Дмитрий Скирюк
Жуга. Осенний лис
В комнате было темно. Яльмар повернулся, намереваясь закрыть дверь, и в этот момент уловил краем глаза шевеление в темноте. Викинг, как он ни был пьян, отреагировал мгновенно – левая рука его метнулась вперёд, хватая врага за горло, и тот забился, прижатый к стене. Что-то мягкое с глухим стуком упало на пол. Яльмар опустил глаза: кнут.
– Кто ты и что тебе надо? – рявкнул викинг, убедившись предварительно, что в комнате больше никого нет. – Отвечай или, клянусь Имиром, я тебе шею сверну!
– П-пустите меня! – полузадушенно прохрипели из темноты.
Варяг не глядя запер дверь на засов и прошествовал к столу, неся незваного гостя перед собою за шиворот, словно котёнка. Остановился, перехватил топор под мышку. Нашарил кресало.
– Не вздумай трепыхаться, – с угрозой сказал он, толкнул пленника на кровать, в два удара высек огонь и запалил свечу. Зыбкий язычок пламени высветил вздёрнутый нос, испуганные глаза и курчавую, чёрную как смоль шевелюру мальчишки лет десяти.
– Один и Фрея! – опешил норвег. Брови его полезли вверх. – Сдаётся мне, кому-то там внизу не мешало бы дать по морде… Слушай, ты! Если я нанимаю всяких сопляков в провожатые, это ещё не значит, что я предпочитаю мальчишек в постели! Понял? Заруби себе на носу!
– Но я не за этим пришёл! – запротестовал тот.
– Вор! – осенило Яльмара.
– Нет-нет!
– Врёшь!
– Вообще, да, – поспешно сознался паренёк. – Только у вас я ничего не собирался красть.
– Опять врёшь.
– Не вру, ей-богу!
– Тогда я вообще ничего не понимаю. – Яльмар развёл руками, обнаружил, что всё ещё сжимает топор, и положил его на стол. – Кто ты такой?
– Янко я. Цыган.
– Цыган? – Варяг наморщил лоб. – А! Один из тех бродяг из страны фараонов… Ну и что ты хотел?
– Я сказать пришёл кое-что важное.
– Ну так говорил бы сразу! Что, меня внизу трудно было найти, что ли?
Паренёк замялся.
– Я там не хотел говорить. Там… в общем… там, внизу…
– Да говори же!
Мальчишка помедлил в нерешительности и, словно прыгая с обрыва, единым духом выпалил:
– Сотоварищи твои в беде.
Яльмар замер, переменившись в лице.
– Какие сотоварищи? – с подозрением спросил он.
– Ну, рыжий – Жуга, и этот ещё… с арбалетом который, не помню, как зовут.
Норвег постоял в молчаливом раздумье, затем подвинул табуретку ближе к кровати и уселся напротив.
– Рассказывай, – потребовал он.
* * *
Янко, как и другие цыгане, много в своей жизни видел, да мало имел. Две лошади и кибитка, где ютилось его семейство, – вот и всё имущество. Мать и три сестры промышляли гаданием, отец крал коней. Так было всегда, сколько Ян себя помнил, но однажды и этой немудрёной жизни пришёл конец.
– Мы в степи заночевали, – не глядя на викинга, рассказывал парнишка, – от города невдалеке. Ужин сготовили да спать полезли. А ночью проснулся я – горит кибитка! Остальных растолкал, еле выскочить успели; подчистую всё сгорело, а как загорелось, отчего – не прознали. Коней отец вечером стреножил, да и костёр затушили… Вот в город и пришлось податься.
В Галлене и без них бродяг хватало. Работы не было, денег тоже. Пришлось воровать. А вчера вдруг случай подвернулся – на площади у рыбного рынка подошли три моряка. Ганзейцы. Посулили заплатить, да и работа оказалась, прямо сказать, никакая – проследить кое за кем. Янко сразу согласился.
– С утра я за вами троими шёл, – говорил он, – а когда приятели твои одни остались, за ними увязался. Их сперва на маяк занесло, а потом к дому сгоревшему. И разговоры промеж них странные были – всё про огонь да про огонь. А потом моряки заявились. Я и указал, что где. Я ж не знал, что драка будет! В общем, повязали друзей твоих и на корабль увезли… вот.
– Давно?
– Часа четыре как.
Некоторое время Яльмар молчал.
– Одного не пойму, – сказал он наконец. – Дело ты своё сделал, плату получил… ведь получил? Получил. Чего ж ты ко мне приволокся? Или думаешь, я тебе тоже заплачу?
