Дмитрий Нелин
Сновидец Империи
Глава 4. Преображение
Завтрак мне устроили праздничный. Почему-то подали несколько сортов соленой селедки и лосося в разных маринадах, опять бутылку неизвестного мне светлого пива и корзину фруктов, в которой еще лежала плитка мятного шоколада. Селедка была неплоха – я умял ее с крекерами и пивом. Шоколадку я тоже слопал, а вот из фруктов мне приглянулся только красный банан.
После завтрака Грета подкатила коляску, но я чувствовал себя уже лучше, поэтому попросил трость. С ней я поковылял за медсестрой. Мы дошли до лифта, где меня уже ждал Олаф. Оказалось, что Мартин с нами не полетит. У меня резко закололо в груди, но я смог удержаться на ногах. Писк в ушах стал гораздо громче. От него даже мой симбионт завыл где-то внутри. Олаф быстро сунул мне под нос какой-то пузырек. Запах был настолько мерзкий, что я закашлялся. Прикрыл рот, а когда убрал руку то увидел на ней капли крови.
– Похоже, доктор, вы ошибались, – сказал я, – процесс распада моего тела идет куда быстрей.
– Не волнуйтесь, Сергей Викторовия, мы успеем.
Лифт вывез на крышу, прямо к посадочной площадке, где нас уже ждал серебристый и компактный транспорт. Он очень был похож на самый обычный дрон, с четырьмя винтами, просто увеличенный до размеров вертолета. Стеклянная дверь открылась, и меня проводили внутрь. Звукоизоляция внутри была потрясающая. Я даже не услышал, как загудели винты. Машина поднялась в небо, а я прильнул к окну, чтобы насладиться видом Осло. Однако вертиберд слишком быстро набрал нужную высоту, и все здания слились в серые квадратики.
– Мы летим в другую лабораторию? – спросил я у Олафа.
– Все верно. Процедура Преображения весьма сложная штука. Ее проводят лишь в нескольких клиниках по всей Империи. Сейчас мы летим в Стокгольм.
– Так и думал, что именно в Швеции должна быть подобная клиника. Норвегия все-таки мелковатая страна для подобного, – усмехнулся я, – гребаный лосось!
– Не переживайте больше на счет красной рыбы, – рассмеялся доктор, – теперь вы не скоро увидите Норвегию. Уверен, что Ксения отвезет вас как-можно подальше от этого места.
– И вы так легко отдаете меня ей? – удивился я.
– Она ваш патрон. По факту она будет отвечать за ваше воспитание, а следить будут все сильные мира сего.
– Значит, мы будем с вами видеться?
– Возможно, – уклончиво ответил Олаф, – но все зависит только от уровня вашей ассимиляции. Если вы быстро и без проблем вольетесь в новое общество, то наше вмешательство может и не понадобится.
– А есть какой-то шанс, что я погибну во время Преображения? – спросил я.
– Да, – Олаф был предельно честен, – к сожалению, такие случаи бывали в нашей практике, но обычно умирают престарелые. Примерно в пяти процентах случаев. Вы не подпадаете в их категорию. С молодыми все проходит хорошо. Обычно…
– Но я не обычный.
– Да, поэтому может случиться что угодно. Поверьте, мы вызвали самых опытных хирургов и ученых. Ради вас пришлось приостановить работу остальных центров. Пятеро высокопоставленных клиентов остались недовольны переносом их Преображения.
– Мне должно быть стыдно? – усмехнулся я.
– Нет, конечно. Просто знайте об этом.
– Я признателен вам за ваши попытки спасти мою жизнь, но буду считать это благодарностью за доставку Софии, – выкрутился я, – не люблю быть должным кому-либо.
Олаф промолчал. Он точно офигел от моей наглости. А что? Разве я не прав? Эти ребята очень хотят сделать меня обязанным и взывают к моему чувству благодарности, только вот я его не ощущаю. Меня вообще не должно было быть в этом мире, о чем я не раз уже говорил. У меня осталась куча дел дома. Рагни, конечно, не согласен со мной. Симбионт вообще считает, что я должен радоваться. Мне выпал уникальный шанс начать все по-настоящему с белого листа. Не просто уехать в другой город, страну, а реально попасть в иной мир. Но как-то подозрительно на меня все дары сыпятся. Хотя возможность умереть совсем нешуточная, и это вряд ли можно назвать подарком.
