Дмитрий Ра
Превосходство Неодаренного. Том 2
Ну вот что за непруха? Вот об этом я и говорил. Тут мой опыт ничего не стоит. Придется с нуля изучать огнестрел. Либо… надо подумать про арбалет…
– Вторая ваша направленность. Сумма тела: выносливость. Направление: укрепление структуры тканей. Это значит, что вы можете сделать свой организм крепче.
– Что? Лечиться не смогу?
– Нет. Вы сможете укрепить, например, свой кожный покров. И вас не смогут ранить клинком. Разумеется, все зависит от умений нападающего. Но обычный лишенный с вами уже ничего не сделает. Но… сумма не работает постоянно. Как и регенерация тканей, так и крепость активируются вами и не являются пассивными. Так что вы вполне уязвимы, если не поддерживаете свою непробиваемость, тратя на эту сумму. Н-да… и ваш формальный балл в этой направленности: три из десяти.
Ну замечательно. Получается, я дистанционный воин в тяжелых доспехах.
Воспоминаю занятия. Остаточная сумма твердого отличается от постоянной тем, что постоянную можно поддерживать в реальном времени. А остаточной нужно заряжать заранее. И только тот, кто зарядит, например, пулю, может пользоваться предметами с остаточной суммой. Исключением являются только Исталы, которые как-то научились передавать остаточную сумму в своих зельях. Именно поэтому они одни из пятерки великих кланов.
Ичиро, видимо, замечает мое замешательство.
– Что поделать, Киба-сан. Я согласен, что это не самая лучшая комбинация. Но не переживайте. Бывает и намного хуже. А теперь поговорим по поводу вашей неизвестной ветви от суммы разума: мудрость. Давайте начнем определять, на что она способна.
Ичиро что-то нажимает. Сзади меня что-то жужжит. Оборачиваюсь. Из стены появляется выдвижная панель. На ней лежат колюще-режущие: скальпели, ножницы, ножи.
Ичиро говорит еще более повеселевшим голосом:
– Пожалуйста, Киба-кун. Возьмите скальпель и порежьте себе вены на левой руке. Желательно вдоль, а не поперек.
Глава 3. Сумма испытаний
Подхожу, беру скальпель, задираю рукава белоснежной рубахи, разворачиваюсь, улыбаюсь и…
… кладу скальпель себе в карман. Пригодится.
– Я, пожалуй, откажусь, – перестаю улыбаться. – Это какая-то глупая проверка?
Ичиро за стеклом кивает, отмечает что-то в папке:
– Принимается. Ох, Киба-сан, вы слишком молоды и даже не представляете, какие люди разные. Некоторые вскрывали здесь вены, даже не спросив, зачем. Были и такие, которых я не успевал остановить. Они считали, что не должны сомневаться и, чем быстрее себя убьют, тем они храбрее. Знаете, почему Мамору-сан не отправил вас одного? Ну этот тот, кто вас сюда привел. Он и ему подобные недолюбливают то, чем я занимаюсь. Вроде как я пошел по пути бесчестья, видите ли. Что поделать. Недальновидные. Хотя понимают, что без таких как я великие кланы не становятся великими.
Ичиро вздыхает в динамике:
– Киба-сан, встаньте, пожалуйста, под анализатор. Вон под ту круглую штуку.
Делаю, что Ичиро сказал, спрашиваю:
– И зачем надо было просить меня порезать вены?
– Я точно должен понимать, какой вы человек, Киба-сан. Ваша направленность – мудрость. Этим все сказано. Я первый раз ее тестирую. Два дня изучал архивы… – опять вздыхает. – Вообще-то я думал, что это направление разума. Но в вашем случае это направление более чем материально и влияет напрямую на сумму. Я теряюсь в догадках… и проверяю все. В том числе провожу ваш поведенческий анализ. Это нужно для поправочных коэффициентов аппаратуры. Так, отлично, стойте так…
Над головой что-то жужжит, пищит. Волосы встают дыбом…
– Как интересно. Киба-сан, я задам вам ряд вопросов, пожалуйста, будьте откровенным. Это важно. Клянусь честью Джунсиначи, что не расскажу об этом даже главе клана.
Да хоть чем клянись, мне совершенно плевать. Клятвы ничего не стоят. Особенно клятвы фанатиков.