– Не надо платы. – Янко помотал головой. Посмотрел викингу в глаза. – Мне с тем парнем, с рыжим, поговорить надо, узнать, отчего в степи огонь зажёгся. Сдаётся мне, неспроста это.
– А ну как врёшь ты всё? – вдруг усомнился викинг. – И все твои разговоры – только чтоб в ловушку меня заманить?
– Мне врать резона нет, – просто и необычно по-взрослому ответил Ян и умолк.
Яльмар встал и принялся одеваться. Натянул куртку, сапоги, сунул за пояс топор.
– Значит, так, – сказал он, нахлобучивая шлем. – Тех двоих мне терять никак нельзя, но и тебе я не сильно верю. Пойдёшь со мной.
– Но я…
– Пойдёшь, я сказал!
– Ладно, – кивнул Янко, встал и подобрал кнут. – Что, прямо сейчас и пойдём?
– Прямо сейчас.
Часы на башне пробили три. Постоялый двор спал. Не зажигая огня, оба выбрались наружу, перелезли через запертые ворота и вскоре уже шагали вниз по улицам, туда, где в просветах меж домов серебрилась водная гладь. До порта добрались без происшествий, лишь раз у кабака к Яльмару прицепились две девицы подозрительной наружности. Было сыро, холодно, хотя на удивление светло – сквозь тонкие снежные облака ярко светила луна. В переулках и подворотнях то и дело шевелились тени, блестела сталь, но личности, там засевшие, видимо, сочли за благо с викингом не связываться.
Два ганзейских корабля по-прежнему стояли на рейде, еле различимые в густом тумане.
– Который? – хмуро спросил Яльмар, оборачиваясь к мальчишке.
– Этот. – Янко указал рукой.
Пришлось плыть. Лодку позаимствовали у рыбачьих причалов – всего и делов оказалось канат перерубить. Будь лодка прикована, пришлось бы повозиться, но цепь и замок стоили целое состояние, и рыбаки попросту уносили на ночь вёсла. Недолго думая Яльмар разрубил пополам длинный шест, вставил половинки в уключины и уселся на скамью. Спутник его примостился на корме.
Светало. Грязная вода бухты была холодна и неподвижна. Янко сидел молча, нахохлившись как воробей и изредка косясь на викинга. Яльмар грёб мощно и размеренно, почти не оборачиваясь, и вскоре из тумана возникла тёмная громада корабля. Стараясь не шуметь, Яльмар обогнул его кругом и направил лодку к носу, как вдруг на палубе хлопнула дверь, крикнули, а через миг тишину зимнего утра заполнили звуки потасовки. Яльмар расплылся в злорадной улыбке.
– Ха! – вскричал он, схватил верёвку и одним движением привязал лодку к якорному канату. – Да мы вовремя! Они таки задали им жару!
Яльмар сунул за пояс топор и полез наверх.
– А мне что делать?! – крикнул ему вслед Ян.
– Жди здесь, – буркнул тот, не оборачиваясь. – Я скоро!
И перевалившись через борт, исчез из виду.
* * *
Трое матросов замерли, ошеломлённо глядя на топор, а через миг на палубе чёрной тенью возник и сам викинг с огромным ножом в руке. Первое оцепенение прошло. Жуга опустил взгляд, увидел, как один из моряков силится выдернуть застрявшую секиру, и не раздумывая ударил. Тот упал. За рукоять ухватился второй. Секира не поддавалась.
– Не трожь топор, дурак, – негромко, даже ласково сказал Яльмар, медленно приближаясь. – Мне ведь и ножа хватит…
С кормы донеслись крики и топот ног.
– Зерги! – выдохнул Жуга и бросился туда.
Яльмар понимающе мотнул головой: «Иди, я справлюсь».
У трюмного люка дрались – пятый моряк поймал-таки мальчишку, и тот вырывался, кусаясь и царапаясь. Силы явно были неравны. Жуга рванулся на помощь, но на полпути увидел, что опоздал: весь в крови, моряк в бешенстве оттолкнул паренька прочь.
Люк был раскрыт.
Зерги зашатался, ощутив ногою пустоту, мгновение держался на краю, нелепо взмахивая руками, потом со сдавленным криком рухнул вниз. Глухой удар совпал с коротким «Хак!» выбитого из лёгких воздуха, и воцарилась тишина, нарушаемая только криками и тяжёлым пыхтением – на носу корабля охотился Яльмар.
– Зерги… – запоздало повторил Жуга и смолк.
Моряк обернулся и переменился в лице.