– А если бы я попал сюда в возрасте лет шестидесяти? – вслух подумал я.
– Думаю, что мы бы ничем не смогли вам помочь, – ох уж этот Олаф. Мне кажется, он слишком честный для той должности, что занимает. Или он все-таки не тот, за кого себя выдает.
– А в Москве есть такая клиника? – спросил я.
– Нет, только в Екатеринбурге.
– Выходит, что столицу перенесли?
– Все верно. Это было тяжелое решение, но столица должна быть как можно дальше от досягаемости вражеских ракет. Когда шла Европейская война, мы чуть не потеряли Санкт-Петербург, а Москва очень сильно пострадала от ракетных ударов. После этого было принято решение о переносе столицы на Урал.
– Разумно, – ответил я, как ни в чем не бывало, а мысленно пришел в легкий шок. То демоническое вторжение какое-то, то Европейская война. Что тут вообще происходило?
– Ксения отвезет вас в Москву. Не переживайте. Тайная канцелярия имеет там штаб-квартиру. Погуляете по Красной площади.
– А что там гулять? На что смотреть? У вас даже мавзолея Ленина нет!
Олаф поправил очки и сдержанно улыбнулся.
Я замолчал и погрузился в собственные мысли. Меня немного колбасило от предстоящей операции. Но это абсолютно нормально. Я не знал, что меня ждет, а страх перед неизвестным самый сильный и опасный. Благо Рагни все-таки был на моей стороне и пытался меня мысленно поддерживать.
– У меня ощущение, что этот вертолет очень легкий, – сказал я, чтобы сменить тему и отвлечься от тревоги.
– Все верно. У него четыре двигателя, но аккумуляторы очень слабые и весят мало, – ответил Олаф.
– А мы вообще долетим до Стокгольма то? На одном заряде? – поинтересовался я.
– Пока мы находимся в поле действия ти-шпиля никакая разрядка нам не грозит.
– Тишпиль, – я почесал подбородок, – это башни Теслы? Беспроводное электричество?
– Все верно. У них разные радиусы покрытия. Если Авикар выйдет за пределы поля, то его заряда хватит максимум на десять минут. Этого достаточно, чтобы безопасно посадить авикар. Компьютер все рассчитает идеально.
– Отлично. То есть мы еще и без пилота летим? Это дрон?
– Это авикар. Он снабжен очень продвинутой системой искусственного интеллекта. Скоро вы привыкнете к ним. В больших городах они летают вместо такси. Там, конечно, модели чуть попроще. Без боевого режима.
– А-а-а, – понимающе протянул я, – то есть этот отстреляться может, если что?
– У него несколько видов вооружения, включая эми пушку.
Я снова уставился в окно. Где-то внизу плыли облака, а значит, мы действительно забрались очень высоко.
– А мы скоро прилетим? – спросил я, – а то опять в горле першит. Боюсь кровью заплевать весь этот белоснежный салон.
– Вот вам платочек и лекарство. Понюхайте еще разочек.
– Спасибо, так лететь сколько?
– На обычном самолете мы бы долетели за час, на авикар устроен иначе…
– За полчаса?
– За полтора, – Олаф криво усмехнулся, – вы не учили физику и не знаете про срыв потоков на винтах?
– Я тогда точно помру, – я поморщился от внезапной боли и понюхал омерзительной жидкости еще разок. Вроде полегчало.
– Можете послушать музыку, – Олаф открыл маленький чемоданчик и вынул наушники. Серебристые, беспроводные с прикольными аналоговыми волюметрами на чашках и желтой подсветкой.
– Какой ваш любимый жанр?
– У себя дома я слушал тяжелую музыку, – признался я, – не знаю, есть ли у вас тут такое вообще, или вы только Чайковского с Ростроповичем гоняете как оголтелые.
– Классическая музыка всегда останется выбором элиты, Сергей Викторович, но молодежь склонна к протесту. Удивительно, что вы в своем возрасте слушаете подобное. Вот, пожалуйста.
