Донато Карризи
Девушка в лабиринте
Идеальных преступлений не бывает, бывают далекие от идеала расследования.
Вот почему среди немногих провалов в карьере Бруно Дженко дело Андретти представляло собой самый сокрушительный. Ибо он за все это время начал сомневаться даже в том, а был ли вообще похититель.
Самый удачный трюк монстра – убедить всех, что его не существует.
– Ты нам предлагаешь обмен? – осведомился Бауэр. – Я тебя правильно понял? Ты нам отдаешь свою папку, а мы позволяем тебе совать нос в наше расследование – ты этого хочешь?
– Нет, – поправил его Делакруа, который сразу раскусил, в чем истинная природа соглашения. – Он предлагает прикрыть нашу задницу…
Дженко кивнул.
– Моя папка содержит показания свидетелей, которых полиция не выслушала; улики, никем не собранные; ряд многообещающих направлений, которые были в свое время необъяснимым образом проигнорированы… Одним словом, доказательства того, что в Управлении слишком быстро забросили это дело. – Бруно выложил все карты на стол. – Вот будет жалость, если СМИ заполучат эти бумаги. С другой стороны, я, как законный опекун Саманты, просто обязан использовать все средства, чтобы пролить свет на некоторые туманные аспекты этого прискорбного происшествия.
Напарники замкнулись в суровом молчании.
Бруно знал, что не рекомендуется припирать полицейских к стенке, ведь рано или поздно они отыграются. Поведение Бауэра и Делакруа не предвещало ничего хорошего. Чистое безумие – просить у них разрешения принять участие в полицейском расследовании. Они никогда не согласятся, мало того – подобная претензия может доставить одни только неприятности. Тем более что шантаж основывался на блефе. Поэтому сыщик решил продолжить переговоры.
– У меня нет ни малейшего намерения предавать гласности материал, которым я располагаю, – заверил он абсолютно невозмутимо. – Мне ли не знать, что, если я так поступлю, ничто не помешает вам расправиться со мной. Я не такой дурак… Я попрошу вас об одном маленьком одолжении, потом исчезну, даю слово.
– Я бы не предоставил ему ничего, – заявил Бауэр, обращаясь к коллеге. – Хотел бы я посмотреть, хватит ли у засранца духу выболтать все журналюгам.
Вероятно, у блондина уже чесались руки, он предвкушал момент, когда можно будет дать им волю. Но ты ничего не можешь мне сделать, думал Дженко, глядя прямо в его коровьи глаза. Вот в чем одно из немногих преимуществ скорой смерти. Неизбежный конец придает тебе супермогущество. Делает неуязвимым.
– Согласен, – неожиданно проговорил Делакруа. – Чего ты хочешь?
Бруно повернулся к нему:
– Я хочу прослушать запись анонимного звонка.
8
Временная база оперативного штаба, координировавшая поиски тюрьмы, в которой держали Саманту Андретти, была развернута в самом центре заболоченной зоны, на площадке, где еще сохранился остов заброшенной станции техобслуживания. С каждым годом топь поглощала все больше и больше твердой земли, изгоняя всех, кто пытался бросить вызов этим негостеприимным местам.
Даже в присутствии полицейских место остается зловещим, подумал Дженко.
Стоило выйти из машины, как голова у него закружилась от неистового людского водоворота: эксперты и агенты так и сновали между палатками и фургончиками.
На болоте работали разные следственные группы, с плавсредствами и служебными собаками. Вместе с оперативниками трудились эксперты-криминалисты: сидя в передвижных лабораториях, они исследовали все, что удавалось собрать. Там, где раньше стояли бензоколонки, расположился вертолет, готовый взлететь, чтобы осмотреть территорию сверху.
Бауэр и Делакруа, которые показывали Бруно дорогу, вышли из своей машины и направились к нему.
– Ты ведь понимаешь, как тебе повезло, правда? – напомнил ему блондин. – Полицейским, вообще-то, не пристало идти на поводу у гнусных шантажистов.
Дженко улыбнулся, собираясь ответить шуткой, но тут их прервали.
– Делакруа! – позвал кто-то раздраженным тоном.