– Сволочь… – Жуга сжал кулаки и двинулся вперёд. – Мальчишку… Сволочь…
– Не подходи! – крикнул моряк, отступая к борту. – Не подходи, слышишь, ты!
Словно не слыша, Жуга надвинулся и замер в двух шагах от моряка. Облизнул пересохшие губы. Он стоял недвижно, изодранный, страшный, скособоченный. Один его глаз заплыл синяком, рыжие волосы побурели от крови. Рубаха была разодрана на груди, и там, на загорелой коже, белел огромный давний шрам.
Жуга молчал, и моряк приободрился.
– Только попробуй тронь! – осклабился он. – Вся команда на берегу. Случись что со мной – тебе не жить. А твоей родне и друзьям тем более.
– У меня нет родичей, – хрипло сказал Жуга и поднял голову. В глазах его была пустота. – У меня нет друзей.
И коротко, без замаха, ударил его в лицо.
В воздухе мелькнули обтянутые сукном ноги в башмаках, снизу донёсся всплеск, и ганзеец скрылся под водой. На мгновение показалась голова – моряк забарахтался, крича, в ледяной воде Галленской бухты, вынырнул раз, другой и погрузился снова, уже навсегда. Жуга постоял, бездумно глядя на гаснущие круги, подошёл к трюму и начал спускаться, осторожно нашаривая ступеньки узкой деревянной лестницы.
Зыбкий свет раннего утра был не в силах разогнать темноту в трюме. Пахло перцем, вином, свежей кровью и ещё непонятно чем. Жуга пошарил руками, наткнулся на что-то большое и мягкое и придвинулся ближе.
– Зерги?
Ответа не было.
– Зер… – снова позвал он и осёкся, ощутив, как шевельнулись под пальцами раздроблённые кости затылка. Грубую ткань капюшона пропитала кровь. Жуга затаил дыхание и склонился к его груди, прислушиваясь.
Сердце не билось.
Помедлив, Жуга поднял на руки безжизненное тело, встал и медленно полез наверх.
* * *
– Эй!
…
– Э-эй!
Жуга медленно повернулся на голос.
Перед ним стоял невысокий чернявый, ладно сбитый паренёк с серьгою в ухе и свёрнутым кнутом в руке, одетый в чёрные широкие штаны и красную поддёвку с чужого плеча. Волосы курчавились неровными завитками. На вид ему было лет десять. Чёрные глаза смотрели прямо, не мигая.
– Ты откуда взялся? – устало спросил Жуга.
Тот не ответил. Вытирая о штанину окровавленный нож, подошёл Яльмар. Посмотрел на Жугу, на цыганчонка, снова – на Жугу. Нахмурился.
– Этот? После объясню, – сказал он. – Больше никого нет? Это кто лежит?
Жуга помотал головой: «Никого» – и покосился на чёрный квадрат открытого люка.
– Зерги, – сказал он.
– Что? – спросил Яльмар и вытаращился на распростёртое тело. – Зерги?!
Тело погибшего мальчишки странным образом преобразилось. Прибавилось роста. Плечи стали у́же, бёдра – шире. Совсем чуть-чуть, но и этого было достаточно, чтобы фигура Зерги изменилась до неузнаваемости. Жуга стёр кровь и грязь с разбитой головы. Исчезли серые, мышиные волосы. Исчезли оспины и рябь. Ничего не осталось от неказистой мальчишечьей физиономии. Перед ними, раскинув руки, лежала девушка лет семнадцати, стройная, с золотистыми, неровно обрезанными волосами и задорным, слегка вздёрнутым носиком. Невидящие серые глаза застывшим взором смотрели в светлеющее небо.
– Баба! – ошеломлённо пробормотал норвег, сдвинул шлем и почесал в затылке. Посмотрел на Жугу. – Клянусь Имиром, баба! Где были мои глаза?..
Жуга кивнул, и на лице викинга снова проступило удивление:
– Ты знал?!
– Догадывался. – Травник запустил пятерню в свои слипшиеся от крови волосы и поморщился от боли. – Чёртова дыра… – Он поднял взгляд на Яльмара; в глазах его были слёзы. – Голову она разбила. А я… Не успел я. Просто не успел.
Некоторое время все молчали.
– Я тут пошарил немного. – Яльмар протянул Жуге зеленоватый браслет с подвесками и камнем. – Твой, что ли?
– Мой.
Он взял его не глядя и привычным движением надел на руку.
