Дмитрий Зыкин
Террористическая война против империи. Из архивов царского правительства
© Дмитрий Зыкин, 2018
© Сергей Куликов, 2018
© ООО «ТД Алгоритм», 2018
* * *
Убиты тысячи людей, приведены в отчаяние, озлоблены, озверены все русские люди. И всё это ради чего? Всё это потому, что среди небольшой кучки людей, едва ли одной десятитысячной всего народа, некоторые люди решили, что для самого лучшего устройства Русского государства нужно продолжение той Думы, которая заседала последнее время, другие – что нужна другая Дума с общей, тайной, равной и т. д., третьи – что нужна республика, четвертые – не простая, а социалистическая республика. И ради этого вы возбуждаете междоусобную войну.
Вы говорите, что вы делаете это для народа, что главная цель ваша – благо народа. Но ведь стомиллионный народ, для которого вы это делаете, и не просит вас об этом, и не нуждается во всем том, чего вы стараетесь достигнуть такими дурными средствами.
Народ не нуждается во всех вас и всегда смотрел и смотрит на вас и не может смотреть иначе, как на тех самых дармоедов, которые теми или иными путями отнимают от него его труды и отягощают его жизнь.
Лев Толстой
Введение
В общественном сознании терроризм начала XX века в первую очередь ассоциируется с действиями эсеров. На это есть веские основания, ведь они осуществили целый ряд «резонансных» терактов, жертвами которых стали видные представители власти. Среди них генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович, уфимский губернатор Николай Богданович, градоначальник Санкт-Петербурга Владимир фон дер Лауниц, министры внутренних дел Дмитрий Сипягин и Вячеслав фон Плеве. Покушения совершались на премьер-министра Петра Столыпина, московского генерал-губернатора Федора Дубасова, харьковского губернатора Ивана Оболенского и др.
В подрыве государственности нашей страны роль других организаций, практиковавших террор, достаточно велика, вместе с тем их деятельность остается исследованной далеко не в полной мере.
Каким же был масштаб терроризма в Российской империи? Историк Анна Гейфман приводит следующие цифры.
«О размахе революционного террора можно судить даже по неполной доступной статистике, которая ясно показывает, что в России в первое десятилетие XX века политические убийства и революционные грабежи были действительно массовыми явлениями. За один год, начиная с октября 1905-го, в стране было убито и ранено 3611 государственных чиновников.
Созванная в апреле 1906 года Государственная дума не смогла остановить террор, который наряду с различными формами революционных беспорядков охватил Россию в 1906 и 1907 годах. К концу 1907 года число государственных чиновников, убитых или покалеченных террористами, достигло почти 4500. Если прибавить к этому 2180 убитых и 2530 раненых частных лиц, то общее число жертв в 1905–1907 годах составляет более 9000 человек. Картина поистине ужасающая. Подробная полицейская статистика показывает, что, несмотря на общий спад революционных беспорядков к концу 1907 года (года, в течение которого, по некоторым данным, на счету террористов было в среднем 18 ежедневных жертв), количество убийств оставалось почти таким же, как в разгар революционной анархии в 1905 году. С начала января 1908 года по середину мая 1910 года было зафиксировано 19 957 терактов и революционных грабежей, в результате которых погибло 732 государственных чиновника и 3051 частное лицо, а 1022 чиновника и 2829 частных лиц были ранены. За весь этот период по всей стране на счету террористов было 7634 жертвы.
Подсчитывая общее число жертв, необходимо принимать во внимание не только случаи политических убийств, совершенных до 1905 года, но также и теракты 1910 и 1911 годов, кульминацией которых стало смертельное ранение премьер-министра Столыпина 1 сентября 1911 года, и все последующие предприятия террористов, вплоть до последних зафиксированных террористических заговоров в 1916 году.
Кажется вполне вероятным, что в общем хаосе революционной ситуации значительное число терактов местного значения не было нигде зафиксировано, не попав ни в официальную статистику, ни в хронику революционного движения. Мы поэтому считаем возможным утверждать, что за это время жертвами революционного террора стали всего около 17 000 человек.
