До
Псина
Влад не прибавлял шаг, сохранял расстояние. Решил сделать это уже в парке, а пока копил злость. Впереди, отделяя лесопарк от последних, самых старых в этом новом районе домов шумела трасса. Шумело в голове. Кровь бурлила от новых адовых картин. Влад не сомневался – злости на их воплощение хватит. Юлькины губы, колени, задранная ее майка – все то, что снилось ночами или наоборот не давало спать, все компенсируется звериной, самцовой возней, в которой молодой щенок обязательно загрызет старого пса.
В глазах темнело, дыхание сбилось, Влад ждал собственной команды «Фас!» и весь напрягшийся, ощетиненный ее предвкушением, не сразу понял, что происходит.
Юлька и Псина остановились у самой трассы. Он развернул ее к себе, она подняла к нему лицо, пылающее от улыбки и весеннего солнца. Псина что-то говорил, держа ее за плечи, а потом поцеловал в лоб. Юлька сложила лодочкой свои маленькие ладошки и чуть наклонилась вперед. Влад не мог слышать, что говорит Псина. Казалось, что он молится – глаза закрыты, рука в кольцах покрывает склоненную Юлькину голову.
В какой-то момент Влад все понял. Нет, не происходящее, а то, что должно случиться. Незнакомое чувство давящего, животного страха на мгновение парализовало, а потом тело сделалось таким легким, будто, не касаясь земли, летело по воздуху. Но Юлька вспорхнула раньше. Махнули крылья плащика, взметнулись длинные светлые волосы – каждое движение замедлилось, разложилось по кадрам, а потом время сжалось, ускорилось, и с глухим стуком под визг тормозов Юлькино тело грохнулось на асфальт.
Влад закричал, его крик подхватил Псина. Ноги донесли и тут же отяжелели, вросли в пыльную обочину. Всего в полуметре искалеченная выгнутая Юлька, ее лицо пылает от крови. Рядом мелькает лицо какого-то старика, слышны оправдания, мат, мигает аварийка. Все кружится обрывками, не складывается в общее. И один из этих обрывков застревает в сознании новой адовой картиной – лицо Псины, закрытое волосами. Его улыбка.