В молчании шло время, и вдруг…
Сперва травнику показалось, будто что-то непонятное разливается в воздухе. Жуга вздрогнул и обернулся, ощутив за спиной тяжёлый пристальный взгляд, а в следующий миг почувствовал, как некая живая, неведомая и бесконечно чуждая сила заполняет всё тело, примеряя его на себя, как человек примеряет рукавицу, пошевеливая пальцами. Жуга похолодел.
– Жуга, ты чего? – забеспокоился Яльмар. Янко на всякий случай отступил назад. – Ты чего, Жуга?!
– Нет… – прошептал тот. – Нет… Нет! Я не хочу!!!
Он вскочил и рухнул на колени. Голова взорвалась болью. Мысли свернулись тугим клубком, и Жуга, по крохам теряя себя, сделал единственное, что смог, – забился в уголок и оттуда, со стороны беспомощно смотрел, как…
* * *
Двинулись!
Они всё же решились на штурм.
Окно распахнулось, впуская крылатого гонца: «Они идут, хозяин! Идут!» – и рухнул бессильно на каменный пол.
Поворот. Отражение в стекле – лицо мертвеца в глубинах зеркал. Снова Башня – чёрный камень стен. Снова ветер – свежий, яростный.
Неси меня, ветер, неси!
Штурм!
Пошли, повалили неровной тучей. Красные, синие, белые… Всё громче звучит набат… А Рее нету сна. Рядов уже двадцать пехоты полегло, а они всё лезут и лезут. И в воздухе – твари, твари – глазастые, злые, оскаленные морды… Надо быстрее на вираже! Они готовы всё отдать за пару крыльев. Они не остановятся ни перед чем.
Взмах руки – брешь, ещё взмах – ещё брешь. Неси меня, ветер, неси! Ты единственный, кто не предал меня!
Кто, кто, кто им помогает?!
«Боги, как я устал!»
Вцепились. Снова и снова… Ну, нет, я просто так не дамся!
Рея! Рея!!!
* * *
Жуга сидел молча, не шевелясь, остекленевшим взором глядя пред собой. Камень на его браслете бешено пульсировал.
Мёртвое тело вздрогнуло.
Ещё раз.
Ещё.
Янко взвизгнул и полез рукою под рубаху, нащупывая крест.
С телом Зерги что-то происходило. Кровь на досках запузырилась. Мышцы свело судорогой, сжались пальцы на руке. Голова двинулась вправо, влево. Струйка слюны, окрашенная розовым, сбежала изо рта. Кости сходились с леденящим душу скрежетом. Громко щёлкнув, встал на место выбитый сустав. Ещё одна судорога – запахло грозой, – и забилось сердце. Веки девушки дрогнули, а ещё через миг бледные губы раскрылись, кашель выбил кровь из горла, и тяжкий стонущий вдох всколыхнул неподвижную грудь.
Яльмар, отступивший сперва, подошёл, не веря глазам. Зерги дышала! Резко, хрипя и содрогаясь, но дышала! Дыхание это становилось всё ровнее и спокойнее, и лишь теперь Жуга почувствовал, как непонятное НЕЧТО медленно и неохотно оставляет его в покое. Он вздохнул и опустил занемевшие руки.
Яльмар медленно повернулся к Жуге.
– Один и Фрея… – пробормотал он. – Ты и вправду великий ворлок!
– Это… не я… – выдохнул Жуга. В глазах его был ужас.
Он встал, шатаясь. Прислонился к мачте. Глянул на Зерги, на Яльмара, медленно согнул руку и осмотрел браслет.
Сердце его упало. Подвесков было только семь: третья фигурка – маленькая восьмилучевая звезда – исчезла.
Он сглотнул пересохшим горлом и посмотрел на небо.
Поднимался ветер.
* * *
Небо хмурилось. Мокрый ветер пригнал с востока вереницу снежных облаков и развеял туман. Потеплело. Зимний вечер незаметно поглотил цвета и звуки. Сквозь паутину летящего снега смутно виднелись узкие кривые улочки и серые дома старого Галлена, а чуть правее, где берег становился крутым и обрывистым, царапал небо чёрный палец маяка. В порту было тихо и безлюдно. Рыбачьи лодки в этот день остались на берегу – ветер гнал волну. Когг на рейде ощутимо покачивало.
На корме сидели двое. Ближе к борту заснеженной грудой мехов возвышался Яльмар. Рядом, кутаясь в полушубок и пряча ладони в рукавах, сидел Жуга. Оба молчали.
– И всё же я не понимаю! – Кулак Яльмара ударил в раскрытую ладонь. – Как ей удалось нас одурачить?