Эти цифры не отражают ни числа политически мотивированных грабежей, ни экономического ущерба, наносимого актами экспроприации, которые стали после 1905 года источником постоянного беспокойства властей. По словам одного либерального журналиста, грабежи совершались каждый день «в столицах, в провинциальных городах, в областных центрах, в деревнях, на больших дорогах, в поездах, на пароходах… (экспроприаторы) забирают суммы в десятки тысяч, но не брезгуют и отдельными рублями». Известно, что в октябре 1906 года в стране было совершено 362 политически мотивированных грабежа, а в один только день 30 октября департамент полиции получил 15 сообщений об актах экспроприации в различных государственных учреждениях.
Согласно подсчетам Министерства финансов, только с начала 1905 и до середины 1906 года революционный бандитизм нанес имперским банкам ущерб более чем в 1 миллион рублей. В течение одного года, с октября 1905-го, был совершен 1951 грабеж, из которых 940 были направлены против государственных и частных финансовых учреждений. В 1691 случае революционеры сумели избежать ареста, что прибавило им смелости в совершении крупных экспроприаций; считается, что в этот период времени экспроприаторы присвоили 7 миллионов рублей.
Как и в случае с политическими убийствами, даже после некоторого успеха в борьбе правительства с революционными грабежами последние продолжали совершаться на территории всей империи, теряя в конце концов связь с политическими событиями и с массовыми беспорядками. За две недели, с 15 февраля по 1 марта 1908 года, приблизительно 448 000 рублей попало в руки революционеров. Со временем экстремисты приобрели опыт и умение, позволявшие им в некоторых случаях захватывать сотни тысяч рублей единовременно»[1].
В настоящей книге мы не ставим цели охватить повествованием всю преступную деятельность партий и групп, занимавшихся террором. Однако надеемся, что сможем дать общие представления о проблеме терроризма в Российской империи, о его влиянии на ход Русско-японской войны и показать, насколько переплетены террор и революционные события начала XX века. В этом нам поможет целый пласт уникальных документов, извлеченных из российских архивов; воспоминания непосредственных участников событий, а также введенные в научный оборот специализированные исследования отечественных и зарубежных историков.
Свой рассказ мы начнем с эсеров.
Глава 1. Партия социалистов-революционеров (ПСР, эсеры)
Вкратце история возникновения партии социалистов-революционеров такова. В 1896 году в Саратове был создан «Северный союз социалистов-революционеров». В своей программе «Союз» провозгласил, что «одним из самых сильных средств борьбы для такой партии, как наша, является террор»[2]. В 1897 году в Воронеже прошел съезд, представляющий несколько групп социалистов-революционеров.
Съезд положил начало формированию «Южной партии социалистов-революционеров». В 1899 году в Минске возникла «Рабочая партия политического освобождения России», которая установила связи с леворадикальными группами ряда крупнейших городов империи и «Заграничным союзом русских социалистов-революционеров». А в 1901 году в Париже была достигнута договоренность о создании единой партии[3]. В том же году началась история печально знаменитой Боевой организации эсеров – структуры, которая задумывалась как террористический инструмент давления на власть, и уже в 1902 году появились первые «плоды» ее деятельности. Убит министр внутренних дел Дмитрий Сипягин.
В своем исследовании «Эволюция теоретических основ и практической деятельности партии социалистов-революционеров в 1901–1922 гг.» Людмила Косулина отмечает:
«Идея террора является одной из центральных программных установок, составляющих политическое своеобразие эсеров и отражающих их отношение к власти. С момента образования партии подавляющее большинство объединившихся в ней людей считали террор необходимой, верной и нужной тактикой, не особо задумываясь о задачах, условиях и методах, при которых данное оружие обрело бы максимальную эффективность.
Террор как тактика реализовывался эсерами с апреля 1902 г. по август 1908 г. За это время было совершено 218 террористических актов. Объектами террора стали 2 министра, 33 губернатора, генерал-губернатора и вице-губернатора, 16 градоначальников, начальников охранных отделений, полицмейстеров, прокуроров, помощников прокуроров, начальников сыскных отделений, 24 начальника тюрьмы, начальника каторги, околоточных и тюремных надзирателя, 26 приставов и исправников и их помощников, 7 генералов и адмиралов, 15 полковников, 8 присяжных поверенных, 26 шпионов и провокаторов. По данным эсеров, среди участников террористических актов было 62 рабочих, 14 представителей интеллигенции, 9 крестьян, 18 учащихся.
Большая часть террористических актов приходилась на период первой русской революции. До 1905 г. было совершено 6 террористических актов, в 1905 г. – 60, в 1906 – 78, в 1907 – 66, в 1908 – 3, в 1909 – 2, в 1910 – ни одного, в 1911 – 3»[4].
