bannerbannerbanner
Где моя сестра?

Дэвид Болдаччи
Где моя сестра?

Полная версия

Глава 8

– Доброе утро, специальный агент Пайн.

Этли едва успела отпереть дверь офиса ФБР в Шеттерд-Рок. Мощная дверь с надежным замком, защищенным от взлома, интерком и видеокамера. Это могло показаться избыточным в таком месте, но для усиленного протокола безопасности всегда имелись веские причины. В конце семидесятых два агента ФБР в Эль-Сентро, штат Калифорния, были убиты из дробовика в своем незащищенном офисе. Убийцей оказался социальный работник, находившийся под следствием за растрату фондов. С тех пор Бюро существенно улучшило охрану всех своих подразделений, начиная от крупных и заканчивая самыми маленькими.

Кэрол Блюм приветствовала Пайн из-за своего письменного стола в приемной офиса, состоявшего из двух комнат. Кроме того, в здании находились юридическая фирма, кабинет дантиста, строительная и страховая компании.

И еще одно федеральное правоохранительное учреждение.

Пайн закрыла за собой дверь.

– Знаете, Кэрол, мы уже довольно давно работаем вместе. Вы можете называть меня Этли.

– Я люблю, чтобы все делалось профессионально. Насколько мне известно, именно таким хотел видеть Бюро мистер Гувер.

– Тем не менее мое предложение остается в силе. И мистер Гувер работал очень давно.

Пайн пришла на работу в джинсах с широким кожаным ремнем и большой медной пряжкой квадратной формы, пыльных сапогах, белой рубашке и ветровке. Блюм выглядела исключительно официально: темно-синий пиджак, белая плиссированная юбка, туфли на низком каблуке и нейлоновые чулки; густые золотисто-каштановые волосы собраны в аккуратный пучок. Она почти не пользовалась косметикой, и Пайн подумала, что макияж ей не помешал бы. Кэрол Блюм была замечательной женщиной, которая старательно поддерживала форму, а огромные изумрудные глаза отлично сочетались с рыжеватыми волосами, острым подбородком и высокими скулами, что придавало ей экзотический вид, каким бы глупым и вышедшим из моды этот термин ни казался сейчас. Однако к ней отлично подходило и другое слово: профессионализм.

– Я положила папки с текущими делами на ваш письменный стол. Днем вам будут звонить из Флагстаффа, чтобы вы ввели руководство в курс последних новостей. Напоминание в вашем календаре.

– Благодарю вас, – сказала Пайн.

– Знаете, мне нравится, что вы никогда не пишете лишних бумаг и не устраиваете показухи.

Этли внимательно посмотрела на Блюм.

– Я работала в других офисах, – продолжала секретарша, – где, перед тем как появлялось начальство, начиналась бурная деятельность и возникали бумаги с новыми серийными номерами.

– Я понимаю, о чем вы говорите, Кэрол.

– Но вы никогда так не делаете.

– Не вижу смысла. Я работаю, чтобы доводить расследования до конца, а не устраивать фокусы с документами.

– Как прошел ваш отпуск?

– Всё в порядке.

– И чем вы занимались?

– Путешествовала.

– В какое-то необычное место?

– Нет, не особенно.

Огромные глаза секретарши стали еще больше.

– Хотите об этом поговорить?

– На самом деле нет, – сказала Пайн.

Глаза затуманились.

– Выпьете кофе? Я только что купила для офиса новую кофеварку.

– Должно быть, вам пришлось заполнить целую тонну бумаг…

– Так и было бы, но я купила ее на собственные деньги.

– Вы храбрая женщина. Я бы охотно выпила кофе, спасибо.

– Черный?

– Как всегда.

Пайн вошла в свой кабинет и закрыла за собой дверь.

Ей казалось странным и немного лицемерным то, что Блюм хотела, чтобы их отношения оставались сугубо профессиональными, однако неизменно интересовалась всеми аспектами личной жизни своего босса. Впрочем, нельзя исключать, что она просто старалась вести себя дружелюбно. Несмотря на то что они работали вместе уже год, Этли не слишком хорошо знала свою секретаршу.

Вероятно, обо мне она думает то же самое. Быть может, это к лучшему.

Пайн повесила ветровку в маленький шкаф, села за потрепанный стандартный письменный стол из серой латуни, из тех, что ФБР покупало огромными партиями, и включила компьютер.

Бюро все еще отставало в том, что касалось технологий, и компьютеру Пайн было уже восемь лет. Когда ей требовалось решить какую-то серьезную задачу, она обращалась к собственному лэптопу или телефону. Иногда ее даже удивляло, что для входа в Интернет не приходится использовать модем.