Бруно обернулся и увидел мужчину в синем костюме, при галстуке: он подходил все ближе с видом далеко не дружелюбным. При нем был крупный лохматый пес.
– Я мигом, – бросил Делакруа и направился навстречу незнакомцу.
Бауэр потянул Дженко за рукав и буркнул:
– Пошли.
Пока они удалялись, Бруно не переставал следить за тем, что происходило между другими двумя.
– Никто даже не отвечает на мои звонки, – жаловался незнакомец. – Когда вы начнете искать ее?
Интересно, промелькнуло в мыслях у Дженко, кого он имеет в виду? Кого нужно искать? Саманта Андретти нашлась. Но тут пес залаял, и слов стало не разобрать.
– Тихо, Хичкок! – приказал хозяин.
Дженко замедлил шаг: хотелось услышать, о чем эти двое так оживленно спорят.
Тем временем Бауэр с нетерпением ждал его у лесенки, ведущей в фургон.
– Ну, ты идешь или как?
* * *
Внутри фургона разместили сложнейшую аппаратуру, с помощью которой в данный момент исследовалась запись анонимного звонка. Звуковой файл был преобразован в разноцветные диаграммы, которые светились на мониторах компьютеров. Четыре эксперта пытались разобрать отдельные звуки, погруженные в фоновый шум, надеясь найти хоть какое-то указание, которое помогло бы определить личность человека, совершившего звонок.
Любая из вершин диаграммы могла скрывать в себе посторонний голос, или колокольный звон, или, если им по-настоящему повезет, даже имя. Целью было определить место, откуда совершен звонок, чтобы потом поискать возможных свидетелей, которые могли бы предоставить описание неизвестного.
Целых пять минут Дженко, скрестив руки, оглядывался по сторонам, не в силах усидеть спокойно во вращающемся кресле. Бауэр, стоя, не сводил с него глаз: его явно раздражало это беспрестанное верчение. Но ни один из двоих не проронил ни слова, пока не вернулся Делакруа.
– Извините, – поднявшись в фургон, пропыхтел полицейский, весь в поту. Набрав воды из кулера, обратился к коллеге: – Ты ему что-нибудь объяснил?
– Еще нет.
Делакруа взял стул и уселся напротив Дженко.
– Разумеется, все, что мы тебе расскажем, – конфиденциальная информация. – Он взял у Бауэра бланк и авторучку. – Если хоть полслова просочится в прессу, я приду прямо к тебе.
– Остается рассчитывать, что никто из здешних полицейских не берет взяток у журналистов, – съязвил Бруно, потом подписал бланк и вручил его блондину.
– Звонок произвели с украденного мобильника, – начал рассказывать Делакруа. – Потом его отключили, может, и уничтожили, так что отследить, кому он принадлежит, не удается.
– Саманта Андретти к тому же находилась в двенадцати километрах от соты, в которой зафиксирован звонок, – добавил Бауэр. – Стало быть, тот, кто ее нашел, долгое время размышлял, сообщать или не сообщать полиции.
– То есть вы не думаете, что звонил сам похититель? – спросил Бруно, хотя и сам уже отбросил предположение, будто монстра что-то подвигло на акт милосердия, после того как он пятнадцать лет держал девушку в заточении и издевался над ней невесть какими способами.
– Такую возможность мы исключили, ибо, судя по тембру, голос принадлежит молодому человеку, который в момент похищения едва достиг подросткового возраста, – пояснил Делакруа. – Но не исключено, что говорил сообщник, который раскаялся в содеянном или стал опасаться, что их обнаружат.
Кабинетных версий полно, подумал Дженко. Но такое впечатление, что следствие топчется на месте. Двое агентов, кажется, хорошо сработались, кто знает, может быть, это у них такая тактика, а на самом деле они умалчивают о самом важном.
– Теперь можно мне прослушать запись?
Бауэр сделал знак одному из экспертов, и тот включил запись. С кассет тут же поплыл шорох, прерываемый характерными ритмичными гудками входящего звонка.
– Экстренная служба, – ответила дежурная.
– Хм… Мне нужно поговорить с полицией, – мужской голос, нерешительный.
– В чем дело, сэр? – невозмутимо осведомилась дежурная. – Скажите мне, что произошло, и я вас соединю с полицией.