Особым направлением эсеровского террора являлся аграрный террор. Эсеры пошли в деревню, и негативные результаты такого проникновения не заставили себя ждать. Крестьянские братства и Крестьянский союз, созданные социалистами-революционерами, ответственны за многочисленные экспроприации, поджоги и грабежи помещичьих усадьб. Также уничтожалось имущество чиновников, в том числе представителей судебных властей и даже свидетелей по тому или иному делу. Цель – оказать устрашающее давление и повлиять на решения суда в направлении, выгодном террористам.
Так, например, в июле 1906 года первая конференция Щигровского Крестьянского союза Курской губернии постановила: «…податей не платить и применять террор к помещикам и должностным лицам, противодействовавшим революционному движению, но было поставлено условием предварительно испрашивать разрешения Щигровского комитета Крестьянского союза ПСР. Впоследствии во исполнение этого постановления членами Дурновской ячейки были совершены поджоги у помещиков Николая Михайлова, земского начальника Щукина, бывшего председателя земской управы Белявского и дворянина Савенкова…», и таких поджогов террористического характера более десятка[5].
Работой первого же съезда Вятского Крестьянского союза руководили эсеры, которые и разработали резолюции, одобренные его участниками. Суть решений заключалась в следующем: «отобрать все помещичьи, монастырские, церковные, государственные и удельные земли от прежних владельцев и разделить их между крестьянами. Крестьяне на съезде заявили, что отказываются платить подати и налоги, потребовали упразднить уездные земские управы и отстранить от службы всю полицию»[6]. Помимо Боевой организации ПСР, осуществлявшей так называемый «центральный террор», в губерниях действовали местные боевые дружины и летучие отряды.
«На основе собранных нами сведений о террористических проявлениях в Центральном Черноземье удалось выяснить, что 21 террористическое предприятие было осуществлено членами боевых дружин крестьянских братств и 34 – специальными террористическими группами партийных комитетов (бое-вые отряды, летучие соединения)»[7]. В 1905 году в Уфе силами эсеровской боевой дружины убит губернатор Соколовский, в том же году и снова в Уфе уральская летучая боевая дружина осуществила покушение на вице-губернатора Колеповского[8].
В 1918 году ЦК партии левых эсеров выпустил книгу «Боевые предприятия социалистов-революционеров в освещении охранки». В ней отмечается, что почти у всех областных организаций были свои террористические отряды, причем местные эсеровские комитеты были настроены «более решительно», чем Центральный комитет.
Так, например, 13 февраля 1906 года член дружины Петербурга убил директора завода Назарова. 20 апреля в Великих Луках убит помощник пристава Благовещенский. 13 августа 1906 года на платформе станции Новый Петергоф летучим отрядом убит генерал Мин. 15 сентября в Пскове убит помощник пристава Соловьев, 4 ноября в Петербурге ранен околоточный надзиратель Денисенко, 13 ноября убит рабочий, имя которого не приводится. 22 ноября ранен пристав Шереметов, 26 декабря член летучего отряда убил генерала Павлова.
Авторы книги утверждают, что наибольший размах терроризм принял в Северной и Поволжской областях, но и в других регионах ситуация была крайне напряженной. 20 октября 1906 года в Иваново-Вознесенске убит рабочий. 25 марта и 9 декабря в Твери убиты губернатор Слепцов и генерал-адъютант Игнатьев соответственно.
Целый ряд покушений и убийств – на совести боевиков летучего отряда Минска. 6 января в Гомеле убит помощник пристава Леонов, 14 января 1906 года произошло сразу два покушения: на генерала Курлова и полицмейстера Норова. В феврале (дата не указана) в Ветке убит рабочий, 17 марта в Смоленске убит начальник губернского жандармского управления полковник Гладышев. 4 апреля в Ракишках ранен рабочий. 10 сентября в Витебской губернии убит урядник Снедзе, 2 декабря на станции Конотоп ранен жандармский вахмистр Живодеров.
В Пензе 2 января и 26 января 1906 года убиты генерал Лисовский и полицмейстер Кандауров. 12 марта члены летучего отряда бросили бомбу в Казанское жандармское управление, 1 апреля в Борисоглебске убит казачий офицер Абрамов. 6 мая в Казани ранен околоточный надзиратель Толмачев, 21 июня в Самаре убит губернатор Блок.
