Дарья Донцова
Стриптиз Жар-птицы
Глава 5
С некоторым трудом я запихнула Мусю на заднее сиденье (на переднее он не влезал). Клетку-перевозку я в припадке щедрости подарила носильщику. Конечно, я понимала, что короб стоит немаленьких денег, но скажите, пожалуйста, коим образом засунуть его в легковой автомобиль? Легче поступить наоборот: вкатить машину в пластиковый куб.
Парень с тележкой очень обрадовался презенту.
– Супер! – пришел он в восторг. – Давно сарай на даче поставить хотел.
Я лишь вздохнула, устраиваясь за рулем. Надеюсь, я поступила правильно. А правда, что было делать? Ну не выкидывать же Мусю? Кстати, имя совершенно не подходит цвергу-переростку, его следует звать иначе. Ладно, Дана подыщет питомцу другую кличку. А кстати, интересно, почему в доме у подруги никто не берет трубку? Я набирала номер раз десять, не меньше! Хотя Данка небось приняла таблетки от мигрени и сейчас спит. А Жозя хлопочет в вольере, занимается любимыми птичками.
– Надеюсь, тебя не стошнит? – спросила я у Муси и завела мотор. – Однако день почти прошел, я провела на таможне кучу времени! Просто с ума сойти!
Свернув на улицу, где находился дом Гарибальди, я ощутила тревогу. Что-то случилось! На дороге стоит «Скорая помощь», чуть поодаль маячит «козлик» с надписью «Милиция», а вокруг толпятся местные жители – кто в байковом халате, кто в ватниках и калошах (последние, похоже, прибежали с огорода, бросив копать картошку). Тревога сменилась страхом: что способно отвлечь российского пейзанина от сбора любовно выращенного корнеплода? Картофель – это наше все!
Я выбралась из автомобиля и бросилась к дому.
– Нельзя! – остановил меня юный лопоухий сержант.
– Я живу тут, – буркнула я и, отпихнув его, влетела в дом.
По коридору плыл резкий запах сердечных капель. Ноги принесли меня в гостиную, я с облегчением увидела совершенно живую и здоровую Жозю, сидящую на диване.
– Ой, слава богу, все в порядке! – воскликнула я. – Зачем окно открыла? Простудишься!
И тут из сада донесся незнакомый голос:
– Давай жесткие носилки! Куда на перелом мягкие припер?
Одним прыжком преодолев полкомнаты, я очутилась у подоконника и высунулась наружу.
Около кучи цветных тряпок сидела на корточках женщина в синей куртке, спину которой украшала надпись «Скорая помощь». Рядом стоял полный лысый милиционер, фуражку он держал в руке. Чуть поодаль маячил парень с носилками и несколько местных мужиков, которых, очевидно, позвали на помощь.
Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять: груда цветных тряпок на самом деле Данка, прикрытая сшитым из кусков разномастной ткани одеялом.
– Она умерла! – закричала я.
Доктор подняла голову и с чувством произнесла:
– Типун тебе на язык!
– Вы кто? – сурово осведомился мент.
– Ее подруга, тут в гостях. Что случилось?
– Подождите, сейчас отправим пострадавшую в больницу и вас опросим, – пообещал участковый.
– Куда увозят Дану?
– Минуту, все сообщу, сядьте спокойно, – приказал милиционер.
Я безропотно послушалась и плюхнулась около Жози. Старушка прижалась ко мне и задрожала.
– Ты видела происшествие? – спросила я.
Жозя замотала головой:
– Я ничего не знаю! Чистила клетку, а Дана спать пошла. У нее мигрень случилась, она в таких случаях всегда под одеяло заползает и сутки не спускается.
Трясясь и шмыгая носом, Жозя продолжала рассказ. Я не перебивала старушку, подумав: в данной ситуации ей лучше выговориться.
– Дана очень заботлива, перед тем как рухнуть в постель, вынула из холодильника суп, налила его в тарелку и поставила в СВЧ-печку. За беспамятную идиотку меня держит, – шептала Жозя, – боится, я про обед забуду. А еще она меня к хозяйству не подпускает. Вот и сегодня приказала: «Закончишь в вольере, поешь борщ. Посуду не мой, посмотри телик. Я встану и уберу, а потом тебе плюшек напеку. Раньше чем к полднику Вилка не вернется. Так что, если мне станет лучше, я успею сладкое сделать».