Звонивший немного помолчал.
– Тут женщина, раздетая, кажется – раненая. Похоже, сломана нога: ей требуется помощь.
Дежурная привыкла сохранять спокойствие, поэтому спросила нейтральным тоном:
– Дорожно-транспортное происшествие?
– Не знаю… вряд ли… Поблизости никаких машин.
– Вы знаете эту женщину? Она ваша родственница?
– Нет.
– Знаете ее имя?
– Нет…
– Где находится человек, нуждающийся в помощи?
– Хм… Где-то на пятьдесят седьмом километре, точнее не скажу. По дороге, которая проходит через болота, в северном направлении.
– Она в сознании?
– Думаю, да, мне показалось, что да…
– Вы сейчас рядом с ней?
Молчание.
– Сэр, вы меня слышите? Вы сейчас рядом с той женщиной?
После минутного колебания:
– Нет.
– Назовите себя, пожалуйста.
Мужчина вышел из себя:
– Послушайте, я вам все сказал, дальнейшее меня не касается…
Связь внезапно прервалась. Звонивший отключил телефон.
Эксперт выключил запись. Бауэр и Делакруа повернулись к Бруно, давая понять, что он получил желаемое и добавить к этому нечего.
Но Дженко не унимался.
– Если это не похититель и не сообщник, почему он не назвал себя? – Он и раньше задавался этим вопросом. – Зачем таиться в тени?
– Если бы мы даже и знали, то, уж наверное, не стали тебе рассказывать, – ответил Бауэр.
Бруно это проигнорировал, потому что Делакруа вдруг вроде бы заинтересовался его мнением.
– Девушку обнаружили глубокой ночью, – продолжал частный детектив. – Но кто ездит по болотам глубокой ночью? И с краденым мобильником? – На самом деле под подозрение попадали две категории граждан, и все, кто присутствовал в фургоне, уже пришли к тому же выводу, что и Дженко. – Торговцы наркотиками и браконьеры.
– Человек, которому есть что скрывать, который ни за что не назовет свое имя по телефону экстренной службы, – подтвердил Делакруа.
Такой ответ, однако, не совсем устраивал Бруно. Он уловил кое-что еще.
– Можно еще раз прослушать запись? – попросил он, протискиваясь к аппаратуре.
– Зачем? – завопил Бауэр, не готовый идти на уступки.
Дженко обратился напрямую к Делакруа, просительно протягивая руки. Коллега, не столь глухой к доводам разума, кивнул эксперту.
Запись включили снова.
На этот раз Бруно попытался как можно точнее запомнить голос неизвестного, во всех деталях, модуляциях и оттенках.
Выговор местный, характерная хрипота заядлого курильщика, нечетко произносит нёбные согласные.
Он не ошибался. Улавливалось что-то темное за его речью. Трепет, который никакая технология распознать не может. Не простое опасение, что тебя обнаружат и обвинят в незаконной деятельности, например в торговле наркотиками или браконьерстве. Тут что-то другое, у Дженко уже не оставалось сомнений.
Ужас.
9
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
– Уверен?
– С тех пор как мы расстались сегодня днем, ничего не изменилось…
Спустился вечер, и на болотах вместо цикад застрекотали сверчки. Жара была по-прежнему нестерпимой, но взошла полная луна. «Сааб» стоял на обочине, скрытый под густыми ветвями плакучей ивы. Бруно позволил себе краткую передышку и позвонил Линде.
– Ты хоть поел?
– Еще нет, но поем, обещаю.
То, что подруга так беспокоится, стало для Дженко приятной неожиданностью: никого никогда не заботило, что с ним и как он себя чувствует. Может быть, потому, что он всегда держал людей на расстоянии. И ни разу не пожалел о выбранной позиции, даже узнав от врачей, что надежды нет. Самокопание не для Бруно Дженко. Сожаления тоже. Только один-единственный укор совести.
– Что там, в сейфе номера сто пятнадцать в отеле «Амбрус»? – неожиданно спросила Линда.
Бруно промолчал, желая на этом закончить разговор. Но Линда не имела такого намерения.