– Конечно. Буду предельно откровенен.
– Замечательно. Киба-сан, вы предпочитаете женщин или мужчин?
И смотрит мне в глаза. Я что, должен был подпрыгнуть от неожиданности или порозоветь? Отвечаю честно:
– Женщин.
– Как относитесь к однополым связям?
– Безразлично, пока их не видно.
– А если видно?
– Отвожу взгляд.
Я слишком стар. В Варгоне тоже есть такие… особенности в менталитете. Когда-то я был их ярым ненавистником, относился с отвращением. Потом понял, что такие особые люди не заслуживают моих эмоций.
– Неужели? Но почему же? Уверен, что ваш взгляд относится больше к мужскому гомосексуализму, верно? Но ведь ком червей-гермафродитов тоже противен. Вы относитесь к нему также, как к мужскому гомосексуализму?
– Следующий вопрос, Ичиро-сан. Не тратьте мое время, пожалуйста.
Ичиро делает какие-то пометки:
– Хорошо. Киба-сан, что вы чувствуете, когда убиваете людей?
Безразличие. Я убил стольких, что давно покрылся толстой коркой безразличия. Но скажу по-другому:
– Досаду, что так произошло.
Записывает.
– Вы убили главу клана Новая Сила?
Замечаю, как Ичиро переводит взгляд на монитор. Что ж, не ожидал, признаю. Думал этот вопрос мне задаст Хидан. Слышал, что в этом мире есть особые технологии распознавания лжи и работают они за счет каких-то импульсов и сердцебиения. Интересно…
– Возможно.
– Что вы собираетесь делать дальше?
– Убить тех, кто задает слишком много вопросов? – улыбаюсь.
Ичиро смотрит мне в глаза, что-то записывает.
– Пока хватит, – улыбается в ответ Ичиро. – Встаньте вон под тот датчик. Да, треугольный. Верно. Постойте пару минут… Попрыгайте… Приседайте… Ага, спасибо. Все ясно.
– Правда?
– Нет. Киба-сан, последний вопрос, с вашего позволения. Вам нравится дочь Мацуо-сама?
Впадаю в легкое замешательство и Ичиро широко улыбается, что-то зафиксировав на мониторе. Вот гад. Я всего лишь удивился глупости очередного вопроса.
Пожимаю плечами:
– Это странный вопрос, Ичиро-сан. Она привлекательная девушка, не более. Никаких притязаний у меня нет на влиятельную особу из клана Джунсиначи.
– Понятно.
– А вам нравится Акане?
Ичиро хлопает глазами. Японцы не любят такие откровенности. Но тут, видимо, связано с работой, поэтому он не напрягается. В общем, получил засранец. Будет знать. Так значит он заглядывается на дочку своего начальника? Ему же лет пятьдесят. А ей… двадцать один. Ладно, не такой уж и извращенец.
Ичиро откашливается, говорит:
– Ну и вопросы у вас, Киба-сан.
– Как и у вас, Ичиро-сан.
Смотрим друг другу в глаза, я улыбаюсь, шевелю беззвучно губами слова «часто смотришь на ее виляющую попку?».
Еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Ичиро точно умеет читать по губам. Но в отличие от меня скрыть это у него не получается. Краснеет то ли от стеснения, то ли от злости. Снова откашливается:
– Встаньте вон под тот датчик. Да, под ультрафиолетовую лампу. Ого! А вот тут интересно…
– Что там?
Ичиро бьет по клаве с большой скоростью. Глаза горят.
– Вот как… ух ты… замечательно. КИБА-САН! – орут динамики, и я еле сдерживаюсь, чтобы не подпрыгнуть. Что-что, а к технологическим новшествам я непривычен.
– Говорите.
– Киба-сан, это… невероятно. Судя по данным, вы воспринимаете сумму совершенно иначе. В теории, отраженный свет солнца воспринимается вашим сосудом… Неужели… О, да! Киба-сан! Поздравляю, вы первый из известных одаренных, который ночью будет сильнее остальных, чем днем. И наоборот. Днем вы слабее многих. Вы уже поняли, что ваш сосуд дефектен и рассеивает сумму со временем?
