Дональд Миллер
Теперь мне не страшно. Руководство для тех, кто хочет, но боится жить в полную силу
Трансформация произошла не сразу. Я продолжал колебаться между состояниями жертвы, злодея и героя по сто раз за день. Но постепенно я все больше играл героя и все меньше жертву или злодея, и для меня наступил поворотный момент.
Чем больше я играл героя, тем лучше становилась моя жизнь и тем больше меня самого интересовала моя жизненная история.
Переход от мышления жертвы к мышлению героя начался с вопроса кем я могу стать? Одна лишь мысль, что я могу стать писателем и сделать нечто значимое, придавала мне храбрости рискнуть, попытаться.
Все люди, которые когда-либо меня вдохновляли, начинали с любопытства: кем можно стать и что можно создать? Подумайте о людях, которые вас вдохновляли. В один прекрасный день они брали в руки гитару, собирали компьютер из транзисторов или меняли строение ракетного двигателя, а тридцать лет спустя они меняли мир.
Проявление любопытства в отношении того, чего мы можем достичь и кем мы можем стать, – это хорошее начало.
Однако было бы неправильно утверждать, что все мы меняемся самостоятельно. Героям помогают. Есть люди, которые показывают нам, что есть дорога и получше, чем та, которую мы выбрали.
Героям помогают проводники.
Проводник: тот, кто помогает герою
На месте автора, пытающегося исправить неудавшуюся историю, я бы также подумал о проводнике. Кто помогает герою выиграть? Откуда герой получает знания? К кому герой обращается за поддержкой?
В историях герои не могут действовать в одиночку, потому что не знают, как. Если бы знали, справлялись бы со всем самостоятельно.
Герои не всемогущи. Зачастую слабее них только жертвы.
И часто на помощь герою приходит проводник. Бывает, рассказчик посылает герою не одного, а много проводников. Йода помог Люку стать джедаем. Хеймитч помог Китнисс выиграть в «Голодных играх».
Помощь, которая мне была нужна, чтобы стать писателем, по большей части пришла от книг, которые я прочел в книжной лавке Пауэлла. Дневник Джона Стейнбека, который он вел во время создания романа «К востоку от рая», научил меня дисциплине и, в то же время, радости от самого писательского процесса. «Праздник, который всегда с тобой» Эрнеста Хемингуэя показал, как выстраивать темп повествования. Мемуары Энни Диллард «Американское детство» – как делать рассказ наглядным. А благодаря «Путешествию милосердия» Энн Ламотт я понял, что честность сродни мужеству.
Проводники – это персонажи, которые обладают эмпатией и уверенностью.
Чтобы стать увереннее, они годами оттачивают ремесло.
Эмпатии они учатся через страдания. Как вы могли догадаться, у проводников тоже есть свой опыт переживания боли.
Как и всем остальным персонажам, проводникам приходилось преодолевать трудности, переносить несправедливость и даже переживать трагедии. Вспомните Нельсона Манделу, который 18 лет провел в тюрьме на острове Роббен, или писательницу Хелен Келлер, которая научилась писать и говорить, хотя была лишена зрения и слуха.
Боль часто выступает в роли учителя, превращая героя в проводника. Это происходит, если герой способен принять боль и духовно переродиться.
Основное предназначение проводника – помочь герою победить. Эта помощь должна произрастать из опыта, а самый важный опыт, которым он должен обладать, – превращение трудной ситуации в возможность.
Истории придумывают не о проводниках, они о героях, и тем не менее проводник всегда самый сильный, самый опытный персонаж. Мы можем симпатизировать герою и ненавидеть злодея, но наибольшего уважения всегда заслуживает проводник.
Если поискать проводников в историях, вспомните мистера Мияги из культового фильма «Карате-пацан» или логопеда Лайонела из биографической драмы «Король говорит!». Вспомните очаровательную няню Мэри Поппинс, которая помогла семье Бэнксов по-другому взглянуть на жизнь.
Как по мне, стать проводником – это самая насыщенная смыслом трансформация, которая может произойти с человеком.
