это совпадение?
– Мой отец был прокурором, но по-настоящему ему всегда хотелось оказаться на другой стороне. Отсюда и Мейсон Перри. Но я стала Мейс, не Мейсон. Я официально сменила имя.
– И что ваш отец об этом думает?
– Не знаю. Его убили, когда я еще была ребенком.
– Простите. Я не знал.
– Вам не за что извиняться.
– Но вы же были в…
– Я только что вышла.
– Ясно.
Рой неловко засунул руки в карманы и стал смотреть по сторонам. Мейс возилась с застежками своего шлема.
– Если уж на то пошло, я думаю, с вами поступили подло, – наконец произнес он.
– Спасибо. Если уж на то пошло, я думаю, вы говорите правду.
– Знаете, Мона Данфорт – единственная причина, по которой я верю в реинкарнацию.
– В смысле?
– А как еще объяснить перевоплощение Иосифа Сталина в женском теле?
Мейс ухмыльнулась.
– Вы сталкивались с ней, когда работали уголовным адвокатом?
– Я был не настолько большой шишкой, чтобы лично бодаться с этой дамой. Но ее помощники не раз возили меня лицом по столу. А уж в полиции про нее просто легенды рассказывают.
– Не хотите перекусить? Заодно можем пообсуждать, какие пытки лучше всего подойдут для Моны.
– А куда вы хотите поехать?
– В «Бенс Чилли Боул». Я два года мечтала о полукопченых сосисках «Бенни». – Мейс откинула крышку пассажирского сиденья. – Запрыгивайте.
– У меня нет шлема.
– Ну так не падайте на голову. Моя страховка наверняка истекла.
Через несколько секунд «Дукати» с ревом вырвался на улицу.
– Значит, вы только вышли – и сразу стали путаться с убойным отделом?
Они сидели за стойкой в переполненном легендарном «Бенс Чилли Боул» рядом с театром Линкольна на Ю-стрит. Рой принялся за свой острый хот-дог, заодно слизнув с пальца горчицу.
– Я ни с кем не путаюсь. Просто занимаюсь акклиматизацией во внешнем мире.
Мейс неторопливо откусила кусок полукопченого хот-дога, медленно прожевала и облизнула губы. Потом набрала горсть картошки фри с сыром и чили, обмакнула в кетчуп и засунула в рот. Ее лицо выражало глубочайшее удовлетворение, и Рой ухмыльнулся.
– Хотите сигарету?
– Возможно.
– Тюремная еда – полный отстой, верно?
– Он самый.
– До сих пор не могу представить, что кому-то понадобилось убить Диану.
– Вы были так близко с ней знакомы?
– Я работал с ней почти два года.
– Это еще не значит, что вы ее знаете. Бывали когда-нибудь у нее дома?
– Дважды. Один раз на официальной вечеринке, месяца три назад, и один раз перед моим приходом в фирму. Она руководила наймом сотрудников.
– Трудный бросок?
– Не очень. Намного больше денег, чем я стою.
– Но вы же на почасовом конвейере.
– Нет, у нас не так.
– То есть?
– Не поймите меня превратно, я работаю полный день. Но в «Шиллинге» мы не ведем почасовой учет.
– Я думала, все юристы так зарабатывают деньги… Как в книжках Гришэма[17].
Рой покачал головой.
– Мы работаем по договорам на обслуживание. Сложные клиенты с глубокими карманами предпочитают именно такой вариант. Мы знаем, на что будет похожа загрузка, они знают, что им надо, и платят за это. Фирма делит добычу и награждает людей за сделанную работу и принесенные контракты. Никаких сюрпризов. И это намного эффективнее, чем выдаивать клиентов досуха.
– А если вы столкнетесь с чем-то непредусмотренным?
– Мы подписываем соглашения о включении этого в счет. И потом получаем больше денег.
– Судебные разбирательства или сделки?
– Сделки. Судебные разбирательства мы передаем другим фирмам, но в договоре прописана наша ответственность за надзор.
– И сколько же вы зарабатываете?
– Это закрытая информация.
– Если б она была общеизвестной, я не спрашивала бы.
– Я уже сказал, больше, чем стою.
– Отец говорил, что юрист – благородная профессия.
– Она бывает такой, но не для каждого.
– Ага, я тоже ему не поверила. – И Мейс разом прикончила остаток своей сосиски.
Позже, когда они уже вышли на улицу, Рой спросил:
– Так чем вы теперь собираетесь заниматься?
– Сегодня вечером у меня встреча насчет работы.
