Дмитрий Мережковский
Митридан и Натан
Я, как и ты, его смертельный враг.
(Натан с улыбкой подает собеседнику кубок вина.)
Благодарю… ты щедро угощаешь.
За наш союз, за дружбу нашу пью!
Но слушай же, и в помощи – прошу я —
Не откажи; поверь, что Митридан
Вознаградить тебя сумеет лучше.
Чем господин неблагодарный твой.
Натан.
О юноша, поведан откровенно.
В чем я тебе могу полезен быть.
Увидишь сам, отказа не получит
Мой юный друг. Чего желаешь ты?
Митридан.
Желанье то понравиться не может
Надменному Натану твоему…
Мы здесь одни?.. закрыты ли
все двери?..
Что, если нас подслушивает враг!..
(боязливо озирается)
Зачем, старик, вино твое так сладко?
Не хочешь ли меня им опьянить?
Натан.
Забудь свой страх. Тебя услышат только
Твой старый друг и Бог на небесах.
Все говори и смело, и свободно!
Митридан.
Я облегчу признанием себя,
Я расскажу, как ненависть к Натану
Во мне росла и зрела с давних пор.
Моя земля лежит отсюда к югу.
Несчетными богатствами полна.
Наследие от предков знаменитых.
Беспечно в ней и весело я жил,
Пока молва не принесла мне вести
Про дивного, святого старика:
Он образец всех совершенств возможных,
Он горлица по кротости души.
По мудрости он змий неуловимый.
Чтоб славою своей наполнить мир.
Он при пути из Азии на Запад
Воздвиг чертог, убежище для всех.
Кто странником проходит по дороге.
Встречают там гостеприимный кров
Все нищие убогие скитальцы.
Сокровища несметные свои
Он льет на всех, как дождь благословенный.
И пилигрим разносит далеко
Хваления великому Натану:
Их трубный звук домчался и ко мне.
Чтоб возмутить покой мой безмятежный.
Я стал мечтать о счастьи неземном
Быть, как Натан, почетом вознесену
За подвиги прекрасные любви.
В душе моей уж зависть шевелилась;
Я чувствовал в себе довольно сил
И огненной решимости, чтоб блеском
Высоких дел соперника затмить.
Надежде той поверив горячо.
Такие же я выстроил палаты,
Чтоб странников радушно принимать.
Желаний цель уж близкой мне казалась.
Я с трепетом восторга узнаю.
Что и мое молва возносит имя,
Что и меня венчает похвала.
Но утолить не мог я жажду славы:
Она росла, чудовищно росла;
Мне чад ее был слаще ароматов,
Он воздуха нужнее был стократ!
И славою безмерною своею
Весь Божий мир я грезил потопить,
Чтоб вторили ей волны и дубравы,
Чтоб гром ее светила потрясал.
Бессмертие даруя мне, как богу!..
Хоть ненависть к Натану глубоко
В груди моей на время затаилась,
Я сознавал, что неизбежен час,
Когда она проснется с грозной силой
И властию могучей обоймет
Меня всего, как огненная буря…
Сижу я раз под парчовым навесом
Средь пышного двора своих палат.
Убогая старушка чрез ворота
Туда взошед, приблизилась ко мне,
Костлявую протягивая руку.
Ей денег дать я знаком повелел.
Подачку взяв, колдунья удалилась
И скоро вновь через другую дверь
Является за новым подаяньем.
Чтобы потом и в третий раз войти;
Двенадцать раз старушка возвращалась,
Двенадцать раз я денег ей давал,
По наконец, в тринадцатый с упреком
Ей отказал, терпенье потеряв.
Злонравная, того лишь ожидала:
«Я небеса в свидетели зову,
Промолвила она, воздев худые руки,
Меж смертными нет равного тебе
По щедрости, Натан великодушный:
Когда к тебе входила во дворец
Я тридцатью различными дверями,
(Ворота те для нищих, как и здесь)
Ты щедрую протягивал мне руку,
Как будто бы впервой меня видал.
А здесь – увы! – так скоро, так жестоко
Отвергнута смиренная мольба,
Поругана укором бессердечным!
Велик Натан, и равных нет ему!»
Услышав то, я задрожал от гнева:
Казалося, весь многолетний труд,
Что стоил мне стольких усилий тяжких,
Безжалостно, как громовой удар,
Разрушили слова проклятой нищей.
И день и ночь мне слышались они,
Мне на ухо насмешливо шептали:
«Позор – тебе, сопернику – хвала.
Позор тебе. – ты побежден Натаном».
Забвенье сна я тщетно призывал;
С тех пор не знал я сладкого покоя.
С тех пор меня преследовал везде
Мучитель мой, коварный некий демон.
Он помыслы мне мрачные внушал.
Но наконец терпеть не стало мочи,
Решился я судьбу преодолеть!..
Чтоб вызов ей на бой открытый кинуть,
Отправился бесстрашно я сюда…
Но для чего так пристально мне в очи
Глядишь, старик?..
Натан.
Участие свое