Постучав в дверь, с чашкой горячего кофе вошла Блюм.

– Вы завтракали? – спросила она.

– Нет.

– Хотите есть? Я могу сходить в булочную. Мне совсем не трудно.

– Со мной всё в порядке, благодарю.

– Завтрак – самая важная трапеза, – не унималась секретарша. – У меня шестеро детей, и я знаю это совершенно точно.

Пайн оторвалась от файла, который только что открыла.

– Я буду иметь это в виду.

– Что-нибудь еще?

Этли понимала, что Блюм просто хочет чем-нибудь заняться, но проблема состояла в том, что она могла все сделать сама. Рано или поздно Бюро поймет это, и Блюм может потерять работу. Впрочем, колеса бюрократической машины вращаются медленно; сначала она выйдет на пенсию.

– Нет, я… – Пайн замолчала, и Блюм продолжала вопросительно смотреть на нее. – Да, есть кое-что. Вы можете выяснить, имеют ли буквы дж. и к. какой-то специальный смысл? Не просто как буквы алфавита.

– В связи с чем? – спросила Блюм.

– Они были вырезаны на шкуре мертвого мула, которого нашли на дне Гранд-Кэньон. Я понимаю, что информации слишком мало, и не особенно рассчитываю, что вы сумеете что-то выяснить.

Однако на лице секретарши появилось задумчивое выражение.

– Ну, кое-что пришло мне в голову… но сначала я должна провести небольшое расследование.

Она вышла. Пайн проводила ее удивленным взглядом.

В течение следующего часа она просматривала остальные дела, чтобы подготовиться к ежемесячной беседе с начальством. Этли потратила немало сил на то, чтобы изучить местные законы. Кроме того, множество раз побывала в индейских племенах, оказывавших заметное влияние на происходившие в регионе события. С ними невозможно установить добрые отношения за несколько недель. Но за проведенное здесь время Пайн поймала грабителя банков, покончила с опиатной торговой цепочкой, отыскала серийного насильника, нападавшего на индейских женщин, и это помогло ей заручиться доверием местных жителей, без которого она не могла хорошо делать свою работу.

Пайн закрыла файлы и допила кофе, оказавшийся крепким и слишком резким. Потом посмотрела на противоположную стену, где остался отпечаток кулака.

Тут она была ни при чем – один из подозреваемых, потеряв терпение, решил напасть на агента ФБР.

Второй след на стене находился ниже и был заметно больше. Он остался от головы подозреваемого, которого Пайн отшвырнула от себя, после чего их конфликт пришел к быстрому разрешению.

Она надевала на почти потерявшего сознание подозреваемого наручники, когда Блюм, услышавшая шум, спокойно открыла дверь и спросила, не требуется ли вызвать полицию, чтобы та увезла отсюда этого дебила.

Именно она предложила Пайн оставить следы на стене.

– Некоторым людям требуется визуальная стимуляция, – сказала тогда Блюм. – Иногда картина стоит тысячи слов.

Это была блестящая идея, Пайн оценила ее, и следы на стене не стали убирать. Подозреваемый подал на Этли жалобу, заявив, что та напала на него без всякой причины. С тех пор Пайн установила в кабинете скрытую камеру, которая также записывала звук. Кнопка включения съемки находилась у нее под столом на уровне колена. Камера была нужна не для физической защиты – речь шла о психологическом спокойствии. Она находилась здесь на тот случай, если другой «дебил» солжет относительно того, кто кого атаковал.

Зазвонил ее сотовый телефон; она посмотрела на номер и нахмурилась. И сделала еще один глоток кофе.

Звонили из Флагстаффа. Слишком рано. Плохой знак.

– Пайн, – сказала она.

– Пожалуйста, подождите, с вами будет говорить Роджер Эйвери.

Роджер Эйвери?

Он не являлся непосредственным начальником Пайн, и она не ожидала звонка от него. К тому же Эйвери находился на два уровня выше ее босса. Он проработал в ФБР шесть лет, менее половины ее срока, но теперь агенты занимали командные посты через три или четыре года. Пайн никогда не заполняла нужных бумаг, чтобы получить подобную должность; более того, изо всех сил боролась за то, чтобы остаться на полевой работе, а не торчать на постоянной основе в офисе. У нее имелось вполне определенное мнение о должности контролера ФБР: они весь день сидят за письменным столом, дают указания агентам, как вести дела, и при любой возможности играют роль «квотербека в понедельник утром»[9].

Пайн легко переносила контакты с непосредственным начальством, но ей никогда не нравилось разговаривать с Эйвери. Она скорее предпочла бы перенести колоноскопию без пропофола[10].