– Да…
– Просто невероятно. Чтобы такая направленность, да в «разуме». Первый раз такое вижу… Но вот при чем тут мудрость? Хотя… Смотрите, что я вспомнил, Киба-сан. Есть одна общеизвестная цитата из древнего трактата Желтого императора «Нэй цзин». Она прямо напрашивается мне на язык. Вот она: Чистая субстанция ян претворяется в небе; мутная субстанция инь претворяется в земле… Солнце – это субстанция ян, а Луна – это субстанция инь… Субстанция инь – это покой, а субстанция ян – это подвижность. Субстанция ян рождает, а субстанция инь взращивает…
Что за ерунда? Очередная псевдофилософия? Нет, такое меня не устраивает. Я предпочитаю простой слог и простые объяснения. Не отвечаю. Я думаю. Думаю, о том, что все это очень странно. Взаимосвязано ли мое новое направление как-то с моим прошлым? С тем, кем я был в Варгоне. Может ли быть, что сама Шиила пустила в это дело свои нити, переплетая судьбы двух миров?
***
Время: 19:20
Сижу за обеденным столом Джунсиначи. Именно здесь мы с Сэмом и Акане хорошо проводили время, играя в бутылочку.
Итак, я дальнобойный одаренный с уникальной особенностью: мой сосуд хуже всех днем и лучше всех ночью. Я не знаю, как качать это направление. Думаю, придется дождаться ночи и на практике проверить, что происходит с сосудом. А сумму тела и предметную изучать в школе.
Ковыряю упаковку зубной нити, вытягиваю метр. Пробую на вкус. Мятно. Уже хорошо. Пытаюсь усилить ее остаточной суммой. Разумеется, ничего не получается. Сумма как была в сосуде, так и остается. Выходить не собирается.
Заходит Хидан Мацуо, и я неохотно встаю:
– Итак, сын Кибы Рио, теперь твою тайну знают еще как минимум два человека.
– Звучит, как угроза, Мацуо-сама, – слегка кланяюсь.
Японец еще какое-то время стоит. Думает. Его лицо не выражает совершенно ничего. На этот раз он не собирается отрубать мне голову, так как уже пробовал этот метод, и он оказался неэффективный.
– Ответь прямо и не смей лгать. Ты убил главу клана Новая Сила?
– Я не могу говорить такое вслух в чужом доме. Но могу сказать, что в этом мире возможно все. И это должно послужить ответом.
Хидан долго смотрит на меня. И наконец спрашивает:
– Как ты это сделал? Даже мои люди вряд ли смогли бы так, никого не убив.
Я морщусь. Не нравится мне этот расспрос:
– А вы расскажете мне, как ваши люди сливаются с тенью? Или ходят так бесшумно, что даже животное не слышит их?
Мацуо поднимает руку:
– Я услышал тебя. И не могу сказать, что твои слова мне по нраву. Ты не даешь ничего, за что я мог бы уцепиться. Мне будет тяжело тебя держать под своим крылом, сын Кибы Рио.
Да-да, продолжай меня так называть. Но пока я не поговорю с Акане, даже не заикнусь об этом.
– Мне ваше крыло не нужно. Мне нужны ваши средства, Мацуо-сама. Желательно денежные. А взамен я дам вам знания, которых у вас нет. Готов поделиться кое-чем бесплатно, чтобы вы убедились, что информации об этом так просто на найти…
– Ты же сказал, что изучал все в интернете, – усмехается Хидан.
– Ага, у меня премиум аккаунт в даркнете, – тоже с усмешкой отвечаю я.
Мацуо пренебрежительно фыркает.
– Буду считать, что глава силачей устранен тобой, сын Кибы Рио. И это многое меняет. За два дня в их рядах случился раскол. Влиятельные люди сцепились друг с другом за власть. Но им не хватает той хватки, что была у Аркадия. Еще неделя и от Новой Силы ничего не останется. Больше трети бойцов уже покинули его.
– Предсказуемо. О, раз уж вы об этом. Я предпринял кое-какие меры и хочу о них рассказать, чтобы не было недопонимания. Часть Новой Силы станет моей. Как вы и сказали, это где-то треть бойцов. Также я получил доступ к некоторым средствам главы клана «Новая Сила».
– Как получил? – серьезно спрашивает Хидан.