14 августа в поезде Инжавинской ветки убиты становой пристав Лебедев, жандармский унтер-офицер Зайко и смертельно ранен кондуктор. 21 сентября в Симбирске смертельно ранен губернатор Старынкевич, и в тот же день в Пензе убит жандармский унтер-офицер Беляев. 25 сентября вновь в Казани ранен вице-губернатор Кобеко.
Террор не обошел стороной малороссийские и шире – южные регионы империи. 18 января 1906 года в Полтаве убит губернский советник Филонов, 16 мая в Лубнах ранен рабочий, 4 ноября в Полтаве убит временный генерал-губернатор Полковников. 27 августа в Севастополе убит начальник жандармского управления полковник Рогальд, 14 сентября убит бывший кондуктор флота Анисимов, 18 сентября убит рабочий, 19 сентября – матрос, 20 сентября – урядник, 24 сентября – рабочий.
16 мая 1906 года в Кутаисе ранен генерал-губернатор Алиханов, а двое казаков убиты. 4 июля в Тифлисе ранен полицмейстер полковник Мартынов.
Серией терактов «отметилась» Екатеринославская боевая дружина. 18 марта боевиками ранен рабочий, 23 апреля убит временный генерал-губернатор Желтоновский, 9 мая убит начальник исправительного отделения Кривенко-Яновский.
24 июля в Коканде ранен товарищ прокурора Исаенко, 6 и 18 сентября в Ташкенте убиты прокурор Шарыгин и главный ветеринарный врач Курицын.
29 ноября 1906 года эсеры произвели налет на Одесское отделение Санкт-Петербургского международного банка. Цинизм преступников дошел до того, что 14 апреля 1907 года в Севастополе эсеры ограбили земскую больницу.
От террора страдала и Сибирь. Для освещения данного вопроса мы воспользуемся работой историка Игоря Серебренникова. 10 июля 1905 произошло покушение на Иркутского генерал-губернатора Кутайсова, 30 сентября 1905 года красноярской боевой дружиной партии социалистов-революционеров убит полицмейстер фон Дитмар[9].
23 декабря 1905 года иркутская боевая организация эсеров предприняла атаку на вице-губернатора Мишина, в результате теракта Мишин получил ранение. 26 декабря убит исполняющий обязанности иркутского полицмейстера Драгомиров.
16 февраля 1906 года в Иркутске убит комендант станции Танхой, 17 мая на станции Тулун сожжен дом начальника жандармского отделения. 19 июля 1906 года красноярские эсеры осуществили нападение на типографию товарищества «Сибирь», 2 августа – на золотосплавочную лабораторию. И если в первом случае обошлось без крови, то во время второй экспроприации был ранен служащий лаборатории. 23 августа эсеры грабят почту (Ачинск-Минусинск), а 29 августа – вагон неподалеку от Красноярска, в результате чего убит почтово-телеграфный чиновник, двое часовых ранено, один солдат умер от отравления морфием[10].
30 октября эсер Коршун (Коршунов) осуществил покушение на генерала Ренненкампфа (к счастью, в результате взрыва никто не пострадал), 2 декабря 1906 года террористы застрелили унтер-офицера Терещенко.
К эсеровскому террору, по сути, примыкает и пермское движение «лесных братьев», во главе которого стоял Александр Лбов. Формально его отряд не подчинялся ни одной из существовавших партий. Однако среди «лесных братьев» находился ряд эсеров, и лично Лбов наладил сотрудничество с эсерами-максималистами.
Именно он оказал материальную помощь боевикам, готовившим печально знаменитую экспроприацию в Фонарном переулке Петербурга[11]. Тогда, в октябре 1906 года, максималисты атаковали карету, на которой перевозили деньги из столичной таможни в Госбанк. Террористы бросили несколько бомб в конвой, устроили перестрелку, схватили мешки с деньгами и попытались скрыться. К счастью, эту бандитскую группу быстро разгромили. Одних убили в перестрелке, других задержали на месте, третьих взяли некоторое время спустя и предали военно-полевому суду.
Что касается самих «лесных братьев», то они совершили множество налетов на лесопильные предприятия, почтовые отделения, казенные винные лавки и т. д. Особенно громко лбовцы «прославились» грабежом парохода «Анна Степановна». В ночь на 3 июля 1907 года в машинном отделении парохода произошел взрыв, судно стало на якорь, а на палубе взялись орудовать боевики Лбова: всех положили на пол, захватили деньги, перевозимые для Оханского казначейства (более 30 тысяч рублей), а потом на шлюпке добрались до берега, где их уже ждали подельники на подводах[12].