Я нацепил наушники, выставил дужки под размер своей головы.
– Включение, – сказал приятный женский голос, – подключено к Тифону ранга “А”. Вам доступно 98 процентов всей мировой музыки.
Вот же как. Остальные два только для императора что ли? Надеюсь, там нет какого-нибудь рэпа или блэк метала? Но вслух я ничего не сказал.
– Для вас играет группа “Роковое влечение”, – сообщил голос, и из наушников сразу же потекли гитарные риффы. Да, это прямо какой-то типичный образчик нашего хэви-метала. Когда завопил вокалист, мне вообще показалось, что это Валерий Кипелов. Красивый голос, чистый, а по музыке все как у всех.
– Сойдет, – я кивнул Олафу и откинулся в кресле.
Забавно, конечно. Это же другой мир. Тут, наверное, совсем другие исполнители, другие жанры. Хотя могут быть и совпадения. Интересно даже будет проверить. Талантливый человек он во всех мирах талантлив, или нет? Так как этот мир является копией нашего, то вполне может быть, что тут есть и наши знаменитости и даже мои друзья. Интересно, Еххи и Данила и другие мои знакомые. Как они поживают? Есть ли здесь ведьмы сновидений?
Вокалист, надрываясь, пел о демоническом вторжении. Как легионы рогатых тварей уничтожают церкви и едят младенцев. Без подробностей, конечно. В другой песне он признавался в любви к монашке. В третьей мечтал купил авицикл и улететь на нем в закат. Я догадался, что это летающий байк. В общем, проблемы у местных металлистов были такие же как у наших. Ужастики, мечты об эскапизме, неразделенная любовь. Когда вокалист начал петь про любовь к Империи и патриотизм, я снял наушники.
– А есть пожестче что-нибудь? Чтобы вокалист ревел так, будто его в туалете заперли с диким медведем и роем гигантских шершней-убийц?
– Какой у вас своеобразный вкус, – Олаф принялся тапать по экрану своего тифона, – наслаждайтесь. Завтра надо мной будут смеяться коллеги.
– Они узнают, какую музыку вы слушали? – догадался я, – а как же настройки приватности?
– В наших социальных сетях нет никакой приватности. Если человек порядочный, ему нечего скрывать и бояться, Сергей Викторович, – строго ответил Олаф, – надеюсь, что вы быстро осознаете это и сможете принять.
Я нацепил наушники.
– Для вас играет группа “Кровавая могила, полная опарышей”, – сказал милый голос, и понеслась душа в рай. Да, эти ребята явно играли похуже, мастерства им не хватало, но зато от души. Старались. Я не мог разобрать ни слова в диком реве вокалиста, но это мне и нравилось. Лучше уж слушать утробный рык, чем очередные сопли по утраченной любви или призывы сражаться с Канадой.
Я даже прикрыл глаза, и мне показалось, что уснул. Легкое касание руки Олафа заставило меня проснуться. Я отдал ему наушники и посмотрел в окно. Мы заходили на посадку. Под нами бушевали волны. Офигеть – лаборатория Преображения построена прямо на воде? Олаф, казалось, прочитал мои мысли.
– Это секретный объект, Сергей Викторович, – пояснил он, – сама лаборатория находится глубоко под водой. На самом дне. Надеюсь, вы не боитесь подводных лодок?
– Вот уж на чем ни разу не плавал, – признался я.
– Все происходит когда-то впервые.
На улице шел дождь. Авикар приземлился, и доктор раскрыл над нами зонтик. Я взялся за трость, и поковылял по площадке. Нас уже ждали. Высокий мужчина в белом халате и парочка военных с оружием, похожим на винтовки. Они быстро поздоровались с нами и проводили к лифту. Тот, в свою очередь опускал нас минут пять на подводную станцию. Мне казалось, что все это какой-то сон. Я будто в фантастический фильм попал. Мы прошли по серым коридорам и оказались в ангаре, где нам с Олафом и проводником предстояло сесть в подлодку. Саму я ее так и не увидел. Мы просто спустились по лестнице и оказались в небольшой комнатке с удобными диванчиками. А я-то надеялся на рыбок поглядеть. Что-то загудело, и я почувствовал движение.
