До
Дурацкая женщина. Сборник рассказов
«Но, если это сон, почему я боюсь опустить ногу на кровать?» Следующая секунда будто раздула уголек на ноге до пламени, которое охватило все тело. В глазах помутнело, заплясали красные огни. Лиза заплакала, стараясь погасить их. Ей потребовалось время, чтобы открыть глаза и снова заставить себя встать.
Глядя на красную воду, собравшуюся в небольшую лужицу на дне ванной, девушка подумала позвонить матери. Но тут же прогнала эту мысль: раненного зверя проще заманить в клетку.
Чайник снова был горячим. Значит, и свист не снился – она вставала, чтобы зажечь плиту и взять нож. С замиранием сердца девушка обернулась на кухонный стол. Нет, книжки, над которой сидел Саша, не было. Зато были таблетки. И Лизе тут же вспомнился вчерашний день.
День, когда она не боялась.
Иногда Лизе казалось, что в ее голове есть что-то лишнее и острое. Это что-то впилось в подкорку и нарывает, давит изнутри, искажая мысли и ощущения.
Девушке нравилось представлять, как бы ей жилось без этой занозы. Как бы и с кем она просыпалась, как бы расслаблялась дома, зная, что никто не нарушит покой.
Лиза сидела за столом, думая обо всем, и вертя в руках банку таблеток. Открыла, достала одну капсулу и положила на язык, не решаясь взять стакан с водой. Оболочка постепенно размягчалась и липла к языку, но девушка не глотала.
Когда в подъезде послышались глухие шаги, Лиза вздрогнула, сердце бешено заколотилось, как будто из него хотел вырваться кто-то испуганный. За два больших глотка девушка с трудом протолкнула размякшую таблетку и снова прислушалась.
Кто-то прошел мимо двери. Шаги постепенно затихли. Соседи. Опустив голову на руки, Лиза закрыла ладонями глаза, стараясь представить, как таблетка окончательно растворяется и проникает в кровь. Как кровь несется к мозгу и вымывает занозу. Как кровь капает на коврик и оставляет дорожку до дверей ванной.
«А если я убью себя во сне?» – подумала Лиза и тут же выпрямилась, как ошпаренная. Нож лежал в мойке на разделочной доске, такой обыденный и безобидный, как будто им только что резали хлеб для бутербродов.
В голове снова возник образ собственного, успокоившегося в ящике, тела и скорбящей над ним матери. Сначала эта ведьма, конечно, будет плакать, возможно решит, что и самой ей жить теперь уже не надо. Но потом придет в себя и займется похоронами. Выберет гроб, рассчитает стоимость, поругается с санитарами из-за дорогих услуг и сама решит нарядить дочь в последний путь. И вот тут Лизе уже не отвертеться –то, что больше не лезет на Элку, давшую новую жизнь, придется впору ей, жизни лишившейся.
Опьянев от этих мыслей, девушка встала из-за стола. Покачиваясь дошла до ванной и опустилась на колени. Открыла крышку унитаза, засунула указательный палец в рот. Резко ткнула в мягкое и будто живое, тут же закашлялась. В желудке ничего не зашевелилось. Проделав так еще несколько раз, она поднялась и пошла на кухню. Пока размешивала соль в теплой воде, вдруг решила, что хочет выпить кофе. Посидеть с книгой и выпить кофе.
Что ж, промывать желудок было поздно – таблетка подействовала. Пообещав себе сократить суточную дозу вдвое, девушка вылила в раковину соленую воду и достала из шкафчика банку кофе.
Начинался второй из двух дней ее новой жизни.
Уже перед сном Лиза проверила расписание на следующий день и замерла с телефоном в руках, думая, позвонить ли матери. Позвонила, не испытывая злобы и раздражения, поговорила с ней и даже пригласила на завтра в гости. Мать была довольна, обещала купить торт с ананасами.
Немного подумав, Лиза сняла все ножи с магнитной доски, обернула их полотенцем, перетянула резинкой для волос и спрятала на самую верхнюю полку. Перекрыла газ и даже воду (на случай, если ей будет сниться, что она принимает ванну). Лиза надеялась, что ей ничего не будет сниться. Она же не приняла вторую таблетку.
