DraT
След на рукавах
– Ну, и что, удар слабый, ничего не почувствовал, – хрипя произнесло чудище.
– Такой же слабый, как тогда, да? – произнес Иван, замахнувшись на своего бывшего капитана.
– Конечно, в тот раз мы и не договорили, но можем сейчас это закончить, – сказало чудище, протягивая в сторону Ивана свою когтистую руку, – и ты отдашь, то, что принадлежит мне, да, Ванюша?!
– Только через мой труп, сволочь! – закричал Иван. Он понимал, про что они говорят, поэтому был готов атаковать.
Топор пронзил воздух и отрубил когтистую лапу чудовищу. Из места ранения лениво начала течь струйка бордовой крови. Монстр лишь простонал и упал, ведь одна из его опорных конечностей была отрублена.
– Ну же, добей меня! Тебе не хватило Сони, тебе нужно ещё и жизнь у меня забрать, да?! – прорычало чудовище, махая из последних сил своей когтистой рукой, – Ну же, заверши, то, что должен был сделать ещё давно, убей меня, иди по головам!
– Я не виноват, что ты озабоченный мудак, что жаждет только секса от девушек! – подходя к чудовищу, Иван начал с тихой ненавистью, говорить, – все те годы, что мы общались, перечеркнуты твоей, сука, озабоченностью! Кто тебя просил заставлять её встречаться с тобой?!
– Из-за того, что я любил её и если бы ты мне дал сделать, то, что я хотел, она была бы счастлива. Но ты мне помешал!
– Помешал накачать её наркотиками и изнасиловать её в переулке, ты совсем идиот? Да и если любил её, то почему сразу ушел к другой? Да и что ты сделал для того, чтобы ей понравиться, ухаживал за ней или цветы покупал? – сказал Иван, всё ближе и ближе подходя к существу. Он общался тихо, но злоба и отвращение всё больше вырывались из его тела.
– Мы были бы с ней, ты ушел бы в тьму, но нет же, надо было её отвести к себе домой и настучать директору обо мне, очень по-дружески, Вань.
– Я не о чем не жалею, Игорь, ты получил своё. Знай, что твоя смерть будет для меня сладка. Земля тебе мраморам, тварь.
Замахнувшись топором, Иван ударил по длинному плечу существа, отрубив полностью руку. Она упала, а из клыкастого рта существа вновь издался стон. Парень стоял над ним, его лицо выражало удовольствие и, замахнувшись ещё один раз, вонзил топор с глухим грохотом в грудную клетку чудовища. Оно стонала, а кровь лишь лениво текла из ран. Монстр хрипел, его белые глаза наполнились алым цветом, что обычно бывает при закате солнца в некогда прохладный зимний день.
Плесень, что была на лице, полностью покрыла его, поглотив все прикрепленные части тела. Иван отошел и начал наблюдать. Мох, плесень и различные цветы с травами покрыли тело, некогда капитана футбольной команды. Плесень росла везде, и вскоре на полу раздевалки образовался холмик из грибка, что рос под светом люминесцентной лампы. Лишь в самом центре выросла одинокая роза, что своими багряными лепестками украшала пустую комнату раздевалки. Иван смотрел на всё это с безразличным выражением лица.
Глава 10
Бугорок гнилого мяса, что обросло плесенью. Парень с топором. Красный цветок в центре холмика. Лепестки розы колыхались под натиском легкого ветерка, что дул сверху. Такая хрупкая, но такая стойкая. Иван смотрел на неё, вспоминая про Соню. «Я вернусь к тебе, обещаю», – произнес парень, срывая розу с трупа. Взяв её в руки, Иван докоснулся до острых шипов, что оставили на его руке еле заметную рану. Ответной реакции не последовало.
Выйдя из раздевалки, перед его взором предстала ещё одна дверь, что еле держалась на своих петлях. Он подошел к ней. Смрад наполнял его легкие. Ком в горле нехотя подступал. Толкнув дверь, Иван вышел в огромное помещение. Кольца для баскетбола, турники и огромные окна, через которые проникал тусклый свет. Это был спортивный зал.
Ваня издал сдавленный смешок, только сейчас он понял, что всё это здание – это его школа. Осознание этого должно было его шокировать, возможно он даже забился бы в угол от безысходности, но нет, этого не произошло. «Если это моя школа, значит и все тайники тоже здесь», – подумал Иван и, перекачиваясь с ноги на ногу, направился в сторону учительской. На турнике висела чья-та черная футболка. Взяв её и изорвав на несколько больших лоскутов, Иван, обмотал её свои руки и повесил за спину топор.