– Какой именно?
– Ассистент-исследователь.
– Не могу представить вас в белом лабораторном халате и с очками на цепочке.
– Нет, тут другое. Этот профессор занимается изучением городских проблем. Судя по всему, в тех частях города, которые я знаю. По крайней мере, неплохо знала раньше.
– В криминально опасных?
– Бинго.
– И кто этот профессор?
– Эйбрахам Альтман.
– Отец Билла Альтмана?
– Кто такой Билл Альтман?
– Он работал в полиции, когда я был адвокатом. Старше меня, лет сорока пяти. Хороший юрист. Один из тех самых благородных профессионалов.
– Я не знала, что они родственники.
– Эйб – профессор в Джорджтауне и купается в деньгах.
– Тогда это точно он. Сестра сказала, он вроде бы миллиардер, но деньги не зарабатывал.
– Верно. Так вы с ним знакомы?
– Я как-то помогла ему.
– Но вы не знали, что он богат?
– Это не влияло на то, с чем я ему помогала. Так откуда же он взял свои деньги?
– Родители Эйба жили в Омахе через улицу от одного молодого парня, который решил открыть свою инвестиционную фирму. И они вложили все свои деньги в этого человека.
– В Омахе? Неужели вы говорите о…
– Ага. Оракул Омахи, Уоррен Баффетт[18]. Похоже, родители Эйба продолжали вкладывать в него деньги и полученные прибыли, пока не стали крупнейшими акционерами «Беркшир Хэтуэй». Они умерли через десять лет, и к этому моменту, полагаю, их доля перескочила за миллиард долларов, даже после уплаты налогов. Все досталось Эйбу – он был единственным ребенком.
– А я еще удивлялась, как это профессор из колледжа может меня нанять…
– Просто скажите ему, что вам нужна шестизначная зарплата, полная медицинская страховка, оплачиваемый отпуск и пенсионные отчисления. Он даже глазом не моргнет.
– Может, вы с ним это обсудите?
– В смысле?
– Вы будете моим представителем.
– Вы хотите, чтобы я поехал с вами к Альтману?
– Ага. Я подберу вас в шесть тридцать у вашего офиса.
– Я не собираюсь возвращаться в офис.
– Тогда я подберу вас у вашего дома.
– У кондоминиума. Вы всегда такая стремительная?
– Приходится, раз уж я потеряла два года жизни.
Полицейское управление округа Колумбия наконец-то получило первоклассный лабораторный комплекс для судебно-медицинской экспертизы, основной частью которой было вскрытие трупов. Бет Перри в сопровождении двух детективов отдела по расследованию убийств, работавших по этому делу, вошла в шестиэтажное здание на перекрестке Четвертой и Школьной улиц в Шестом районе. Помимо ДСМЭ, то есть Департамента судебно-медицинской экспертизы, в здании размещались Столичное полицейское управление и Департамент здравоохранения.
Через несколько минут Бет уже стояла рядом с главным судмедэкспертом. У невысокого и тощего Лоуэлла Касселла была короткая седеющая бородка и очки в тонкой оправе. Если не считать вытатуированной рыбы на запястье, оставшейся со времен службы в ВМФ на подводной лодке, и маленького шрама от ножевой раны на правой скуле – последствий пьяной ссоры в Японии во время увольнения, – Касселл выглядел типичным сотрудником факультета какого-нибудь колледжа.
Перед ними на металлическом столе лежало тело Дианы Толливер. Бет и детективы явились сюда как минимум за двумя ответами: причина и время смерти. Судмедэксперт снял очки, потер глаза и нацепил стекла обратно.
– Ускоренная аутопсия, как вы и заказывали, – сказал он.
– Спасибо, док. И что у вас есть?
– Увидев синяки у основания шеи, я был уверен, что обнаружу на шее странгуляционную борозду или признаки удушения, а причиной смерти будет удушье.
– Но это не так?
– Нет. У этой дамы просто сломана шея.
– Просто сломана? Без странгуляционной борозды?
– Ну это не всё. На самом деле, там еще интереснее. Очень тяжелая травма.
– Не просто смещение, а атлантозатылочная экзартикуляция?
Касселл улыбнулся.
– Я уже забыл о вашей эрудиции в вопросах судмедэкспертизы. Да, именно разъединение.
С помощью одного из детективов он повернул тело Толливер на бок и указал на основание шеи.
– Повреждение краниоцервикального перехода. – Прижал пальцы к точкам у основания черепа и шейного отдела позвоночника. – Ствол мозга и средний отдел спинного, верхняя и средняя части, чуть выше четвертого шейного позвонка.