– Еще полчаса, – сказал мне Олаф, и я потянулся за лекарством.
Высокий доктор по имени Стефан внимательно следил за каждым моим движением. Я же закинул ногу на ногу и попросил у Олафа наушники.
– Комиссия уже здесь? – обратился Олаф к Стефану.
– Да, прибыл весь свет Преображения. Они уже изучили все анализы. Говорят, что шанс положительного результата очень высок. Загвоздка только в доноре крови.
– Почему? – Олаф нахмурился.
– Возникла техническая накладка. Необходимая коллекция экземпляров оказалась задержана в Румынии.
– Нам никто не сообщил, – Олаф посмотрел на свой тифон, – здесь нет связи.
– Вопрос уже улажен лично княгиней Воронцовой, – быстро сказал Стефан, – она взяла ситуацию под свой контроль.
– Хорошо, – лицо Олафа прояснилось, – рад, что есть люди, которые способны самостоятельно принимать решения. Наш пациент очень плохо себя чувствует. Процесс разрушения идет быстрее, чем мы предполагали. Если не провести Преображение сегодня, завтра может быть уже поздно.
– Все будет в порядке, – заверил его доктор.
Я слышал этот разговор через Рагни. Он сидел рядом со мной и передавал мне их слова мысленно. Я же просто кивал головой в такт музыке. “Потроши, расчленяй, шкуру с демона снимай!”. Опять какая-то бесоборщина поперла.
Через некоторое время подлодка остановилась, люк над нами с шипением открылся, и мы стали покидать транспорт. Жаль, но я так его и не увидел. Нас встречала целая делегация врачей и военных. Среди них я увидел и Ксению. Она с улыбкой кивнула мне, и толпа тут же расступилась, пропуская бригаду санитаров с кроватью на колесиках. Я был тут же уложен и отвезен в отдельную палату. Меня начали подключать к неизвестным приборам и раздевать.
– Волнуетесь, Сергей Викторович? – передо мной появились княгиня и Олаф.
– Есть немного, – честно ответил я, – вы можете в двух словах сказать, что это вообще за процесс такой? Преображение.
– Это глубокое воздействие на весь ваш организм, – сказал Олаф, – будет произведена очень большая и кропотливая работа. Мы заменим некоторые органы на новые, улучшенные. У вас, к примеру, очень слабые почки и плохая печень. Пили много?
– Раньше да.
– Все откладывается. С легкими тоже не все хорошо. По нашим прикидкам, вы бы спокойно дожили до семидесяти, если бы начали вести правильный образ жизни и отказались от вредных привычек.
– А после Преображения сколько я протяну?
– Вы получите примерно плюс еще сорок лет.
– То есть аж до ста десяти? – я присвистнул.
– Если вас не убьют раньше демоны или большевики, – хохотнула Ксения, – это была шутка. Считайте, что вы получите новое тело, новую жизнь, новые возможности. Это ли не сказка?
– Хорошо, – согласился я, – это просто сон. Когда я проснусь, то точно окажусь обратно в своем мире, в Москве и продолжу гоняться за артефактами.
– Ах, если бы, – усмехнулась Ксения.
– Наркоз, – скомандовал неизвестный мне врач в круглых роговых очках, и я сразу почувствовал странное оцепенение. А затем все померкло перед глазами. Наверное, я все-таки умер! Почему-то сразу возникла нарастающая паника. Нет никакого Преображения! Это просто хитрый план по моей ликвидации. Они хотят убить меня, черт побери! Я должен немедленно встать и вырваться из этой палаты. Ужасные мысли метались в моей голове, а тело стало совсем ватным. Я уже вообще не мог его контролировать. Я засыпаю.
Но ведь в этом мире нельзя умирать! Здесь нет Лимба, других миров. Это сраный зашитый карман, как сказала бы моя учительница Белка. Этот мир не имеет связей с другими. Здесь нет послесмертия. Мое сознание, душа попадут в адскую мясорубку, которую создали гномы-дебилы по просьбе старой колдуньи Елизаветы. Черт! Это настоящий кошмар! Только не это. Я должен проснуться и вырваться. Немедленно.
– Спи! – рявкнул Рагни в моей голове, и я отключился окончательно.