Пока я пишу эти слова, моя жена Бетси носит под сердцем нашего первенца. Еще никогда в жизни меня настолько не интересовало, какими именно качествами обладают проводники, чем сейчас, когда мы скоро станем родителями.
Правда жизни такова: если нам придется умереть, а нам придется, единственное, что от нас останется, – это воспоминания людей, которых мы любили.
Мы проживаем жизнь не с целью воздвигнуть себе памятник после смерти, а чтобы передать наше понимание жизни тем, кто останется после нас, – так их истории будут больше наполнены смыслом, чем наши собственные.
Что, если мы живем не для изобретения новой вещи или образа жизни, а скорее для помощи другому в создании самого себя?
Насколько больше смысла было бы в наших историях, если бы на похоронах люди меньше бы говорили о наших достижениях и больше о поддержке, которую мы оказывали другим?
Если жизнь нас чему-то учит, то кажется, этому: есть глубокий смысл в самопожертвовании ради другого человека.
Прожить историю – это не вопрос выбора
Тяжело признать правду жизни: она не просит нас прожить историю – она этого требует. Бог дарит нам возможность дышать, не спрашивая, хотим мы того или нет. Рождаясь, мы плачем и хватаемся за воздух, и от того, как мы им потом распоряжаемся, зависит качество нашей истории.
Мы можем сколько угодно сетовать на жестокую судьбу, но тем самым мы разрушаем наши истории, потому что в таком случае мы играем роль жертвы. Мы можем гневаться на Бога за то, что он привел нас в этот мир, но тем самым мы играем роль злодея.
Невозможно не признавать факт: мы живем внутри истории нашего собственного сочинения. Однако признать его бывает нелегко.
Дорога к смыслу
Присмотревшись к любой истории, мы увидим дорогу, ведущую к жизни, наполненной смыслом. Если дорога выбрана правильно, мы отправляемся по ней в героическое путешествие и проходим через трансформацию, после которой становимся проводниками.
Не все отправляются в это путешествие, и поэтому не все проживают жизнь с осознанием ее смысла. Многие люди отправляются в мир иной, думая, что они – жертвы, а другие доживают свои дни с озлобленностью на весь мир, как полагается злодеям.
Немало хороших книг написано о героических путешествиях, еще больше – о смысле жизни. Но нам явно не хватает книги, которая разобьет это путешествие на составные части и рассмотрит этот процесс с практической точки зрения.
Наша жизнь может быть наделена смыслом так же, как и хорошая история. Однако не стоит забывать, что хорошие истории подчиняются определенным правилам.
Истории строят на принципах, проверенных временем, а когда их авторы пренебрегают этим, истории многое от этого теряют.
Если когда-нибудь ваша история казалась вам настолько неинтересной, что даже не хотелось переворачивать очередную страницу, еще не все потеряно. Даже поверхностное знакомство с принципами, которые придают истории смысл, может ощутимо улучшить вашу жизнь.
Когда моя собственная история начала налаживаться, я подметил целый ряд принципов, которые улучшали ситуацию, и спустя 10 лет на основе них у меня появились план жизни и ежедневник.
С тех пор, как я создал свой план жизни и стал каждое утро заполнять ежедневник, меня не покидает четкое ощущение смысла. Жизнь по-прежнему не идеальна, я не всегда счастлив, но эти 10 лет я всегда просыпаюсь с чувством заинтересованности в том, что ждет меня дальше.
Одна из самых больших трагедий, которая может случиться с человеком, – это равнодушное отношение к своей жизни. Просыпаться с мыслью, что судьба подготовила для нас ужасную историю, из которой мы не можем выбраться, похоже на ощущение вечного заточения в собственной коже.
Идея, что судьба пишет нашу историю, – это ложь. Мы не обречены страдать от проделок судьбы. Судьба может стать нам хорошим товарищем, с которым мы вместе будем писать историю, потому что сам Бог одарил нас этим творческим потенциалом и способностью действовать. И такая история будет не просто интересной, она будет наполнена смыслом.
Дальше поговорим, как же воплотить эти тезисы в жизнь.