Перечисленные факты составляют малую долю от общего числа терактов. Но и по ним видно, что в начале XX века в России шла террористическая война. По нашему мнению, глубоко ошибочным является устоявшийся термин «революция» применительно к событиям 1905–1907 годов. Характерным и даже неотъемлемым признаком революции является захват (пусть даже и временный) ключевых органов управления страны. Однако известно, что тактика «революционеров» 1905–1907 годов свелась к террористической деятельности, организации забастовок и нескольким более-менее крупным мятежам, самым известным из которых является так называемое Декабрьское восстание в Москве. Заметьте, в Москве, а не в столице, не в Петербурге.
Как это и бывает у преступников, свою вину эсеры перекладывали на жертву. Они называли терроризм «самозащитой» и пытались убедить общественность, что «царизм» вынуждает их прибегать к расправам. Однако лживость этой трактовки очевидна хотя бы потому, что теракты нередко уносили жизни людей, случайно оказавшихся вблизи объекта атаки.
Мало того, социалисты-революционеры, пропагандируя терроризм в нашей стране, одновременно осуждали акты террора, имевшие место в Европе. Чем же объясняется столь явный двойной стандарт? Возможно, слепой верой в то, будто бы «там» уже достигнуто истинное народовластие, господствуют свобода и защита прав человека. Хотя нетрудно предположить и куда более прозаичную причину. Банальная зависимость от зарубежной поддержки заставляла эсеровских лидеров следить за своим языком, дабы не прогневить иностранных покровителей.
Не следует забывать, что ПСР входила в международную организацию «Второй Интернационал», лидеры ПСР неоднократно участвовали в различных съездах, проводимых в Европе, и туда же, на Запад убегали эсеровские деятели в случае угрозы ареста в России. Так, например, один из основателей партии социалистов-революционеров Чернов эмигрировал в Англию, лидер Боевой организации Савинков скрывался в Германии и Франции, видный эсер Гоц проживал в Швейцарии, и это далеко не весь список «политических беженцев».
Возникает вопрос: а что делала власть в это время? Сидела сложа руки? Разумеется, нет. Против врагов России были направлены специальные экспедиции. Их возглавили вице-адмирал Ф. В. Дубасов (Курская, Орловская, Полтавская и Черниговская губернии), московский генерал-губернатор, генерал от инфантерии А. И. Пантелеев, генерал от кавалерии А. П. Струков (Воронежская и Тамбовская губернии), генерал-лейтенант В. В. Сахаров (Пензенская и Саратовская губернии), генерал-лейтенант К. К. Максимович.
Инициатором жестких мер являлся Николай II, который 30 октября 1905 повелел министру Императорского двора барону В. Б. Фредериксу «теперь же командировать генерал-адъютантов: генерала от кавалерии Струкова – в Тамбовскую, генерал-лейтенанта Сахарова – в Саратовскую и вице-адмирала Дубасова – в Черниговскую губернии для расследования причин возникших в оных беспорядков и принятия, от имени Его императорского величества, немедленно мер для прекращения таковых».
Фредерикс предписал Дубасову, Сахарову и Струкову явиться к председателю Совета министров графу Витте для получения от него надлежащих устных указаний. В письме от 30 октября 1905 Фредерикс просил Витте о доставлении ему письменных указаний премьера для составления инструкции, «строго определяющей права и полномочия» генерал-адъютантов на период их командировки. «Поскольку означенным генерал-адъютантам будет предоставлено право отдавать соответствующие приказания от имени Его величества, – отмечал Фредерикс, – то Государю императору благоугодно, чтобы права их были бы достаточно обширны и точно определены»[13].
В результате была составлена состоявшая из пяти пунктов «Инструкция генерал-адъютантам Его императорского величества, командируемым по высочайшему повелению в губернии, охваченные беспорядками».
На каждого генерал-адъютанта, «в видах водворения общественного порядка и спокойствия в губернии», возлагалось главное начальствование над всеми войсками и полицией, находящимися в данной губернии. Гражданские, правительственные и общественные учреждения, за исключением судебных и Государственного контроля, обязывались исполнять все требования и распоряжения генерал-адъютанта во время его пребывания в губернии.