Глава 5. Граф Черкасов
– Знаешь, Сережа, зачем нам нужна осознанность во сне? – Данила потянулся в кресле и задумчиво уставился в зашторенное окно, на котором светились рунные надписи, – а затем, что человек смертен. И это не страшно на самом деле. Тело – скафандр. Оно выдано на время. За этот короткий срок ты должен успеть развить свое сознание и подготовиться к следующему переходу. Конечно, не все эти понимают. Большинство продолжает спать. Все, что они делают – это создают атмосферу бытия, массовку. Некоторые активно занимаются тем, что клепают и выращивают новые скафандры для переселяющихся после смерти сознаний. Скукота, не находишь?
– Но ведь и вы являетесь отцом, – напомнил я.
– Да, но мы четко понимали, что наша Женечка вырастет не обычной женщиной. На ее долю выпадут большие испытания, поэтому мы долго ее готовили.
– Сон – это симуляция смерти. Альфа-версия, – сказал я, отвечая на его вопрос, – Если мы сможем быть осознанными в нем, то сможем сохранить свое сознание и после смерти.
– Верно. И это даст нам невероятные возможности. Мы сможем стать кем захотим. Выбрать любой из бесчисленного количества миров самостоятельно, а не полагаться не дерьмовые алгоритмы какого-то там колеса Сансары. На хрен эти лабиринты Бардо, на хрен все это тупое перерождение по чужим правилам! Маг – это свобода от каких-либо правил.
– Ага, – кивнул я, – знаю я парочку таких магов. Они уже в дурке сидят, в крестики-нолики играют, да бритвами чаек кипятят.
– Ты про тех, кто пытается взламывать нашу реальность? Просто твои ребята – профаны. Это нормально. Примерно девять из десяти магов – это профаны. Они пытаются работать с плохо изменяемой вибрацией нашего мира. Это же ведь все не просто так придумано, Сережа, – учитель полез в стол и вынул маленький пистолет, – все вокруг нас соткано из света и удерживается вибрацией определенной частицы Творца. Нарушить ее законы – значит изменить правила самого мира. Обычно это приводит к глобальной катастрофе. Мир стирается в пыль, а частица меняет частоту вибрации и начинает созидать все сначала. Древние маги были гораздо сильнее современных, но даже они не понимали всю опасность прямых работ с вибрациями собственного мира. Итог печален – почти все они превратились в пыль. Выжившие же поняли, что раз играть по таким правилам очень опасно, значит, нужно их обходить. Если все разложить по полочкам и показать на пальцах, то древние маги как раз пытались делать то, о чем мечтает современный тупой обыватель. Щелкнул пальцами, и твоя чугунная гиря стала золотой! Щелкнул пальцами, и хер на десять сантиметров вырос. Возможно, что во вселенной существуют миры, где местные частицы позволяют такие фокусы. Представляешь какой там ад творится? Перемены каждую минуту.
– Выжившие маги стали влиять на вибрации косвенно, – я попытался вернуть учителя в нужное русло.
– Да, – Данила принялся разбирать пистолетик, – они осознали, что все предметы связаны действиями и причинами. Невидимые нити и пути, которые можно трогать относительно безопасно. Помнишь поговорку – “Я просто оказался в нужном месте, в нужное время”. Вот это и есть магия. Если ты будешь четко знать где будет проезжать грузовик, из которого упадет золотая гиря, Сережа, то ты станешь богатым.
– А член? – усмехнулся я.
– А его себе в жопу засунь, – поморщился Данила, – но вернемся к магам. В итоге они разделились на две крупные фракции – те, кто играет на нитях намерения и тех, кто спит по-настоящему. Первые хотят осознанно жить здесь, а вторые там. И казалось бы, что все хорошо, но есть одна закавыка. Знаешь, какая?
– Это время.
– Женя рассказала, да? – учитель весело подмигнул мне, – все верно. Нам не хватает времени на то, чтобы изучить и то и другое. Категорически не хватает. В общем, тут выбор простой, либо ты живешь хорошо сейчас, либо потом. Решать только тебе.