– Целый день об этом думаю… Раз уж я должна это уничтожить, ты обязан ответить на вопрос: что в запечатанном пакете?
Сыщик положил руку на руль; мобильник в другой руке вдруг сделался неимоверно тяжелым.
– Никто не заставляет тебя это делать, – проговорил он непривычно жестко. – Просто я думал, что могу на тебя положиться.
– Мне известен номер комнаты и шифр, я хоть сейчас могу пойти туда и открыть пакет, – стояла она на своем.
– Этот пакет не имеет к тебе никакого отношения.
– Скажи, почему у меня складывается впечатление, будто ты от меня многое скрываешь?
Потому что, по правде говоря, я напуган. Но он не сказал этого Линде, а закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Расслышал, как она плачет.
– Ты спас мне жизнь: понимаешь ли, что это значит? А я сейчас не могу сделать то же самое для тебя… Можешь ли ты вообразить, что я чувствую?
Нет, он никак не мог себе это вообразить. Не слишком-то он разбирался в чувствах, это никогда не было его сильной стороной. Тут мимо его окошка промчался черный фургон. Дженко взглянул на часы, мысленно сделав пометку: двадцать один час шесть минут.
– Мне пора ехать, – сказал он в трубку.
– Пока дышишь… – напомнила Линда, шмыгнув носом.
Бруно так и видел ее перед собой: в шелковом обтягивающем кимоно свернулась калачиком на постели при свете свечи.
– Именно, – подтвердил он, охваченный нежностью, и прервал связь.
В сотне метров от него находился «Дюран», заведение под неоновой вывеской, обещавшей бильярд и спутниковое телевидение для просмотра спортивных каналов. На парковке скопилось около двадцати машин, большей частью внедорожники и пикапы.
Похоже, там полный сбор.
Последние три часа Дженко наблюдал за развитием событий. Слежка из машины представляла собой самую трудную часть его работы. Она могла продолжаться неделями. В кино частные детективы, чтобы убить время, решают кроссворды и пьют кофе из термоса. Но настоящие профессионалы знают, что из-за малейшей рассеянности могут пойти насмарку долгие часы наблюдения, а кофеин способствует мочеиспусканию.
Терпения тут мало: нужна дисциплина. Главная проблема не скука, а рутина. Когда столько времени имеешь перед глазами одно и то же, начинаешь привыкать к однообразию и рискуешь чего-то не заметить.
Дженко и вообразить не мог, что потратит на слежку часть времени, которое подарило ему больное сердце. Примятое сиденье «сааба» – наглядное свидетельство того, сколько жизни ушло на ожидание в собственной машине.
Однажды ему поручили отыскать должника. В отличие от кредиторов, которые его наняли, Бруно был уверен, что тот человек не покидал город. Сыщик устроился перед его домом и двадцать долгих дней только и делал, что наблюдал за окнами и входной дверью. Родственники должника входили и выходили в любые часы дня и ночи, но он не показывался. Тогда Бруно решил выманить его из норы. Две вещи мотивируют любое человеческое существо, порой заставляя его терять разум. Секс и деньги. Хватило того, что Дженко позвонил жене должника, представившись сотрудником иностранного посольства. Он сообщил женщине, что некий дальний родственник, эмигрировавший много лет назад, завещал ее мужу определенную сумму денег. Но наследнику необходимо лично явиться в офис, чтобы принять завещанное и исполнить все бюрократические формальности. Через час должник вышел из дома.
Пока он припоминал этот случай, черный фургон, недавно проехавший мимо, вернулся с противоположной стороны. На этот раз затормозил перед парковкой «Дюрана», чуть ли не остановился. Через несколько секунд отъехал на большой скорости. Когда фургон проехал мимо «сааба», Бруно засек время: двадцать один час тридцать одна минута.
Он прикинул, что имеет максимум двадцать пять минут в запасе.
* * *
Бруно припарковался перед «Дюраном», вышел из машины и направился ко входу в заведение.
Сыщик переступил порог, и как минимум дюжина человек уставились на него с подозрением. Оно и понятно. В светлом льняном костюме, бледный, подавленный, Дженко явно выделялся среди крепышей в клетчатых рубашках, сапогах и бейсболках.