– Полный разрыв дыхательного и сердечно-сосудистого центров. Мгновенная смерть.
– Целитесь на мою должность, Бет? – весело спросил Касселл.
– Нет, док. А хотите мою?
– Господи, нет, конечно!
– Итак, кто-то сломал ей шею… Что еще?
– Кровоизлияния в мягких тканях задней стороны шеи и повреждения базилярных сосудов. Еще у нее заметны синяки на лице и порез справа на подбородке; и то и другое прижизненное. Все довольно просто, пока мы не подходим к этому…
Он открыл ноутбук и развернул несколько изображений головы Дианы Толливер.
– Рентген показал отделение атланта от основания черепа. Атлант можно увидеть в большом затылочном отверстии…
– Но позвоночный канал не виден… Ладно, это хрестоматийная экзартикуляция.
– Да, но ствол мозга тоже рассечен.
Бет вгляделась в изображение на экране.
– Рассечение ствола мозга?
– Чаще всего такое встречается при автокатастрофах, при резком торможении… Перелом основания черепа – причина гибели Дейла Эрнхардта на «Дейтоне»[19]. Другой вариант – длительное падение. Ствол мозга лопается, смерть на месте.
Бет ткнула пальцем в сторону тела Дианы.
– Эту даму обнаружили засунутой в холодильник в ее юридической фирме примерно через два часа после того, как она вошла в свой офис. Она не нарезала круги на «Дейтоне 500» и не падала с крыши дома.
Судмедэксперт вновь указал на заметно обесцвеченное место в основании шеи.
– Удар в эту точку. Мне не сильно помогло ее пребывание в холодильнике, но вот здесь несомненные следы ушиба перед смертью.
– Ее ударили? Чем, док?
– А вот тут мы переходим к странностям. Я не обнаружил никаких следов. Ни волос, ни волокон, ни пластика, ни металла. Ничего, связанного с зоной повреждения.
– Тогда чем же ее убили?
– Моя лучшая гипотеза – ногой.
– Ногой?
Касселл указал на ссадины на лице Толливер:
– Картина выглядит следующим образом. Женщина лежит на полу, лицом вниз, подбородок прижат к линолеуму, что объясняет порез и синяки, вызванные смертельным ударом. Затем некто – возможно, крупный и сильный мужчина – наступает ей ногой на шею, вкладывая в это движение весь свой вес. Что ни применяй – доску, трубу, молоток или бейсбольную биту, – все оставит на коже заметные следы. Но, как вы видите, ничего подобного здесь нет. Однако человеческая ступня достаточно эластична и может не оставить следов. Даже после удара кулаком останутся следы – от костяшек или ладони, к примеру. Вдобавок, разумеется, в нисходящий удар ногой можно вложить заметно больше усилий, добавляя к удару вес своего тела.
– Итак, нога… Но разве обувь не оставит следов?
– Возможно, хотя человеческая кожа не так податлива, как влажная трава или грязь. Я смогу выявить след в зоне травмы, если вы дадите мне для сравнения ботинок, носок или ступню.
– Хорошо. Но вам когда-нибудь доводилось видеть рассечение ствола мозга при нападении без оружия?
– Только однажды. Но нападавший не был человеком.
Бет удивленно посмотрела на него:
– То есть?
– Много лет назад я был в отпуске в Йеллоустоунском национальном парке. Там произошел несчастный случай с туристом, и меня пригласили провести аутопсию.
– И кто же убил этого человека?
– Гризли. Возможно, самый опасный хищник на планете, – ответил Касселл и улыбнулся Бет. – Разумеется, не считая человека, как мы оба прекрасно знаем. В любом случае этот неудачливый турист потревожил взрослого самца гризли, когда тот ел какую-то добычу.
– Док, в Джорджтауне не водятся гризли.
– Нет. Зато здесь явно есть человек с необычной силой и навыками. Удар был нанесен строго в точку, необходимую для рассечения ствола мозга. И я сомневаюсь, что это случайность.
– Так она уже была без сознания? Или кто-то ее держал? Если преступник был один, она должна была сопротивляться, и на пальцах остались бы следы.
– Под ногтями все чисто.
– Наркотики?
– Токсикологические анализы еще не пришли.
Бет внимательно смотрела на тело.
– Предположим, у преступника был пистолет, и он приказал Толливер лечь на пол лицом вниз. Потом он ее убивает. Тогда достаточно одного человека.
– Верно.