Преодолев половину зала, его взору предстала белая металлическая дверь, созданная будто бы специально для сдерживания толпы монстров. Черная дверная ручка провернулась под силой руки, что со скрипом отворила дверь. Учительская представляла собой маленькую комнатку, со столами с разной канцелярией и спорт инвентарем, расставленным около стен. Пройдя немного дальше, Иван открыл ящик, где хранились конусы для ограждения дорог. Достав половину из них, парень смог найти несколько чекушек водки. «Вот же старый хрыч, до сих пор не перепрятал», – подумал про себя Ваня и в душе хихикнул.
– Кто тут хрыч старый, м? Может тебе показать, кто будет сегодня закусью под эту водку? – донеслось откуда-то сверху.
Голос для Ивана был знаком, достаточно. Появление очередного монстра уже не так сильно будоражило его тело, уже не закипала кровь в жилах. Посмотрев наверх, его предположения подтвердились. Из угла на него смотрело лицо, до боли в груди знакомое. «Пал-Палыч», – подумал Иван.
– Да, я. Я-то думал, шо ты, крыса позорная, не узнал меня! – причмокивая в предвкушение сытного обеда, сказало существо.
Присмотревшись к углу, где сидел учитель по физической культуре, парень увидел несколько мощных лап, как у паука. Покрытые хитином и волосками, они подергивались и иногда поднимались. Оканчивались они острыми, на первый взгляд, черными наконечниками. Само лицо и тело не были деформированы, всё те же скулы и тот же жир, на хитром лице этого существа.
Иван не понимал, он рассматривал и анализировал обстановку. Когда он взглянул на существо, то лишь скривило рожу, что была в предвкушение какой-то кульминации, чтобы после всего представления напасть на окровавленное тело и потрапезничать. Оно смотрело в душу, прожигало взглядом двух глаз, что были поглощены парой кучерявых бровей.
– Не ожидал вас здесь увидеть, – сказал Иван, подняв свою голову, чтобы смотреть прям в глаза этому старику.
– Уж какой есть, других не было. Хотя… – монстр, что притворялся Пал-Палычом, провел глазами по комнате. – Я что-то не слышу Игоря.
– Он умер, – сказал Иван с легкой улыбкой на губах.
– По лицу вижу, ты в этом замешен, – вновь пронзительный взгляд.
– Хах, ну и как ты так догадался, старый хрыч.
Ответа не последовало, лишь тот же взгляд. Иван понимал, что живым выйдет только один – нужно брать топор. «Конец тебе, отрублю все конечности, начнем с головы, хах», – потянувшись за ручкой топора, подумал Иван. Гримаса безмятежности у монстра изменилась. Улыбка. Улыбка во все двадцать с чем-то зуба. Темный угол опустел, и на пол приземлилось существо на всех своих восьми лапках. Тело человека в перешитом спортивном костюме, что носился уже не первый год и конечности паука, что были покрыты твердыми волосками.
– Что ж ты, Вань, сдал назад? Не по масти я тебе? – сказало существо. – Я-то думал, что мы как в старые добрые выпьем и поговорим, но… как знаешь, мне только лучше.
Иван обнажил топор, что трепался за спиной на нескольких кусках ткани. Встав в боевую стойку, парень уже начал продумывать план действий. Первый удар не заставил себя долго ждать, но гад успел увернуться.
– Медленно, Вань, медленно.
Ещё несколько попыток удара и всё тщетно. Существо уворачивалось, не подставляя себя под удар. Было непонятно, как такой массивный организм, может обладать грацией балерины. Оно знало всё наперед, оно слышало всё, даже тишину.
Глубокий и тяжелый вздох. Тело устало бить, но не попадать. «Как же ты достал, как ты можешь все понимать, думай Ваня, думай», – подсказывал внутренний голос. Парень стоял и глубоко дышал, а существо лишь с самодовольной ухмылкой стояло и смотрело на никчемную добычу.
– Думай, Ваня, думай, как же я все понимаю… – ухмылка на лице не спадала. Она придавала его голосу необъяснимый эффект наглости и отцовской заботы.
Щелчок. «Читает мысли, падаль», – сказал Иван. Монстр не отреагировал на оскорбление. Парень понимал, что ему не победить, если только ему не схитрить, но в этих делах он был нулем без палочки, но в этот раз идея настигла его, как снег в мае. Он закрыл глаза полагаясь лишь на слух.
– Интересно, – протянул «Пал-Палыч», – начнем же урок.
Удар, удар и звон. Тесная комнатка для учителей стала настоящим рингом. Длинные лапы дотягивались до Ивана, но тот в свою очередь, выгибаясь, уходил от удара. Топор в руке, был словно частью парня, его продолжением. Отростком, которым даровала ему эволюция, чтобы он мог убивать. Вновь рубящий удар и еле слышимый всхлип. От существа отлетела одна конечность, потерю которой, тот не слишком уж и заметил.