Жозя выполнила указание невестки – поела первое. Потом села наслаждаться сериалом. Затем глянула на часы и решила разбудить Дану. На третий этаж по винтовой лестнице старушке не залезть, поэтому она вскарабкалась на второй и заорала:
– Дана! Ты хотела булочки испечь!
Но из спальни невестки не донеслось ни звука.
Жозя позвала ее еще раз. Как правило, Дана всегда отзывалась, кричала:
– Хорошо, мама, скоро спущусь.
Но сегодня в мансарде царила тишина. Больше тревожить Дану старушка не решилась.
– Подумала, у нее с головой совсем плохо. Бог с ними, с булочками, лучше бедняжке выспаться спокойно, – шептала Жозя, прижавшись ко мне. – А потом Вера пришла!
– Это кто? – перебила я ее.
– Расторгуева, – неожиданно вмешался хриплый мужской голос, – соседка, напротив живет, до всего ей дело есть. Жозя, вы меня чаем не угостите? Я продрог на ветру!
– Конечно, Глебушка, – закивала Колоскова и пошла на кухню.
– Старший лейтенант Грибков, Глеб Сергеевич, – представился милиционер. – Жозе лучше не вспоминать об этом. А вы кто?
– Виола Тараканова. Под псевдонимом Арина Виолова пишу детективные романы, – сухо ответила я.
Глеб несколько секунд разглядывал меня, потом хлопнул себя ладонью по лбу:
– Точно! А я все думал, где ваше лицо видел… В телике! Недавно программа была!
– Верно, – кивнула я.
– Вы подруга Даны? – Глеб приступил к допросу.
– Да, она меня погостить позвала.
– Давно знакомство водите?
– Не один год.
– Ну надо же, какие люди к нам в Евстигнеевку наведываются! – восхитился участковый. – Звезды! Впервые с человеком из телевизора в одной комнате нахожусь!
Я с недоверием посмотрела на Глеба. Он издевается? Хотя, не похоже.
Милиционер тем временем, не обращая внимания на выражение моего лица, говорил:
– Вот мой шурин в ДПС служит, на Рублевке стоит. Он привык к знаменитостям, штрафует их, вечно потом хвастается, кто ему чего подарил: один диск с песнями, другой кассету с фильмом, третий книгу. А теперь и я не в лаптях! Вы мне автограф дадите?
Глупость участкового раздражала меня, но, услыхав просьбу, я моментально включила автопилот для читателей и ласково заулыбалась.
– Покажу шурину, пусть заткнется, – продолжал между тем старший лейтенант. – А то взял моду, дразнится, дояром меня зовет. «Ты, – говорит, – у нас мастер машинного доения, спец по розыску сдохших кур». Обидно ведь!
Автопилот дал сбой, улыбка стекла с моего лица.
– Немедленно объясните, что случилось с Даной! – потребовала я.
– Так Верка из своей халупы увидела… Вечно баба у окна торчит, – запыхтел участковый, – огород не убран, скотина грязная, корова по шею в навозе, а хозяйка за соседями зыркает. Хотя сегодня ее нехорошая привычка Гарибальди жизнь спасла. Если Дана выздоровеет, ей надо Вере подарок купить. Кабы не ейное любопытство, точно померла бы баба. Жозя-то в сад не сунется, дождь идет. И ваще, зачем ей? Не в туалет же бечь? Он в здании, хорошая у них дача!
– Хватит болтать, отвечай конкретно! – рявкнула я.
Глеб Грибков вздрогнул и повиновался.
– В общем, было так. Вера увидела в чужом саду одеяло. Вернее, ей показалось, будто белье валяется. Соседка решила, что ветер сорвал с веревки свежую постирушку, и побежала к Жозе – предупредить о неприятности.
Старушка же попросила:
– Верочка, будь добра… у меня ноги болят, от перемены погоды артрит разошелся, лишний шаг не ступить… Сбегай во двор, принеси тряпку.
Вера ринулась в сад и там заорала от ужаса. На дороге, ведущей к гаражу, разбросав руки в стороны, лежала на спине Дана. Сначала соседке показалось, что она мертва, но потом несчастная вдруг приоткрыла один глаз и попыталась что-то сказать.
– Жива! – заголосила Верка и кинулась в дом – вызывать врача.