– Так мы и сейчас неплохо живем, – хмыкнул я, – вон у вас квартира в центре Москвы какая, у всех ведьм ковена крутые тачки. Вон у вас сколько пистолетиков разных.
– Все верно, но связано это с тем, что мы пошли дальше старых магов, давай называть их. Мы начали действовать из сна на реальность. Пусть и криво, но иногда у нас это получается. То есть мы решили поиграть на полставки, но это мало что меняет, на самом деле. Маги реала – прагматики и реалисты. Они всю жизнь стараются менять правила мира под себя, умирают, перерождаются здесь и начинают все по новой. Маги сновидений – это романтики и мечтатели. Я думаю, что мы были магами реала в прошлых жизнях. Просто нам надоело это беличье колесо. Понимаешь?
– Да.
– Скафандр нужно поддерживать в рабочем состоянии, но надрачивать на него бессмысленно, – подытожил Данила, – его все равно отберут.
– А если я захочу уйти в другой мир, сохранив свое физическое тело?
В кабинете повисла тишина. Данила положил пистолет на стол и пронзительным взглядом посмотрел мне в глаза.
– Тогда ты умрешь там, Сережа, – четко и ясно сказал он, – другие миры были созданы другими частицами. У всех миров разная частота вибраций. Есть миры низкие, средние и высокие. Пока ты гуляешь там в виде своей проекции – тебе ничего не угрожает. Твой астральный двойник – это информационная единица, способная работать на любой частоте, а вот тело…
– Откуда вы знаете об этом?
– Я много, где бывал, много чего видал и много с кем говорил. Осознанные сны – это не про потрахулечки со своими фантазиями или прикольные полеты. Это про поиск ответов на все свои самые сокровенные вопросы. Какие-то из них есть уже в тебе самом, другие приходят извне. Главное – не забывать их задавать, Сергей.
Как я мог забыть про этот разговор? Я открыл глаза и увидел странные светящиеся узоры. Я спал. Меня усыпили врачи. Я прохожу Преображение. Точно. А Данила? Мой учитель давно ушел тропой сновидений в мир, который сам пожелал. Выскочил из колеса. А этот сон. Он просто всплыл из моего подсознания.
– Это я его вытащил, – сказал Рагни, – хотел напомнить тебе, что мы на самом деле знали на что шли.
– Просто я забыл.
– Данила говорил много умных вещей, а ты их не записывал. Повезло тебе со мной. Я могу ковыряться в твоей памяти и доставать любые заметки.
– Вот так дела. Что это за цифры передо мной?
– Очки какие-то. Огромные на всю морду. Больше похожие на шлем, – пояснил волк, – я успел понаблюдать процесс со стороны, а потом что-то произошло, и я оказался заперт внутри тебя.
– Что? Погоди-ка, – я не понимал, что происходит, – ты не можешь выйти наружу в реальном мире?
– Не могу, – признался волк, – видимо, их операции каким-то образом зацепили и твое сознание. Ты бы видел какой пушкой тебя облучали! Вибрации были такие, просто кошмар. Тебя как рыбешку на кухне выпотрошили. От тела не осталось вообще ничего. Голову в банку с раствором сунули! Тело отдельно в колбе плавает! У-у-у!
– Да не вой ты так. Как давно ты это видел?
– Часов шесть или семь назад.
– Учитывая, что я уже почти открыл глаза и проснулся, выходит моя голова все живая. Надо попробовать ощутить свои органы.
Это и для обычного человека-то задача непростая, а уж в таком странном состоянии. В общем, мой план потерпел фиаско. Я даже не смог сосредоточиться на языке. Зато вот резкий укол и прикосновение холодного металла к своей шее, я ощутил моментально. Меня снова начало уносить в сон, и я понял, что меня отключили. Интересно, в какой раз? Сколько было таких уже пробуждений и засыпаний? Почему я помню только последнее?
– Там, за гранью снов, находится бесчисленное количество миров, – Белка скрестила ноги и потянулась к трубке кальяна. Я уже хорошо накурился неведомого мне табака, и меня буквально прибивало к дивану от накатившей слабости.