– Если вкратце, то вся бухгалтерия Новой Силы находилась в доме главы клана. Главный бухгалтер – пухлая и неприятная женщина. И очень хотела жить. Поэтому даже не пришлось стараться. Такие сборища бандитов всегда держат солидную сумму денег в черном нале. Да, я не смог вытащить деньги из дома, но неплохо их там запрятал. Глубоко в вентиляции.
Рассказываю об этом не просто так. Если они пропадут, то я знаю с кого в первую очередь спросить. И я лучше пока побуду нищим, чем доверюсь лицемерным предателям. Хидан многозначительно усмехается. Я продолжаю:
– Когда разборки утихнут, а особняк главы клана перестанут охранять так усиленно, я вернусь за ними. Поэтому не думайте, что я не смогу расплатиться с вами, Мацуо-сама. И теперь вы догадываетесь, что мои знания могут стоить дороже любых денег, которые у меня теперь есть.
– Сколько там денег? В какой валюте? Ты уверен, что они не меченые?
Какой любопытный. Что ж, думаю это можно сказать.
– В основном в евро. Но есть рубли и юани. Не считал сколько, но весило прилично. И да, я не знаю, меченые они или нет.
– Хм… А как ты подомнешь под себя бойцов?
– В школе пущу слух, что найму их за хорошие деньги. Это глупые люди и сильные. Их взяли в Новую Силу только поэтому. Более разумные кланы не поставили бы на такое пушечное мясо. Они ненадёжны. Не видят дальше денег и грубой силы. И еще они теперь безработные и боятся меня. Поэтому только порадуются такому предложению.
Тишина. Хидан долго думает.
– Хочу тебя разочаровать.
Киваю:
– Я надеялся, что вы укажете мне на недостатки моей затеи, Мацуо-сама.
– Клан Новая Сила не такой уж и независимый. Мои источники нашептали, что Новая Сила финансировался извне.
– Кем?
– Мы предполагаем, что Новусами. Или Фрагорами.
А вот тут я удивлен.
– Новусы? Но разве Новая Сила не занималась рэкетом их бизнеса?
– Занималась. Но у них нет чести. Только внутренний разлад за власть. Возможно, кто-то хотел ослабить позиции Новусов и устроить внутренний переворот.
Что ж, это вполне вероятно. Иногда и короли устраивают анархию в своем государстве ради того, чтобы стать позже спасителями. А потом они самопровозглашаются «Патриками Мудрыми» или «Августами Гениальными».
Спрашиваю:
– Кто такие Фрагоры?
Хидан долго смотрит мне в глаза, будто раздумывая, достоин ли я чести знать больше.
– Выходцы.
***
Часовая беседа с Хиданом утомительна. Он хитер и хочет больше знать, чем рассказывать. В результате сошлись на том, что с завтрашнего дня я могу приступить к «консультации его людей о нестандартных методах допроса». И в зависимости от полезности моих знаний, они примут дальнейшее решение. И если я окажусь полезным, то послезавтра же со мной заключат договор. Не совсем трудовой, больше сотруднический. Очень интересно, какие деньги Хидан посчитает достойными моих знаний. Я их оцениваю очень недешево.
Если все выгорит, то получится, что Клан Новая Сила и беляки объединятся под одним лидером. И все это спонсируется фанатиками чести и достоинства – Джунсиначи.
Зловещий смех Шиилы звучит в моем разуме, и я замираю на месте в своей комнате. Прислушиваюсь… Показалось? Да, уверен, что показалось.
В дверь стучатся.
– Войдите.
Заходит Акане. Одетая в красное шелковое кимоно. Губы такие же алые. Глаза и обводка черные, как тени Шиилы, но большие по меркам азиатов. Длинные черные волосы спадают водопадом до пояса. Что ж, должен признать, что в Варгоне таких женщин нет даже среди аристократок. Они там крупнее, шире и выше от природы. А тут почти куколка. Миниатюрные формы идеальных песочных часов.
– Акане, – разглядываю «родственницу». – Давно не виделись. Да и не слышались. Ты трубку не брала.
– Извини, Киба-сан, – опускает голову Акане. – Мне нужно было время подумать. Я… немного переосмысливала все.
– Сама же предлагала поговорить. А потом переосмысливала.
Акане закрывает за собой дверь на замок.