Жуга криво усмехнулся:
– Дай любой девке пудры да румян, она так накрасится – родная мать не узнает. А если ещё личина колдовская, так и вовсе говорить не о чем.
– Она что, вправду ученица колдуна?
– Похоже на то…
– Н-да… – задумчиво протянул Яльмар. – Но зачем? Чего ради девке одеваться мальчишкой и бегать по городу с арбалетом?
Жуга не ответил, лишь плотнее запахнул полушубок и подобрал ноги под себя. Его знобило. После утренних событий он проспал почти весь день и встал совершенно разбитым. Раны и усталость сделали своё дело. На сердце было тяжело и муторно.
Яльмару тоже было не по себе. Драка вряд ли ему повредила – викинг, как и следовало ожидать, в одиночку справился с противниками, без жалости прирезав всех троих и побросав трупы за борт, но то, что случилось после, изрядно его ошарашило. Не то чтоб Яльмар растерялся, но внезапное превращение подростка в юную и весьма хорошенькую девицу способно было потрясти кого угодно, не говоря уже о последовавшем за тем воскрешении. Впрочем, надо сказать, он и опомнился быстрее всех, отнёс Зерги в каюту и закутал в одеяла. В сознание она так и не пришла. Раздув огонь в печурке и оставив Яна за ней присматривать, Яльмар и Жуга отправились на поиски съестного. Трюмы были пусты, но в кладовке нашлось несколько кругов копчёной колбасы, надрезанная сырная голова, большая бочка с квашеной капустой и вторая такая же, до половины набитая большими ржавыми селёдками. На полке отыскался мешок лука, хлеб и солёное масло. В бочонке поменьше плескалось, Яльмар потряс его, выдернул пробку и расплылся в улыбке – пиво было кислым и выдохшимся, но это было пиво.
– Хвала Одину, кажется, нам повезло! – объявил он и, за неимением кружки стащив с головы рогатый шлем, наполнил его до краёв, отхлебнул, крякнул и протянул Жуге.
– На, а то совсем усохнешь.
Жуга глотнул и только теперь почувствовал страшную жажду.
– Надо бы девчонку напоить, – хрипло сказал он. – С вечера во рту ни капли не было. Есть у них вода?
Викинг искренне удивился:
– Зачем вода, когда есть пиво?
– Да не пьёт она пива… Я ещё тогда в кабаке удивился, когда в кружке у неё молоко увидал.
– А-а… Ну что ж, тогда поищем.
Воды, однако, не нашлось. Похоже было, что ганзейские мореходы, как и норвежские, считали пресную воду лишним грузом, а может, просто кончились запасы. Так или иначе, пришлось обойтись тем, что есть. Разыскав большую оловянную кружку, Жуга согрел пиво на печке, приподнял девушке голову и поднёс край кружки к пересохшим губам. И не особо удивился, когда Зерги выпила всё: шутка ли, столько крови потерять! Она лежала, дыша ровно и размеренно, как дышат во сне. Губы девушки порозовели, румянец медленно возвращался на бледное как мел лицо.
В каморке обнаружили связанного матроса, про которого Жуга уже сто раз успел забыть. Тот пришёл в себя и теперь ползал по полу, как гусеница, в тщетных попытках освободиться. Завидев викинга, он сразу притих и замер, настороженно блестя глазами.
Яльмар не стал с ним церемониться.
– А, ещё один! – Он рывком поставил немца на ноги и подержал, пока тот не смог стоять сам. Повернулся к Жуге. – Что, этого тоже за борт?
В глазах моряка отразился ужас.
– Не убивайте! – взмолился он и попытался опуститься на колени. Яльмар брезгливо встряхнул его за шиворот и удержал на ногах.
– Оставь его, Яльмар, – хмуро сказал Жуга и повернулся к ганзейцу: – Как тебя зовут?
– К-курт… Курт Шлоссер.
Жуга присмотрелся.
– А ведь ты тоже был на берегу вчера, когда нас били… Или я не прав?
– Я не виноват! – вскричал тот. – Был, каюсь. Каюсь, каюсь! Но это Гельмут затеял!
– Гельмут? Это который? Длинный?
– Да. Я не знаю, но в него как бес вселился после кабака. Он и приятель его…
– Пёс с ним, с приятелем, – нетерпеливо перебил его Яльмар. – Где он, этот Гельмут? На берегу? Когда вернётся?
Моряк наморщил лоб.
– А… какой сегодня день?
– Среда.
– Тогда завтра утром.
Викинг вынул нож, разрезал верёвки у пленника на ногах и легонько подтолкнул его к выходу, от чего тот едва не упал.