Сбросив халатик на стул, девушка улеглась в постель и поставила будильник. Завтра надо встать пораньше – мать приедет до полудня, до этого времени утренняя таблетка должна подействовать. Иначе Лиза поспешила с приглашением матери в свою новую жизнь.
***
Лиза проснулась от того, что рядом кто-то бубнил. Шепот был быстрым, сбивчивым, в такт ему скрипела кровать – как будто этот кто-то раскачивался. Девушка попыталась открыть глаза, но они будто заполнились клейким гелем – веки с трудом разлепились, и через муть невозможно было ничего рассмотреть. Во рту пересохло. Только слух обострился, изводя её непонятными звуками. Лиза чувствовала, что мычит и пытается оторвать голову от подушки и устает от этих действий так сильно, что снова замирает под одеялом расслабленная, и в скором времени засыпает.
Лиза проснулась от того, что под весом прогнулась кровать. На этот раз ей удалось открыть глаза – спиной к ней сидела мать. Почти у самой подушки стоял торт. Лиза видела, как мать загребла скрюченными пальцами большой кусок и поднесла ко рту. Сквозь причмокивание снова раздался шепот:
«Со духи праведных скончавшихся душу рабы Твоей Лизаветы, Спасе, упокой, сохраняя во блаженной жизни, яже у Тебе, Со духи праведных скончавшихся душу рабы Твоей Лизаветы, Спасе, упокой, сохраняя во блаженной жизни, яже у Тебе».
Кровать снова заскрипела от раскачивания старухи взад-вперед.
– Ухоиии!Ухоиии! Уходи! – мычала Лиза, стараясь приподняться, чтобы толкнуть мать. Но была так слаба, что снова откинулась на подушку и закрыла пощипывающие глаза.
Лиза проснулась от гулкого удара об пол чего-то пластмассового. Саша лежал рядом и щипал ей соски. Как только Лиза открыла глаза, он улыбнулся, и положив руку ей на макушку, с силой опустил ниже.
– Давай же, глотай, – шептал он, а Лиза боялась. Она ощущала на языке его сперму клейкую, почему-то застывшую в комок, и зажав рот рукой, побежала на кухню. С трудом запила двумя большими глотками воды. Когда она отвернулась от мойки, Саша уже сидел за столом и читал книгу. Ту самую, которую она сунула ему под нос, пытаясь изображать урок перед матерью.
– Лизонька, а ты же небольшого роста, может проведем эксперимент? У тебя в спальне труба как раз под потолком. Вот мы на тебе и проверим, повесился Есенин сам, или ему помогли.
Девушка кивнула и послушно вернулась в комнату. Подошла к стулу, где висел ее халатик, по дороге пнула что-то. Что-то тут же покатилось по полу.
– Поясок тебе не выдержит – у тебя толстые икры, – сказал зашедший следом Саша. Он поднял с пола банку таблеток, которая замерла, чуть не закатившись под кровать, и начал собирать в нее рассыпавшиеся капсулы, – возьми подвязку для шторы.
Лиза развязала штору. Тяжелая ткань упала, как занавес, отсекая половину светлого прямоугольника на полу.
– Я не знаю, что с ней делать…я не знаю, как делать петлю.
– Так никто не знает. В педагогическом такому вряд ли учат. Вас же там только символы и смыслы распознавать учат, а как сделать главный символ – об этом нима, – Саша пожал плечами и, аккуратно взяв Лизу за локоть, подвел к нужной стене, – посмотри в интернете. Там все наглядно. В картинках.
Он дал ей смартфон с уже готовым поисковым запросом. Так обыденно. Пока возилась с узлом, Лиза думала, что надо бы еще позвонить матери. Ведь ни Лизе, висящей на трубе, ни маме, на это смотрящей, вряд ли уже захочется ананасового торта.
– Ты не можешь звонить из сна, – Саша осмотрел получившийся узел, кивнул и попросил Лизу повернуться.