Не поднимая головы, она разворачивается. Ее бледные щеки горят. А на губах я замечаю скользнувшую полуулыбку. Мне не показалось. Она пальчиками подцепляет шёлковый поясок, и он сползает вниз.
Я вздергиваю бровь:
– Акане, что ты задумала?
Есть много моментов, почему происходящее недопустимо. Она первая наследница семьи Мацуо из фанатичного клана верности крови. Меня убьют только за то, что я увижу ее кожу ниже ключицы. Я потеряю очень многое за мимолётное удовольствие. Цена один к тысяче. Нет. Один к миллиону. Второе. Она сама сказала, что моя родственница. Разве в этом мире это не противоречит нравственной морали? Да, кровосмешение в Варгоне – нормальная вещь. Многие рода из поколения в поколение соблюдают чистоту крови, как Джуны. И от этого часто рождаются не самые здоровые наследники. Да что уж говорить, среди крестьян это тоже нормально. Маленькие деревни часто состоят из десяти семей, и самым чужекровным там может оказаться двоюродная племянница. Видимо, на Земле это уже пережили. Или не было такого вообще. Не знаю.
Так. А вот это плохо. Почти забытые десятилетиями ощущения возбуждения появляются не только из-за небывалой красоты Акане, но еще и из-за…
… запретности. Категорического неприятия ситуации. Угрозы смертью. Вспоминаю ядовитую рыбу фугу, которую ела Акане. Один неверный надрез поваром, и мгновенная смерть. Одно из любимых блюд японцев.
Акане – родственница. Это противоречит устоям этого мира. Акане – плод, укусив который можно умереть.
Каков азарт…
Словно перед боем…
Акане быстро стреляет глазками в меня, будто исподтишка, и снова опускает голову. Я не могу толком рассмотреть ее лица, но сердечная дробь выдает в ней бурю разных эмоций.
Ее кимоно расходится в стороны. Остается свисать с плечей. Но теперь я вижу красное кружевное нижнее белье, едва скрывающее самое интимное. Набухшие соски видны через лифчик. А очень аккуратные и симметричные формы через полупрозрачные трусики. Талия такая тонкая, что ее можно обхватить двумя ладонями. Но бедра достойны модели-европейки. Не каждая азиатка может похвастаться таким…
Организм немного реагирует. Слишком уж она красивая. Голову, я, конечно не потеряю. Но старые-добрые ощущения потихоньку просыпаются.
Акане делает шаг в мою сторону и кимоно спадает на пол. Вижу идеальные ключицы, плечи, всю прелесть округлостей и форм сквозь ткани нижнего белья. Бледную, почти белую кожу, покрывающуюся мурашками.
– Акане, – напрягаюсь я. – Осторожнее. Это очень тонкий лед.
Она надвигается. Причина моей скорой возможной смерти медленно надвигается, а я первый раз теряюсь, не зная, как вывернуться. Десятки лет я был тенью, и ни одна женщина так меня не подставляла.
Глава 4. Фанатики
Время 22:34
Акане совсем близко. Я стою на месте, не двигаюсь. Если в комнате есть скрытые камеры, то любое мое действие можно будет обернуть против меня самого.
Движения ее плавные, грациозные и опасные, как у дикой кошки. Она поднимает голову, я вижу ее огненные щеки на фарфоровом личике. Молчит. Только губы в алой помаде приподнимаются в уголках, а глаза блестят. Сомневаюсь, что многие удержат себя, повиляй Акане перед ними бедрами в этих полупрозрачных кружевных трусиках.
Я вижу азарт в ее движениях. А сквозь борьбу с собой и неловкость, далекие отблески возбуждения.
Но за этой красотой кроется лишь моя боль и смерть.
Улыбаюсь.
Акане замирает, что-то разглядев в моих глазах.
Что вообще происходит? Хидан отдал свою единственную дочь грязнокровному беляку? Не верю. Получается что-то удумала сама Акане?
– Ладно, ничего не поделаешь, – сажусь на кровать, безысходно развожу руками. – Тебе как больше нравится? Должен признать, что у меня очень богатый опыт в… хм…
Акане в замешательстве моргает. Я пользуюсь случаем и бросаю в нее подушку.
Она реагирует быстро, отбивает ручкой, но мне этого достаточно. Я уже стою позади нее, терпя боль в сведенной от резкого движения мышце.