«Скорая помощь» прибыла на удивление быстро, и врач высказала примерный диагноз: черепно-мозговая травма, перелом позвоночника. Это из крупных повреждений, мелкие не в счет, поскольку в машине с красным крестом нет рентгена. Точнее об увечьях сообщат в клинике.
– Мною установлено, – рапортовал далее Глеб, – что Дана плохо себя чувствовала.
– У нее болела голова, – кивнула я.
– Мигрень! – поднял указательный палец участковый. – Верка говорит, что у Гарибальди была привычка вывешиваться из окна чуть ли не по пояс. Вроде Расторгуева один раз даже спросила у соседки: «Ты чего так вываливаешься?» А Дана объяснила: «Если голову схватывает, мне воздуха не хватает. Идти в сад сил нет, вот я и ползу к подоконнику».
Я вспомнила сегодняшнее утро, Данку, практически выпавшую наружу, и согласилась:
– Точно! Ей было очень плохо.
– Следовательно, события разыгрывались так… – Деревенский мент потер лопатообразные ладони. – Гарибальди решила хватануть кислорода и выпала из окна. Несчастный случай, ничего криминального. Надеюсь, Дана выздоровеет.
– Может, ее столкнули? – прошептала я.
– Кто? – изумился Глеб.
– Не знаю! Дану не любили местные жители.
– Тут полсела друг с другом на ножах, – засмеялся милиционер. – Как набухаются, начинают повод для драки искать, ну и припоминают старые обиды. В прошлый понедельник Антон Маслов Кирюхе Стогову нос сломал. Знаете, по какой причине?
Я помотала головой.
– Антону мать сказала, что его прадед изменял жене с родней Кирюхи, с Галкой Андреевой. Болтают, Андреева еще та прошмандовка была и пьяница в придачу, местный батюшка даже в церковь бабу не пускал. Да только покойники они все давно, правду не узнать. Ну Антон и решил за честь семьи постоять! Накинулся спьяну на Кирюху с воплем: «Твоя прабабка Андреева б…!»
– Достойное поведение, – мрачно отметила я.
– Уроды, – отмахнулся Глеб.
– Вот видите! – подскочила я. – А Дана тут многим насолила – денег в долг никому не давала. А еще…
– Что? – оживился участковый.
– Ничего, – ответила я.
Не стоит пока говорить про Настю и письмо шантажиста. Дана непременно поправится, вернется в Евстигнеевку, ей сплетни ни к чему. А то еще начнут шептаться: «Гарибальди денег пожалела, вот училка в петлю и полезла».
Позвякивая чашками, в гостиную с подносом в руке приковыляла Жозя.
– Какао кончилось, – объявила она, – пустая банка стоит.
Я вскочила, взяла у старушки ношу, поставила на сервировочный столик и спросила:
– Жозя, к вам никто не заходил?
– Когда? – деловито осведомилась старушка.
– Утром или днем.
– Нет, мы гостей не ждали, – отметила Жозя.
– Но, может, они все же прошли? Тайком? – настаивала я. – Ты возилась в вольерной, там шумно, могла не услышать, как человек прошмыгнул в дом.
Пожилая дама распахнула поблекшие глаза.
– Вилка, с какой стати людям сюда лезть? У Даны мигрень, а я занята!
– Вы не запираете входную дверь! Мне Дана вчера об этой вашей милой привычке рассказала, – не успокаивалась я.
– Забываем, – со вздохом подтвердила Жозя. – Но здесь ведь спокойно! А после того, как Данка обнародовала информацию про камеры, к нам без спроса никто не совался… Ой, господи! Люди добрые! Это кто? А-а-а!
С нестарческой прытью, очень споро Жозя бросилась к дивану и села за спинку.
– Медведь! – заорал Глеб. – Черт, я табельное в сейфе оставил!
– Успокойтесь, это Муся! – не сумев скрыть раздражения, воскликнула я. – Совсем про него забыла, оставила одного в машине, как он только наружу выбрался…
– Кто? – хором спросили Жозя и Глеб.
– Собака, – пояснила я. – Дана ее через Интернет заказала, попросила меня малыша из аэропорта доставить. Сама из-за мигрени не могла сесть за руль.
– Хорош щеночек… с полтонны кусочек… – пробормотал участковый и на всякий случай перекрестился.