– Ладно уж, иди грейся. Да смотри у меня! Пацана ли, девку тронешь – пришибу.
– Попить бы, господин Яльмар…
– Обойдёшься.
Яльмар деловито осмотрел свёрнутый парус, задержался у борта по малой нужде и вдруг разразился проклятиями.
– Что стряслось? – окликнул его Жуга.
– Лодка пропала!
За снежной пеленой трудно было что-либо разглядеть. Лодка, препорученная заботам Яна, исчезла. Янко ещё пытался оправдываться, но Яльмар наорал на него и долго потом ходил по палубе туда-сюда, ворча и ругаясь.
В одном из сундуков Жуга обнаружил свой полушубок и, поскольку делать больше было нечего, повалился на лежак и забылся тяжёлым сном, проспав до вечера.
– Придётся ждать, – снова нарушил молчание викинг. – Без лодки нам до берега не добраться, разве что корабль к причалу подвести.
– А это можно? – спросил Жуга. В его рыжих волосах серебрились снежинки.
– Был бы драккар – запросто. А эта лохань только под парусом и ходит. Да и были бы вёсла, кому грести – тебе да мне? Или придурку этому немецкому? Тьфу… – Викинг сплюнул и поправил шлем. – Да и ветер сегодня неподходящий…
– Значит, никак?
– Пока никак.
Быстро темнело. Жуга потянулся, разминая затёкшие ноги. Посмотрел в сторону маяка, на вершине которого разгорался сигнальный огонь, и нахмурился.
– К чему бы это, а?
– Известно к чему! – усмехнулся Яльмар. – Шторм идёт. Восточный ветер – дело такое, да… Ну, мы-то в гавани, нам бояться нечего.
– Хорошо бы. – Жуга с сомнением потёр подбородок и встал. – Пойду к Зерги, проведаю как она там.
– Дело, – кивнул Яльмар. – Присматривай за ней, раз уж исцелил.
– Проклятие! Говорю же, это был не я!
* * *
В каюте спали. Несмотря на растопленную печь, здесь было холодно. Палуба ходила ходуном. Ганзеец шумно сопел, привалившись к стене и сунув связанные руки между колен. Слева, замотавшись в одеяло с головой, калачиком свернулся Ян. Третий, и последний, лежак достался ученице колдуна – друзья придвинули его к печке. Жуга притворил дверь, подбросил угля, присел на край лежанки и некоторое время молча рассматривал спящую. Сейчас, вглядываясь в эти тонкие черты лица, такого хрупкого и живого в своей красоте, он почти готов был поверить, что ошибся, решив тогда на палубе, что она мертва. Почти, но не совсем… Или всё это ему пригрезилось? Вряд ли. Тело болело, и боль эта была настоящей. Он вздохнул, закрывая глаза, и память отбросила его на полдня назад; Жуга невольно содрогнулся и потряс головой. Нет, ошибки быть не могло: слишком уж страшен был миг, когда некто, гораздо более могучий, чем Жуга мог представить, вдруг явился ему на помощь.
– Жуга?..
Он вздрогнул и опустил взгляд. В приоткрытой дверце печки плясало пламя, искорками отражаясь в широко раскрытых глазах девушки.
– Зерги!
Та приподнялась на локтях, оглядываясь вокруг. Коснулась головы рукой и сморщилась, нащупав жёсткие от засохшей крови волосы.
– Где я?
Вопрос, сам по себе нелепый, прозвучал в темноте каюты на удивление уместно.
– Там, где и раньше. – Жуга придвинулся ближе. – На корабле.
– На корабле?
– Угу. Ты как себя чувствуешь?
– Я… Голова кружится. – Она подвигала головой, потёрла пальцами виски. – Что произошло?
– Ты что-нибудь помнишь?
Зерги нахмурилась:
– Помню? Драку. Моряк… трюм… Да, точно! Я упал и… ой…
Девушка вздрогнула и умолкла на полуслове. Глаза её испуганно расширились.
– Мой бог… – прошептала она, опуская руки и глядя на тонкие длинные пальцы. – Личина…
Жуга невольно улыбнулся:
– Можешь поверить, без неё тебе лучше.
Прежде чем Зерги успела ответить, скрип двери возвестил о появлении Яльмара. Варяг возник из темноты, словно невиданный рогатый зверь, притом двуногий. В руках у него были хлеб, сыр и колбаса.
– А, очнулась! – добродушно ухмыльнулся он, с порога завидев сидящую девушку. – Вот хорошо. Слазь с кровати – я поесть принёс.
Зерги отбросила одеяло и встала, пряча лицо.
