Dragon Green
Динозавр
Несколько излишне порывистым движением Макс поднял на лоб солнцезащитные очки и в упор уставился на продавца. Евгению, который во время всего обмена любезностями, отчаянно боролся с никак не желавшей поддаваться пробкой и, ободрав о ее острые железные края сразу два пальца, как раз только что услышал вожделенный хлопок, все это крайне не понравилось. Слишком хорошо он хорошо этот змеиный взгляд знал и слишком часто его раньше уже видел.
– Сказал же, батя, развести не получится. На местных лохах тренируйся – может оно и лучше получаться начнет. Хотя, судя по тебе – вряд ли. Знаешь, рожденный ползать…
– А кто говорит про развод? Я уже предлагал твоему корешу, предлагаю и тебе сейчас – заходите бесплатно, гости дорогие, – мужик неожиданно тонко и как-то ржаво рассмеялся, будто бы заскрипел несмазанный механизм, – За счет заведения так сказать. Всей кодлой заходите. Снимать только запрещаю – он этого дико не любит, хер знает почему. А так – наслаждайтесь! Объявляю день открытых дверей!
– Прогоришь, батя, по братски ведь предупреждаю, – Макс покачал головой и Евгению вдруг почему-то показалось, что он такого поворота не ждал и, на самом деле, ни на какого урода внутри идти смотреть не собирался, – С чего это вдруг добрый такой?
– А мне, может быть, на рожу твою, фраерок, очень сильно поглядеть хочется, когда выходить будешь, – продавец исторг из недр глотки новую порцию визгливого смеха, – Пива вы взяли много, кассу уже на сегодня сделали – мне большего не надо. Но я что-то не замечаю энтузиазма – новую отмазу для очка придумываешь?
– Мальчики, ну мы ведь не собираемся на самом деле заходить в этот кошмарный сарай, правда? – Марина, которая вместе со Светой, до сих пор держалась отстраненно и только молча прихлебывала пиво, наконец, почуяла что-то неладное и взяла Макса за локоть, – Пива теперь хватит, лучше пойдем отсюда. Помнишь, ты хотел…
– Обязательно, детка, но это мы еще успеем. Сейчас же просто грех упускать шанс и отказывать себе в удовольствии поближе поглядеть на это восьмое чудо света. И, что еще более занятно, изучить некоторые особенности мышления аборигенов – в частности, выяснить, что же это их там так сильно пугает, что они это даже за бабло готовы друг другу показывать. Ну а нам, разумеется, покажут бесплатно – потому как уважают и признают авторитет. Хотя, конечно, и стесняются напрямую в этом признаться, – хищно улыбнувшись, Макс повернулся к Владу, – Так как, бро, поддерживаешь? Девчонки, не бойтесь, мы с вами! Реально, ну нельзя же сейчас уйти, так и не выяснив, отчего это они тут все так жидко обделались?! Раскроем этот секрет века и своими глазами увидим ужас Муходрищенска! Давай, батя, где у тебя тут вход в обитель тайны? Паладины света идут!
Марина скривилась, демонстративно отвернувшись, когда Макс, оборвав свои пламенные тирады, попытался чмокнуть ее в шею, Светлана, с самого начала отстраненно глядевшая куда-то вдаль на море, равнодушно пожала плечами, зато Влад тут же принялся паясничать с новой силой и исступленно размахивать уже практически пустой бутылкой, как мечом, будто действительно в полной мере ощутил себя паладином, собирающегося выйти на бой против дракона. Судя по его уже порядком остекленевшему, пьяному взгляду, видимо, это было не столь уж далеко от истины. Евгений, чьим мнением, как, впрочем, и всегда, никто не подумал поинтересоваться даже для вида, тоже отхлебнул пива. Оно оказалось обжигающе холодным, горьким, словно застарелая обида и неожиданно крепким – ударило по мозгам буквально с первого глотка. Однако чувство полнейшего абсурда и какой-то шизофренической нереальности происходящего, которое возникло с того момента, когда он увидел эту до карикатурности идиотскую вывеску, не только ничуть не ослабло, но даже сделалось еще сильнее. Впрочем, на фоне того бреда, в который погрузилась вся его жизнь за последние месяцы, разницы практически не ощущалось. Мало того, он даже почувствовал неподдельный интерес к этому неожиданному приключению. Сам себе страшно удивившись, Евгений неожиданно понял, что все происходящее не просто его ничуть не пугает и даже не раздражает – но, напротив, откровенно забавляет. Понятно, что, скорее всего, в сарае валяется нечто вроде кустарно сделанного, облезлого чучела двухголовой собаки, в лучшем случае – какой-нибудь едва живой уродец, действительно вывезенный в марте из Чернобыля или окрестностей Припяти, но, по большому счету, какая разница? В одиночку Евгений никогда в жизни не осмелился бы заглянуть в подобное место, а тут, пьяным и в компании, это может оказаться действительно весело! Один из тех кратких, немногочисленных моментов, когда можно убедить себя, что он не зря терпит весь этот бесконечный, унизительный кошмар – все-таки, жизнь с ним хоть немного, но разнообразнее, разве не так?!