2
Герой признает свою силу действовать
Я бездарно потратил кучу лет, которые мог бы прожить лучше. Я отказался от мысли, что сам должен упорядочить свою жизнь, «поймать свой ритм», а впоследствии дорого расплатился за нежелание взять судьбу в свои руки. Это отняло у меня десятилетие личностного роста.
Если бы я мог повернуть время вспять, я бы более серьезно относился к жизни. Особенно к работе. Я бы привнес в мою жизнь хоть немного дисциплины.
Мысленно возвращаясь в те времена, вспоминаю, что полностью находился во власти настроения. Я писал только, когда был эмоционально готов к этому. Днями напролет я шлялся по Портленду от одной кофейни до другой, слушал музыку в наушниках и ждал, когда ко мне придет вдохновение написать следующую строчку. Были времена, когда я тратил по трое суток на рождение следующей страницы одного из своих сочинений.
Хорошо помню столик в кофейне на бульваре Хоторн. Однажды утром я написал там страницу удачного текста и свято поверил, что могу хорошо писать только сидя на этом месте. Я стал регулярно приходить туда по утрам и, если тот самый столик был уже занят, шел в мексиканскую закусочную напротив, садился у окна, завтракал лепешкой-тако и следил, когда мое заветное место освободится.
Я знаю, для некоторых все это звучит как нормальная для писателя жизнь, но профессиональные писатели живут совсем не так. Стивен Кинг, Энни Диллард, Джеймс Паттерсон относятся к написанию книг как к работе, требующей дисциплины. Они вкалывают, как «синие воротнички», и строят свои произведения кирпичик за кирпичиком.
Все мои жалкие попытки найти подходящее настроение были проявлением образа мышления жертвы. Жертвы чувствуют себя беспомощными перед силой внешних обстоятельств. В те годы в Портленде я писал только по вдохновению и сейчас удивляюсь, как вообще смог что-то дописать до конца.
Герои не такие сильные, как вы думаете. Обычно они не очень-то хотят действовать, им нужна помощь, их переполняют сомнения в собственных силах, и они часто не компетентны в той области, где им необходимо решить сложные задачи.
Предстоящее путешествие, безусловно, меняет их. Тем не менее герой не безволен, он сам принимает решения. Он должен собраться с силами для этого путешествия. Бильбо покинул Шир. Одиссей отправился в плавание. Ромео забрался на балкон к Джульетте. Во всех историях происходит поворотный момент, а персонажи делятся на жертв, героев, злодеев и проводников.
Никогда не мог четко выразить эту мысль, но в те времена отчаяния, когда я не находил общий язык с моими соседями по дому, какое-то зернышко все же упало в благодатную почву. Я нуждался в переменах. Мне нужно было начать серьезно относиться к жизни, добавить в нее немного дисциплины.
Трансформация героя начинается, когда он берет на себя ответственность за собственную жизнь. Герой становится героем, когда решает мужественно ответить на все удары судьбы, а не спрятаться от них.
Я понимаю страх, мешающий попытаться. Как я уже признался, я не хотел попробовать сам понять структуру. Воспринимая себя как жертву, я приходил лишь к одной идее, которая идет вразрез с образом мышления героя: находил себе оправдание.
Я думаю, это главная причина, препятствующая трансформации жертвы. Когда мы считаем себя жертвой, мы перестаем пытаться, потому что считаем, что нам невозможно помочь.
Когда я говорю об образе мышления жертвы, конечно, не говорю о настоящих жертвах. Они имеют право потерять надежду. Это люди, которые оказываются заточенными в темном подвале, которых бьют и над которыми издеваются, они действительно не могут найти выход сами. Но это точно не мой случай. В 26 лет я не был настоящей жертвой, но выбрал эту позицию, чтобы не пытаться.
Я часто размышляю, почему люди молятся о спасении, а затем проклинают Бога, который не помог им. Возможно, это нужно, чтобы со временем они осознали: Бог не спас их, потому что они не нуждались в спасении. Они были ненастоящими жертвами.