– Ладно, что еще?
– Мы обследовали ее одежду. Нашли несколько волокон, которые ни к чему не подходят.
– Остались от преступника?
– Возможно. Кроме того, ее пиджак испачкан чем-то странным.
– Испачкан?
– Да, что-то вроде жира или земли, сейчас анализируем.
– Ее одежда могла испачкаться о какой-то предмет из холодильника.
– Мы проверили все, что там было. Не подходит.
– Раннее утро, она поднимается с парковки в офис, и у нее на одежде остается земля. Следы преступника?
– Возможно… – Касселл покачал головой. – Я десять лет проработал в судмедэкспертизе Бронкса. Никак не могу привыкнуть.
Бет понимающе кивнула.
– Я знаю, в полиции Нью-Йорка говорят «нарушитель», а мы говорим «преступник». Вы можете дать мне окно по времени смерти?
– Бет, это исключительно проблематично. Ее нашли в холодильнике, выставленном на плюс три градуса, потом ее тело несколько часов находилось при комнатной температуре. Когда я прибыл на место преступления, тело на ощупь было очень холодным. А потом ее привезли сюда и поместили в один из холодильников морга. Сейчас, без заморозки, разложение идет строго по расписанию. Пока что трупное окоченение, как вы видите, – заметил он, приподнимая негнущуюся руку трупа. – Но первоначальное охлаждение сбило нормальные посмертные химические процессы.
– Содержимое желудка?
Касселл нажал несколько клавиш на ноутбуке, потом просмотрел экран.
– В большинстве судмедэкспертиз мы не делаем подробного анализа содержимого желудка, если только нет подозрений в передозировке наркотиков или отравлении. Но я знал, что, если не займусь этим, вы все равно скажете его сделать.
– Чем дольше вместе работаешь, тем лучше получается, верно?
– Она не завтракала и, похоже, последний раз принимала пищу прошлым вечером. Примерно шестьсот кубиков содержимого, включая частично переваренный красный белок.
– Иначе говоря, кусочки стейка?
– Скорее всего. Горох, кукуруза и нечто похожее на розовую картошку. Еще шпинат. Желудок и дуоденальная слизистая ярко-зеленого цвета.
– Такой эффект может дать брокколи.
– Но брокколи, как и кукуруза, плохо переваривается в желудке, и я нашел бы кусочки в содержимом. Кукуруза там есть, это отмечено, но брокколи нет.
– Что-нибудь еще?
Касселл скорчил рожу.
– Эта дама любила чеснок. Запах просто невыносимый.
– Напомните, чтобы я купила вам пару прищепок для носа… Ладно, так что со временем смерти? Есть предположения?
Медэксперт снял очки.
– Если у вас есть надежные свидетели для обоих концов двухчасового промежутка, в течение которого ее убили, я не смогу дать лучшей привязки, даже со всей этой модной аппаратурой и тестами.
– Пока трудно сказать, насколько надежны мои свидетели… Что-то еще?
– Когда я сказал про обследование ее одежды, я забыл упомянуть, что одного предмета не хватало.
– Ее трусиков.
– Разумеется, я исхожу из допущения, что эта дама обычно носила нижнее белье.
– Сорок семь лет, партнер в юридической фирме, жила в доме за миллион долларов в Александрии, у воды, и была одета в костюм от «Шанель», когда ее затоптали. Я думаю, мы вполне можем допустить, что она относится к тем женщинам, которые носят нижнее белье. Что показало обследование?
– Ссадины вокруг половых органов однозначно свидетельствуют об изнасиловании.
– Док, пожалуйста, скажите мне то, что я хочу услышать.
– Этот парень оставил внутри кое-какие свои частички.
Касселл подвел ее к микроскопу. Она посмотрела в окуляр на пластинку и внезапно улыбнулась.
– Заветное желание судмедэкспертизы.
– Сперма, – добавил Касселл с оттенком триумфа. – В вагине и вплоть до шейки матки.
– Вы сказали, парень оставил частички?
– Два лобковых волоса с корнем, которые не принадлежат покойной.
– Будем надеяться, что база данных даст совпадение… Есть еще что-нибудь для меня?
Касселл помешкал.
– Не по этому делу, нет. Я слышал, что Мейс вышла. Пожалуйста, передайте ей привет от меня.
– Передам.
– Как она?
– Вы знаете Мейс. Встряхнулась и побежала дальше.
– Скажите ей, что небеса точно есть и Моне никогда туда не попасть.
Бет улыбнулась.
– Скажу.