– Вместо Линды собачка? – обрадовалась Жозя. – Очень симпатичная Муся. Вот только чем ее кормить?
– Ну… наварить ведро каши, – предложил Глеб и, вспомнив о служебном положении, повернулся ко мне: – Оставьте свой адрес и телефон.
– Зачем? – Я решила проявить бдительность.
– На всякий пожарный случай, – забубнил участковый, – вдруг чего… в ближайшие дни понадобитесь… хотя… думаю, нет. Дело ясное, несчастный случай, но… для порядка…
– На всякий пожарный случай я останусь здесь до возвращения Даны, – отрезала я. – За вещами только смотаюсь.
– Не надо, солнышко! – запротестовала Жозя. – Ну и ерунда тебе в голову взбрела…
– Одной тебе тяжело, – ответила я, – дом большой, за продуктами ездить надо.
– Я заплачу Зине, домработнице, она притащит, – хорохорилась Жозя, – не хочу тебя напрягать.
– Я давно собиралась пожить на даче.
– А работа? Отсюда далеко ездить, – сопротивлялась старушка.
– Мне не надо ходить в офис. Если решу начать новую книгу, займусь рукописью тут.
– Семья обозлится на тебя, – выдвинула новый аргумент Жозя.
– Я одинокая, с мужем развелась, детей нет.
Пожилая дама беспомощно заморгала.
– Тебе нельзя оставаться одной в огромном доме, – сказала я. – Мало ли что случиться может? Потом я перед Данкой не оправдаюсь. Или птичка какая заболеет, как ее к ветеринару везти?
– Действительно, – кивнула Жозя.
– Теперь еще и Муся появился, – напомнила я. – Его надо кормить, выгуливать. Впрочем, если по каким-то причинам ты не хочешь меня видеть, только скажи, я мгновенно уеду. Но на свое место пришлю другого человека.
Жозя вздрогнула и кинулась ко мне с распростертыми объятиями.
– Вилка! Я очень люблю тебя! И ты абсолютно верно подметила: одной мне страшно. Просто я не хочу превратиться в обузу. У молодых своя жизнь, интересы, карьера, свидания, а здесь паси чужую бабку…
– Во-первых, ты мне не посторонняя, – возразила я. – А во-вторых… я не намерена бегать на встречи с мужчинами и просто мечтаю провести время в покое деревенской жизни.
– Ну так, значит, договорились, бабоньки! – подвел итог Глеб.
Глава 6
Ночью мне не спалось. Сначала почему-то, несмотря на пышущие жаром батареи, меня бил озноб, потом, наоборот, стало душно, воздух будто исчез из комнаты.
Я встала и распахнула окно. Нет, все-таки хорошо жить за городом. И ведь у меня имелась подобная возможность! Может, надо было закрыть глаза на некоторые обстоятельства, простить Олега, перешагнуть через обиду, ложь, забыть предательство и оставить все как есть? Что я выиграла, закусив удила? Одиночество? По телу пробежал сырой ветерок. Я захлопнула раму, потом осторожно приоткрыла дверь и, не надев тапочки, босиком пошла на кухню. Если сон покинул вас, бесполезно ворочаться под одеялом. Лучше выпить какао.
Стараясь не шуметь, я порылась в шкафчиках на кухне, но так и не обнаружила банку с порошком. Потом засунула нос в холодильник. Ну надо же! Молока тоже нет! Однако странно, что у Даны не оказалось в запасе пакета, она постоянно пьет молоко. И тут мне вспомнились ее слова: «Оборудовала себе спальню в мансарде и там же некое подобие кухоньки устроила».
Я на цыпочках пошла к лестнице. Уж там-то, в личных покоях хозяйки, точно найдутся и пакеты с молоком, и банка с какао.
Подкрышное пространство оказалось неожиданно большим и уютным, Дана устроила норку по своему вкусу. На полу лежит толстый ковер, угол занимает роскошная белая кровать, рядом с королевским ложем возвышалась позолоченная тумбочка. На ней стояла пустая чашка, и я машинально понюхала ее. Кофе! Вернее, в емкости было то, что Данка называет арабикой. Подруга делает очень оригинальный «капучино» – наливает в чашку двадцать миллиграммов ароматного напитка, а затем добавляет до краев сливки. В результате о кофе напоминает лишь запах.