– Ну так что, чья это затея? Не верю, что отец тебя отправил.
Акане, виляя бедрами, подходит к кровати, срывает с нее плед, накрывается. Садится на кровать. Теперь ее губы трясутся, а щеки горят огнем:
– Это моя затея, Киба-кун.
Становлюсь серьезнее, подбираю кимоно, подхожу к ней ближе, прислушиваясь, нет ли кого за дверью. Если сейчас сюда ворвутся Джуны, мне конец.
– Оденься, Акане, – передаю одежду. – И расскажи, что происходит.
Время: 00:23
Я стою. Акане одетая сидит на кровати и уже без всякого стеснения смотрит на меня. Мы перешептываемся.
– Понятно, – тихо вздыхаю.
Ладно, должен признать, что я не учел детскую глупость. Бывают арифметические задачи, которые ребенок решает за доли секунды, но королевский казначей будет думать неделю. Вот и сейчас я с этим сталкиваюсь лбом.
История Акане банальна до безобразия. Пять лет назад Хидан сосватал ее семье Ито. По традиции Джунсиначи, влиятельные семьи перед браком обмениваются на время своими наследниками. В случае с Ито, они отдали семье Мацуо своего наследника Саске Ито три года назад. Того самого, что чуть не переломал мне все кости в додзё.
И вот настала очередь Акане. Она скоро заканчивает обучение в Новой Эре и отправляется далеко на восток. Там и обитают большинство азиатских семей, не имеющих права покинуть российский кластер из-за обучения в Исталских школах.
И так уж получается, что Саске Ито не нравится Акане. Точнее не так. Он вызывает у нее такое отвращение, что от одной мысли, что ей придется раздвигать перед ним ноги, она думает о харакири. Но Акане придумала план лучше: много лет откладывала деньги и сейчас решила организовать свое изгнание из клана.
– И чем бы тебе грозило, если бы ты переспала со мной?
Акане неотрывно смотрит мне в глаза. Но розовыми щечками меня не обманешь.
– Меня бы изгнали из семьи и клана. И тогда семья Ито точно отказалась бы от меня. А… отец долго бы расплачивался за этот позор.
– А что сделали бы со мной?
Вот теперь Акане опускает голову.
– Ничего, если бы не узнали. Мне нужно просто… лишиться… ну… дев…
– Девственности?
«Великолепный план, Уолтер. Просто охеренный, если я правильно понял. Надёжный, как швейцарские часы».
Усилием воли выбрасываю мусорные цитаты из головы. Акане смотрит в сторону:
– Я долго решалась и не хотела с кем попало… Только с тем, кто мне нравится. Сегодня узнала о твоей уникальной направленности и подумала, что может отец тогда пощадит тебя, если вдруг… Но я бы ни за что не сказала. Прости… Киба-кун…
Что ж, лет семьдесят назад я бы может и наплевал на осторожность, наказав за глупость эту девку. Накрутил бы водопад черных волос на кулак, грубо сорвал бы с нее все брендовое белье, оставляя красные полосы на белой коже. Потом прижал к стене, выгнул бы ее гибкую спинку до предела…
Но не сейчас.
– И ничего умнее ты не придумала? Знаешь, что такое огурец? Ну или морковка? Тебе двадцать один год.
Акане надувает щеки, смотрит на меня с вызовом, шипит:
– Да за кого ты меня держишь?!
Саркастически закатываю глаза. Смотрю на время на настенных часах. Уже первый час. Если Акане уйдет сейчас, то тени точно заметят, что она где-то шлялась ночами.
– Останешься у меня до утра. Но лишать тебя девственности я не собираюсь.
Тысячу лет живи и столько же удивляйся человеческой глупости. Огурец, гниль подземная ее побрал. Руками значит себя натирать можно, а засунуть пальцы поглубже нет? Ненормальные фанатики.
Акане розовеет, ерзает на месте.
Спрашиваю:
– Почему твой отец все время называет меня сыном Кибы Рио? Это как-то связанно с той родственностью, о которой ты говорила?
Акане не сразу отвечает, мелькает бархатным частями своего идеально тела.