 

Через мгновение она услышала в трубке его голос.

– Пайн?

– Да, сэр, – ответила Этли.

– Вы удивлены моим звонком?

– Ну, я ожидала звонка, чтобы отчитаться по своим расследованиям, но не от вас, сэр.

– Я люблю держать руку на пульсе, так что на этой неделе сам разговариваю с агентами.

Руку на пульсе. Этот человек провалит любой тест на полиграфе.

– У меня в календаре помечено, что звонок состоится днем, – сказала Пайн.

– Я решил позвонить вам раньше. Знаю, что вы не любите сидеть за письменным столом. Но если вы заняты…

Как и любой другой контролер, он вовсе не имел это в виду. Если б Этли сказала ему, чтобы проваливал куда подальше, поскольку ей нужно работать, она могла бы сразу попрощаться со своей карьерой.

– Нет, всё в порядке. – Пайн потянулась, чтобы открыть нужные файлы, но его следующие слова заставили ее остановиться.

– Я не сомневаюсь, что вы прекрасно справляетесь с текущими проблемами, – заявил Эйвери. – У меня никогда не возникало необходимости предъявлять вам какие-то претензии в этом отношении.

Смысл его слов не вызывал сомнений. У него имелись претензии к ней за то, что иногда она слишком рьяно делала свою работу. Однако Пайн никогда не считала, что оскорбленные чувства или сломанная рука являются достаточным поводом, чтобы не узнать правду. «Дебил», которого она швырнула на стену, не только написал на нее жалобу, он также подал в суд. Позднее выяснилось, что этот тип уже несколько раз нападал на полицейских и обычных граждан, так что Пайн никак не пострадала и дело в суде закрыли.

– Хорошо, – сказала Этли. – Вас интересует что-то еще? Дело в том, что я собиралась уходить.

– Давайте поговорим о Гранд-Кэньон.

Пайн подалась вперед на дешевом стуле, отвратительном предмете мебели, купленном на мелкой распродаже, у которого даже не было удобной спинки. С тем же успехом можно сидеть на желатине во время землетрясения. Она уже собиралась приобрести новый стул на средства агентства, а потом принять удар за то, что не заполнила необходимые для такого случая документы. А если кто-то из администрации Бюро пожелает явиться в Шеттерд-Рок, чтобы сделать ей выговор за то, что она обзавелась удобным стулом, пусть приезжают.

– Каньон? – спросила она.

– Мертвый мул.

– Верно.

– И как продвигается расследование? – спросил Эйвери.

– Я работаю над ним. Прошло еще слишком мало времени.

– Это так. Но меня интересуют некоторые детали…

– Я отправила вам предварительный отчет, – сказала Пайн.

– Я его читал. Сейчас меня интересует, что вам удалось выяснить после этого.

– Я не знаю, кто убил мула, почему и как и где сейчас злоумышленник, – сказала Пайн. – А в остальном все хорошо.

Эйвери проигнорировал ее сарказм, что удивляло.

– Бенджамин Прист?

До сих пор Этли никому не говорила, что человек, называвший себя Бенджамин Прист, на самом деле им не был.

– Вчера вечером я говорила с его братом, – сказала она.

– И каковы результаты разговора? – терпеливо спросил Эйвери.

Похоже, он знает ответ и хочет получить подтверждение. Или нет.

– Его брат ничего не знает о консалтинговой компании «Козерог». Ни адреса, ни телефонов. Бенджамин Прист никогда не рассказывал ему о своей работе. И на данный момент я не нашла свидетельств существования этой компании. – И пока Эйвери никак не успел отреагировать на ее слова, Пайн решила перехватить инициативу: – А вам удалось что-нибудь выяснить, сэр?

– Но не я провожу расследование, Пайн. Оно ваше.

– Да, сэр.

– Что-то еще?

Этли решила сбросить атомную бомбу.

– Складывается впечатление, что нашим расследованием заинтересовалась Служба национальной безопасности. Вам об этом что-нибудь известно?

Несколько секунд Эйвери ничего не отвечал, но Пайн показалось, что прошло гораздо больше времени. Она слышала лишь дыхание контролера. Как ей показалось, оно немного участилось.

Неужели я только что пустила собственную карьеру под откос?

– Продолжайте расследование, Пайн, – наконец сказал Эйвери. – И если вам потребуется помощь, сделайте запрос.

– Есть, сэр.

– И… Этли?

Теперь «Этли»? Все страньше и страньше…

– Слушаю?

– Позаботьтесь о том, чтобы у вас были глаза на затылке.

И он повесил трубку.

Пайн получила такой же совет ровно один раз за все время своей работы в ФБР.