А где-то на самых задворках разума медленно оформлялась еще одна мысль, странная догадка, куда более революционная, чем все прочее, вместе взятое. Ведь очень похоже на то, что Макс с Владом-то на самом деле в этот барак идти совсем не хотят… отсюда и вся эта пикировка с понтами и пальцами веером. Чтобы скрыть страх?! Разве это само по себе уже не потрясающе?
Тем временем, продавец выбрался из-за прилавка и молча, но все с той же поганой ухмылочкой, взмахом руки предложил следовать за ним. Как и следовало ожидать, идти оказалось не далеко – обогнув барак, вся компания оказалась у массивной железной двери с грубо пристроенным к ней импровизированным крыльцом, над которым была закреплена панель с неоновой бегущей строкой – по всей вероятности, ее включали после наступления темноты и внимания она тогда должна была привлекать несколько больше, чем намалеванная на стене надпись. Последняя, впрочем, тоже присутствовала и один в один дублировала ту, что красовалась возле прилавка, только буквы тут были еще большего размера, дополнительные потеки красной краски, судя по всему, должны были имитировать стекающие капли крови. Кроме того, чуть ниже имелась еще одна надпись, чуть поменьше: "НА ЛЮБЫЕ НОСИТЕЛИ СНИМАТЬ СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО" с тремя грозными восклицательными знаками и пришпиленной распечаткой формата А4, демонстрирующей перечеркнутые смартфон и фотоаппарат, а прямо над словом "чудовище", безымянный, но определенно не лишенный некоторого таланта художник, изобразил громадную, хищно раззявленную в чудовищном оскале пасть некоего загадочного существа, больше всего напоминающего сильно перекормленного стероидами крокодила. Правда, спину и хвост этого крокодила почему-то покрывали перья и это здорово портило все впечатление – даже при искреннем и очень сильном желании испугаться, пернатый крокодил не вызывал ничего, кроме гомерического хохота.
Именно таким немедленно в один голос разразились Макс с Владом, девчонки прыснули секундой позже. К собственному немалому удивлению, засмеялся даже Евгений.
– Не, отец, вашей конторе определенно срочно нужны семинары опытного рекламщика – а то вы прям даже для Муходрищенска бьете все рекорды по убожеству. Надо сюда еще пару клоунов добавить, сладкую вату там, всю херню – тогда в самый раз будет. Мое чуткое к чужому страданию сердце, прямо-таки разрывается от жалости! Ого! Какие ворота! – взгляд Макса остановился на двери, с которой мужик как раз откидывал толстенный металлический засов – столь же устрашающего вида, как и сама дверь, – Весь бюджет на них пошел? Вот это правильно, вполне подходит для создания подходящей атмосферы! Точнее, подошло бы… если бы не все остальное!
Дверь, которая, и в самом деле, напоминала бронированные ворота в банковский сейф, и вполне подходивший к ней по габаритам, засов, действительно, смотрелись, мягко говоря, несколько странновато – они определенно внушали бы немалое уважение, не будь вставлены в исключительно ветхого вида деревянную стену, которую, казалось, можно было выбить одним ударом ноги. Правда, сам факт, что владелец этого балагана не пожалел средств на новую дверь, явно будучи вынужден экономить на всем остальном, уже сам по себе наталкивал на различные мысли… Евгению почему-то меньше всего думалось, что это реально было сделано только в целях того, чтобы у посетителей появилось нужное настроение. Впрочем, какая разница! Сейчас ему совершенно не хотелось зацикливаться на подобных глупостях и, вообще, сбиваться со столь неожиданно посетившего его относительно хорошего настроения. Кроме того, по какой-то совершенно необъяснимой причине из Евгения вдруг окончательно выветрились последние остатки страха, вместо них в груди, будто обильно спрыснутое жидкостью для розжига пламя, начало разрастаться странное радостное возбуждение. И даже более того – предчувствие скорой встречи с чем-то совершенно невероятным.
Задержав дыхание, Евгений залпом влил в себя не менее половины остававшегося в бутылке – в голове сразу же приятно зашумело с новой силой.