Бедная Дануша! Наверное, ей сейчас так плохо! Надеюсь, Гарибальди вкололи в больнице обезболивающее. Ну зачем она так вывесилась из окна?! Хотя мигрень коварная штука, могла на пару секунд лишить ее сознания, и короткого мгновения хватило, чтобы та свалилась вниз.
Я обежала взглядом комнату. Заметила на столе зарядку от мобильного Даны – ярко-красную, украшенную стразами. Сбоку на ней выбиты цифры. Наверное, серийный номер.
Внезапно я ощутила тревогу. Что-то было не так, какая-то деталь заставила меня насторожиться. Чашка из-под кофе! Я уставилась на пустую посуду.
Дана очень аккуратна. Альберт в свое время обожал рассказывать «бородатый» анекдот про развод некой пары.
Муж жалуется судье:
– Сил больше нет! Жена замучила, слишком уж аккуратная.
– Неряха намного хуже, – совершенно справедливо возразил представитель закона.
– Да, ваша честь, – согласился муж. – Но если я ночью встаю в туалет, то возвращаюсь к идеально убранной постели!
Выдав в очередной раз сию историю, Альберт начинал противно ржать, а потом не забывал добавить:
– Это как раз про Дану. Впрочем, моя жена переплюнула бабу из анекдота – она требует раскладывать тапочки по размерам!
Самое интересное, что отменный лгун Алик сейчас не врал. Дабы навести порядок в небольшой прихожей, моя подруга оборудовала калошницу. Из-за отсутствия места полки в ней оказались разной ширины, и Дана просила домашних:
– Алик, ставь свои ботинки на первой полке, твоя обувь сорок пятого размера только там уместится, Андре предназначена вторая, ну а мне третья. Пожалуйста, не перепутайте!
Дана не вредничала, ей хотелось избежать горы штиблет в холле, но Алик постоянно издевался над ней и запихивал свои «лыжи» куда ни попадя. Данка вечно прибирала за ним, ставила его здоровущие ботинищи на место, иначе шкафчик не закрывался. Мне до сих пор кажется, что Алик нарочно засовывал туфли не туда, ему нравилось дразнить жену.
У Даны всегда и везде царил идеальный порядок.
– Совсем нетрудно снять свитерок и аккуратно положить его на место, – поучала она, например, меня, разгильдяйку. – Потратишь всего пару минут, зато гардероб не стыдно открыть!
Я кивала, соглашаясь. Конечно, Дана совершенно права, но мне отчего-то лень думать о судьбе снятого с себя пуловера, вот я и запихиваю его комком на полку.
К чему вдруг мне все это вспомнилось? А вот к чему: Дана никогда бы не оставила грязную чашку на тумбочке! Она непременно отнесла бы ее вниз и поставила в мойку. Хотя… У нее ведь страшно болела голова, и вряд ли бы она поползла вниз…
Я быстро открыла дверь в ванную. Так и есть! Помещение большое, метров пятнадцать, с окном. На широком подоконнике оборудована «кухня». Там стоит электрочайник, а чуть левее выстроились три кружки разных размеров, все повернуты ручками в одну сторону, в каждой виднеется ложечка. В углу крохотный холодильник, над ним шкафчик. Как я и ожидала, в холодильнике стояла пара пакетов жирного, шестипроцентного, молока. Другое Дана не пьет, «нулевое» она называет помоями. Гарибальди не особо заморачивается правильным питанием, спокойно лопает колбасу, сыр, чипсы, вот только сахар не любит. Вернее, никогда не кладет его в напитки, считает, что он портит вкус чая или кофе, а вот конфеты, кексы, тортик Дана съест с превеликим удовольствием.
В шкафчике нашлись банки с кофе и какао, жестянка с чайной заваркой, вазочка с трюфелями и «Мишками», печенье курабье, мармелад и клубничное варенье.
Я в задумчивости вернулась в спальню и опустилась в большое кресло. Конечно, Дана очень любит Жозю, считает ее матерью, но даже от самого близкого человека порой хочется отдохнуть. Гарибальди много работает, устает, а старушка целые дни проводит с птичками да перед экраном телевизора. Хорошо, что у нее есть хобби, но пернатые не умеют разговаривать. Поэтому, когда невестка возвращается со службы, свекровь спешит к ней – поболтать.