Когда она проводила расследование и выяснилось, что Бюро следило за ней.

Через мгновение Блюм открыла дверь. Должно быть, слышала телефонный звонок и отголоски ее разговора.

– Всё в порядке, агент Пайн?

Этли посмотрела на нее.

– Все хорошо, миссис Блюм.

Глава 9

Чу-чу-поезд. Или Хутервилльский экспресс. Выбирайте наименьшее из зол.

Пайн стояла перед железнодорожным вокзалом в Уильямсе, штат Аризона. Именно отсюда каждый день отправлялся поезд в Гранд-Кэньон, а потом возвращался обратно. Путешествие к южному краю каньона составляло шестьдесят пять миль в каждую сторону и занимало неспешные два часа и пятнадцать минут. За меньшее время она могла бы долететь от Феникса до Сиэтла.

Пайн только что поговорила с людьми из персонала поезда и показала фотографию настоящего Бенджамина Приста. Никто не вспомнил, чтобы он ехал в поезде. Затем она дала описание фальшивого Приста, но ей сказали, что совсем немногие джентльмены под него подходят.

На имя Бенджамина Приста был выписан билет туда и обратно, и кто-то воспользовался им, чтобы добраться до южного края каньона. Однако обратный билет до Уильямса так никто и не предъявил. Его покупали за наличные – и никаких следов кредитной карты. «Очень интересно, – подумала Пайн, – билет достаточно дорогой… Возможно, кто-то хотел скрыть свою личность? Наверное, так и было».

Затем она отправилась в железнодорожный отель – камин с каменной облицовкой, ковер, в котором тонули ноги, полированные деревянные балконы и колонны; все вместе производило впечатление гостеприимства высшего класса. Жизнедеятельность отеля зависела от пассажиров поезда. Вот почему персонал старался произвести хорошее впечатление на гостей и убедить их здесь остановиться, прежде чем двигаться дальше.

Пайн подошла к стойке регистрации, показала молодой женщине-портье фотографию настоящего Приста и рассказала ей, когда тот мог у них останавливаться. Потом дала описание мошенника. Женщина покачала головой.

– Я не узнаю́ ни того ни другого, – сказала она.

– А вы тогда дежурили?

– Да, обычно я работаю в дневную смену.

– Кто-нибудь еще находился у стойки регистрации? – спросила Пайн.

– Нет, только я.

– Хорошо, а вы не регистрировали гостя по имени Бенджамин Прист в тот день, о котором я спросила?

Дежурная нажала на несколько клавиш, посмотрела на монитор и покачала головой.

– Нет, у нас не было гостей с таким именем. Значит, он здесь не останавливался.

Пайн знала, что это вовсе не обязательно так. Он мог использовать вымышленное имя, фальшивое удостоверение личности или изменить внешность. Она поблагодарила дежурную и вышла из отеля, размышляя о том, что путешествие сюда оказалось совершенно бесполезным. Затем села в свой внедорожник и включила двигатель.

В этот момент ей позвонила Кэрол Блюм.

– Я отправила вам статью с новостями из «Аризона газетт».

– О чем она?

– Об исследовании, которое якобы имело место в Гранд-Кэньон.

– А когда оно якобы имело место? – уточнила Пайн.

– В тысяча девятьсот девятом году.

– И какое оно имеет отношение к моему расследованию через сто с лишним лет?

– Просто прочитайте, – предложила Блюм. – Кроме того, я послала вам более позднюю статью, в которой препарируется сообщение девятьсот девятого года. Вместе они помогут вам оценить их.

– Хорошо, – сказала Пайн. – Но вы можете хоть намекнуть?

– Буквы дж. и к. уже появлялись в Гранд-Кэньон.

– Что? – удивилась Этли.

– Прочитайте статью, потом поговорим.

Пайн посидела несколько минут, подставив лицо под кондиционер. Термометр снаружи показывал почти 32 градуса. И несмотря на сухой воздух, было невероятно жарко.

Ее телефон звякнул, и она открыла электронную почту. Очевидно, Блюм увеличила текст, чтобы его было удобно читать, и Пайн потребовалось всего несколько минут, чтобы пробежать статью глазами.

В 1909 году два исследователя по имени Джордан и Кинкейд, которые работали в Смитсоновском институте, предположительно, наткнулись на пещеру, расположенную довольно высоко, на одном из утесов Гранд-Кэньон.

Джордан и Кинкейд? Дж. и К.

Пайн стала читать дальше.