Над барной стойкой плавало серое облако сигаретного дыма. Музыку фолк, звучавшую из стереосистемы, время от времени заглушал стук бильярдных шаров.
Неизвестного, который нашел Саманту Андретти, полиция определенно искала среди тех, кто часто посещал болота. Из разговора с Бауэром и Делакруа явствовало, что речь могла идти только о торговце наркотиками или браконьере. Дженко поставил бы на второй вариант. Еще и потому, что для торговцев наркотиками риск засветиться и провести несколько лет в тюрьме не стоит спасения какой-то там женщины.
– Что тебе принести? – спросила молодая официантка, одетая в камуфляжную майку и вся покрытая татуировками.
– Горькое пиво и текилу, – ответил Бруно, но не стал садиться в ожидании заказа. Наоборот, встал перед большим экраном телевизора, по которому передавали футбольный матч.
Звук был отключен, и он мог делать вид, будто его интересует встреча, одновременно следя за тем, что происходит вокруг, а главное, давая завсегдатаям возможность привыкнуть, притерпеться к незнакомцу. Чуть погодя официантка принесла выпивку. Бруно сразу проглотил текилу и принялся бродить по залу с бокалом пива в руке.
Он ощущал враждебность прочих посетителей: люди с болот, свыкшиеся с тяготами жизни, не обучены хорошим манерам, особенно по отношению к чужакам. Бруно зашел в бильярдную, словно бы интересуясь игрой, но на самом деле разглядывая лица игроков.
«Дюран» был не только единственным увеселительным заведением в округе, но и местом встречи браконьеров, промышлявших охотой или рыбной ловлей. Но Дженко вовсе не был уверен, что человек, которого он ищет, находится здесь, в зале. И все же то, что черный фургон дважды проехал мимо заведения, подтверждало, что сыщик на правильном пути.
«Вероятность, что говорит похититель, мы исключили, ибо тембр голоса принадлежит молодому человеку, который во время похищения был еще подростком», – заявил Делакруа. И Дженко исключил из числа присутствующих всех, кто был старше тридцати пяти лет. Осталось с десяток человек: все равно многовато. Чтобы сузить круг подозреваемых, он стал вслушиваться в разговоры, пытаясь уловить знакомую интонацию.
Он всего дважды прослушал запись телефонного звонка, этого, конечно, недостаточно, чтобы опознать человека, которого он ищет. Но голос может о многом поведать: о происхождении, привычках, даже о внешнем виде говорящего.
Выговор местный, характерная хрипота заядлого курильщика, нечетко произносит нёбные согласные, резюмировал Дженко. Но первые две характеристики практически бесполезны, если иметь в виду, что все эти люди родились и выросли в данном регионе, а процент курящих здесь чрезвычайно высок. Да и третья не указывала на какую-то аномалию: человек говорил невнятно потому, что у него не хватало зубов, или попросту, звоня по телефону, он жевал резинку.
Дженко повернулся к одному из столиков, сразу за застекленной дверью, и его словно озарило.
Там сидел крепкий паренек. Сидел один, наособицу, и задумчиво глядел в окно. На вид ему было меньше тридцати. Перед ним стояла бутылка пива и тарелка жареного картофеля. Парень чертил на ней узоры, макая зубочистку в кетчуп.
Внимание сыщика привлекли именно руки, сплошь покрытые пятнами от старых ожогов. Кожа напоминала расплавленный воск. Здорово обгорел, сразу подумал Бруно. Более обширный след шел от шеи к нижней части лица, поросшей редкой клочковатой бородкой, призванной скрыть уродство.
Стоит поставить на него, решил Дженко.
– Можно присесть? – спросил он, опуская на стол бокал с пивом.
– Мы знакомы? – хрипло проговорил парень.
Нет, табак тут ни при чем, мысленно поправил себя Дженко. Он надышался дымом во время пожара. Отсюда и нечеткое произношение нёбных согласных, которое детектив отметил во время записи, ведь ожог, скорее всего, распространился по ротовой полости до самой гортани.
Он вдохнул огонь, сказал себе Бруно. Только керосин мог оказать такое действие. А браконьеры пользуются керосином, поджигая подлесок, чтобы утки взлетели.