Локус контроля
У психологов есть термин для обозначения перекладывания ответственности за происходящее на внешние обстоятельства – «внешний локус контроля». Это означает, что человек отказывается признавать собственную силу и считает, что ответственность лежит на внешних факторах. Внутренний локус контроля, напротив, подразумевает, что мы верим в наш контроль над собственной судьбой. Внешний же локус контроля обозначает нашу беспомощность перед силой обстоятельств.
Для всех нас важен переход от одного к другому. Психологи ассоциируют внешний локус контроля с высоким уровнем беспокойства, склонностью к депрессивному состоянию, низкой зарплатой и проблемными отношениями.
Внутренний локус контроля, в свою очередь, коррелирует с ощущением нужности, меньшей склонностью к депрессии, более высокой зарплатой и гармоничными отношениями.
Эти взаимосвязи вполне логичны. Человек, который не верит, что может контролировать собственную жизнь, похож на водителя, сбежавшего на заднее сиденье, в то время как «злая судьба» ведет его неуправляемый автомобиль по дороге. Он не понимает, что только на месте водителя он в состоянии повернуть свою жизнь в нужном направлении.
Многое ли в нашей жизни мы можем контролировать
Вне всякого сомнения, мы не можем контролировать все аспекты нашей жизни. Я не могу управлять погодой (хотя могу взять или не взять зонтик). Я не могу управлять другими людьми, по крайней мере, если хочу сохранить с ними здоровые отношения. Я не могу повлиять на время и место своего рождения, на свой рост, на то, есть ли у меня вокальные данные или нет, и так далее.
Часть людей ошибочно полагает, что, поскольку они не могут контролировать некоторые вещи в своей жизни, значит, вообще ничего не могут контролировать. Большие корпорации, политики и даже религиозные лидеры используют таких людей в своих корыстных целях.
Лидеры-манипуляторы стараются убедить вас, что вы не виноваты в собственных проблемах и что, если вы доверитесь им или их идеологии, у вас все наладится.
Ученые-социологи используют специальный термин для объяснения возможности осуществлять самоконтроль: агентность.
Агентность – это способность делать собственный выбор. И она есть у всех нас. Агентность может быть несправедливо ограничена различными факторами, такими как социальный класс, религия, физическое состояние, но не может полностью отсутствовать. По-настоящему счастливые люди знают один секрет: каждый человек обладает довольно высоким уровнем агентности. Реакция человека на те или иные обстоятельства непосредственно влияет на дальнейшее развитие его истории.
Оглядываясь на свое прошлое, я понимаю, когда лишился своей агентности.
Это произошло еще в детстве. Отец ушел от нас, когда мне было два года, и матери пришлось нас обеспечивать. Не имея высшего образования, она работала секретарем на нефтеперерабатывающем заводе. Рано утром она уходила на работу, поэтому в школу меня отводила сестра. Мы с ней часто были одеты в вещи, перешитые матерью, поскольку не могли себе позволить купить новую одежду. Я находил утешение в еде и с удовольствием трескал сладости. Так я быстро набрал вес и стал самым толстым ребенком в школе. Все это, конечно, привело к травле.
Когда вы подвергаетесь буллингу, у вас есть два пути: либо дать сдачи, либо залечь на дно и притвориться мертвым. Я выбрал второе. И, надо сказать, это неплохо работало. Если я сам считал себя конченым человеком, никто меня уже не трогал. Я научился жить в состоянии беспомощности и, самое страшное, сам поверил, что я беспомощен.
Честно говоря, это были тяжелые времена, и я снисходительно отношусь к своему прошлому. Но вы ведь помните, что в каждой истории случается поворотный момент, когда персонажи делятся на различные роли? Персонаж, который становится жертвой, считает, что он безнадежен, и действует исходя из этого понимания. Персонаж, который становится героем, признает свой контроль над ситуацией и двигается вперед, несмотря на обстоятельства.
Я сожалею, что долго не мог признать свою агентность. Если бы я совершил этот переход раньше, много лет прожил бы иначе. И молодость прошла бы значительно веселее, если бы я двигался вперед.