Генерал-адъютант имел право «в целях водворения общественного порядка и спокойствия в губернии»: устранять от занятий всех служащих по найму в правительственных и общественных учреждениях губернии, подвергать личному задержанию всех лиц, признаваемых им опасными для общественного порядка и спокойствия, закрывать винные лавки, торговые и промышленные заведения, приостанавливать издание газет, журналов, объявлений, брошюр и т. п., издавать обязательные постановления по предметам, относящимся до охранения общественного порядка и спокойствия.
Распоряжения генерал-адъютанта сохраняли силу в течение его пребывания в губернии.
В случае сомнений при применении инструкции генерал-адъютант мог обращаться за разъяснениями к министру внутренних дел»[14].
Командировка генерал-адъютантов началась 1 ноября 1905 года, когда им вручили инструкцию, и 1–2 ноября 1905 года они выехали в соответствующие губернии. Сообщив, что «внутри России начались аграрные беспорядки», Николай II писал 10 ноября 1905 года вдовствующей императрице Марии Федоровне:
«Это самое опасное явление, вследствие легкости подбивать крестьян отнимать землю у помещиков, а также потому, что войск везде мало. Армия из Маньчжурии возвращается медленно из-за прекращения движения Сибирской железной дороги. Три генерал-адъютанта были посланы для усмирения этих беспорядков: Струков, Дубасов и Сахаров. Сведений от них еще немного, но там, где они сами бывали, наступает спокойствие»[15].
Руководя экспедицией, Струков посещал деревни, где происходили волнения, используя, для морального устрашения, отряды от следующих воинских частей: в Тамбовской губернии – от 2-го, 3-го, 4-го, 6-го и 7-го запасных кавалерийских полков, 21-го Донского казачьего, 292-го пехотного Пронского и 291-го пехотного Бобровского полков, в Воронежской губернии – от перечисленных запасных кавалерийских полков, 290-го пехотного Липецкого и 29-го Донского казачьего полков.
Подчиненные Струкову военные отряды действовали, как правило, не применяя оружия, поскольку крестьяне в большинстве случаев подчинялись требованиям о возвращении землевладельцам их имущества. Многие имения были вообще спасены от разгрома исключительно благодаря своевременному прибытию войск, чему способствовало также рациональное распределение гражданскими властями войсковых частей.
«В некоторых случаях, главным образом ввиду агрессивных действий со стороны толпы, – докладывал Струков Николаю II 28 января 1906 г., – приходилось употреблять в дело оружие, причем в Воронежской губернии убиты 7 и ранены 31; цифра же убитых и раненых по Тамбовской губернии выше, но в точности еще не установлена, так как крестьяне в известных случаях скрывали ее»[16].
Уже к середине ноября 1905 г. крестьянские волнения в Тамбовской и Воронежской губерниях стали затихать, и вскоре, вследствие координировавшейся Струковым деятельности местной администрации и войсковых частей, были локализованы и прекращены.
Экспедиция Дубасова началась 4 ноября 1905 г., когда он прибыл в Черниговскую губернию, где 6 ноября 1905 г. выпустил обращение к населению, в котором потребовал, чтобы 1) «все виновники беспорядков, т. е. подстрекатели, зачинщики, руководители и все участники, принесли повинную и возвратили награбленное и похищенное имущество» и 2) «все лица, стоящие у власти, и все благомыслящие члены населения указывали виновников беспорядков и обнаруживали степень их участия в таковых».
В обращении указывалось, что «виновные, которые не повинятся, равно как и их укрыватели, будут наказаны с неумолимою строгостью». Дубасов понимал, что провозглашенный Манифестом 17 октября 1905 «новый порядок завоевал себе известные права гражданства и что к нему надо поневоле применяться».
Поэтому он был против порок крестьян и говорил черниговскому губернатору А. А. Хвостову, что «выборщиков в Государственную думу нельзя сечь», прибавляя, однако, что «их можно исхлестать нагайками или застрелить, если казаки застанут их во время погрома или грабежа».
Для наказания подстрекателей к погромам Дубасов по совету Хвостова решил использовать имевшееся у сельских обществ право приговаривать своих «порочных членов» к выселению в Сибирь, и в ходе своей экспедиции требовал от крестьян применения данной меры к подстрекателям.