– Эмм… Киба Рио – двоюродный брат моего отца. Семья Киба – не такая как Мацуо, но тоже весьма влиятельна на востоке. Вот только твой отец смешал свою кровь с гайдзином – иностранкой. Поэтому был изгнан с позором из семьи и клана.
Вот это поворот. Но, судя по всему, замка мне все равно не достанется. Даже будь я хоть десять раз последним наследником – я грязнокровный. А значит просто мусор для семьи Джунсиначи.
– Получается мы с тобой…
Акане становится совсем пунцовой.
– Угу, Киба-кун, я твоя троюродная сестра.
Хм, вполне себе чужой человек по меркам отдаленной деревни Варгона.
– Вам можно спать со своими родственниками?
– Н… нет… Но… бывает… Не в этом… дело…
И мнется. Вот даже не знаю, умиляться это девичьей простоте или разочароваться глупостью? А ведь как дело доходит до всяких умных разговоров и интриг, то Акане становится совершенно другой. Как я и говорил, молодые аристократы часто в делах своих мастера, а в постели дети. А тут еще и клан фанатиков за чистоту крови.
– И почему ты говорила, что нам конец, если об этом узнают? Твой отец явно знает.
– Ну-у… Потому что ты…
Тук… Тук… Тук…
Я подпрыгиваю к Акане. Не церемонясь наваливаюсь на нее всем телом, прижимая спиной к кровати, зажимаю ей рот рукой, замираю, шепчу на ухо:
– Даже не дыши…
Чувствую приятную мягкость и теплоту. Ее формы, теплое, учащенное дыхание, и цветочный аромат.
Медленно поворачиваю голову. Тень за порогом в мою комнату сгущается.
Кто-то останавливается у двери. Кто-то… очень тихий. Настолько, что я слышу только его сердце.
Теперь удары сердца отдаляются. Словно бы паук по двери ползёт вверх, к потолку…
Кровать под нами слегка скрипнула… Акане не выдерживает давления, громко выдыхает носом.
Гниль подземная! Вот не могли мне выделить японский матрас на полу!
Сильнее прижимаюсь к троюродной сестре. Обращаю внимание, что нахожусь между ее раздвинутых ног. Кимоно задрано ей на талию. Не будь я в джинсах, то почувствовал бы много больше.
Дрянь. Если сейчас нас спалят в такой позе…
Сердцебиение снова меняет направление. Тень спускается. Ручка двери дергается…
Плохо. Все чертовски плохо…
Тихо шепчу:
– Я разберусь. Ни звука. Или нам обоим конец.
Встаю, уже не пытаюсь вести себя тихо, хватаю пакет со своими скромными пожитками. Кидаю туда разбитый телефон, иду к двери. Нащупываю в кармане джинсов пулю Сэма. Хорошо, что Джуны такие брезгливые и просто сложили мои рваные шмотки в мешок. После происшествия в лесу, я уж думал, что все – потерян мой компромат. Только теперь без понятия нужен ли мне он, потому что неизвестно выжил ли Сэм после того маленького приключения в лесу.
Напоследок оборачиваюсь, смотрю на Акане. Она так и лежит на кровати, смотрит в потолок, расставив ножки в стороны.
Заставляю себя не заглядывать куда не надо, проворачиваю замок на двери. Жду…
Удары сердца удаляются…
Выхожу в коридор. Закрываю за собой дверь. Полумрак. Никого нет. Осматриваюсь.
Так…
Ладно.
Спокойно…
Мне надо вести себя, как ни в чем не бывало. Я знаю, что тень здесь. Чувствую ее каждой клеткой. Слышу сердце. Очень неприятное ощущение. Словно рядом с тобой дух умершего, шепчущий на ухо, что скоро твой черед…
– Добрый вечер, уважаемый гость, – звучит сухой голос за моей спиной. Если бы я не слышал сердцебиение, то был бы застигнут врасплох.
Но я все равно устраиваю настоящее представление. Подпрыгиваю от страха, кричу, округляю глаза, разворачиваюсь, машу руками.
– Успокойтесь, ува… успокойтесь, пожалуйста.
Японец в черном с двумя мечами за спиной. Только снял с себя маску. Наверное в знак уважения к уважаемому гостю.
Напоследок я наваливаюсь на него, чуть ли не обнимая. Он с выраженным нежеланием поддерживает меня, как целитель поддерживает душевнобольного.