Расти в бедности, чувствовать себя изгоем в школе – это все не так уж и плохо. Сегодня я испытываю больше гордости за то, в каких условиях я рос, чем тогда. Моя мать много работала. Она любила нас, одевала нас, как могла. Нам было нелегко, но когда тебе нелегко, то это тебя закаляет, если ты готов к этому. Тогда я просто не был готов.
А если мы истинные жертвы
О чем я сожалею еще больше, так это о том, что долго находился в состоянии жертвы, в то время как в мире было предостаточно настоящих жертв.
Моя жена – председатель правления в организации «Спасти свободу». Они помогают людям, которым удалось сбежать от работорговцев, обрести безопасность, оправиться после травматического опыта и заново начать жизнь, наполненную смыслом. Это потрясающая инициатива.
Когда я думаю о настоящих жертвах, в первую очередь мне приходят в голову дети, которые попадают под опеку подобных организаций. Мне становится стыдно, что в юности я чувствовал себя беспомощным. Даже людей, которые спаслись от работорговли, не называют жертвами. Их называют выжившие. Потому что это так и есть. Дети, пережившие потрясения, становятся сильными. Они – герои, которым нужна помощь в борьбе против обидчиков. Они – персонажи истории, которых ждет яркое и светлое будущее. Они не нуждаются в благотворительности.
Настоящие жертвы запросто могут превратиться в героев, как только их освободят. Бывшие жертвы, которые героически спаслись, выступают в роли главных, самых смелых поборников изменений, ведь они не понаслышке знают о боли и насилии, которые существуют в этом мире.
Мой любимый психолог и философ Виктор Франкл – пример настоящей жертвы. Благодаря силе воли он сумел найти в себе энергию героя, пройти через трансформацию и прожить невероятную жизнь.
В 1930-е годы он изобрел логотерапию – новый метод, который помогал тем, кто считал себя жертвами, найти смысл в жизни. Логотерапия буквально означает «терапия смыслом». Франкл применял ее для лечения пациентов с суицидальными наклонностями, и эта терапия действительно работала. Многие его пациенты прошли через положительную трансформацию, приступили к реализации различных проектов, присоединились к одному из сообществ и начали сознательно искать преимущества в том, что они испытывали боль. Он научил пациентов осознавать собственную агентность.
Теория Франкла, что жизнь имеет смысл даже в минуты сильной боли и страданий, была проверена и доказана. В 1938 году, когда Франкл вовсю работал над объяснением своей теории, в Вену, его родной город, вторглись нацисты. Будучи евреями, он и его жена Тилли попали в концентрационный лагерь. Тилли, предчувствуя беду, заблаговременно зашила мужу в подкладку пальто рукопись книги. В день ареста это пальто было на нем. Он надеялся продолжить работу над своей теорией. Однако в первый же день в концентрационном лагере у него отняли пальто, и его работа была утеряна.
Впоследствии Тилли, беременную их первенцем, перевели в другой лагерь. Там она погибла вместе с так и не родившимся малышом. Вскоре Франкл узнал, что его родители также были убиты. После всех этих событий Франкл был в отчаянии, его начали посещать суицидальные мысли.
Но вместо того чтобы покончить с собой, он понял, что в его жизни все еще может быть цель. Он признал свою агентность. Он осознал, что еще может что-то предпринять, и там, в лагерях, начал по памяти воспроизводить утерянную рукопись. Несмотря на тяжелый труд и смерти, которые его окружали, он продолжал работать, не позволяя поработителям окончательно лишить его воли.
В лагерях товарищи Франкла пытались оспорить его идею, что жизнь имеет смысл, даже если к тебе относятся, как к животному.
– Наши истории будут рассказаны, – отвечал Франкл, – и когда их расскажут, мир будет знать, что существует зло, от которого нужно защищать. Даже если нас убьют, в нашей жизни есть цель. В нашей жизни есть смысл.
Чудом выжив, после войны Виктор Франкл читал лекции, как жизнь раскрывает свой глубокий смысл всякому, кто готов сражаться. Он помогал людям в состоянии отчаяния по-другому посмотреть на свою историю. Он помогал всему миру понять, что в самые темные времена жизнь по-прежнему прекрасна и в наших силах сделать ее еще лучше.