– Скоро свалим отсюда, дверь, раму снимем, а хибару эту с собой не заберешь, – пропыхтел мужик, отступая в сторону и кивнув на открывшийся за дверью, ослепляюще-темный на фоне яркого солнечного света, провал входа, – Ну как, дамы и господа, не передумали? Милости просим! Только еще раз повторю – не вздумайте его фоткать.
На несколько странно долгих секунд воцарилась довольно-таки гнетущая пауза – все вдруг как-то разом замолчали и даже продолжавшая завывать где-то там, на заднем плане, магнитола, словно бы сама резко убавила громкости. Девушки перестали хихикать, Макс с Владом переглянулись. Мужик молча стоял рядом с распахнутой дверью, только его и без того до крайности поганая, одутловатая рожа с каждой секундой делалась все скабрезнее и наглее.
Когда он уже раскрыл рот, чтобы, по всей вероятности, выдать нечто, вроде: "ну что, ссыкуны, подкинуть подгузников по дешевке", на тонких Максовых губах снова заиграла фирменная змеиная улыбка – правда, Евгению показалось, что сейчас она выглядела немного не совсем так, как обычно. Больше напоминала не отравленное обоюдоострое жало, а выставленную вперед пику. Ничуть не менее смертоносную, чем жало, но используемую, скорее, не для привычного нападения, а в качестве оружия обороны.
– Ну че застыл, батя, давай, веди к монстру! – гаркнул Макс, возможно, чуть более громко и эмоционально, чем это требовалось для демонстрации обычной молодецкой удали и пьяной бравады, – Где там эта твоя злоебучая тварь сидит?!
Все так же молча, мужик снова мотнул башкой в сторону дверного проема – зияющая черная дыра в обрамлении серого металлического прямоугольника дверного короба, портал в бездну, прямо посреди облезлых, аляповато-желтых досок. Макс громко фыркнул, не глядя бросил за спину недопитую бутылку, схватил Марину за руку и, волоча ее за собой, словно речной буксир – баржу, в три шага преодолел отделявшее его входа в барак расстояние и, пригнув голову, в точности как японский камикадзе, заходящий в последнее пике на вражеский эсминец, нырнул внутрь. Мгновением позже, точно так же зашвырнув остатки своего пива куда-то в сторону моря и издав нечто вроде боевого клича, за ним ринулся Влад, позабыв при этом про свою пассию, но ее тащить, в отличие от Марины, похоже, было не нужно – недовольно поджав свои жирные силиконовые губы, Света двинулась следом сама. И, как всегда и все, что он делал по жизни, последним порог барака, где скрывалось "чудовище из секретной лаборатории" переступил Евгений – по прежнему, с полупустой бутылкой пива в одной руке.
Первым впечатлением внутри стала почти физически навалившаяся на голову и плечи темнота – после термоядерного солнца на улице, рассеянный желтоватый электрический свет, слабо пробивавшийся откуда то сверху, почти не ощущался. Не меньше двух минут Евгений подслеповато моргал, мало что различая вокруг, пока зрение немного не адаптировалось, а из серого полумрака вокруг не начали постепенно проступать очертания: сначала стен, точно таких же убогих и ободранных, какими они смотрелись снаружи, затем каких-то, наваленных один на другой, массивных темных ящиков, судя по надписям и камуфляжным пятнам, ранее явно имевших самое непосредственное отношение к армии, и, наконец, чего-то очень большого, расположившегося в самом центре строения и уходящего под самый его потолок, прямоугольной формы, с острыми краями, тускло поблескивающими металлом. Спустя еще несколько мгновений, Евгений смог рассмотреть, что эта конструкция не сплошная, а состоит из здоровенных, чуть ли ни в руку толщиной, вертикально и очень близко друг к другу стоящих металлических прутьев, вроде арматуры, соединенных вместе несколькими железными скобами, грубо приваренных одна к другой. В нескольких местах к прутьям круглыми стальными, похожими на гигантские наручники, обручами были прикреплены столь же внушительного вида цепи – они свободно свисали вниз и тянулись куда-то внутрь конструкции, к ее центру.
Перед глазами все еще плясали оставшиеся на сетчатке после солнца цветные пятна, алкоголь радостно гудел в ушах и Евгений не сразу сообразил, что же это такое – окончательно до него дошло лишь когда тяжело сопевший рядом Влад, хрипло выдохнул:
– Ну, нехуевая такая себе клетка, однако… Блядь, но не могу нормально разглядеть, что в ней сидит – темно, как у негра в сраке. И воняет примерно так же.