– Вы успокоились, уважаемый гость? Это всего лишь страж семьи Мацуо. Прошу прощения, что так вас напугал. Впредь я буду более… чутко относиться к вашей натуре.
Учащенно дышу, показательно вытираю лоб, отстраняюсь от человека. Он смотрит на свои черные перчатки, будто пытаясь разглядеть на них грязь.
– Вы… вы… Испугали меня.
Мужчина с приплюснутым носом лет под сорок смотрит на меня с недоверием. Видимо в курсе моих проделок. Что ж, совсем скоро я больше не смогу прикидываться слабым, немощным и испуганным. Рано или поздно, это должно было произойти.
– Как я и сказал, простите за это. Так куда вы собрались в столь поздний час?
Ниндзя. Точно. Наконец-то я вспомнил это слова. Так их называют.
Голос этого человека настолько сух и безэмоционален, что я невольно морщусь. Не нравятся мне такие голоса.
– Просто решил прогуляться. Голова болит. И я люблю ночь.
Небольшая пауза.
– Могу я как-то отговорить вас, уважаемый гость? Мацуо-сама желает видеть вас в своей комнате до утра. У нас не принято ходить ночами.
– Передайте, Мацуо-сама, что для меня большая честь находиться в его доме, но я все таки свободный человек.
Воздух тяжелеет. И этот сухой голос делает атмосферу еще напряжённее.
Разворачиваюсь, делаю шаг вперед, но на мое плечо ложится рука в черной перчатке:
– К сожалению, уважаемый гость, время и правда позднее. Стражи не позволят вам гулять на территории особняка Мацуо. К вам подойдет каждый из них и ваша прогулка будет не такой успокаивающей, как вы рассчитываете. Пожалуйста, останьтесь. Утро вечера во все времена мудренее. И завтра вы прогуляетесь где хотите.
Ниндзя резко оборачивается и смотрит на дверь. У него либо какое-то шестое чувство, либо не у одного меня хороший слух в этом мире. Поэтому Акане осталась лежать на кровати? Она не двигалась, потому что знала, что ее могут заметить? Ночная жизнь в особняке Мацуо совершенно другая. Будто своя игра, которую я еще не до конца понимаю…
– У вас гости в столь поздний час? – сухо спрашивает он, не отрывая взгляда от двери.
Пытаюсь различить по его сердцебиению хоть что-то. Но удары равномерные, дыхание глубокое. Он ведете себя так, будто спокойно читает книгу или спит. Его сердце на уровне спящего. Такого можно добиться только непростыми тренировками.
Страж подходит к двери, кладет руку на дверную ручку.
– Никого там нет, – морщусь я. – Я вроде бы все еще ваш уважаемый гость и мне не нравится, что вы так нагло вторгаетесь в покои, которые мне выделил Мацуо-сама.
Наверное, японец считает, что я не услышал его легкий пренебрежительный смешок.
Он разворачивает голову, кланяется:
– К сожалению, это мой долг. Я смиренно прошу прощения, если это задело вашу… честь.
Да уж. Это мягко выражаясь.
– То есть вы открыто признаете, что плюете на мою честь?
– Что вы, как можно, – улыбается ниндзя и… тянет ручку двери на себя.
ВЖИИИИИКХХХ!!!
Звук натягивающейся струны звучит громче, чем я ожидал. Я скрещиваю руки перед своим лицом, мои сжатые кулаки трясутся. От самодельных колец на средних пальцах обоих рук тянется невесомая, прозрачная нить. Лишь свет луны и запах мяты говорит, что это когда-то была зубная нить.
Было непросто незаметно набросить невесомую петлю на шею дворецкого, когда я устраивал концерт с испугом. Но я уже успел адаптировать несколько своих прошлых хитростей под это хлипкое тельце.
Дворецкий дергается так стремительно, что я всем телом чувствую сопротивление. Но он сразу же замирает на месте. Вокруг его шеи, по окружности проявляется подтекающая кровью полоса.
Улыбаюсь своей самой зловещей улыбкой, тихо произношу:
– Сегодня очень красивая луна, не правда ли?
Перестаю улыбаться, говорю еще тише:
– И под этой луной ты умрешь сразу же, как только обесчестишь меня. И я объясню Мацуо-сама, почему мне пришлось так поступить.