– Наша задача проста – исследовать их. Представь, что твоя следующая жизнь, это как выбор кафельной плитки в магазине. Ты приходишь, тебе дают каталоги, повсюду на стенах разноцветные кусочки. Ты смотришь на них, можешь даже потрогать, но вот как будет смотреться вся твоя комната целиком из такой плитки, ты не понимаешь, – ведьма сильно затянулась, и из ее ноздрей пополз зеленый дымок, – там, в тех мирах, мы можем выбрать и запомнить состояние. В каких-то нам приятно и спокойно, в других мы испытываем абсолютное счастье, в других страх и боль. Все миры разные, как и сновидцы, которые посещают их. Поэтому опыты людей так разнятся.
– А я думал, что все дело только в табличке восприятия, – сказал я.
– Это тоже, – кивнула ведьма, – но ты попадаешь в те миры, в которые должен попасть. Каждый из них преподносит тебе какой-то урок.
– А если мир классный, ты уйдешь в него после смерти, а окажется, что там полный кошмар?
– Значит, ты плохо его прочувствовал. Беда здесь в том, что многие виды плитки потом исчезают из магазина, и ты уже не сможешь к ним вернуться, если заранее не запомнил маркировку.
– Вот даже как, – я задумался, – как же все нестабильно в мирах снов.
– На самом деле все наоборот, – улыбнулась Белка, – там все стабильно. Это люди нестабильны.
Меня словно током ударило. Я открыл глаза и удивленно осмотрелся. К моему удивлению, я не лежал на больничной койке, а сидел в удобном белом кресле. Из моих рук торчали провода, подключенные к прибору с большим монитором. Рядом ходил Стефан, Олаф и еще несколько докторов.
– С Преображением, Сергей Викторович, – приветствовал меня Олаф, – как себя чувствуете? Что вам снилось?
– Мои прошлые учителя, – признался я, – это были воспоминания. Что со мной? Все прошло удачно?
– Даже более чем! Конечно, возникла парочка трудностей, и один раз мы даже вас чуть не потеряли. Ваше старое сердце не выдержало такой нагрузки. Его, к сожалению, тоже пришлось заменить на биопротез.
– Во мне хоть что-то от меня лично осталось? Могу ли я называться Сергеем? – устало спросил я. Видимо, начались отходы от наркотиков, и я чувствовал полное безразличие ко всему происходящему.
– Вы теперь Сергей 2.0! Улучшенная во всем версия.
– Вы установили мне лазеры в глаза и кожу из наностали? У меня три сердца, а кости из титана? – усмехнулся я.
– Ничего подобного! Вы же не боевой киборг империи, в конце концов. Часть костей остались ваши. Что там по приборам, Стефан?
– Все в норме, органы будут подключаться последовательно.
– Я дам Ксении инструкцию как вас правильно кормить, – пообещал Олаф, – пора вас выписывать. Вы и так здесь уже почти неделю отлеживаетесь.
– Это верно, обычно мы клиентов отпускаем уже на третий день, но тут исключительный случай, – кивнул Стефан, – и это мы еще обошлись без торжеств, ритуалов и прочей ерунды.
– В смысле? – не понял я.
– Преображение считается обычными людьми как божественный дар, – пояснил Олаф, – поэтому разыгрывается целое представление со спецэффектами. Учитывая, что пройти эту операцию могут только дворяне ранга “С”, то размах празднества впечатляет. Спросите Ксению как-нибудь, как она отметила свое преображение.
– Это когда княгиня свалилась в бассейн с шампанским? – ехидно улыбнулся Стефан. Доктора рассмеялись.
Я попытался встать и у меня это получилось. В теле была необыкновенная легкость.
– Молодец! – похвалил меня Олаф и начал отсоединять от моего тела провода, – пойдемте.
Я был совершенно голым, но меня это не смущало, как и всех вокруг. Ко мне подошел Стефан, и я вдруг понял, что не такой уж он и высокий. Стоп.
– Вы что, мне ноги нарастили? – спросил я, – я же был сто семьдесят сантиметров!
– Теперь сто восемьдесят, Сергей 2.0, – усмехнулся Олаф, – у вас совершенно новые ноги.
Меня подвели к большому зеркалу, и я замер в легком шоке.
– Кажется, он в ступоре, – Стефан легонько хлопнул меня по плечу.