Запах Евгений почувствовал практически одновременно с тем, как осознал, что странная конструкция действительно, является ничем иным, как громадной клеткой – очень похожей на те, в которых перевозят львов, тигров, медведей и других опасных хищников, но только явно самодельной, сваренной вручную, да еще и дополнительно укрепленной. Запах совсем не был таким уж сильным, на улицах тут, порой, смердело значительно крепче, нельзя его было назвать и чрезмерно отвратительным – хотя и ощущалось в нем что-то от скотобойни. А еще от свежего птичьего помета, давно не чищенного вольера в зоопарке и чего то еще, резко перебивающего все остальное. Терпкий, сладковатый аромат, не тошнотворный, но какой-то до озноба чужеродный, вообще ни на что и близко не похожий – по крайней мере, Евгению никогда раньше в жизни не доводилось слышать ничего подобного.
– Ебать мой хуй…, – нараспев протянул Макс, медленно обходя клетку вокруг, – Резидент Эвил встретился со Сталкером, они долго и страстно ебались, после чего случился у них плод любви… Народ, а я его вижу – вон, грязная хуевина посередине. Цепями, блядь, обмотали – типа, еще один коммерческий ход для максимальной концентрации саспенса, так что ли?
Влад, тем временем, перестал сопеть, шагнул вперед, спокойно обхватил обеими руками прутья и чуть ли приникнул к ним лицом – Марина у него за спиной только тихо ахнула. Приглядевшись, Влад, вдруг захохотал во все горло – довольно неестественно, но зато оглушительно громко. Каркающий звук смеха взлетел вверх, под потолок барака, отразился от стен, и заметался из стороны в сторону, словно попавшая в ловушку птица. В тот же момент Евгений, слабые глаза которого, наконец-то полностью подстроились под тусклый свет от трех голых, свисавших сверху прямо на проводах, лампочек, различил, как в центре самодельной клетки, сперва что-то медленно заворочалось, а затем начало так же неторопливо, будто в замедленном кино, приподниматься. Между лопаток у Евгения побежали мурашки, но, что было уже совершенно необъяснимо, он по прежнему не испытывал даже малейшего намека на страх.
– Да это же просто куренок, какой-то! Только гляньте на этого урода! – Влад с силой ударил по прутьям, отчего приваренные к ним цепи радостно и неожиданно мелодично звякнули, – Петушок – переросток! Вон у него перья и хвост! Слышь, Онегин! – Влад обернулся к Евгению, глаза у него были пьяные, а лицо – потное и еще более красное, чем обычно, – А ведь он похож на тех пернатых задротов, которые в этом твоем фильме были! Ей богу, похож!
Существо в клетке, тем временем, полностью распрямилось и теперь его можно было рассмотреть, если не во всех подробностях, то достаточно четко. Около полутора метров в высоту, оно, на самом деле, чем-то действительно походило на курицу – стояло на двух непропорционально длинных, голенастых и, судя по всему, очень сильных задних лапах, каждая из которых заканчивалась тремя растопыренными пальцами с короткими загнутыми когтями. Чуть ниже коленных сгибов каждую ногу охватывал точно такой же стальной обруч, как и те, что были приварены к прутьям – цепи от них тянулись в разные стороны, так что свобода маневра у твари оставалась самая минимальная – при малейшей попытке сдвинуться в любую сторону от центра клетки, одна из цепей должна была сразу же натянуться. Имелись у создания и перья, по большей части, на спине и вполне полноценных, ничуть не напоминающих птичьи крылья, передних конечностях, тоже трехпалых, и тоже, точно так же, как и задние, скованных цепями – редкие, тонкие и обломанные, они торчали на бугристой, чешуйчатой шкуре, словно последние волоски на стремительно лысеющей голове. Однако на этом всякое сходство с куриными, равно, как, вообще, с пернатыми заканчивалось. Узкая, будто угодившая в тиски, сплюснутая с боков голова твари отдаленно напоминала голову ящерицы или игуаны, но не обычной, нормальной, а какой-то крайне карикатурной, извращенной, будто нанюхавшийся и обдолбавшийся до полной нирваны, художник – абстракционист вдруг вознамерился изобразить мифического василиска или дракона, либо кого-то на них похожего, после чего срисовал чудовище с видений из своих кислотных снов. Вытянутые, как ножницы-секатор, челюсти, клинообразный череп с двумя необычно широкими и глубокими провалами глазниц и острым зубчатым гребнем, сбегающим по хребту от затылка и далее вдоль спины, гибкая, тонкая, но мускулистая шея. Евгений подумал, что, точно так же, как и в случае с шедшей от твари сладковатой вонью, он просто не знает с чем можно было сравнить это существо – оно абсолютно, ни в малейшей степени не походило ни на одно из известных ему животных. Даже более того – тварь вообще ни на что не походила.