– Мне… надо выйти, – глухо сказала она. Корабль качнуло, девушка еле устояла на ногах. Жуга подскочил:
– Я помогу.
– Нет! Я… сама.
Дверь за ней закрылась.
– За борт не упади! – крикнул ей вслед Яльмар, топором нарезая колбасу, и подмигнул Жуге. Тот всё ещё смотрел на дверь, недоумевая. Повернулся к викингу:
– Куда она?
– Дык пиво… – усмехнулся Яльмар и развёл руками. – Сколько ты ей наливал?
– Кружку… – ошеломлённо ответил Жуга, посмотрел на Яльмара, и оба, не сдержавшись, расхохотались.
* * *
Никто не приплыл ни утром, ни вечером. Яльмар ничего не сказал по этому поводу, лишь стоял на палубе, глядя в небо и мрачнея с каждым часом.
– Что призадумался? – спросил Жуга, подошедши к варягу. – Или опять стряслось чего?
– А то не видишь? – проворчал тот и пояснил: – Ветер переменился.
– Так, может, к берегу подойти попробуем?
Яльмар содрогнулся.
– Ты что, с ума сошёл? Хуже нет ничего, чем идти под парусом при северном ветре! Нас в щепки разнесёт! Видишь – даже ганзейцы, и те не рискнули сегодня приплыть. Да… Вот. – Он запахнул куртку и снова посмотрел на небо. – Пойду-ка я погреюсь.
Жуга проводил его взглядом и вздохнул. Покосился на море. Наверное, варяг был прав: волны и впрямь стали выше и раскачивали корабль всё сильнее. Вершины их запенились барашками. Становилось холодно.
Хлопнула дверь, и травник обернулся.
То была Зерги или как там её звали по-настоящему. Жуга так и не узнал, ни кто она, ни откуда: разговорить её не удалось. После всех этих событий её мучила жажда, но от пива сразу накатила апатия, и всю оставшуюся ночь девушка пролежала молча, закутавшись в одеяла и отвернувшись к стене. Лишь под утро, раздобыв невесть откуда иголку с ниткой, стянула куртку и занялась оторванным рукавом.
– Хвала Одину, кажись, оклемалась, – сказал по этому поводу Яльмар, сцеживая из бочонка очередную кружечку. – Если баба берётся за иголку – жить будет.
– Шить? – переспросил Жуга, толком не расслышав.
– И шить тоже, – снисходительно согласился варяг.
Вот и сейчас она, ни слова не говоря, подошла к борту и долго смотрела то на море, то на серые, занесённые снегом улицы. Её волосы свалялись, зелёная, подбитая войлоком куртка была мятой и грязной, слева на спине расплылось громадное пятно засохшей крови. Но всё равно смотреть на неё было приятно. Жуга, во всяком случае, мог бы смотреть очень долго, не обращая внимания на снег и ветер. «А девчонка-то красивая, – подумалось вдруг ему. – Немудрено, что под личиной пряталась. Такой никто проходу бы не дал. И арбалет бы не помог…»
– Не смотри на меня, – сказала вдруг она.
– Это ещё почему? – Жуга опешил.
– Не надо. Не хочу, чтоб ты видел меня… такой.
– ?..
– Не притворяйся дурачком. – Зерги фыркнула и отвернулась. – Нашёл чего смотреть – лицо немытое, волосы нечёсаные… тряпки эти дурацкие! Кровь, грязь… губа разбита… даже помыться негде. Чего ржёшь, дурак?!
До этой секунды Жуга ещё сдерживался, но после таких слов и впрямь расхохотался. Зерги посмотрела на него с недоумением, пожала плечами и снова отвернулась.
– Тоже мне, страшилище, – сказал наконец Жуга, переводя дух. – Видал я и пострашнее. Ты ещё не знаешь, что я видал… А ты, кстати, очень даже ничего.
– Много ты понимаешь. – Она покраснела смущённо. – Молчал бы уж…
– То «не смотри», то «молчи», то дураком обзывают… – Жуга вздохнул в притворной обиде. – И мальчишка, помнится, был нахал, каких поискать, а девчонкой обернулся, так и вовсе того и гляди на шею сядет.
– Дурак ты, вот ты кто.
– Ну вот, опять… Ты другие слова-то знаешь?
Теперь уже Зерги не смогла сдержать улыбки.
– Ладно, хватит спорить, – сказала она. – Чего мы ждём?
– Лодки нет, чтобы к берегу плыть.
– А что, на корабле нельзя?
– Яльмар говорит, что нельзя.