Вот Дана и спряталась на третий этаж, оборудовала там гнездышко, окружила себя милыми сердцу мелочами, предусмотрела все, чтобы не спускаться лишний раз вниз. Небось, поужинав с Жозей, она ласково говорила: «Мамуля, спать хочу», – и убегала к себе, заваривала чай-кофе и пила его с конфетами, тихо радуясь тишине и одиночеству. В мансарде царит нужный ей для душевного комфорта порядок, чашки ждут хозяйку, как солдаты маршала на параде: чинно стоят, повернутые ручками в одну сторону. Так почему же сегодня Дана не помыла чашку? Она никак не могла оставить ее на тумбочке. Ну не в характере Гарибальди лечь и смотреть на грязную посуду! У нее от подобного зрелища мигрень еще сильнее разыграется.
Мой взгляд упал на красную лаковую балетку, валявшуюся у подоконника. Еще одна странная деталь!
Забыв обо всем, я схватила мобильный и набрала номер.
– Алло, – недовольно ответил мужской голос.
– Глеб?
– Угу.
– Это Виола Тараканова.
– Кто? – не понял участковый.
– Писательница Арина Виолова.
– А! Здрассти, – ответил милиционер.
– Я заметила нечто странное в спальне Даны.
– Чего?
– Чашку из-под кофе! Она не вымыта! И еще туфелька валяется!
Глеб со смаком зевнул:
– И что?
Я попыталась объяснить ему суть дела, через пять минут лейтенант не выдержал:
– На часы глянь – полвторого ночи! – буркнул он. – И потом, ты ерунду несешь. Подумаешь, не помыла посуду! У меня дома тарелки потолок подперли. А у нее ботинок с ноги упал, когда она из окна перевесилась. А это доказательство того, что из той комнаты она и грохнулась. Лучше ложись спать! Гарибальди случайно вывалилась. Это несчастный случай. Гуд-бай!
Из трубки полетели частые гудки, я сунула мобильный в карман.
Но чем дольше я смотрела на грязную чашку, тем большее волнение испытывала. Во время мигрени Дану тошнит, она даже воду не пьет, не говоря уж о кофе. Значит, если она полакомилась арабикой, головная боль уже отступила. Но тогда у Даны не было необходимости высовываться из окна – удушье у нее бывало только во время приступа…
Я прикусила губу и еще раз внимательно осмотрела комнату. В спальне царит абсолютный порядок. Книги на полке подобраны по авторам, кровать застелена серым пушистым пледом, на подушках расправлены наволочки с кружевами, на краю сложена теплая пижамка, голубая, со смешным рисунком. Дана уверяет, что она помогает ей при болезни. Гарибальди обожает красивое белье, но в момент недуга надевает фланелевую рубашку с мишками, старую, застиранную. Когда-то мы вместе купили ее на вещевом рынке. Помнится, я приобрела розовый халат с кошками, а Данка… Минуточку!
Я вскочила из кресла. Как же я ошиблась! Дана, одетая в пижаму, должна была лежать в кровати. Именно так она пережидает мигрень. Когда моя подруга ощутила приступ удушья, она доползла до окна, распахнула его, высунулась, на секунду потеряла сознание и упала вниз. Если ситуация складывалась подобным образом, то вопросов нет. Но пижама сложена, постель заправлена. Может, события развивались иначе? Дана начала задыхаться, но, будучи человеком патологически аккуратным, она предварительно заправила койку, переоделась, сложила пижаму, расправила кружевную кайму у наволочек, добрела до окна, потеряла сознание и вывалилась в сад… Но почему, успев навести везде порядок, она не помыла чашку из-под кофе, а?
Я схватила телефон. Нечего Глебу спать! Преступление расследуют по горячим следам, через сутки теряется большая часть улик! Пусть участковый вылезает из своей уютной постельки и топает сюда!
– Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – сообщил равнодушный женский голос.
Я чуть не швырнула сотовый о пол. Вот противный мужик! Специально отключил телефон! Конечно, намного проще объявить случившееся элементарным несчастным случаем, чем искать человека, задумавшего убийство. Но Дана жива, она придет в себя и расскажет, что случилось в мансарде.