– Хороший удар, я уж думал наповал меня снесешь.
Иван слышал, но не понимал, он не хотел этого. Он был словно животное, что полагалось на инстинкты, которые давали ему шанс на выживание в этом жутком и чудовищном мире, что норовит придушить любого оступившегося. Но вот холодный хитиновый панцирь пробил кожу, оставив за собой глубокую рану. Иван почувствовал, но не понял, адреналин не позволял. Топор воцарился над грудной клеткой монстра и проник в нее. Встретившись с костями, лезвие прорубило их, как нож масло. Внутри «Пал-Палыча» что-то трескалось и хрустело. Кровь хлынула из раны, все та же оранжевая жидкость с твердыми кусками свернувшейся крови. Существо рухнуло с громким грохотом.
– Хороший удар, малец, не зря тебя учил, – сказало существо, кашляя сгустками крови. – Знал же, что из тебя что-то путное выйдет.
Пытаясь достать топор, Иван открыл глаза и увидел лицо, что не источало никакого зла, лишь отцовскую гордость.
– Благодарствую за эту партию, крысеныш, – протянув свою руку, сказал «Пал-Палыч».
Иван крепко пожал её и отпустил. После чего замахнулся топором и разрубил грудь монстру. Оранжевая кровь хлестала, но попадала лишь на футболку. Руки опустились, топор остался в голове существа. Иван вытер руки и сел на диван, открыв при этом бутылку виски, что лежала в комоде. Наполнив две рюмки горячительным, Иван поставил рядом с трупом одну из них, а вторую с гордостью опрокинул внутрь себя. Обжигающая жидкость начала ползти по стенкам пищевода, доставляя приятный дискомфорт. Иван положил голову на спинку дивана и раскинул руки в стороны.
– Спасибо, Павел Павлович, спасибо, – с этими словами Иван закрыл глаза.
Его разум все дальше и дальше улетал от тела. Были лишь воспоминания о его учителе по физической культуре. «Всегда уважал Павла Павловича. Единственный учитель, что мог меня понять. Лишь он дал мне то, что мне нужно, то что всегда со мной будет. Борьба, игра в футбол и бег – это дал мне не учитель математики, а Пал-Палыч. Хороший мужик, жаль подлый, как скотина. Сдал меня директору, после нашей совместной попойки. И сейчас, из-за долга, сдал меня с платами, тварь, никогда не прощу ему. Да и зачем, ведь он мертв уже, как минимум для меня.», – мыслил Иван. Его тело осталось там, где-то далеко позади, теперь он мог слиться со всей вселенной разом, но глаза открылись и кошмар продолжился, только теперь наяву.
Глава 11
Иван лишь один из героев этой страшной истории. Был ещё один. Его истории я слышала и можно сказать участвовала в них, еще со времен нашего обучения в универе. Он тогда только-только ушел с поста декана, все были встревожены, ведь он был лучшим. Я, как влюбленная дура, носилась за ним, но отверг меня, сказав что мне нужно закончить обучение. Год, второй и вот я уже рядом с ним на должности лаборантки в проекте государственной важности, все же не зря я была его очень близкой знакомой. Передам его историю, пожалуй, из первых уст, если так можно сказать.
"Я разомкнул веки. Больничный свет бил в мои глаза. Машинально прикрыв их рукой, я вздохнул, вспоминая о грядущем дне. Прошлые дни сахаром не были, да и этот уже начинал горчить. Встав с кровати, я зевнул и направился в ванную. Холодная вода привела в чувство мою сухую кожу, что уже покрылась старческими трещинами. Хах, всего лишь 38 лет, а уже старческие признаки на лицо.
Божеский вид был придан моему лицу: волосы уложены, а белоснежный халат надет. К работе был готов на все 99%, ведь спать все ещё хотелось, но работа не ждет. Выйдя из своей жилой «каюты» я пошел по-нашему исследовательскому блоку. Лампы мигали (хотя их относительно недавно поставили) желтоватым светом, что раздражал глаза. До сих пор вспоминаю первые дни, когда этот свет мне был в радость и символизировал мою карьеру, что уже совсем скоро пойдет в рост.
Пластиковая дверь со скрипом открылась. Зайдя внутрь, я сразу же услышал знакомые голоса моих коллег. Они все что-то бурно обсуждали, что-то высчитывали и спорили, предполагая разные решения одной задачи. Я, смотря на всю эту суматоху только начавшегося дня, лишь глубоко зевнул. Сев за своё законное рабочее место, я сразу начал смотреть на кофемашину, что манила меня своим видом.