– Почему?
– Ветер неподходящий – северный… Правда, он и вчера то же самое говорил… – добавил травник после недолгого раздумья.
– И завтра скажет, – усмехнулась Зерги. – Нашёл кого слушать! Варягам парус знаешь для чего?
– Нет… Для чего?
– От дождя прятаться! Они же к берегу иначе как на вёслах не подходят. А парус только в море, при попутном ветре ставят, да и то не всегда. – Она посмотрела на небо. – А ветер, кстати, западный.
– Что?! – Жуга вскинул голову, провожая взглядом облака, и вынужден был признать, что девушка права. С погодой творилось неладное.
– А хоть бы и так, – помолчав, сказал он. – Всё равно не резон тебе Яльмара ругать. Нехитрое дело – портовые байки слушать, а вот попробуй сама встань за руль!
Глядя, как меняется выражение её лица, Жуга понял, что стрела попала в цель – что-что, а корабли водить она не умела.
– Как же тебя всё-таки зовут? – спросил вдруг он.
– Всё тебе скажи… Угадай.
– Так ведь угадаю, – кивнул Жуга. – Хочешь?
– Н-нет… лучше не надо. – Зерги поёжилась и подняла воротник. – Знаешь, я, пожалуй, пойду.
Дверь за ней ещё не успела закрыться, когда на палубе показался Яльмар. Он деловито прошёлся туда-сюда, проверил, хорошо ли натянуты мачтовые канаты, и остановился на носу корабля, шумно втягивая носом воздух и заложив ладони за пояс.
– Ого! – сказал он, глядя на волны. – Гм… Западный ветер! Плохо дело.
– Хуже некуда, – уныло подтвердил Жуга, еле сдерживая улыбку. – Какой дурак поставит парус при западном ветре?
– Сообража-аешь! – Яльмар одобрительно потрепал друга по плечу. – При такой волне уж точно никто не приплывёт. Ну что ж, делать нечего. Пойдём опрокинем по кружечке.
Жуга вздохнул и обречённо кивнул:
– Пошли.
* * *
…Падение иногда длиннее, чем подъём, особенно если сотни клыков вцепляются в тело и близкая земля отдаляется, уходит, убегает бесконечно… бесконечно… Чёрный силуэт высокой башни, небо в грязных клочьях мяса, кровь во рту и на руках, кровь на воде, как давняя память – картина из прошлого, где у дельфина взрезано брюхо. Винтом кружась, глянцевитое тело уходит в глубину. Ниже… ниже… и вот уже скрылось совсем…
Удар!
Нет, меня так просто не убьёшь! Я сам строил этот замок, эти камни помнят тепло моих рук. Ну, подходите! Хоть поодиночке, хоть все сразу! А, проклятые твари, вам жутко не повезло!..
Глаза… Морды… Крики… Вой… Рассечённые тела… Дождь… Кровь… Жизнь утекает по капле, душа тяжелеет, как свинцовый шар в ладонях, и только – ветер! ветер!
Ветер…
Неужели всё?
Кажется, и впрямь – всё…
Всё.
* * *
Странным сном минула ночь, и снова наступил день, туманный и хмурый. Этим утром, обшаривая трюм, Жуга обнаружил длинный брус сухого красноватого дерева и, примостившись на корме, сподобился резать его ножом. В воду летели стружки. Зерги сидела рядом, поджав ноги и упираясь подбородком в колени.
– Сколько тебе лет, травник?
– Не знаю. – Жуга передёрнул плечом. – Не считал. Лет двадцать, наверное. А что?
– Ты не бреешь бороду.
– Не растёт.
– А травы твои где?
– Потерял… Лето настанет – новых наберу. – Он поднял голову. – А ты взаправду ученица колдуна?
– Не веришь? – Глаза её сощурились. – Думаешь, вру, да?
Жуга усмехнулся:
– Верю-верю всякому зверю, а тебе, ежу, погожу.
Зерги надулась и некоторое время молчала, склонив голову набок и задумчиво кусая губы. Жуга чувствовал себя неловко под пристальным взглядом её серых глаз и весь ушёл в работу, стараясь не смотреть в её сторону.
– А я знаю, кто ты, – сказала вдруг она.
Тот поднял бровь:
– Тогда ты знаешь больше, чем я.
– Ты – крысолов. Тот, из Гаммельна, который крыс увёл и в речке утопил. Угадала, да?
– Ох, люди! – Жуга мотнул кудлатой головой и рассмеялся. Прошёлся пятернёй по волосам, посмотрел девушке в глаза. – С чего ты взяла?