Дженко уселся без позволения. Прежде чем парень смог возмутиться, припечатал его несколькими точно выверенными словами:
– В полиции знают, что это ты звонил.
– Да что такое… – начал было тот.
Но Бруно опередил его:
– Тебя арестуют, предъявят обвинение в сообщничестве, назовут соучастником в похищении женщины: ты это хоть понимаешь?
Парень молчал, побледнев от страха.
По его реакции Бруно понял, что не ошибся.
– Черный фургон уже дважды проехал туда-сюда, это значит, что полицейские взяли «Дюран» под наблюдение. Меня бы не удивило, если бы выяснилось, что в этом зале полно микрофонов: у них есть запись звонка и аппаратура, с помощью которой можно распознать голос даже посреди толпы. Если, как я думаю, они знают, что ты здесь, то кожаные шлемы уже окружили здание и ворвутся в эту дверь с минуты на минуту. – Он развернулся ко входу.
Парень последовал его примеру, окаменев при одной мысли.
– Когда фургон без опознавательных знаков еще раз проедет мимо, это послужит сигналом и начнется штурм, – заявил Дженко, показывая на застекленную дверь. Потом посмотрел на часы. – У нас меньше десяти минут.
Парень поплыл, будто боксер, получивший серию ударов в лицо.
Хорошо: главное – не дать ему времени подумать.
– Меня не интересует твое имя, просто скажи, что должен сказать.
– Что тебе от меня нужно? – простонал юнец, все еще со страхом вглядываясь в застекленную дверь.
Парень должен был усвоить, что Бруно – его единственная надежда, и это, кажется, получилось.
– Мне нужно задать тебе несколько простых вопросов, и ты должен только подтвердить, так обстояло дело или нет.
Лицо парня покрыла восковая бледность, он устремил на Бруно блуждающий взгляд.
– Позавчера ночью ты возвращался с болот, где охотился, и заметил женщину посреди дороги.
Парень кивнул.
– Ты остановился, вышел из машины.
– Из пикапа, – зачем-то уточнил парень.
– Хорошо: из пикапа. Ты заговорил с ней, она была вне себя.
– Умоляла, чтобы я остался с ней.
Бруно на мгновение представил себе сцену. Увидел Саманту – нагую, хрупкую, напуганную, как она цепляется за ноги первого человеческого существа, которое встретилось ей после стольких лет и которое не было монстром. Понимала ли она, что мир за пределами ее тюрьмы уже давно мог исчезнуть в небытии?..
– Она была вся исцарапана, и нога сломана, – продолжал парень. – Я подумал, что произошла авария.
– Авария? – протянул Дженко, давая понять, что не позволит себе вешать лапшу на уши. – Но послушай: почему же ты уехал, оставив ее в таком положении?
– У меня были приводы, – стал оправдываться парень. – Мне не нужны неприятности. – Но при этих словах он опустил взгляд.
Он не просто врет, подумал Бруно. Ему стыдно.
– Что за авария такая, в которой женщина ломает ногу и остается без одежды? – Сыщик припомнил темную нотку, которую уловил в голосе этого человека, когда прослушивал запись звонка.
Ужас.
– Ты нагородил мне кучу вранья, – выпалил он. – А правда в том, что ты со страху обделался. – Странное дело: ему было нелегко произнести эти слова. Определенно, у человека с лицом, похожим на подгоревший тост, жизнь и без того нелегкая.
Парень с испугом огляделся вокруг:
– Послушай, я не…
Минуты уходили неумолимо, и Бруно не мог позволить себе такой роскоши, как сочувствие.
– Ты испугался потому, что женщина сказала: кто-то гонится за ней.
Парень ответил не сразу, и Дженко подумал, что попал в точку.
Но тот покачал головой.
– Ведь кто-то гнался за ней, правда? – настаивал Бруно, уверенный, что все понял правильно, а тем временем уровень адреналина все возрастал.
Снова молчание. Но на этот раз то, что парень не решался ответить, было равносильно признанию.