Франкл восстановил рукопись. Судьбоносную для него книгу «Человек в поисках смысла» опубликовали и распродали более 16 миллионов экземпляров.
Основополагающая идея Франкла – это персональная агентность. Он утверждает, что от нас зависит, видим ли мы смысл в существовании или нет, и что мы сможем увидеть этот смысл, если наша жизнь будет служить высшей цели.
Виктор Франкл, как никто другой из великих мыслителей, помог мне понять, что я испытывал во время перехода от роли жертвы к роли героя. Я много пишу об историях, и, хотя выдающаяся работа другого философа Джозефа Кэмпбелла также помогла мне понять, из каких элементов состоят истории и как через них можно объяснить реальную жизнь, именно логотерапия Франкла послужила началом для моего собственного пути героя.
Если Виктор Франкл не считал себя жертвой, у меня и подавно не было на это причин. Ни у кого из нас их нет.
Мы все способны переосмыслить нашу историю и выстроить нашу жизнь так, чтобы она преисполнилась смыслом.
После осознания, как много я потерял, выбрав образ мышления жертвы, я начал писать с ощущением высшей цели. Я решил писать каждое утро независимо от настроения.
На тот момент я еще не пришел к созданию определенной структуры жизни, которую в общих чертах представлю в этой книге, но тем не менее решил, что мне пора опубликоваться. Я сел и написал книгу. Один издатель подписал со мной контракт, и я изо всех сил старался, чтобы история получилась.
Работая над первой книгой, я верил, что она станет бестселлером и так завершится моя история трансформации. Мы продали примерно 27 экземпляров, причем 20 из них купила моя мать. Это был оглушительный провал.
Но ведь если герой совсем не проигрывает, история становится скучной. Проигрыши и препятствия – это и есть элементы истории, которые нас меняют. Тогда я размышлял иначе. Просто думал, что я неудачник, и это сводило меня с ума.
В конце концов, я сделал, что от меня зависело: заявил о себе и отнесся к моему делу с должной дисциплиной. Позже судьба наградит меня бестселлером и ужином с Опрой Уинфри.
После провала первой книги ко мне вернулся хорошо знакомый соблазн – прикинуться жертвой. Эта манящая перспектива не выходила у меня из головы. Я ошибся, когда решил, что у меня есть талант. Я целый год сочинял послание для всего мира, которое никто не захотел прочесть.
Так случился еще один поворотный момент в моей истории: время выбора одной из ролей. Я как будто стоял на распутье. Выбрать роль жертвы или роль героя? Первая меня оправдывала, привлекала сочувствием, которое буду вызывать в других людях. Но зная, как утомительна и бессмысленна подобная история, я решил выбрать путь получше.
Я решил во всем искать плюсы. Да, я написал книгу, о которой никто никогда не слышал, но это делало из меня потрясающего собеседника на вечеринках.
– Да ладно, ты написал книжку? Я найду ее в нашем книжном?
– Знаешь, ее нет на полках. Но если ты спросишь у консультанта, он сможет ее заказать. Еще можно взять ее в библиотеке, правда, мне за это не заплатят.
В общем, я продолжил писать. Следующая моя книга стала успешной. Кстати говоря, я продолжал страдать от лишнего веса. Когда люди после моих книжных чтений выстраивались в очередь, я спрашивал, кому дать автограф, с неслабой одышкой в голосе. Я кутался в огромные свитера даже когда было тепло. Девушки по-прежнему не считали меня привлекательным. Тем не менее читателям нравилось, что я был таким аутсайдером, который выбрался в дамки. Когда я зачитывал свою книгу, люди смотрели на меня с надеждой, словно у них, любителей пожирать тонны мороженого перед телеком, тоже есть шанс однажды стать известными писателями.
Я продолжил пытаться. Немного сбросил вес. Стал встречаться с девушкой, а когда эта история не сложилась, завязал новые отношения.
Я начал привносить в свою жизнь все больше дисциплины. Благодаря Франклу и нескольким другим писателям, проведя уйму времени за изучением катышек в моем медленно уменьшающемся пупке, я осознал, что искал.