– Доброе утро вам, Харон, пхах, – раздался голос позади меня.
Это была миловидная девушка, с рыжими завивающимися волосами, что элегантно падали на обтягивающий в нужных местах лабораторный халат. Это была Вика, моя ассистентка, совсем молодая в этом деле, совсем зеленая, но целеустремленная. Я приветливо ей улыбнулся.
– Доброе, Гарпия, – я посмотрел на неё с радостным выражением лица.
– Ой, да бросьте вы, не такая я уж и страшная! – сложив руки на своей груди, обиженно произнесла Вика
– А я не перевожу души людей по реке Стикс и что с того? – резонно ответил я, так же улыбаясь
– Ладно-ладно, пропустим данный момент.
Она подошла к моему рабочему столу и включила кофемашину. Уже через несколько секунд наши с ней чашки были наполнены ободряющим напитком, что должен был обогатить нас энергией на весь предстоящий день. Я растянулся на всё свое кресло и вальяжно закинул ногу на ногу. Как же я люблю те моменты, когда от тебя ничего не требуется и ты просто можешь отдохнуть, попивая кофе из своей любимой чашки. Вика отдала мне мою чашку, и в мой нос сразу же ударил аромат кофейных зерен. Чистый кофеин и ничего лишнего.
– Ну-с, как там продвигается работа? – спросил я, отхлебнув из своей чашки.
– Всё, как всегда. Темновато, мрачновато и горы трупов в час пик – сказала Вика, постукивая пальцами по чашке с кофе.
– Насколько всё плохо?
– Больше половины не выдерживает нагрузки, так что наш морг немножечко переполнен, – виновато произнесла Вика. Она опустила свой нежный взгляд в чашку с плескающимся в нем кофе. – Нужно ли нам всё это… Это же все-таки дети.
– Вик, то есть… Гарпия, послушайте, мы творим будущее, а цена светлого будущего для нас и наших детей важнее настоящего. Лес рубят, щепки летят. Вы понимаете меня?
– Да, но все же, это дети. У них есть родители, друзья, а у некоторых уже есть девушки. Они как минимум живые люди, личности! А мы лишаем их главного – эмоций! Они же больше не полюбят, не порадуются, не заплачут – слезы пошли на её глазах.
– Виктория, мне тоже их жалко, но ведь наша цель важнее нескольких сотен жизней. Если мы сможем сделать этот прорыв, то нас ждет счастливая жизнь в новой эре человечества. И начнется это время с нас! Это бесчеловечно, но это нужно пережить, понимаете? Многие ученые добивались будущего, шагая по головам. Мы бы даже не знали про влияние природных факторов на человека, если бы не нацисты. Скольких они убили, чтобы мы смогли идти дальше в науке, открывая различные физические законы?
– Не знаю, но мы же не они. Можно же на крысах и над неразумными существами! —сдерживая слезы и чуть ли не выкрикивая, сказала вика
– Уже проходили и все получилось. Крысы больше не отвлекались на внешние раздражители: боль и изменение во внешней среде. Эмоций не было, ни любви, ни эйфории, ни грусти. Они были полностью подвластны нам, любой приказ, что мы отдавали им, они сразу же выполняли. Если мы сможем получить тот же результат на людях, то мы больше не будем нуждаться в солдатах. Мы получим идеальное оружие, которое приведет нас к победе. Всё это будет совсем скоро, осталось только получить хотя бы какой-то образец.
– А почему не заключенные, которых вели на смертную казнь, почему именно дети?!
Я встал. Моя нервная система уже не выдерживала назойливость Вики. Сдерживаясь, чтобы не заорать на весь штаб, я поправил свои длинные волосы и, поставив чашку на стол, я сказал:
– Потому что они умирали быстрее, чем дети. Их мозг просто не подвержен препарату. Если взрослый человек примет его, то всё, каюк, он умрет, понимаешь? А если подросток, то у него есть шанс. Их молодой организм, неопределенность и обычная тупость по поводу внешнего мира. Они словно пластилин, глина, которой можно придать форму, и она такой останется. Со взрослыми так не получиться, хотя мы пытались, тщетно.
Моя рука начала поддергиваться, это заметила Вика. В ее глазах засверкали вновь появившиеся слезы, а старые уже давно высохли на её веснушках. Она взяла меня за руку и притянула к себе, чтобы после обнять. Я почувствовал биение её сердца, как оно колотится с бешенной скоростью, оно было готово выпрыгнуть мне на руки. Я немного остыл. Все же она новенькая, недавно перевели. Совсем молодая и такая наивная студентка, что не готова ко всей жестокости этого мира. Такая добродушная. Именно поэтому я её и люблю.