Бруно такого не ожидал. Неужели юнец в самом деле сознается, что видел в лицо монстра, похитившего Саманту Андретти? Человека, чью личность не смогли установить за пятнадцать лет? Дженко чувствовал, как неистово бьется его больное сердце, и надеялся только, что оно не откажет прямо сейчас, в этот миг. Нужно сдержать эмоции, сохранить спокойствие и извлечь как можно больше из сложившейся ситуации.
– Ты сможешь его описать? – Задавая вопрос, он достал авторучку из кармана пиджака. Потом извлек медицинскую справку, единственный клочок бумаги, который у него был.
Парень совсем разволновался.
– Спокойно: давай все по порядку, – сказал Бруно, приготовившись делать пометы. – Волосы длинные, короткие?
– Не знаю…
– Высокий, низенький, худой или толстый?.. Как он был одет?
Парень, пряча глаза, пожал плечами.
А время бежало быстро, слишком быстро. Очень скоро Бруно придется уходить, если он не хочет оказаться в заведении в момент штурма.
– Как это ты ничего не помнишь? Ты хоть понимаешь, что полицейские от тебя не отцепятся? – Бруно видел, что парень все еще напуган. И не полиция внушает ему такой страх. На глазах у него показались слезы. Ужас, повторил про себя Дженко. Он должен понять, что произошло, – должен. – Тот человек был при оружии?
– Не знаю…
– Но у тебя-то было оружие, так? – Вывод сделать нетрудно, имея дело с браконьером.
– Ружье, – еле слышно произнес тот.
– Стало быть, в случае чего ты мог защищаться. Тогда почему удрал?
Парень замкнулся в упорном молчании.
Бруно посмотрел на часы. Десять минут почти истекли. Дольше оставаться небезопасно. Но нельзя и уйти, не выяснив все, что известно этому типу.
– Послушай: ты уже бросил бедную женщину, которая молила о помощи, и за одно это заслуживаешь того, чтобы гнить в тюрьме двадцать лет. Не повторяй ошибки… Думал очистить совесть анонимным телефонным звонком? Даже самый мерзкий из преступников никогда не забывает, что он – человек, а я тебя уверяю, что повидал многих таких. Возможно, я предлагаю тебе последний шанс все расставить по своим местам.
– Если я скажу тебе, ты не поверишь… – Юнец поднял на него умоляющий взгляд.
– Чему не поверю? Говори, черт… – Бруно начинал терять терпение – три минуты: дорога за окном все еще была пустынна.
– Он выбежал из леса. Я понял: он ищет женщину. Когда он тоже заметил нас, остановился.
– А потом?
– Потом – ничего, просто стоял. И смотрел на нас… У меня кровь застыла в жилах.
– Отчего?
– Оттого, что тот тип…
– Что – тот тип?
Но парень говорил обиняками.
– Я не мог об этом сказать по телефону экстренной службы, меня бы приняли за сумасшедшего и не пришли бы на помощь той женщине.
О чем он? Чего не мог сказать? Размышляя, каким способом выудить у парня информацию, Бруно краем глаза заметил черную машину, проехавшую мимо окон «Дюрана».
Полицейский фургон. Время вышло.
Дженко вскочил с места и рванулся к выходу. Собирался сунуть в карман справку и авторучку, но тут парень схватил его за руку.
– Ты пришел сюда, чтобы помочь мне? – Губы его дрожали.
– Нет, – сознался Бруно, до тех пор водивший беднягу за нос.
Разочарование и страх отразились на лице молодого браконьера, но Бруно он уже не интересовал. Глядя на дверь «Дюрана», он прикидывал, успеет ли добежать до нее, прежде чем свет в заведении внезапно погаснет и зазвенят разбитые стекла, предвещая взрыв свето-шумовой гранаты, ослепляющей и оглушающей: так силы особого назначения подавляют потенциального противника и нейтрализуют возможную угрозу.
– Это был кролик.
Бруно Дженко хотел уже вырваться, но помедлил.
– Что? – переспросил он, не веря своим ушам.
Тогда парень выхватил у него из рук справку и авторучку и принялся рисовать. Рисунок вышел приблизительный, почти детский. Потом дрожащей рукой вручил его Бруно. Тот вгляделся и остолбенел.
Там был человек с головой кролика и глазами в форме сердечек.