– Не что слово, – пробормотал я, – мои татуировки…
– Вы про эти картинки низкого пошиба? – Стефан скривился, – наколки – удел моряков, заключенных и шлюх. У будущего дворянина не может быть таких похабных рисунков!
– Это были не просто татуировки, – я понял, что начинаю злиться, – в них была необыкновенная сила!
– Да бросьте, Сергей Викторович! Их невозможно было сохранить. Старая кожа вся потрескалась, а когда мы облучили ее из нашей вибропушки, то вообще истлела! Меня начало аж потрясывать от злости. Эти тату бились Изольдой и давали мне особую силу во снах! Я мог управлять энергий, моментально иссушать противников, имел щит даже от самых смертельных атак и мог обездвиживать своих врагов одним словом! Где все это, где? Да, даже радость от высоких ног не такая крутая.
Я смотрел в зеркало и совершенно себя не узнавал. В зеркале был не я. Даже в свои 20 лет я выглядел иначе. Тут какой-то красавчик с пепельными волосами. Я провел по ним рукой.
– Сначала мы хотели вернуть вам черный цвет волос, – сказал Олаф, – но узнали, что он не особо модный, поэтому вы теперь пепельный блондин!
– А глаза? У меня были карие! – воскликнул я.
– Они не сочетались с цветом волос. Поэтому теперь цвета лаванды. Тоже самый писк сезона! Это сразу даст вам сто очков среди дворян. Поверьте, там тратят огромные деньги, чтобы провернуть такие операции, да еще не всем рангам такое доступно.
– Черные волосы и карие глаза обычно у уличных торгашей и грузчиков, – добавил Стефан, – не расстраивайтесь. Вам будет тяжело принять то, что в этом мире все сильно зависит от вашего ранга.
– Зато, когда примете и войдете во вкус, начнете невооруженным взглядом отличать знать от плебеев, – усмехнулся Олаф.
– Жесть какая-то, – я водил руками по лицу. Черты остались те же.
– Это чтобы вам бриться было удобно. По старым ощущениям, – пояснил Стефан, – мы провели очень большую работу.
– Так, а это что? – я указал на свой детородный орган, – он…
– Как можно быть таким глупым, – рассмеялся Стефан, – это ваш член 2.0, Сергей!
– Но у меня он был меньше!
– Ух, щас бы возмущаться тем, что вам накинули пяток лишних сантиметров! – доктора переглядывались и смеялись.
– Но зачем? Или у вас здесь длина члена тоже от ранга зависит?
– Это личная просьба Ксении, – подмигнул мне Олаф, – мы, конечно, можем вам все быстренько отрезать, но боимся гнева княгини!
– Да вы издеваетесь, мать вашу! – воскликнул я.
– Ни капельки.
– А почему у меня нет волос в подмышках и промежности?
– Потому что это тоже немодно. Животное наследие. У дворян высших рангов там нет волос. Волосы на теле – это удел низших сословий.
– И они не вырастут?
– Никогда.
– Ну хоть что-то хорошее, – согласился я.
Мне выдали новую одежду и обувь – лакированные туфли черного цвета, узкие брюки с высокой талией, длинный пиджак, такой обычно еще сюртуком называют, рубашку нежного фиолетового цвета. Видимо, чтобы с глазами совпадала. Также мне вручили пару тяжелых перстней с непонятной символикой и трость с навершием в виде головы борзой. Забавная палочка. Выглядел я, конечно, совсем не по-царски, но по-пижонски точно. Эдакий красавчик-щеголь, только что вышедший из парикмахерской. После процесса переодевания Стефан и Олаф со мной попрощались. Мы крепко пожали друг другу руки. Я обещал им, что мы обязательно увидимся еще. Стефан сказал, что обязательно, ибо мне через месяц надо будет прилететь на обследование и провериться как следует. Олаф же сказал, что будет следить за мной. Удивительно, но у меня не попросили никаких подписей.
Симпатичная медсестра, возникшая словно из ниоткуда, провела меня в зал ожидания – просторный, с огромным аквариумом, в котором плавали разноцветные рыбки.
– Как ты там? – мысленно спросил я у Рагни. Симбионт ответил недовольным урчанием.