Формула приговора гласила: «Выслушав от командированного по высочайшему повелению генерал-адъютанта Дубасова царское слово и раскаиваясь во всем нами содеянном, постановили принести полную повинную, впредь жить мирно и никакого своеволия и бесчинства не производить, повиноваться во всем законам и властям, от государя поставленным, а порочных членов наших (таких-то), как зачинщиков и подстрекателей, передаем в распоряжение правительства».
По точной букве закона выселение «порочных членов» должно было производиться за счет сельского общества, однако Дубасов всегда обещал крестьянам, что выселение будет производиться за счет казны. В ответ на телеграфное указание управляющего МВД П. Н. Дурново «о незаконности такого распоряжения» Дубасов телеграфировал: «Я обещал крестьянам, как царский посол, и моему слову должно быть оказано доверие. В случае, если Ваше превосходительство не найдете возможным удовлетворить названное ходатайство, я обращусь с ним непосредственно к Его императорскому величеству, именем которого я действовал»[17].
Вечером 6 ноября 1905 г. Дубасов выехал в наиболее пострадавший от крестьянских волнений Суражский уезд, сопровождаемый полсотней казаков-туманцев в полном боевом снаряжении. Приехав 8 ноября 1905 г. в деревню Чертовичи, принимавшую участие в погроме соседнего поместья, Дубасов встретил крестьян без шапок, ожидавших его с хлебом-солью, который Дубасов не принял.
Он выступил перед крестьянами с речью, указав на «возмутительность» их поведения и закончив ее следующими словами: «Но Боже вас упаси еще раз подняться и пальцем тронуть помещиков! Теперь я возвестил вам царскую милость. Тогда приду возвестить вам царский гнев. Я приду с войсками и уничтожу вас. Снесу дома ваши, камня на камне не оставлю здесь.
Я расправлюсь с вами, мятежники, истреблю вас и донесу государю, что вывел заразу из его земли».
«Вид Дубасова, – вспоминал его секретарь А. А. Татищев, – был необычайно грозен и величественен. Высокого роста, в белой папахе, он громил крестьян, и даже нас мороз пробирал по коже, и делалось страшно от его прямо свирепого в эту минуту голоса».
Посетив деревни Венрино и Репки, где Дубасов также говорил с крестьянами, он остановился в волостном центре – деревне Петровская Буда, где вместе со старшинами и старостами присутствовал на молебне, а затем обратился к сельскому сходу с речью, в которой развил положения своей первой речи, настаивая, чтобы «награбленное всегда и везде возвращалось помещику».
В результате применения Дубасовым морального устрашения в 7 селениях Суражского уезда крестьяне выдали властям и вынесли приговоры о выселении 87 зачинщиков беспорядков[18].
Для прекращения крестьянских беспорядков в Городнянском уезде Черниговской губернии решающее значение имело посещение Дубасовым, в сопровождении взвода Острожского пехотного полка, соединенного схода крестьян трех деревень в Великом Листвене. После того как священник прочел с амвона Манифест 3 ноября 1906 года и отслужил молебен, Дубасов заявил:
«Вам дана свобода слова, свобода совести, свобода собраний, свобода союзов, одним словом, свобода на всякое доброе дело.
Это – свобода честного человека, а не то своеволие, которое вы, мятежники, проявили. Чем же вы отблагодарили царя? Вы, как разбойники, с дрекольем и вилами поднялись на соседних помещиков и разгромили их. Вы сказали: возьмем их добро! Да разве можно на великой, святой Руси, где всегда был порядок, приобретать богатство насилием и грабежом? Только два пути есть для этого: честный труд и царская милость, а разбойникам одна дорога на Руси – Сибирь и каторга. Но государь знает, что не все вы виновны, что есть среди вас подстрекатели, которые смущали вас.
Их вы должны выкинуть из вашей среды, приговорить их к выселению и этим очиститься перед государем. Правда, эти люди стращают вас, что они отомстят вам за внесение их в приговор. Не бойтесь этого! Лишь только вы постановите приговор, они будут схвачены и отведены в тюрьму, и вы их больше никогда не увидите. Если вы их не захотите выдать, я их сам возьму. Я останусь здесь с войсками, пока их всех не перехватаю, я выдергаю их из среды вашей. Но тогда и вас всех я буду считать мятежниками. Но я знаю, что этого не будет, что вы не захотите опечалить государя и раскаетесь. Но, раскаявшись, Боже упаси еще раз подняться!