– Так это всего лишь сон? – уточнила она, осторожно трогая повисшую на шее веревку.
– Всего лишь сон. Тааак, подсадить я тебя не смогу. Бери стул.
С раскачивающимся на шее хомутом Лиза переставила стул.
Она обернулась на парня, ожидая дальнейших указаний.
Саша кивнул подбородком, глядя на стул:
– Вставай и подвязывай веревку.
Лиза встала босыми ногами на прохладный шелк и крепко завязала вокруг трубы свободный конец веревки.
За спиной упало что-то пластмассовое и легкое. Этот звук Лиза уже слышала.
– Таблетки тебе больше не понадобятся. Хорошо, что решилась, – сказал Саша, отпихнул ногой банку, в которую только что собирал капсулы, и начал потихоньку двигать на себя стул. Лиза заскользила на халатике. Вцепившись обеими руками в веревку, она попыталась стянуть ее через голову. Стул закачался, когда ступни замерли на краю. Девушка неловко дернула ногой и боль, вспыхнувшая в незатянутой ране, ворвалась, потеснив панику. Лиза проснулась.
Она действительно стояла на стуле с петлей на шее и мокрыми от слез щеками. Прямоугольник света от фонаря на полу, вполовину отсеченный упавшей шторой, побледнел в рассветном сумраке. Опасаясь, что петля может затянуться от любого неловкого движения, девушка вытащила голову и судорожно вдохнула. Опустив ногу на пол, она наступила прямо на валяющуюся на боку банку и еле удержалась, чтобы не упасть.
– Сука! Сука! Сука! – Лиза остервенело долбила об пол упаковку таблеток, – как я тебя ненавижу со всеми твоими блузками, сука! Я чуть не сдохла из-за тебя! – последние слова она с трудом прошептала севшим от крика и слез голосом.
Когда окончательно рассвело, Лиза посмотрела на часы. 9.30. Через час придет мать с тортом, который она будет жрать, даже не догадываясь, что пару часов назад дочь вытанцовывала на стуле с петлей на шее.
И тут Лиза поняла, что пришло время все объяснить матери. Показать наглядно. В картинках.
Спустя час девушка вновь стояла на стуле. В комнате было темно – обе шторы распущены и плотно задернуты. Лиза держала петлю в вытянутых на весь ее диаметр руках. Ей вновь предстояло вернуться туда, но уже на глазах матери.
Когда в подъезде раздались шаги, сердце Лизы забилось быстрее. В дверь постучали, потом позвонили. Раздалось глухое «Лизонька, а после этого поворот ключа в замке. Досчитав до десяти, девушка накинула петлю.
– Лизонька, ты где? – на последнем слове старуха крякнула, об пол грохнулся сапог, который она с трудом стянула. Затем другой. Раздались шаркающие шаги. Первый, второй, третий, четвертый… Лиза чувствовала, как похолодела спина и запульсировало в глазах, заставляя стены прыгать навстречу.
– Лизааа, – торт влажно шмякнулся на пол, – доченька, ты что?!
– Не подходи мама, я хочу, чтобы ты видела, куда ты меня загнала! Нравится?!
Ольга Семеновна закричала хрипло, низко и бросилась к дочери. Лиза видела, как мать тянет к ней руки, но с каждым шагом тяжелеет, замедляется, с трудом удерживаясь на ногах. Неожиданно старуха неловко завалилась вперед и, пытаясь то ли удержать дочь, то ли самой удержаться на ногах, вцепилась и безвольно повисла, обнимая колени дочери.
– Мама, нет! – стул под Лизой снова закачался, встал на две ножки и с грохотом упал, мать безжизненным кулем повалилась следом. Лиза заболтала ногами, пытаясь забросить их на подоконник. Непослушными, сведенными в судороге пальцами вцепилась в веревку в надежде ослабить давление. Но всего за пару секунд оно усилилось настолько, что на своем пике совсем исчезло из ощущений. Пропали и сами ощущения. Будто в уже темной комнате погасла сама темнота.