Я подошла к окну и начала внимательно осматривать подоконник. Нет, царапин, сколов, отломов или каких-либо следов борьбы не видно… Кто и зачем мог пытаться убить Дану? Альберт? Муж хотел получить наследство, дачу? Просторный, хорошо отремонтированный дом с прилегающим к нему большим участком, да еще неподалеку от Москвы, стоит сейчас целое состояние. Но Алик давно перешел в разряд бывших мужей и, насколько я знаю, не имеет права претендовать на наследство от прежней супруги. Нет, Алик отпадает. Тогда кто?
Я взяла грязную чашку, спустилась в свою спальню, упаковала ее в чистый целлофановый пакет и легла в кровать, приготовившись к бессоннице. Но неожиданно веки сомкнулись, а из головы вылетели все мысли.
На следующее утро, около восьми, я вошла в кухню и спросила Жозю:
– Если я отъеду в город, не побоишься одна остаться?
– Нет, – удивленно ответила старушка. – Кого тут опасаться?
– Все-таки запри дверь на замок, – приказала я.
– Хорошо, – пообещала Жозя. – А ты куда, на работу?
– Нет, в больницу к Дане, – пояснила я.
В глазах пожилой дамы промелькнула растерянность.
– В клинику? – переспросила она. – Зачем?
Мне стало не по себе – Жозя забыла о вчерашнем несчастье. Очевидно, у нее начался старческий маразм. И как мне быть?
– Где Дана? – заволновалась Жозя, беспомощно оглядываясь.
– Э… э… – протянула я, – ну… э… э…
Внезапно она схватилась за голову.
– Господи, Дана же вчера разбилась! Ну как я могла забыть!
– От стресса иногда пропадает память, – сказала я, – не переживай.
– Надо немедленно ехать в медцентр! – засуетилась Жозя. – Так, что взять? Халат, тапочки, книги-газеты…
– Думаю, пока ничего этого ей не понадобится, – я попыталась урезонить Жозю, – врачи не разрешат ей читать.
– Тогда соберу покушать! – воскликнула она и рванула к холодильнику.
Чтобы не разочаровывать и не пугать пожилую даму, я взяла собранный ею пакет с харчами и спросила:
– Ты не будешь против, если я воспользуюсь машиной Даны?
– Глупый вопрос! – фыркнула Жозя. – Конечно, пользуйся.
– Вот тут номер моего мобильного, – сказала я и прилепила на стене у холодильника листок с цифрами. – Если что-то случится, немедленно звони.
– Да, да, – закивала Жозя.
– Дверь запри, – напомнила я.
– Непременно.
– Окна не открывай.
– Не буду.
– Я скоро вернусь.
– Хорошо, – сказала Жозя. – Не волнуйся, я привыкла. Дана обычно на целый день в магазин уезжает. Ой!
– Что? – Я сделала стойку.
– Надо же сообщить ее подчиненным о беде… – протянула Жозя. – Секундочку!
Не успела я моргнуть, как старушка вытащила из кармана мобильный и нажала на одну кнопку.
– Память у меня иногда барахлит, – пожаловалась она. – Впрочем, я и в молодости с цифрами не дружила. Матвей Витальевич, отец Алика, вечно надо мною подшучивал. А Дана купила мне аппарат. Сначала я рассердилась, это очень дорого, но потом оценила приобретение: теперь ничего записывать не надо. Если хочу связаться с Даной, нажимаю на кнопку два, и номер сам набирается. Поликлиника на третьей клавише… Ой, почему она выключила телефон? Дана не отвечает, там автомат бормочет.
– Она в больнице, – со вздохом напомнила я, – а ты хотела позвонить ей на работу, наверное, нажала не на ту кнопку.
– Я не идиотка! – обиделась Жозя. – Всегда сюда тычу, и девочка мне непременно отвечает. Где бы ни находилась, трубку она берет.
– Ясно, – вздохнула я. – А как называется магазин?
– Не знаю, это просто лавка с бусами и браслетами.
– И где же лавка находится?
– В хорошем месте, – уверенно заявила Жозя. – Даже Алик, когда узнал, где Даночка арендовала помещение, воскликнул: «Это круто!»
– Можешь улицу назвать?
– Тверская, – без былой уверенности ответила Жозя. – Там еще аэродром рядом, много людей.
– Спасибо, – заулыбалась я. – В вольерной не очень утруждайся.
Жозя кивнула. Я вышла во двор и двинулась к гаражу. На Тверской нет аэродромов, Жозю опять подвела память.