Они вошли в пещеру и нашли свидетельства существования древней цивилизации, которая могла быть, как говорилось в статье, используя давно отброшенный презрительный термин, «азиатской» или даже египетской. Предположительно, ученые обнаружили в подземной цитадели, состоявшей из множества помещений, всё – от погребальных урн с мумиями до статуй, напоминавших Будду.

Во второй статье, написанной всего несколько лет назад, сообщалось множество дополнительных подробностей. Пайн потребовалось десять минут, чтобы прочитать ее. Автор статьи был настроен так же скептически, как и она, относительно мнимой экспедиции. В документах Смитсоновского центра не нашлось упоминаний об исследователях по имени Джордан и Кинкейд, которые, как утверждалось в первой статье, имели первоклассную камеру, но не сделали ни одной фотографии открытия столетия. Автор попытался угадать, где могла находиться пещера, и предполагал, что, скорее всего, между реками Найнти-Фор-Майл и Тринити.

Пайн знала, что там есть места с египетскими названиями: Башня Сета, Храм Изиды и Храм Озириса. Согласно более поздней статье, в те времена, когда они появились, Египет стал местом, куда отправлялось множество крупных экспедиций, о которых часто сообщали в новостях. В Каньоне Призраков встречались азиатские имена, такие, как Пирамида Хеопса, Монастырь Будды и Храм Шивы. А кроме того, не остались без внимания древние боги из египетских, греческих, индуистских, китайских и скандинавских мифов.

В заключение автор статьи написал, что в каньоне есть множество пещер, многие из которых обнаружены в разные годы туристами и исследователями. Судя по всему, автор считал, что в пещере, найденной Джорданом и Кинкейдом, на самом деле обитали анасази, первые люди, поселившиеся в долине. Именно они создали стиль жизни пуэбло и вырубили пещеры в горах, как и многие другие древние культуры.

Навахо являлись потомками анасази, имя которых на языке навахо означает «древние». Более того, в Кэньон-де-Шей есть так называемая Пещера Мумий, где жили анасази. Она находится на высоте в триста футов над дном Гранд-Кэньон и состоит из двух смежных пещер, насчитывающих более пятидесяти помещений и круглых церемониальных сооружений, чей возраст превышает тысячу лет.

Затем Пайн прочитала последний абзац более поздней статьи. Очевидно, предположил автор, Джордан и Кинкейд высекли буквы дж. и к. на скале над входом в пещеру. Почему автор сделал такой вывод, Этли не знала, больше в статье ничего сказано не было.

Она позвонила Блюм.

– Как вам удалось так быстро это отыскать?

– Я выросла в Аризоне и знала о статье в «Газетт» девятьсот девятого года, которая является частью местного фольклора. Когда я была подростком, мы с отцом, историком-любителем, отправились путешествовать по дну каньона. Он рассказал мне о легенде и отвел в места с египетскими названиями. Я подумала, что это обычная газетная мистификация, хотя мой отец считал, что тут все не так просто. Но египтяне в Аризоне? Я вас умоляю. Однако буквы дж. и к… Джордан и Кинкейд. Вот что я вспомнила, когда вы утром попросили меня провести небольшое расследование. Возможно, это не имеет ни малейшего отношения к вашему делу, но больше ничего, даже отдаленно связанного с буквами дж. и к., мне найти не удалось.

– Ну что ж, хорошая работа, благодарю, – сказала Пайн. – Значит, вы спускались на дно каньона?

– О, много раз, когда была моложе. И, кстати, я ездила туда на муле, много лет назад.

– Хорошо, что вы рассказали мне.

– Вы еще вернетесь в офис?

– Может быть. – Пайн посмотрела на часы. – Я знаю, что вы уходите через час.

– Я останусь и поработаю, – сказала Блюм. – Сегодня у меня нет других дел.

– В таком случае я попрошу выписать вам сверхурочные.

– Вам не следует беспокоиться, агент Пайн. Приятно чувствовать себя полезной.

– Спасибо. Может быть, мы еще встретимся сегодня.

 

Этли поехала дальше, размышляя о том, какое отношение экспедиция, которая, возможно, проходила более века назад, может иметь к мертвому мулу и национальной безопасности.

Может быть, я не хочу этого знать.

9Американская идиома, обозначающая человека, любящего проводить анализ чужих ошибок задним числом; намек на болельщиков, ругающих своих квотербеков на следующий после воскресного матча день (квотербек – разыгрывающий игрок, ключевая позиция в нападении любой команды по американскому футболу).
10Колоноскопия – медицинский эндоскопический диагностический метод, во время которого врач осматривает и оценивает состояние внутренней поверхности толстой кишки; пропофол – короткодействующее снотворное средство, предназначенное для внутривенного введения.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24 
Рейтинг@Mail.ru